Душеполезные наставления ищущим спасения

РАЗМЫШЛЕНИЕ

Мы, христиане, должны соблюдать святую непорочность во всем: делах, словах, по­мыслах — и тело свое должны сохранять в чистоте и непорочности. Душа наша предназ­начена быть невестою Христовою и жилищем Божиим, поэтому ее нам нужно содержать в чи­стоте. Надо как можно скорее очистить ее от страстей, от грехов, чтобы достичь цели и назна­чения христианина — стяжания Духа Святого.

Пока душа наша грязная, она не может быть невестой Христовой и храмом Духа Святого. Это ясно, как солнечный день. Какое может быть общение у тьмы со светом? А чтобы просветиться и встать на путь добродетели, нужен резкий тол­чок... Нужен как бы взрыв атомной бомбы в ду­ше! Ты ведь знаешь, какое действие производит атомная бомба? Она все вокруг испепеляет, ниче­го не остается, никаких следов даже от камней и металла... Вот такое же действие в душе должно произвести и наше покаяние. Оно должно быть настолько искренним, настолько горячим, долж­но приноситься с таким сокрушением сердечным, с таким страхом Божиим и воплем к Богу о поми­ловании, что в душе не должно остаться ничего грязного, недостойного, греховного, чтобы по­явилось только единственно горячее стремление к Богу.

Надо крепко-крепко задуматься над собой... Враг души нашей ничего так не опасается, как нашего размышления о себе, потому что это при­водит к исправлению жизни. Надо с особой отчет­ливостью представить себе, что всякий день мы подходим все ближе и ближе к смерти, к суду и вечности. Никто не знает дня своей кончины. Смерть может сразить нас внезапно, сегодня же, вот сейчас же, сию минуту... Что тогда? Ах, друг мой Д., страшно бывает, когда подумаешь, когда хорошо размыслишь об этом...

Жизнь ведь не игрушка! Игрушку можно заме­нить, а жизнь дается нам один раз. Каждое мгно­вение день за днем уносится в вечность, и про­шлое для нас невозвратно. С какой же осторож­ностью надо прожить век свой, чтобы потом не пришлось сожалеть о прожитом, чтобы не при­шлось раскаиваться в своих делах за гробом... Такое позднее раскаяние только увеличивает страдание и муку.

ОДЕЯНИЕ ДУШИ

Все православные христиане при крещении обле­каются в новую, чистую, светлую, святую и не­порочную Божественную ризу. Но беда в том, что своими страстями и пороками мы загрязняем, оскверняем одежду души своей и тем самым лишаем себя права не вечное блаженство. Мы много согреша­ем пред Господом. Каких только нет у нас скверн греховных! И внешне грешим, и внутренне грешим: ленивы; сластолюбивы; капризны; кокетливы; любим негу и роскошь — вино, греховное увеселение; празд­нословим; злословим; осуждаем; лжем, клевещем, а иногда и ругаемся нецензурными словами.

Душа и сердце наше заражены самолюбием, често­любием, корыстолюбием, завистью, ненавистью, злорадством и другими бесчисленными грехами и по­роками.

Как же мы явимся к Господу в Царство Небесное в такой грязной, зловонной, отвратительной одежде? Как же мы такие грязные явимся туда, где только святыня, свет, слава, красота, веселие и вечное торже­ство празднующих?... Никто нас таких не пустит ту­да, пока мы не очистимся Таинством покаяния и не оденемся в самые наилучшие одежды христианских добродетелей — в одежды святости, чистоты и невин­ности.

ДОЛГОТЕРПЕНИЕ БОЖИЕ

Если бы Господь был только правосудным, то он казнил бы грешника немедленно, во время самого греха, но Господь любвео­бильный, по Своему человеколюбию и милосер­дию Он милует грешника, долго терпит и ждет его обращения, ждет покаяния, ждет исправления. Долго-долго терпит Господь, но если закорене­лый грешник упорно не хочет раскаяться и ис­правиться, то его ожидает страшная казнь Божия. Есть много таких грешников, которых Он навек отвергает.

Живут эти люди часто в полном благополучии, радуются, веселятся и не подозревают, а чаще и не хотят знать, что их благополучие — это знак вечного отвержения. Нет ничего страшнее, как благополучие грешных. Самый несчастный чело­век, кто не чувствует, как опасно ходит он над пропастью, и кто отвергает или откладывает свое покаяние. Многие думают, а некоторые и откры­то говорят: "Когда состаримся, тогда и покаемся, а пока молодые, до того ли нам?" Но кто может быть уверен, что он доживет до старости? К тому же, кто может утвердить, что в старости он будет более мудрым, чем теперь? Не будет ли он и тогда по привычке отвергать покаяние? Опыт пока­зывает нам, что преклонный возраст делает нас только более опытными в жизни, а не мудрыми. Приятно ли будет Господу такое покаяние, ког­да грешник своими делами и всею жизнью как бы говорит: "На Тебе, Боже, что мне негоже. Теперь я стар и слаб, и поневоле обращаюсь к Тебе".

