11.12.2013.
ЗАНЯТИЕ № 7. Общественная позиция русского либерализма и ее обоснование
П Л А Н
1. Теоретические идеи либерализма.
2. Б.Н. Чичерин о факторах русского исторического процесса.
3. Характеристика взаимоотношений власти, общества и народа.
4. Требования российских либералов.
Л И Т Е Р А Т У Р А
Чичерин Б.Н. Современные задачи русской жизни // Голоса из России. Вып. 2. Кн. IV. М., 1975. С. 51-129.
Доклад: Общественно-политические взгляды К.Д. Кавелина
При подготовке к первому вопросу просмотрите конспект лекции. При этом постарайтесь четко обосновать идейные основания либерализма. К ним относятся: признание ценности человеческой личности; существование определенных непреложных прав человека; главенство закона; договорные отношения государства и личности и др.
Проанализируйте мысль известного немецкого ученого В. Гумбольдта: «Государство должно воздерживаться от всякой заботы о положительном благосостоянии граждан и не должно делать ни одного шага за пределы того, что необходимо для их безопасности против них самих и внешних врагов; ни для какой иной цели не должно оно ограничивать их свободы». Подчеркнем, что приведенная мысль отражает идею классического либерализма; ее содержание оказалось кардинально измененным в конце XIX в.
При рассмотрении либерализма как совокупности экономических и политических требований, оцените мнения русских мыслителей второй половины XIX в. Заметим важное обстоятельство, на которое было обращено внимание в середине-второй половине XIX столетия. Известный русский ученый В.И. Ламанский (1833-1914) оценил передовые либеральные идеи Запада, которые обычно представляют как «общечеловеческие устремления» к свободе, равенству и братству. Они, по его мнению, на деле маскируют эгоистические устремления Запада (Ламанский В.И. Геополитика панславизма. М., 2010. С. 609-611).
Примите во внимание и то, что отмеченного мнения придерживаются и многие современные общественные деятели и ученые. Например: «Либеральные ценности Запада – их собственные ценности, они соответствуют традициям, историческому пути западных стран. Либерализм – вовсе не универсальная, общечеловеческая проблема. Когда людям других цивилизаций навязывается сверху традиция в виде какого-то великого проекта – они теряют себя. Поэтому: либерализм на Западе и либерализм в России – две разные проблемы. На Западе эта проблема вписывается в цивилизационный контекст, а в России она в этот контекст не вписывается» (см..: академик Панарин // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 37).
Еще резче высказался в 1920 г. известный русский философ С.Н. Трубецкой (1890-1938), писавший о таких народах, которые чужие, европейские ценности считает своими. Он заметил: «Изучая свою историю, этот народ оценивает ее … с точки с точки зрения природного европейца: в этой истории всё, что противоречит европейской культуре, представляется злом, показателем косности и отсталости; наивысшим моментом этой истории признается тот, в который совершился решительный поворот к Европе; в дальнейшем же ходе истории всё, что бралось из Европы, считается прогрессом, а всякое отклонение от европейских норм – реакцией. Постепенно народ приучается презирать все свое, самобытное, национальное. … Патриотизм и национальная гордость в таком народе – удел лишь отдельных единиц, а национальное самоутверждение большей частью сводится к амбициям правителей и руководящих политических кругов» (Трубецкой С.Н. Европа и человечество // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 94-95). Заметим, что, применительно к России в середине XIX века, точнее будет говорить о европеизированном» вовсе не народе, а обществе, русском дворянском культурном слое.
Интерпретируйте содержание лозунга «Свобода, равенство и братство» и подумайте, действительно ли первый и второй его члены находятся в антагонистическом противоречии. Постарайтесь, ориентируясь на современные проблемы, оценить значение индивидуальной свободы и ее необходимые пределы.
Определите представление о «правовом государстве» и «гражданском обществе», выясните, насколько эти требования соотносятся с политической ситуацией в России во второй половине XIX века, или они являются только достижением романо-германского цивилизационного контекста.
