Внешняя политика — это лицо нации,
обращенное к миру.
Артур Шлезингер (младший).
Западные национальные стили ведения переговоров глубоко уходят своими корнями в западную культуру, которая основана на культе идеи силы и деятельности. Именно поэтому долгое время на Западе доминировал жесткий стиль переговоров, нацеленный на «игру с нулевой суммой», где победитель получает все. Для таких известных на Западе специалистов по переговорам, как Т. Шеллинг, А. Рапопорт, Г. Райффа, переговоры являются частью конфликта. И в общей системе конфликтных взаимоотношений между политическими партиями и группами интересов упор долгое время делался на силовой фактор, на достижение односторонней победы.
Только в конце XX в. в культуре переговоров начинают утверждаться новые подходы, основанные на идее партнерских отношений, чему во многом способствовало окончание «холодной войны» и политика разрядки. Метод «принципиальных переговоров», разработанный в Гарвардском университете Роджером Фишером и Уильямом Юри, основан уже на принципах «мягкого мышления», что было признано западными политологами серьезной и эффективной новацией в переговорных практиках. Достаточно сказать, что книга Фишера и Юри «Путь к согласию, или переговоры без поражения» была переведена и опубликована в 1980-е гг. почти в 30 странах мира и признана научным бестселлером [1]. (См.: Фишер Р., Юри У. Путь к согласию, или переговоры без поражения.М., 1990.)
Особое значение в западной культуре переговоров имеет идея отделения политики от морали, что ведет к светскому и прагматическому пониманию техники переговорного процесса, к доминированию технологических принципов над этическими. Западная культура международных переговоров справедливо подвергается сегодня критике за использование двойных стандартов в практике переговорного процесса. Речь, прежде всего, идет о концепции «прав человека», которая во время политических переговоров используется западными политиками как инструмент политического давления на партнеров по переговорам. Об эффективности этого инструмента весьма красноречиво написал опытный американский дипломат Г. Киссинджер. Он подчеркнул, что вопрос о правах человека был решающим в подрыве влияния советской системы в годы «холодной войны»: «Картер сделал права человека альфой и омегой своей внешней политики и пропагандировал их столь интенсивно применительно к американским союзникам, что его призыв к справедливости то и дело угрожал внутреннему единству в этих странах. Рейган и его советники сделали еще один шаг и стали трактовать права человека как орудие ниспровержения коммунизма...»1.(Г. Киссинджер. Дипломатия.- М.1997с.703)
Сегодня «империализм прав человека» справедливо вызывает возмущение незападных народов, и наиболее опытные западные дипломаты и политики признают, что эта концепция уже потеряла свою эффективность в мировой политике. Современные международные миротворческие организации остро ощущают, что наметившийся дисбаланс между политическими правами и обязанностями человека в мире грозит достичь катастрофических значений. В условиях, когда все члены мирового сообщества склонны рассуждать о своих правах, и никто не торопится брать на себя обязанности, мир на глазах превращается в «войну всех против всех», где торжествует политика сильных и бесцеремонных. Становится очевидным, что человечество не может уже ограничиваться только «Всемирной декларацией прав человека», принятой ООН в 1948 г. Эта Декларация обеспечивает лишь некоторые внешние нормы политического поведения, оставляя без внимания внутреннюю духовную позицию.
Не случайно к 50-летию ООН возникла инициатива, связанная с выдвижением проекта Всеобщей декларации обязанностей человека, задуманной как необходимое дополнение ко Всемирной Декларации прав человека. Эту инициативу взял на себя Совет международного сотрудничества, в который входят бывшие президенты и премьер-министры всех континентов. Почетный председатель Совета Г. Шмидт, поясняя замысел разработки новой Декларации, отметил: «Концепция прав человека воспринимается многими мусульманами, приверженцами индуизма и конфуцианства как типично западная, а иногда даже как инструмент продления западного господства. Кроме того, мы слышим, особенно в Азии, обоснованный и заслуживающий серьезного к себе отношения упрек в том, что эта концепция недооценивает или вовсе не признает необходимости положительных нравственных качеств человека, его обязанностей и ответственности по отношению к семье, общине, обществу или государству» [2].
Одновременно к 50-летию ООН был подготовлен сборник «Глобальная этика: Декларация Парламента религий мира», которая также представляется определенным прорывом в мире современной политики и практики международных переговоров, поскольку она отражает точку зрения большинства религиозных организаций и конфессий, объединяя христианство, буддизм, бахаизм, брахма кунарис, индуизм, джайнизм, даосизм, зороастризм, иудаизм, ислам, сикхизм, теософию, туземные религии и неоязычество[3].
Таким образом, глобализация мирового политического процесса поставила под сомнение презумпцию западной культуры навязывать западные ценности и принципы иностранным партнерам. При этом некоторые западные лидеры сами признают, что такая политика подрывает демократические идеалы мирового сообщества. И здесь можно напомнить слова бывшего премьер-министра Великобритании М. Тэтчер, которая в своих мемуарах оценивает концепцию прав человека как «разрушающую мировое и национальное право» и «практически уничтожающую демократию»1. (Тэтчер М. Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира. М., 2003. С. 504).