Но примет ли Господь такую жертву, если человек сознательно всю свою жизнь отдалялся от Него и пришел к покаянию только тогда, когда уже не имеет ни сил, ни способов служить Богу, когда не может уже принести Ему плоды покая­ния? Господь милосерд, но Он и правосуден. Кто пребывает неисправным, того Он наказывает вне­запной смертью, так что в вечную жизнь грешник переходит неподготовленным и неочищенным. Загробная участь такого нераскаянного грешника неизобразима, страшна и безотрадна. Он вечно будет мучиться с прочими грешниками, и дым мучения их будет восходить до небес.

Терпит Господь... долго терпит и ожидает, когда грешник обратится к покаянию или же наполнит меру беззаконий и грехов своих, как Святой Ангел сказал апостолу Иоанну Богосло­ву: "Время близь есть: обидяй да обидит еще, и скверный да осквернится еще..." (Апок. 22, 10—11), и тогда уже отраднее будет язычникам, "отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день судный" (Мф. 10, 15), нежели нераскаян­ным грешникам.

Святому апостолу Павлу было видение, как на грешных людей жаловались Господу и небесные светила, и океан, и земля, готовая заживо погло­тить грешников: он слышал их стоны и просьбу, чтобы Господь повелел им уничтожить грешни­ков, но Господь им отвечал: покаяния жду!

ВИДЕНИЕ АПОСТОЛА ПАВЛА

Солнце склонилось к поверхности вод,
День угасает и ночь настает.
Дух мои тревогою тяжкой смущен:
В общей гармонии слышится стон...

Солнце, златистым багрящем горя,
Молит с тоскою, Творцу говоря:
"Зреть не могу человеческих дел,
Дай положить беззаконьям предел;

О, повели, и зажгу я эфир,
Сгинет в нем тварь, осквернившая мир".
Был к нему глас: "Покаяния жду!
Кто нераскаян — повинен суду!"

Звезды с царицей луной вопиют:
"Боже, яви Твой всеправедный суд:
Люди Тебя оскверняют грехом...
О! Повели нам, и тьму наведем!

Глас отвечал: "Покаяния жду!
Кто не раскаян — повинен суду".
Трепетным светом зари осиян,
Ропщет суровый гигант океан:

"Люди унизили славу Твою,
Боже Превечный, и землю сию,
Казни достойны они — повели —
Смою презренных навеки с земли!"

Был к нему глас: ''Покаяния жду!
Кто не раскаян — повинен суду".
Горько рыдая и в гневе дрожа,
Так восклицала Земля: "От ножа

Праведник гибнет, ликует злодей,
Матери губят невинных детей,
Сын не страшится убить мать, отца —
Нет преступленьям числа и конца!

Злоба, измена, насилие, блуд —
Соблазны мира повсюду растут.
О, повели! Я отверзу уста...
Всех поглощу и останусь чиста,

Или дозволь мне не дать им плодов,
Смерть унесет их, не будет следов".
Глас отвечал: "Покаяния жду!
Кто не раскаян — повинен суду".

Жалобы смолкли в ночной тишине,
Гимн мироздания слышится мне.
В бледном сияньи мильона светил
Вижу я реянье Ангельских крыл.

Ангелы Богу приносят дела:
Все проявленья добра или зла;
Все, что в минувший свершили мы день.
Вот растворилась лазурная сень...

Вышел вдруг в сретенье Ангелов — Дух…
Гласу Его сладко внемлет мой слух,
Милости в Нем и любви глубина...
"Где вы нашли столь благие дела?" —

"Мы принесли их из грозных пустынь,
Мрачных пещер, каменистых твердынь —
Это деянья покинувших свет,
Тех, кто отринувши сладость сует,

Алчут и жаждут, скорбя о грехах..."
"Мир им! Блаженство их ждет в небесах!
Скрылось виденье в мерцаньи светил,
Снова мелькание призрачных крыл.

Ангелы плачут с поникшей главой,
Тяжесть приносят неправды людской.
Вышел вдруг в сретенье Ангелов — Дух,
Гласу Его робко внемлет мой слух,

Милости в Нем и любви глубина...
"Ангелы, где вы нашли бремена?" —
"Мы обрели их, Владыка, у тех,
Кто позабыл Тебя ради потех,

Сердце и ум их лукавства полны,
Боже, ужель мы служить им должны?"
"Вы их наставьте на истинный путь,
Чтобы смогли и они отдохнуть,

Радостно будет в Раю у Меня,
В славе немеркнущей вечного дня,
Я и от них покаяния жду —
Кто не раскаян — повинен суду".