Постарайтесь обдумать, почему либеральные идеи, во-первых, были так привлекательны для русского общества середины 50-х гг. XIX в. и, во-вторых, почему против них были так резко настроены представители консервативной и радикальной мировоззренческих систем.
Ко второму и третьему вопросам внимательно прочтите текст Б.Н. Чичерина и дайте внешнюю критику источника. При этом выясните – что за издание – «Голоса из России»; обратите внимание на нарушение в хронологии событий и даты создания текста и постарайтесь его объяснить. Ведь дата под статьей – июнь 1855 года, а в тексте работы говорится о городе, защищавшемся против войск Европы, который пал… Севастополь же, как известно, пал 27 августа 1855 г.
Отметьте и еще одно обстоятельство, которое необходимо иметь в виду при выяснении репрезентативности источника: статья Чичерина была опубликована без цензуры, в Вольной русской типографии А.И. Герцена.
Обозначьте в конспекте отмеченные Б.Н. Чичериным факторы, определившие исторический процесс в России. Обратите внимание: с первых строк статьи автор обращает внимание читателя на то главное, что, по его мнению, определяет тяжелое состояние современной ему России – «ложная система управления». Необходимо при этом иметь в виду, что Б.Н. Чичерин – один из основоположников «государственной школы» в русской исторической науке, утверждавшей творческую, инициативную роль государства в определении направления и содержания исторического процесса.
Указание на «всеобщее расстройство и распадение» (оцените правомерность утверждений!) служит основанием для выяснения того, как могла «юная и могущественная Россия» попасть в такое безвыходное положение, для чего автор пытается выяснить «естественные условия развития русского народа».
Подумайте, верно ли определяет Чичерин природно-климатические условия территории, занятой великорусским племенем. Философия западника, восторгающегося Европой так, как это показал А.С. Хомяков, здесь очевидна и находит выражение в описании ландшафта Русской равнины. Чтобы коротко оценить иные позиции современника – прочтите первую главку небольшой поэмы Н.А. Некрасова «Тишина».
Оцените, правомерны ли утверждения Чичерина об «обильной почве», которая «легко дает пропитание». Именно это утверждение является отправной точкой для определения характера русского человека. С позициями какого русского мыслителя схож, на ваш взгляд, анализ Б.Н. Чичерина? Что можно возразить на утверждение либерала о том, что «нет в Европе народа, у которого бы общественный дух был так мало развит, как у русских» (с. 56); что его «не занимали высокие философские вопросы» (с. 57) и т.д. Можно ли согласиться с утверждением о «бессмысленном брожении» народа в Древней Руси? и, в связи с этим, какие действия Ивана Грозного и Бориса Годунова оправдывает автор? Согласны ли вы с утверждением о «ленивом и покорном состоянии» народа в XVII веке, после Смутного времени?
В связи с таким состоянием страны Чичерин определяет взаимоотношения главных сил исторического процесса – власти, общества и народа. Именно правительство, Петр I, по мнению автора, насильственно насаждало не только науку и искусство, но и новые обычаи. Определите отношение Чичерина к совокупности петровских преобразований, и о каком социальном слое писал он, отмечая, что русский человек «отрекся от самого себя» (с. 64).
Принуждение правительственной власти, стремившейся вести народ «за руку» привело к тому, что власть делалась все сильнее и сильнее. Оцените мнение Чичерина о недостатках такой системы правления, и какой, по его мнению, она должна быть: что такое «система беспрерывных сделок» (с. 67), которой должна следовать власть? И как действовало правительство в современной ему, николаевской России? И как должно действовать правительство, не пренебрегая «совокупностью потребностей и интересов, составляющих народную жизнь» (с. 68)? Заметим – в представлении Чичерина «народ есть самое общество» (с. 70) и примите во внимание традиционный прием сторонников такой точки зрения: они собственные интересы, своей социальной группы, выдают за интересы народа – что, это он, народ, русский пашущий крестьянин, так стремится в Европу и к европейским ценностям? Что понимает автор, призывая к равновесию действий правительства с «народом» (с. 71)?