Следует отметить некоторые новые методы и подходы в западной культуре международных переговоров, и прежде всего — то особое значение, которое сегодня придается новым информационным технологиям в политике доминирования за столом переговоров. Западные исследователи отмечают, что 85% информации, которая циркулирует в мировых каналах коммуникаций всего мира, западного происхождения, при этом 52% мирового бизнеса в области информационных технологий имеют корни в США, а 75% всего рынка программных продуктов принадлежит американским компаниям 2. (Хаттон У. Мир, в котором мы живем. М., 2004. С. 257.)
Такое информационное доминирование позволяет использовать технологию «программирующего лидерства» на международных переговорах, которая стала новым эффективным инструментом западного доминирования. Эта стратегия состоит в выдвижении на международных переговорах повестки дня, включающей формулировку наиболее актуальных проблем в наиболее выигрышном для лидера формате, что предполагает некоторый спектр совместных действий ряда государств под руководством лидера и в его интересах.
Общая концепция «программирующего лидерства» состоит из нескольких программных принципов:
· опережающее внешнеполитическое планирование и вброс в политический дискурс идей и концепций, воплощение в жизнь которых отвечает интересам лидера;
· опережающее формулирование основополагающих целей международной повестки дня в выгодном для лидера ракурсе;
· решительное дистанцирование от «чужой игры» и игнорирование целей других субъектов мировой политики;
· искусственное создание лидером условий, подталкивающих партнеров к инкорпорированию предлагаемой лидером повестки дня в их внешнеполитические программы.
Такие откровенные информационные манипуляции и имперские притязания не могут не вызывать сопротивления мирового сообщества, что сопровождается критикой западной культуры переговоров и западной политики. Появление антизападных настроений весьма настораживает западных лидеров, и справедливо вызывает опасения, что незападные народы смогут объединиться против агрессии западной культуры. Об этом, в частности, пишет Г. Киссинджер в одной из своих последних работ: «Независимо от того, насколько бескорыстными Америка считает свои конечные цели, очевидно проявляющееся намерение доминировать постепенно объединит мир против США и заставит их ограничить свои претензии...»[4].(Г. Киссинджер. Нужна ли Америке внешняя политика? – М, 2002, с.325)
Сравнивая американский и западноевропейский стили ведения переговоров, современные исследователи указывают на наметившиеся серьезные различия в американской и европейской дипломатии.
Например, Р. Кейган подчеркивает, что Америка и Европа в своих стратегических приоритетах расходятся по самому главному вопросу — о силе, о ее эффективности, морали и желательности в мировой политике. Европа высказывает отвращение к силе или обходит ее стороной, вступая в самодостаточный мир законов, правил, международных переговоров и сотрудничества. Она стоит на пороге постисторического рая, в котором господствуют мир и относительное процветание, — своего рода воплощение идеи Канта о «вечном мире».
Напротив, США по-прежнему живут в истории, используя свою силу, где нельзя полагаться на нормы международного права. Именно поэтому у американских и европейских политиков на переговорах сегодня мало точек соприкосновения, и они понимают друг друга все хуже и хуже. Американские и европейские интеллектуалы утверждают, что у них нет больше общей «стратегической культуры». Европейцы изображают Америку как страну, где господствует «культ смерти», правит смертная казнь и у каждого есть пистолет.
При этом европейское видение политического мира намного сложнее и богаче нюансами: европейцы пытаются оказать влияние на других с помощью искусной политики и маневров, они более терпимы и гуманны, предпочитая дипломатию и убеждение. Кейган не видит в этих различиях американской и европейской стратегий социокультурных разногласий Америки и Европы, он склонен рассматривать их в конкретно-историческом плане: как проявление силы и слабости военно-экономического потенциала1 (Кейган Р. Сила слабости// Внешняя политика нового века. Осень.2002. с. 130)
С этим трудно согласиться: серьезные различия политических культур Европы и Америки дают все основания для стратегических разногласий с позиций социокультурного анализа. Однако гораздо важнее подчеркнуть, что сегодня политики по обе стороны Атлантики все острее чувствуют глубокие идеологические разногласия по вопросу о кардинальных целях и принципах стратегии на политических переговорах. К сожалению, гуманистический курс Европы вызывает у американцев только чувство раздражения: Генеральный секретарь НАТО Дж. Робертсон даже назвал европейцев «военными пигмеями», пытаясь пристыдить их за то, что они не хотят тратиться на вооружения. Остается только надеяться, что все возрастающая
|
Известный английский политолог Уилл Хаттон отмечает, что укрепление базовых европейских ценностей и европейской культуры сможет вернуть идеалы гуманизма и справедливости на ведущее место в западной культуре политических переговоров: «Устойчивый мировой порядок можно построить лишь на основе коалиции между либеральной Америкой и Европейским союзом, твердо уверенным в состоятельности своих ценностей»[5].(Хаттон У. Мир, в котором мы живем. – м, 2004. С. 17)
[1] Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. С. 703.
[2] Helmut Schmidt // “Zeit”, 3.10.1997. Hamburg.
[3] Kung H., Kuschel K. A Global Ethic; the Declaration of the Parliament of the World’s Religions. L., 1933.
[4] Кейган Р. Сила слабости // Внешняя политика нового века. Осень 2002. С. 130.
[5] Хаттон У. Мир, в котором мы живем. М., 2004. С. 17.