ПИСЬМО СЕБЕ в июнь 2019.
Привет, Дорогая! Пишу тебе из июня 2020.
Совет номер раз. Прям после Нового года загляни в аптеку и купи медицинских масок. И не спрашивай. Пусть лежат, есть не просят. Ну еще перчатки. И антисептик. И валерьянки с корвалолом, не тебе, так кому-то еще пригодится.
Губную помаду можно не покупать в этом году. Мода совсем другая будет.
Уже вижу твое вытянутое от изумления лицо, ты только не переживай, глубоко дыши. Вдох-выдох.
С весны 2020 такое в мире начнется, что мама не горюй, по этому, родная, те деньги что ты на билеты в Болгарию откладывала сразу в доллары переводи.
Блин, ну я знаю, что меня не послушаешь и путешествия тебе дороже и понятнее, чем всякие письма из будущего. Я ж тебя лучше всех знаю. Но я точно тебе говорю - доллар или евро прям уже сейчас можешь брать, не пожалеешь. И спасибо скажешь. А за билеты еще фиг деньги вернешь!
Потом ты в марте соберешься с финским шенгеном заморочиться. Так я тебе так скажу - не надо! Не пригодится он тебе, а тучу денег потратишь. Ну тут же принцип, что и с билетами. Хочешь потратить куда-то деньги - тупо покупай доллары! Запомнила?
Шопинг, выходы в свет в новых нарядах — вообще будет не актуально. К тому моменту, как можно будет выгулять наряды, уже мода поменяется.
Но обувь на весну заранее покупай, дальше все плохо будет с магазинами.
Еще вариант - иммигрировать в Беларусь. Или в Швецию. Но нужно успеть до марта. Лукашенко в 2020 вообще красавчик. Все оптимисты мира только новости Беларуси смотрели. И тебе, роднуля, рекомендую, как только станет немножко грустно, включай на ютубе новости из Беларуси.
Вот еще. Когда в конце марта все побегут за гречкой и туалеткой, ты не беги. Тебе потом пайками столько этой гречки дадут, что она будет из всех полок при открытии вываливаться, так что подожди лучше. Да, нет, блин, не военными пайками, а детскими. Эх, долго объяснять... УЗбакойся
Не вздумай покупать в конце апреля лимоны с имбирем, они будут на пике цены, их апрельская процентная ставка ни одному брокеру не снилась. Подожди пару недель и по нормальной цене купи, со скидками по акции, все как ты любишь. А еще лучше, когда в Индию в ноябре поедешь, побольше сушеного имбиря бери. Прям отдельную сумку имбирем загружай. Его можно толкнуть в апреле за приличные деньги, фасуя в маленькие зип-пакеты. Я тебе точно говорю. Но это только в апреле, дальше уже поздно будет.
Ааа! Еще в марте всех предупреди, что б в парикмахерскую сходили. Надо - не надо - в прошлом месяце стриглись - не важно. Пусть идут и стригутся, чем короче, тем лучше.
Но вот и хорошая новость. К лету худеть не надо. И купальник не понадобится.
В общем веселенький будет год, необычный, не соскучишься.
Что б ты не сомневалась, что Я — это ТЫ, шлю тебе свое селфьюшко из будущего. А глаза большие, потому что удивляемся много в 2020том, регулярно и по нескольку раз в день. Целую, обнимаю, дорогая)) Только глубоко дыши! Вдох-выдох
Di_travel
УСТА НЕПРАВДЫ, ИЛИ ПАРАДОКСЫЖУРНАЛИСТСКОГО БИОПОЛЯ
Журналистика – это не профессия, а способ удовлетворить свое любопытство за казенный счет. Сказал кто-то умный.
Около гадальных автоматов на станции метро я ходила две недели: примеривалась, приценивалась, но выложить десять кровных рублей «за всю правду» о себе не решалась. Но всему есть предел, и вот я стою перед главным редактором и ною: «Ну я же не для себя… Я же для людей! Я же для материала…» Услышав волшебное слово «материал», редактор добреет и вручает мне… нет, не 10, а целых 20 рублей. Для чистоты эксперимента.