Итак, верно ли обозначает автор процесс формирования жесткой правительственной власти? Выясните, в чем, опять-таки, видит Чичерин «ложную систему управления» (с.78). Четко выделите и отметьте в конспекте те «общественные язвы», которые обозначает Чичерин в современной ему России. Четко определите, как, по мнению автора Записки, формируются всеобщая официальная ложь бюрократии, всеобщее развращение чиновников, неспособность правителей, каково влияние крепостного права на состояние страны, как страдает, от существующей правительственной системы, духовная сторона народной жизни.
Отметьте ту главную меру, которую называет автор для изменения существующего состояния Росси – он её видит в свободе общественного мнения (с. 95). Какой же общественный слой имеет в виду Чичерин, когда пишет о том, что «Насильственно выбили из нас и любовь к престолу и доверие к правительству» (с. 98)?
Согласны ли вы с тем утверждение автора, что либерализм в середине 50-х гг. XIX в. – «лозунг всякого образованного и здравомыслящего человека в России» и что именно в нем вся будущность России (с. 111)?
Для ответа на четвертый вопрос выделите те меры, которые необходимо было осуществить, по мнению Б.Н. Чичерина, для благоденствия России. Для этого выпишите в конспект обозначенные автором требования либералов и подготовьте краткую аргументацию необходимости их осуществления с точки зрения состояния России в середине 50-х гг. XIX столетия. Оцените заключительный вывод Б.Н. Чичерина, приведенный в последнем предложении Записки.
В качестве вывода по занятию вы должны сформировать представление не только о политических требованиях либерализма в середине XIX века.
Нужно иметь в виду те идеи сторонников либеральной идеи, в соответствии с которыми единое человечество должно основываться на принципиальных положениях, которые, на деле, соответствуют совокупности западноевропейских ценностей и которые не вписываются без насилия в контекст славянской православной цивилизации.
Б.Н. Чичерин
Современные задачи русской жизни
В жизни отдельных людей и народов бывают минуты, когда потрясенные неожиданными событиями, они как бы пробуждаются от долгого сна, озираются вокруг себя и приходят к ясному сознанию своего положения. Такая минута наступила теперь для России. Долго мы успокаивались на мысли о величии и могуществе нашего отечества, и шли беззаботно тем путем, которым нас вело правительство. Немногие мыслящие люди с горестью понимали, куда мы идем. Они видели, как под влиянием ложной системы управления постепенно растлевался государственный организм, как постепенно подрывались и расшатывались все основы общественной жизни, как подавлялись все внутренние наши силы и как народ осужден был коснеть и тупеть в своем безмолвном повиновении. Они видели, что мы незаметно приближаемся к бездне, и вдруг эта бездна открылась перед нашими глазами. Неожиданно разразилась над нами гроза, и в то время, как пробужденные опасностью отечества, мы оглянулись кругом себя, мы увидали, что ложная правительственная система подточила могущество России, что у нас нет ни людей ни средств бороться с внешними врагами, и что все наши усилия остаются тщетными при той порче общественного организма, которая распространилась по всюду.
Час сознания настал. Голос проповедников, поэтов и публицистов призывает нас к покаянию. Для всех стали ясны внутренние наши пороки и недостатки, хотя не все еще может быть, ясно понимают, откуда они произошли и какими средствами можно помочь очевидному злу. Настало время разъяснить себе эти вопросы, и углубившись в себя, собравшись с силами, извергнуть внутреннюю свою порчу и снова пуститься в путь с обновленным духом и разумным самосознанием.
Настоящее тяжело и печально: извне страшная гроза, ополчение народов, которого мы не в силах отразить, внутри всеобщее расстройство и распадение. Повсюду беззакония, повсюду притеснения, повсюду жалобы и неудовольствия. Нет в общественной жизни отрадного явления, на котором бы взор мог с участием остановиться и успокоиться. Один был город на краю государства, где сосредоточивался весь героизм русского народа, и который своей мужественной защитой искупал бедствия тяжелого времени. Но и этот город пал наконец в неравной борьбе. Уныние распространилось повсюду, и будущее стало, если можно, еще темнее.
Каким же образом дошли мы до такого унизительного бессилия? Каким образом юная и могущественная Россия могла впасть в такое безвыходное положение?