Вмиг все исчезло, лишь волны порой,
Плещут несмело о берег морской...
В блеске алмазном, в ночной тишине,
Гимн мироздания слышится мне.

КАКОЙ ЖЕ ТЫ, ГОСПОДИ!

Друг мой Д., читая эти строки, сердце трепе­щет от умиления, слезы невольно наверты­ваются на глаза... Какой же наш Господь!.. Какой же Он милостивый! Какой же Он любве­обильный! Человеческому уму немыслимо по­стичь глубину Его совершенства! Он непостижим!

Вот грешник пришел в сознание своей грехов­ности, плачет, рыдает в глубокой скорби и вопи­ет:

— "Господи! До чего я гадок пред Тобою! До чего я беден, нищ, грешен, немощен, отвратите­лен, мерзок!.. Невыносимо! Падаю!.. Гибну!.. Гос­поди, спаси меня!.. Владычице!.."

Бедный грешник в отчаянии ломает руки, тер­зает грудь...

А Господь уже протягивает к нему руки, с неж­ной Отеческой любовью обнимает грешника и утешает его. В сердце грешника водворяются мир, тишина и покой и радость неизъяснимая. Он чувствует, что Господь простил его, и в изнеможе­нии падает у ног своего Спасителя и в благоговей­ном чувстве предает всего себя Его святой воле.

Спаситель по милосердию Своему, всепроще­нию и любви всегда стучит в сердце грешника и призывает его к покаянию, чтобы спасти душу и дать ей жизнь и радость в общении с собой. Наитие Духа Божия охватывает нас чаще всего, когда мы сокрушаемся о грехах своих, но бывает это и в другое время, когда мы и не ожидаем и не готовимся к тому.

Когда познаешь, сколь благ, сколь милосерден Господь, тогда становится ясным, почему отчая­ние считается смертным, т. е. очень тяжким гре­хом. Как бы ни были многочисленны грехи чело­века и как бы ни были тяжки преступления его, но безграничное милосердие Божие покрывает их всё, если человек кается, сокрушается и искренне хочет исправления. Грехи, как бы они ни были тяжки и многочисленны, но они имеют границы, имеют предел, а милосердие Божие не имеет гра­ниц и предела, оно беспредельно, безгранично. И когда человек думает, что Бог не простит ему грехи и отчаивается в своем спасении, тогда по­мышляет он как бы хулу на Бога, умаляет Его достоинство, принижает Его в своем понятии, отталкивает от себя милосердие Божие, отталки­вает от себя спасение и, таким образом, сам себя губит.

Слава Господу Богу, что Он дал нам покаяние! Покаянием мы все без исключения спасемся. Не спасутся только те, которые не хотят каяться и не хотят исправиться.

ПОКАЯНИЕ

О сколь милосерден и любвеобилен Господь! Он готов все и всем простить и терпеливо ждет нашего обращения, нашего искрен­него покаяния. Не количество ждет нашего об­ращения, нашего искреннего покаяния. Не коли­чество грехов и тяжесть их губит нас, а нераскаян­ное житие наше. Губит нас то, что мы откладываем свое покаяние, как говорится, в дальний ящик. Вот за это-то и гневается на нас Господь. Св. апостол Павел пишет: "Но по упорству твоему и нераскаянному сердцу ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, который воздаст каждому по делам его" (Рим. 2, 5—6).

Господу хочется всех спасти и даровать всем вечное блаженство, а мы упорствуем, коснеем в своих грехах и на покаяние смотрим сквозь пальцы. Злая сила разными способами отвлекает от покаяния, но чаще всего покаяние откладыва­ют по нерадению и ложному стыду. А ведь от­кровенно говоря, надо стыдиться и страшиться грешить, а когда уже грех совершен, тогда надо открыть его и сознаться в нем, потому что рано или поздно грех выявится, если не в этой жизни, то в будущей, и тогда будет страшно и стыдно не только по причине греха, сколько от неразумной скрытности.

Быть грешником — это общее несчастие. Нет ни одного человека без греха. Один только Бог безгрешен. Если человек не делом грешит, то словом, если не словом, то помыслом. Мы зачи­наемся в беззакониях и рождаемся во грехах, так что в самой природе своей мы растленны, поэто­му слабы, немощны, страстны, поползновенны на все злое, на всякий грех, так что не надо стыдить­ся каяться.

Есть такие христиане, которые не каются и не причащаются по другой причине. Они забыли о милосердии Божием и о покаянии и рассуждают по человеческому суждению: дескать, я такой ве­ликий грешник, что Господь ни за что мне не простит. Это уже отчаяние — смертный грех. Никогда не надо забывать, что нет греха непро­стительного, кроме греха нераскаянного, т. е. нет такого греха, который бы Господь не простил, если человек в нем кается.