Обратимся к прошедшему и постараемся в нем найти ключ к уразумению настоящего. Посмотрим под какими естественными условиями развивался русский народ, каковы его свойства, какова его история, и тогда мы, может быть, лучше поймем, какой перелом совершается ныне в его жизни, и что может вывести его из того печального состояния, в котором он находится.
Область России идет по неизмеримому пространству от Черного моря до Белого и Балтийского однообразною степью, пересекаемую только большими реками и на севере широкими озерами Гор в ней вовсе нет, только незначительные, едва заметные возвышения теряются на этой обширной плоскости. Скудное народонаселение рассеяно по равнине; села и города лежат на огромном расстоянии друг от друга, дороги часто едва проезжаемы, и связи с другими центрами нет никакой. Но с другой стороны нет и естественных преград, разъединяющих народонаселение и тем самым соединяющих его в отдельные замкнутые союзы. Все расплывается в ширь, не ища средоточия. Обильная почва легко дает пропитание, не нужно человеку посильно трудиться и бороться с природой. Нет ничего, вызывающего деятельность и напряжение умственных и физических сил, нет поразительных картин и явлений природы, возбуждающих воображение, нет разнообразия, (с. 55) развивающего различные стороны человеческого духа. Человек как будто затерян в пространной степи; он живет под влиянием однообразной природы и безграничного простора, возбуждающего в нем разгул и удальство, никуда не направленное.
Под влиянием этой среды образовался и характер народный. Русский народ не слагается из отдельных частей, живущих своей самостоятельной жизнью и носящих каждая свой собственный отпечаток; он составляет более или менее однообразную массу, разлитую по всему пространству и не имеющую слишком резких различий в своих частях. Одна только Малороссия, оторванная от России – вследствие исторических обстоятельств, образует как бы отдельное целое и имеет свою собственную характеристику. Но вместе с тем эта однообразная масса, расплываясь в безграничном пространстве, лишена внутреннего средоточия. В ней нет центральных пунктов, притягивающих к себе рассеянные интересы и поддерживающих в народе жизнь и движение. Естественные условия вели к образованию великого государства, но тесной, (с. 56) общественной связи нет ни в целом, ни в частях, нет живых и частых сношений, возбуждающих человеческую деятельность и составляющих жизнь общества. Народонаселение, рассеянное по равнине, живет более под влиянием природных определений, нежели общественных начал. Потому нет в Европе народа, у которого общественный дух был бы так мало развит как у Русских; каждый живет себе особняком, и никому дела нет до общих потребностей и интересов. Русский человек неохотно выходит из той частной сферы, в которую поставили его рождение и обстоятельства. Он любит подчас разгуляться, но постоянной деятельности не любит. Обладая значительными природными способностями, он, когда захочет, сделает больше и лучше другого; но это мгновенная вспышка, которая скоро остывает. Вообще же он не идет неутомимо вперед, а все делает кое-как, на авось, случайно и лениво. Он не умеет создать из себя внутреннего многообразного мира, и нелегко вырывается из под влияния тяготеющей над ним среды. Изумительна в нем сила (с. 57) обычая и предания, изумительно, как он безропотно и покорно подчиняется раз признанному им господству.
Все эти черты ясно показывают, что Русский человек обладает характером более пассивным, чем деятельным. Но это самое делает его с другой стороны чрезвычайно способным перенять чужое, и когда его раз заставят выйти из обычной колеи, он может также легко и в такой же крайности подчиниться новизне, как он прежде упорно держался старины. Не мудрено, что при таких условиях он не развил из себя разнообразного исторического содержания, не выработал человеческих начал – науки, искусства, промышленности, изящества нравов. Этому способствовало и удаление его от Римского мира, передавшего Западным народам вековые стяжания древней истории. Русский народ принял от него христианскую религию, но принял ее, можно сказать, языческим образом. Он не усвоил себе ее отвлеченного духовного содержания, отделяющего человека от земли, его не занимали высокие философские вопросы; христианство не побуждало его к неутомимой деятельности на пользу ближнего. Нет, он принял преимущественно внешнюю обрядную сторону, которая стала для него таким же обычным преданием, такой же святыней, как и все вековые обычаи жизни. Мелочный обряд стал для него важнее существенных истин, от курящего табак он отвращался, как от богоотступника; изменение книжной буквы сделалось основанием важнейших расколов. И доныне еще в народе живут обряды язычества, так перемешанные с христианскими, что их и не отличишь. Достаточно указать на обряды свадебные и другие, остатки глубокой языческой старины, сохранившейся доселе, как свежий, вечно юный цвет народного быта.
Разумеется, при таких естественных условиях, при таком народном характере, при отчуждении от древнего образованного мира, русская история не могла быть так богата великими явлениями, как история Запада. Но русский народ способен к развитию, он принадлежит к семье народов европейских и при всех своих особенностях, при всей скудности исторического содержания, он развился параллельно с ним, по одним и тем же началам жизни. Патриархальный быт, основанный на кровном единстве, господствовал первоначально, как на Западе, так и на Востоке. Но ни одно племя не было так способно подчиниться влиянию этого естественного элемента человеческой жизни, как племя славянское. У нас до сих пор сохраняются его остатки. Наоборот, ни одно племя не было менее способно выйти из него путем внутреннего развития, и выработать из себя новые формы общественного быта. Между тем как на Западе дружинное начало, начало личности и добровольного союза, разрушающее естественные связи, вытекло из самой жизни народной, у нас оно было элементом пришлым. Патриархальный быт поколебался от наплыва иноземных стихий, и когда наконец оказалась его внутренняя несостоятельность, славянские племена явили себя неспособными к созданию новых форм гражданственности, Для этого нужна была внешняя власть, и они принуждены были призвать к себе Варягов, старых врагов своих. Им они предоставили господство над собою и установление порядка. Это замечательное явление, обратившее на себя внимание всех историков, ярко характеризует пассивные свойства Славянского племени и неспособность отдельных личностей соединиться самим собою в союз, основанный на собственных силах и на собственной деятельности.
Варяжская дружина окончательно разрушила кровные связи, и мало помалу заменила их началом добровольного союза, основанного на личной воле каждого человека. Но личность, как мы сказали, не умела выработать из себя богатого исторического содержания, значительных общественных интересов. Вырвавшись из под влияния естественных связей, она предалась безграничному разгулу, - и тогда началось то бессмысленное брожение народных элементов, - которое обозначается именем удельного периода. Все предалось кочевому стремлению – и князья, и бояре, и слуги, и торговцы, и поселяне; пошли они ходить по всему пространству широкой Руси, нигде не останавливаясь прочным образом, нигде не образуя постоянных и крепких форм жизни. Даже вольные города, Новгород и Псков, где общественное начало было более развито, представляют пример такой неурядицы, какую едва можно найти в другом месте.
Первые оселись князья, и они то и сделались образователями и строителями русской земли. Бессмысленное брожение не могло продолжаться; нужен был порядок и вот явились государи, которые, олицетворяя в себе общественное начало, покорили кочующие элементы и принудили их подчиниться государственному порядку. Упорного и явного сопротивления не могло быть; но трудно было заставить бродячие массы сделаться оседлыми и принять на себя постоянные обязанности. Все бежало с своего места: бояре бежали в Литву, посадские люди и крестьяне бежали с земель, к которым они были прикреплены. Не легкое дело было устроить государство в земле русской. - Иван IV должен был вооружиться всей яростью грозного венценосца, Борис Годунов должен был употребить весь разум хитрого политика, чтобы обуздать разгул кочевой жизни. Но едва успели они водворить некоторый порядок, как все подавленные элементы опять взбунтовались и выплыли наружу. Настало смутное время. Самозванцы, бояре, казаки, холопы, крестьяне, ляшские и русские полчища – все пошло гулять по России, шатаясь повсюду, без цели, без мысли, без всякого разумного стремления. Но это было уже последнее празднество старинного быта; народ довольно окреп, чтобы предпочитать государственный порядок бессмысленному разгулу. К тому же он был затронут в коренных основах своей жизни, в своей народности и вере. Нашествие иноплеменного переполнило меру горечи. Народ восстал, на этот раз сам собою, без всякого принуждения, и сделав отчаянное усилие, выгнал поляков и выбрал себе царя, после чего он опять погрузился в свое ленивое покорное состояние, предоставив дальнейшую судьбу свою установленной им власти.