Самое же страшное — это когда не имеют нужды в покаяний, возомнив о себе, что они праведные и что спасутся без покаяния. Как бы мы ни жили праведно и свято, мы не можем совсем не грешить, пока живем в теле, и потому нас никогда не должно покидать покаянное чувст­во. Умом своим мы всегда должны держать себя в аде, т. е. искренне должны считать себя хуже всех и достойными ада, но только не отчаиваться.

Господь не входит в сердце человеческое, пока оно полностью не очистится покаянием. И только когда человек сознается в своих беззакониях, хоть и в малых грехах, когда судит себя и с глубочай­шим сокрушением сердца навсегда оставит грехи свои, и в то же время будет считать себя великим грешником, только тогда Господь посетит сердце и исполнит его миром, радостью и любовью.

Обычно человек старается умалить грех свой и представить его менее достойным осуждения, чем он есть на само деле, и тем вредит душе своей. Ведь грех — это единственная причина, которая отдаляет нас от Бога и заграждает от нас Его любовь. Значит, чтобы приблизиться к Богу, надо в своем воображении не умалять грех и гу­бительное действие его, а наоборот, надо пред­ставить его в самых черных красках. Надо пред­ставить, что любой грех, как большой, так и ма­лый, ведет к вечной гибели. По сути дела, так оно и есть.

Грех перед лицом Бога есть мерзость, и Гос­подь отворачивается от всякого, кто делает грех. Господь требует и от нас, христиан, чтобы мы были святыми, чтобы мы жили свято, подражая Ему во всем. А мы довольствуемся такой жиз­нью, которая свободна от грубых преступлений, от самых больших смертных грехов, а на другие и внимания не обращаем. Господь ждет он нас покаяния. Пойдем же, друг мой, на зов Его.

Покаяние — это основа нашего спасения, по­этому пренебрегать им нельзя. Святое таинство покаяния есть купель, в которой грешник очища­ется для неба. При крещении мы рождаемся во­дою и Духом Святым, при покаянии мы возрожда­емся слезами и Духом Святым.

Покаяние — это обращение к лучшему, это начало святой и непорочной жизни. В ком есть вера и истинное, искренне покаяние, в том, значит, есть и решимость оставить грех, на том пребыва­ет благодать Господа нашего Иисуса Христа, очи­щающая грехи чрез духовных пастырей.

Преп. Ефрем Сириянин так говорит: "Раская­ние есть великое горнило, которое принимает в себя медь и претворяет ее в злато, берет свинец и отдает серебро".

Для поддержания и усиления этого чувства церковь дает руку помощи, направляет человека на путь таинства очищения в грехах своих. Таинство это отсекает от человека греховную часть его души. Таинством этим истребляется прошлое, и поэтому им же истребляется то, что для челове­ка бедственнее, чем самый грех, — им истребляет­ся отчаяние.

Итак, милосердный Господь прощает всякий грех, поэтому не надо отчаиваться, не надо сты­диться высказывать грехи свои и не надо умалять их, а надо со слезами раскаяться и Господь про­стит их.

Желающий приступить к таинству покаяния и к таинству причащения приготовляется говением, т. е. молитвою и постом. Раскаяние в грехах он выражает со страхом пред священником сло­весной исповедью или пишет на бумаге, если ис­поведник глухонемой и по другим причинам. Че­рез священника исповедник получает прощение грехов. Иногда священник налагает на него епитимию, т. е. наказание за большой грех.

Самым важным моментом таинства является чтение священником разрешительной молитвы, когда он конец епитрахили возлагает на голову кающегося.

Всем нам хочется спастись, но мало кто думает и по-настоящему заботится о своем спасении. В Раю всем хочется быть, а трудиться и принести добрые плоды для своего спасения всем в тягость. Вот поэтому-то дело спасения и не подвигается вперед. Мало кто быстро возрастает духовно, желание спастись у многих так и остается желани­ем, на словах... А Господу не слова нужны, а дела!

Каждый знает, что только узкий, тернистый и прискорбный путь ведет ко спасению, а широ­кий и пространный путь угождения своим грехов­ным желаниям ведет к погибели. Но по своей беспечности люди забывают об этом. Грех сладок и увлекателен, и почти все отдаются ему охотно без размышления, без рассуждения, не хотят, под­умать о последствиях греха, а ведь каждый из нас знает, какие ужасные последствия бывают за гре­хи в этой жизни: болезни, скорби, всевозможного рода напасти. В будущей же, загробной, жизни за нераскаянный грех душа содержится во аде.

ВОЗДУШНЫЕ МЫТАРСТВА

У преподобного Василия Нового была келей­ница Феодора. И вот, когда она умерла, его ученик Григорий захотел узнать за­гробную участь Феодоры. Помолился он усердно Богу и лег спать. Во сне явилась ему преподобная Феодора и подробно рассказала, как она проходи­ла воздушные мытарства. Может быть, ты тоже читал, но еще раз кратко напомню, мне и самому полезно вспомнить об этом.