Первые Романовы снова водворили порядок, но вскоре оказалось, что крепкое государство не может обойтись без мысли и просвещения. Россия до Петра Великого вырабатывала одну беспорядочную форму общественной жизни; теперь этой форме надлежало придать разумность и стройность, - надлежало оживить ее мыслью, и как ученик, Петр Великий обратился к западным народам, хранителям мысли и просвещения.
Русский царь надел на себя матросскую куртку, чтобы служить образованию, которое он хотел насадить в своем отечестве. Это великое и благородное явление служит указателем нового направления в русской истории; отселе она получает более обширное и возвышенное значение. Русский народ вдвигается в европейскую семью, и становится одним из народов, управляющих ходом отдельных событий. Внешнее его могущество растет в изумительных размерах; внутри государство растет и крепнет, - войско и флот создается, как бы чудом, умножаются финансы, распространяется образование, является литература, на всех поприщах выдвигаются талантливые люди, прославляющие русское имя. Как и прежде правительство было исходной точкой всех общественных учреждений, всех мер для порядка и благоустройства, так и теперь оно стало во главе нового движения, во главе нового образования. Насильственно заставляло оно русских учиться грамоте, насильственно насаждало на девственной почве науку, искусство, промышленность, новые нравы и обычаи. Впрочем и здесь оказалось как легко русский человек подчиняется чужому влиянию: раз отделавшись от старинных предрассудков, перешедших на иную колею, он совершенно поработился новому направлению, отрекся от самого себя, заимствовал чужой язык и обычаи, офранцузился и с остервенением преследовал все родное, все, что прежде считалось святыней. С одной стороны низший класс, в который не проникла реформа, остался при упорном отрицании иностранного; с другой стороны, высшее сословие предалось бессмысленному отрицанию всего русского, и разумеется, при своем младенческом развитии оно переняло сначала одни внешние формы жизни, и потом уже стало мало помалу вникать в разумное ее содержание.
Этого беглого взгляда на русскую историю достаточно, чтобы показать, что правительство всегда стояло у нас во главе развития и движения. При пассивном своем характере русский народ не в состоянии был собственными силами, без принуждения выработать из себя разнообразные формы жизни. Правительство вело его за руку, - и он слепо повиновался своему путеводителю. Поэтому нет в Европе народа, у которого бы правительство было бы сильнее нежели у нас. В продолжение всей истории оно не встречало себе в народе опасных преград. Оно должно было бороться более с невежеством, с тупостью, с вековыми и закоренелыми обычаями, нежели с деятельным и энергическим сопротивлением. Враги его были крамольные бояре, разгульные казаки, невежественные поклонники старины. Но бояре не имели корня в народе, и могли противопоставить царям только тайные козни, да местнические счеты; с казаками легко было справиться при учреждении постоянного войска, а поклонники старины могли действовать только – тупым и безмолвным сопротивлением, а отнюдь не открытою силою.
Вольных городов у нас было мало; с одним из них борьба была непродолжительна, а другой покорился беспрекословно. Правительственной деятельности мешали не столько отдельные, замкнутые центры и союзы, сколько отсутствие прочных общественных связей, всеобщее неустройство и огромные пространства, препятствовавшие расширению действия центральной власти. Но чем более эти препятствия исчезали, тем более возвышалось значение правительства. С возрастанием народонаселения, с установлением прочных общественных отношений, с развитием государственного организма, с умножением правительственных средств, преграды падали сами собою, и правительство делалось сильнее и сильнее в настоящее время оно обладает такой силой, какой никогда не имело: огромное войско, покорное единому его мановению, огромная бюрократия, которая распространяется по всем концам русской земли, и всюду приводит в исполнение исходящие из центра меры и распоряжения, всеобщая безропотная покорность, к которой приучили нас века прошедшей истории, - все это делает власть правительства безграничною и безусловною. Всякое прекословие тотчас заглушается, всякий ропот тотчас подавляется, всякая прихоть тотчас может быть приведена в исполнение в самых отдаленных частях империи.