Из писания святых отцов тебе известно, что воздушное пространство наполняют злые духи, бесы. И вот, когда по смерти человека душа поднимается к Богу, она на своем пути встречает множество бесов, которые истязают ее за грехи. Они показывают хартии, на которых написаны все большие и малые грехи человека, не испове­данные отцу духовному. Бывает, что человек со­грешил по неведению, т. е. не знал, что это грех, а бесы все равно требуют ответа, как бы выкупа за грех. А чем может откупиться душа? Добрыми делами! Бесам, конечно, не нужны добрые дела, и они от злости зубами скрежещут, когда душа откупается от них. Они с радостью низвергли бы душу в ад, но Ангелы охраняют ее, и только если душе нечем откупиться, нет у нее добрых дел, тогда только ангелы отходят, и душа остается во власти демонов.

Преп. Феодора жила благочестиво, не по лож­ному стыду утаила от отца своего духовного, преп. Василия, грех юности — блудный грех. И если бы преп. Василий не помог (для выкупа от бесов он дал св. ангелам свои добрые дела в виде мешочка с золотом) ей откупиться от бесов, то даже такая благочестивая душа низверглась бы во ад за нераскаянный грех.

Вот какие мытарства проходила преп. Феодора и какие грехи истязуются из них:

1. На первом мытарстве истязуются грехи че­ловеческие СЛОВОМ, как-то: празднословие, на­смешки, кощунство, пение непристойных песен, бесчисленные восклицания, смех и тому подо­бное. По большей части человек вменяет эти со­грешения ни во что, не кается в них пред Богом и не исповедует их отцу духовному, поэтому они очень опасны.

2. На втором мытарстве ЛЖИ истязуются вся­кая ложь, клятвопреступления, призывание имени Божия всуе (напрасно), неисполнение обетов, дан­ных Богу, утаение грехов перед духовником на исповеди.

3. На третьем мытарстве КЛЕВЕТЫистязуют­ся клевета на ближнего, осуждение, уничтожение других.

4. На четвертом мытарстве ЧРЕВОУГОДИЯ истязуются: объедение, пьянство, безвременное и тайное ядение без молитвы, несоблюдение по­стов, сластолюбие, пресыщение, гортанобесие (хоть мало съесть, но вкусно), чревобесие (хоть невкусно съесть, но побольше, до перенасыще­ния), т. е. все виды угождения чреву.

5. На пятом мытарстве ЛЕНОСТИ истязуются все дни и часы, проведенные в лености, нерадении о служении Богу, унынии; истязуются тунеядцы, не хотящие сами трудиться, а также наемники, получающие плату, но исполняющие свою работу с небрежностью.

6. На шестом мытарстве ВОРОВСТВА истязу­ются всякого рода похищения и воровство: гру­бые и благовидные, явные и тайные.

7. На седьмом мытарстве СРЕБРОЛЮБИЯ истязуюстся пристрастие к деньгам и скупость.

8. На восьмом мытарстве ЛИХВЫистязуются ростовщики лихоимцы и присвоители чужого.

9. На девятом мытарстве НЕПРАВДЫистязу­ются неправедные судьи, увлекающиеся на судах пристрастием или мздою, оправдывающие винов­ных и осуждающие невиновных; здесь рассмат­риваются ложные весы и меры продавцов и про­чие неправды.

10. На десятом мытарстве ЗАВИСТИ истязу­ются все, кто предается этой пагубной страсти и ее последствиям.

11. На одиннадцатом мытарстве ГОРДОСТИ истязуются: гордость, тщеславие, самомнение, презорство (презрение), величание, невоздаяние должной чести родителям, духовным и гражданс­ким властям, неповиновение им и ослушание их.

12. На двенадцатом мытарстве истязуются ГНЕВ и ЯРОСТЬ.

13. На тринадцатом мытарстве истязуется ПАМЯТОЗЛОБИЕ.

14. На четырнадцатом мытарстве УБИЙСТВА истязуются не только разбойничество и убийство, но и всякое ударение, и заушение, и толкание.

15. На пятнадцатом мытарстве ВОЛХОВА­НИЯ истязуются: чародейство, обаяние, состав­ление отравлений, наговоры, шепты (шептание) и чародейное призывание бесов.

16. На шестнадцатом мытарстве БЛУДНОМ истязуются всякого рода любодеяния, т. е. блуд­ный грех лиц, не обязанных супружеством. Также истязуются: мечтания греха блудного, соизволе­ние на грех, услаждение грехом, сладострастные воззрения, скверные осязания и прикосновения.

17. На семнадцатом мытарстве ПРЕЛЮБО­ДЕЙНОМ истязуются блудные грехи лиц, живу­щих в супружестве, но не сохранившие супружес­кой верности и брачного ложа; здесь грозно ис­тязуются похищения и насилия блудные, а также блудные падения лиц, посвященных Богу и нару­шивших обет целомудрия и девства.