Но эта сила именно и составляет слабость правительства. Нет в политике более положительной аксиомы, как то, что правительство никогда не должно слишком упорно действовать в своем смысле. Все политическое искусство есть не что иное как, система беспрерывных сделок. Оно состоит в умении согласить разнородные требования и интересы, живущие в обществе, удовлетворять каждый из них, насколько дозволяют другие, и таким образом устанавливая всеобщее единение, подчинять их верховной правительственной цели, которая есть благо совокупного общества. Только такая примирительная деятельность дает правительству истинную силу, ибо тогда оно находит опору везде. Каждый общественный интерес, получив законность, тем самым привязывается к общему законному порядку, и примыкает к правительству, если же оно, имея в виду только себя, упорно идет по одному направлению, и пренебрегает всем остальным, оно неизбежно доходит до крайности, отрывается от народа, возбуждает всеобщее неудовольствие и подкапывает собственные основания, стараясь сделать его слишком крепким и прочным. По видимому оно делается сильнее, но в сущности оно становиться слабее, ибо сила его потеряла внутреннюю свою опору.
Таков неизбежный закон, который должно иметь ввиду при правлении всякого политического тела. Но если вообще каждый общественный интерес, каждая существенная потребность должны получить законное место, то тем более нельзя пренебрегать совокупностью потребностей и интересов, составляющих народную жизнь. Правительство и народ – это два основные элемента, из которых слагается общество. Каждый имеет свое назначение, и каждый должен иметь надлежащую самостоятельность.
Народ составляет государственное тело, а правительство есть глава и распорядитель. Первый живет и действует, рождает из себя разнообразные стремления, потребности, интересы; второе все это разнообразие сводит к единству, устанавливает в обществе согласие, препятствует личным целям вредить друг другу, способствует их развитию, наконец побуждает народ к тому, что необходимо для блага совокупного целого. Но это единство не должно развиваться насчет разнообразия. Правительственная деятельность не должна уничтожать самостоятельности народа, ибо самостоятельность есть необходимое условие жизни. Разумеется, власть не может позволить различным интересам восставать друг на друга и действовать открытою силою, ибо это было бы узаконение анархии, но иметь и высказывать мнения и требования отличные от мнений и требований правительства – это законное право народа, без которого оно лишается всякой самостоятельности и всякого общественного значения. Каждый общественный интерес, - вокруг которого группируются отдельные лица должен жить и развиваться самобытно, согласно с законами внутренней своей природы, а не по мерке данной извне. Но для этого ему необходимо свободно высказывать свои потребности и свое отношение к установленному правительственному порядку. Тогда только оно получит правильный ход и настоящее значение в народной жизни. Выставить же известную норму правительственных целей и убеждений и все гнуть под нее, уничтожая всякое отклонение; сделать народ безгласным и безмолвным перед своим правительством, значит убить в нем всякую жизнь и уничтожить один из основных элементов общества. Такое поглощение народной деятельности правительством есть подавление разнообразия в форме единства, заменение живого организма мертвой машиной, поставление внешней формы на место внутреннего развития сил. Ибо правительство, подавивши народную жизнь, необходимо становиться одной внешней формой и мертвой машиной. Только из народа оно черпает дух и силу, и жизнь. Народ живет как самобытная цель и для него устанавливается и самое правительство, которое не имеет другого значения как содействовать народному благу. Народ есть самое общество, для пользы которого и существуют все государственные учреждения. Каким же образом лишить его участия в собственном деле?