18. На восемнадцатом СОДОМСКОМ мытар­стве истязуются противоестественные грехи, кро­восмешения и другие скверные дела, совершаемые тайно, о коих даже вспомнить стыдно и страшно.

19. На девятнадцатом мытарстве ЕРЕСЕЙ истязуются: неправильное мудрование о вере, от­ступничество от православной веры, богохульст­во и тому подобные согрешения.

20. На двадцатом мытарстве НЕМИЛОСЕР­ДИЯ истязуются: немилосердие, ненависть и же­стокость.

Если кто и совершил многие подвиги, сохранил чистоту девства, изнурил воздержанием тело, но был немилосерден, тот с этого мытарства низвер­гается в адскую бездну.

ПРАЗДНОСЛОВИЕ

Так вот, друг мой Д., попросим у всех проще­ния и покаемся. Горячо, искренне покаемся, чтобы сбросить с себя греховный груз, а то иногда страшно становится...

Ты никогда не задумывался: а вдруг Христос сегодня придет судить нас? А вдруг я сегодня умру? Что тогда? Как оправдаюсь на Страшном Суде? Как пройду мытарства?... Я часто думаю об этом. Ведь по сути дела нет такого греха, за который не пришлось бы нам отвечать на мытарствах, каким бы маловажным ни казался нам грех. Вот, например, празднословие! Кто всерьез принимает праздный разговор за грех! Мы так привыкли много говорить без нужды и пользы, что даже не отдаем себе отчета в своих словах и думаем: "А — ничего! Не велик грех!" А некоторые вовсе никак не могут согласиться, что грешно даже говорить простые, незлые слова. Но Господь Иисус Хри­стос прямо сказал: "За всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда" (Мф. 12, 36).

Видишь? Не за какое-нибудь злое, худое, вред­ное слово, а за простое, обыкновенное, но празд­ное слово дадим ответ.

Какие же это праздные слова? А это такие слова, которые мы произносим, как говорится, от нечего делать; слова пустые, без всякого внутрен­него достоинства и смысла; слова, ничего не зна­чащие и бесцельные, которые не вызывают ника­кой необходимости, не имеют никакого полез­ного употребления. Так... говорим, лишь бы что-нибудь сказать. Вся наша жизнь проходит в празднословии и пустословии: и в личной семей­ной жизни, и в общественных местах, — везде и всюду, где бы мы ни находились. В разговорах наших и беседах едва ли встретится разумное, полезное, душеспасительное слово, а, как прави­ло, весь разговор наш состоит из набора празд­ных слов.

Как страшно, Д.! Давай оглянемся на свою жизнь и ясно представим себе, к чему мы идем и что ожидает нас в будущей вечной жизни, хотя бы за один только грех праз­днословия.

Чтобы яснее представить себе всю тяжесть это­го, как всем кажется, "маловажного" греха, по­пробуем произвести небольшой математический подсчет: для того, чтобы трижды прочитать мо­литву "Отче наш", причем не спеша, требуется всего-навсего одна минута, то есть за одну мину­ту мы произносим полторы сотни слов. Значит, за один час мы произносим девять тысяч слов. Но кто из нас такой подвижник, разговор которого за двадцать четыре часа в сутки исчислялся бы одним часом? Конечно, в жизни каждого чело­века бывают дни, которые он проводит в мо­лчании по нужде, когда не с кем разговаривать, но... не в этом подвиг! Хорошо один поэт ска­зал:

И как ни подвиг немота,
Все ж лучше вольное молчанье!

В самом деле, если человек вынужденно мол­чит, а мыслями везде блуждает и празднословит умом и сердцем сам с собой и с тем, о ком думает, то какая ему польза от его молчания? Лучше бы он вслух наедине славил Бога!

В этом и заключается цель воздержания от праздных слов, чтобы легче усвоить непрестан­ную молитву.

Вот у меня есть такие духовные чада, которые любят поговорить. А ты ведь знаешь, как трудно в разговоре удержаться от осуждения. С такими приходится строго поступать, накладываю епитимию: читать молитву Ефрема Сирина: "Господи и Владыко живота моего, дух праздности, уны­ния, любоначалия и празднословия не даждь ми (поклон земной)", "Дух же целомудрия, смирен­номудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Тво­ему (поклон земной)", "Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси веки веков. Аминь (поклон земной). Затем двенадцать малых покло­нов. На каждый поклон говорить: "Боже, очисти мя, грешнаго". После этого повторить всю моли­тву: "Господи и Владыко живота моего... (по­клон земной) и иметь лишь душеспасительные беседы, а на бытовое употребление разговор должен быть в тридцать три слова за сутки. Выполняют — молодцы! Конечно, бывают ино­гда срывы, не без этого, но в основном придер­живаются благословения. А некоторые даже сами просят: "Батюшка, дайте епитимию на тридцать три слова, а то я много празднослов­лю".

Так вот, друг мой, продолжим наш подсчет. Значит, за один час мы можем произнести девять тысяч слов, полезных или праздных. А если мы в сутки разговариваем в общей сложности по десять часов, то значит, что за день мы произ­носим девяносто тысяч слов; за неделю — шесть­сот тридцать тысяч; за месяц — два миллиона семьсот тысяч, а за год — тридцать два миллиона с лишним.

Если каждое слово сравним с песчинкой, то за один год нашей жизни на чашу весов будет поло­жено более тридцати миллионов песчинок. Пред­ставляешь себе? Это целый мешок! И, конечно, чаша весов сразу опустит нас на дно ада за один только грех празднословия.

Тяжелые грехи мы не забываем, сокрушаемся, нудим себя к исправлению, а вот такие мелкие словесные грехи, на которые мы не обращаем внимания, могут без всяких греховных дел неза­метно свести нас в преисподнюю.

Говорят так: "Неосуждение — без труда спасе­ние". Можно добавить: "Празднословие — не­приметная погуба".

Всякое слово, как бы оно ни было мало или ничтожно, в день Страшного Суда предстанет с нами на Суд и будет свидетельствовать или за нас, или против нас.

Видишь, друг мой, как не полезен и даже вре­ден пустой, праздный разговор. Думаю, теперь, ты будешь осторожнее в словах, особенно когда разберем грех осуждения.

ОСУЖДЕНИЕ

Господь сказал: "Не судите, да не судимы будете". Вот самый легкий способ, как мы можем избавиться от вечного осуждения, от погибели. А мы забываем слова Христовы и как только соберемся двое-трое, так и начинаем раз­бирать чужие дела: тот пьяница, тот злодей, а тот вор и развратник, муж не любит жену, мачеха бьет падчерицу и т. п. И так увлекаемся беседой, что не хочется расставаться. Мы видим, как собе­седнику нравится наш разговор, стараемся, в уго­ду ему, припомнить самые мелкие детали, кото­рые, как нам кажется, доказывают виновность тех, кого мы осуждаем. Собеседники нам кажутся рассудительными, приятными людьми, с которы­ми можно "душу отвести". Есть такое выражение: "душу отвести". А куда? В ад, конечно.

Про духовную беседу говорят иначе. Говорят, разговор с этим человеком услаждает душу. А ес­ли разговор не услаждает душу, а отводит... от благочестия, значит, собеседники толкают друг друга в ад кромешный. Человек сам грешит и другого наводит на грех. Вот ведь как страшно!

Почему Господь так строго спрашивает за осу­ждение? Да потому, что этим мы противимся Его святой воле. Иисус Христос пришел в мир для того, чтобы грешного спасти, а мы без всякого сострадания бьем их словом и делом, и тем губим их. Сами того не замечая, мы подражаем бого­противным бесам и помогаем им губить себя и ближних, когда выставляем грехи их и доводим друг друга до осуждения.

Ведь, по сути дела, что такое грех? Это тяже­лая, опасная, мучительная болезнь души, а душе­вная болезнь тяжелее, хуже телесной болезни. Те­ло как бы тяжело ни болело, болезнь эта времен­ная, со смертью она исчезает, а болезнь души, т.е. нераскаянный грех, переходит с нами в веч­ность.

Грех — это грязь, мрак, зловоние, мерзость... Суди сам, может ли душа войти в Царство небес­ное, если она больна? Не только мы с тобой, но и каждый скажет, что, пока душа не выздоровеет, пока не очистится, она не может насладиться вечной радостью. А Господу жалко нас, жалко грешников — душевных страдальцев. Ему хочет­ся, чтобы все христиане спаслись, поэтому Он призывает к покаянию, которое как универсаль­ное лекарство лечит всякую болезнь души, всякий грех.

Мы же противимся воле Божией и вместо того, чтобы посочувствовать душевно болящим греш­никам и со слезами умолять Господа о помилова­нии их, чтобы Господь призвал их к покаянию и очистил души их, мы своим осуждением усили­ваем их болезнь, делаем их худшими, еще более раздражительными, ожесточенными, закоренелы­ми, и нередки случаи, когда повторяют грех как бы только назло тем, кто их осуждает. Вот и по­лучается, что одним ударом мы убиваем сразу двух зайцев. Зайцев ведь грех убивать ради заба­вы; всякое дыхание да хвалит Господа! Ну разве только шкурки ради... А бывают случаи, когда убивают их, как говорится, от нечего делать.

Избави, Господи!