Очевидно, что это противно всякому здравому политическому смыслу. Оба элемента должны существовать рядом, дополняя друг друга и совокупными силами стремясь к достижению единой общественной цели. Потому преобладание того или другого никогда не обходиться даром. Как скоро один из них возьмет слишком сильный перевес над другим, так немедленно в обществе чувствуется разлад; является потребность реакции и начинается обратный ход истории для восстановления необходимого равновесия. В этом взаимном действии обоих государственных элементов, в этом вечном стремлении к равновесию состоит политическая жизнь государства. Их история представляет нам назидательное зрелище, которое должны изучать все управляющие судьбами народов, ибо одно близорукое невнимание к настоящему ведет их к пагубным заблуждениям. При таком узком взгляде на вещи, минутные стремления кажутся необходимыми условиями жизни и наоборот великие исторические явления, развивающиеся в продолжении целых веков, кажутся временными заблуждениями ума человеческого. Только изучение прошедшего – дает нам ключ к уразумению настоящего, а вместе и возможность прозревать будущее. Посмотрим же, что открывает великая учительница внимающим ее голосу.
Если обратимся к началу истории современных обществ, – к тому времени, когда вышедшая из первобытного патриархального состояния, они стали жить исторической жизнью, мы увидим почти исключительное господство народного элемента. В средние века государство не существовало, правительственная сила была чрезвычайно ничтожна, все общественные в высочайшей степени шатки и изменчивы. Но самая эта крайность должна была возбудить более потребности. Лишенный власти, народ представляет хаотическую массу, преданную господству необузданного произвола. Вместо отношений, основанных на взаимной пользе и справедливости, устанавливается право сильного, и большинство попирается под ногами немногих могучих личностей. Возгораются беспрерывные междоусобия и господствует анархия, повсеместная и нестерпимая. Отсюда необходимость обратного движения истории для установления власти, водворяющей тишину и порядок. Стремление выйти из беспрерывных смут, образует реакцию против буйных и анархических сил. Возникает государство и существенной задачей жизни делается постепенное развитие и усиление недостающего общественного элемента – правительства. Тогда общество выходит из анархического состояния, устанавливается порядок, устраивается государственное управление, умножаются правительственные средства, создается могущество политического тела. Народный элемент более и более отходит на задний план, а правительство напротив того все усиливается.
Но и это управление доходит, наконец, до крайности. Правительство, привыкши постоянно действовать в своем смысле, начинает считать себя единственным представителем общества и упускает из виду другой существенный его элемент. Народ совершенно устраняется от участия в общественном деле. Всякое прекословие подавляется и голос правительства один раздается среди всеобщего молчания. Тогда в обществе опять начинает ощущаться разлад; опять чувствуется, что есть какой то важный недостаток, что полнота жизни исчезла, что из нее выбыло нечто существенное. Все тогда идет навыворот. Какие бы ни принимались меры, они все остаются бесполезны, ибо между законодательством и исполнением целая пропасть. Правительство в сущности становится бессильным, а в народе все более возрастает неудовольствие.
В таком положении мы находимся теперь. С XV века развивается у нас государство, и правительственная деятельность все усиливается; но только в наше время достигла она нестерпимой крайности. В московской России народная жизнь далеко не была так стеснена, как теперь. Тогда в обществе и в управлении господствовала еще такая неурядица, что правительственная власть была связана по рукам и ногам. При каждом движении она чувствовала свое бессилие. Она ничего не могла ни узнать, ни привести в исполнение без содействия народа и принуждена была постоянно созывать земские думы для совещания об устройстве общественных дел. Отдельным лицам легко было избавиться не только от притеснительной власти, но даже от законных обязанностей. Они просто уходили на другие места и при существующем беспорядке невозможно было ни преследовать их, ни найти. Такой же свободою нередко пользовались и целые общины; если какому – нибудь городу или селу слишком тяжела становилась власть назначенного государством правителя, они тотчас посылали в Москву деньги, и выхлопатывали себе льготные грамоты, освобождавшие их от тягостного управления. Случалось даже, что подчиненные самовольно меняли своих начальников, и это считалось ни почем. Правительство было так отдаленно и бессильно, что не могло удовлетворять справедливым жалобам, и должно было допускать всякого рода своеволия и беспорядки.
Все это однако же прекратилось с преобразованиями Петра Великого. Государство устроилось и перестало терпеть, как своевольные действи