И вот одним словом осуждения мы сами себя и их, если они раздражаются, готовим вечному огню; убиваем в себе добродетель, благодать от­ходит, и усиливаем душевную болезнь и мораль­но убиваем тех, кого осуждаем. Каждый из нас на себе испытал, как тяжело бывает переносить осу­ждение и клевету, но кто вразумляется этим опы­том? Сами страдаем от других, осуждающих нас, и сами же заставляем страдать ближних по той же причине. Вот за такое неразумие и наказывает нас Господь, за нашу жестокость и черствость Он отнимает благодать. Мы сами себя черним греха­ми, отталкиваем от себя спасение, делаемся непо­требными в очах Божиих.

Господь говорит: "Милости хочу, а не жерт­вы". Иной много молится Богу и мало ест хлеба, ночи проводит в бдении и вериги носит, а сам такой злой, что ни единого слова противного терпеть не может. Кичится, величается внешними своими делами, а Господь ждет от нас прежде всего внутреннего исправления. Господу нужно сердце чистое, сердце, милующее всех, не осуж­дающее, любвеобильное. Если б человек сердце свое смог хранить чистым, на нем бы исполни­лись пророческие слова Господа: "Говорю же вам истинно: есть некоторые из настоящих здесь, ко­торые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие" (Лк. 9, 27). А когда подвиги совершаются для своей славы, а не во славу Божию, то это не угодно Богу и во вред самому себе. Человек начинает тщеславиться своими подвигами и до­брыми делами, как фарисей, поэтому и осуждает других. Между прочим, Египетские старцы так боялись тщеславия, что ради него избегали до­брых дел. Конечно, происходило это на опреде­ленном этапе мудрой работы над собой, а тот, кто смотрит только на свои грехи и не видит добрых дел, тот не станет осуждать других, а ког­да увидит согрешающего, скажет: "Я хуже его, помоги нам, Господи, спастись!"

Чтобы не впасть в фарисейство, полезно делать добрые дела в тайне от других и даже от самого себя, т. е. так, чтобы левая рука твоя не знала, что делает правая; сделать как бы мимоходом, как бы между прочим, и тут же забыть навсегда, пускай знают только Бог и небожители.

Осуждение очень опасно и тем, что грех осуж­даемого переходит на осуждающего. Помню, был такой случай. Подходит старушка и говорит: "Ба­тюшка, помолитесь! Что за напасть? В молодости не чувствовала я такой страсти плотской, как сейчас. Что со мной?!" "Значит, ты осудила блуд­ника. Было такое?" "Было, батюшка, было! Со­седку осудила..." "Ну вот, — говорю, — теперь кайся и проси у нее прощения. Не отчаивайся, пройдет". И действительно, как только она сказа­ла это соседке и искренно попросила у нее проще­ния, так все и утихло. Вот даже такие случаи бывают. Грех не разбирает возраста. Осудила — получай то же. Жестокость проявила к боля­щей, — проболей сама, чтобы потом стала мило­серднее. Это тоже милость Божия, ведущая нас ко спасению. Старушка рассказала потом, что этот случай сразу отрезвил ее. "Как рукой сняло! Как топором отрубило... Вижу, кто грешит, а сама себе говорю: Я ничего не вижу. Хватит мне своих грехов, чужих не надо".

Попробуй, мой друг, воспользоваться ее опы­том. Как придет помысл осуждающий, так гово­ри себе: "Зачем мне чужой грех? От своих не знаю, как избавиться!"

Существует такой закон в духовной жизни: как осудишь кого, так непременно впадешь в такой же грех. Многие познали этот закон опытом жиз­ни, а некоторые впадают в новые неизведанные грехи и удивляются, не хуже этой старушки: от­куда такая напасть? В таких случаях надо скорее припомнить, кого осудил, найти этого человека, исповедать перед ним свой грех и попросить про­щения, а потом исповедать грех духовному отцу, и тогда Господь простит, снимет этот грех.

Как заманчиво, как легко подметить чужой грех, недостаток и осудить человека. Это потому, что мы ублажаем свою страсть — тщеславие. В это время на фоне чужого греха мы кажемся себе лучше, чем другие, чуть ли не великими. Это лишь эффект, мы с негодованием обрушиваемся на бедного, несчастного грешника и за глаза, и в глаза: "Как тебя земля держит, не поглотила до сих пор? Как жена не прогонит пьяницу та­кого?"

— "Муж изменил? У-у! С таким бы я в два счета расправилась! Ну и глупая, что терпит!"

— "Как крольчиха плодовита! Сама нищая... какого по счету принесла! Ну вот... Надо прежде научиться жить, а потом и замуж выходить!"

В порыве своего мнимого величия и всезнайст­ва человек теряет границу допустимого, ум его помрачается, и он перестает распознать грех и благочестие. Никого уже не щадит: ни греш­ника, ни праведника. Всех подряд судит и рядит, широким жестом чужую беду одной рукой раз­водит... а вот к своей-то страшной беде (опас­ность гибели за осуждение) ума не приложить.

Тяжелый грех — осуждение грешника, а осуж­дение праведника — еще более тяжелый. За этот грех Господь сразу наказывает.