«Предсказания по биополю руки, 10 рублей, компьютер считывает информацию, распечатка на бумаге», - бойко тараторит девушка, обслуживающая оракула. Я кладу замерзшую ладонь в «рот» лохматому безумцу (наверное, это сфинкс) и с ужасом читаю надпись на стенке автомата: «Решившийся поместить руку должен быть предельно искренним или рука останется там навсегда». «Все, прощай, моя рука, - проносится в голове, - какая тут искренность, у меня эксперимент!» Словно подтверждая мои опасения, оракул начинает булькать и бурчать, издавать зловещие звуки, в окошке высвечивается схема ладони, красные огоньки бегают по линиям жизни и сердца (стоп, а при чем тут хиромантия? Гадают-то по биополю?), а утробный голос произносит: «Ждите ответ». А вот и ответ: листочек размером 11 на 15 см, в который я даже не заглядываю. А если я еще раз, то что будет? Это уже провокация.
- Лучше другую руку, а то я не знаю, что получится, - беспокоится за меня девушка, но от десятки не отказывается.
Процедура повторяется: та же самая рука лежит в пасти, так же бегают огоньки, на таком же листочке приходит ответ.
«Уста правды говорят вам», - так начинается предсказание… Дальше непонятный код из букв и цифр ьм-6161353 ьм-ды 454, а еще дальше пять истин.
«Иногда вы бываете чрезмерным идеалистом и должны научиться быть осторожным, чтобы не рисковать пострадать от этого», - предостерегает первый листок. Зато второй утверждает обратное: «Ваша точность, логика и способность анализировать не имеют себе равных». Это надо же, как перестроилось мое биополе за какие-то 10 секунд.
Больше явных противоречий нет. Более того: все предсказания мне подходят, впрочем, как и абсолютному большинству людей. «Вы с трудом переносите нервное напряжение». А кто его переносит с легкостью? «У вас имеются интроспективные наклонности». Проще говоря, я задумываюсь над своими поступками и иногда не прочь покопаться в себе. «Вы очень чувствительны и имеете тонкий вкус». Покажите мне человека, который скажет про себя, что он бесчувственное бревно с полным отсутствием вкуса.
Но самое интересное ожидало меня внизу листочков – шкала, измеряющая успехи в работе, любви и т. д. Первый листочек пообещал 7 звездочек в работе (максимальное число – 9), но видимо за 10 секунд моя судьба кардинально изменилась, и следующее предсказание выдало мне всего 3. На 3 звездочки ухудшилось здоровье, на 2 – секс, зато любви стало больше, а фортуна подскочила до восьмерки. Что бы это значило?
А значит это только одно: вряд ли кто-то выложит лишнюю десятку, чтобы сравнить предсказания и убедиться, что похожи они, как шайба с клюшкой (да простит мне оракул столь прозаическое сравнение). Доверчивые и любопытные удовлетворятся откровениями типа «для вас любовь всегда должна быть связана с чувствами», а посчитав звездочки тут же о них забудут и двинутся в киоск за гороскопом на новую неделю. Хотя, подозреваю, гороскопом тут не обойтись. Кто-то забежит к подружке раскинуть на картах: что было, что будет, чем сердце успокоится. Карты предскажут успехи и большую любовь, маленькую потерю и долгие разговоры. Абсолютно «правдиво». А главное – бесплатно.
Наталья Новикова (р. 1970) – российский журналист
Куда пойти учиться?
Это не анекдот. Сам читал в одной редакции такое письмо. Очень трогательное. От старшеклассницы. Насчет выбора будущей профессии. Желательно – красивой. Никогда не догадаетесь, какой. Нет, банальный вопрос: «Напишите, где учат на актрис?» - не стоял. Иные нынче времена, и мечты у подрастающего поколения иные. Одним словом, будущая абитуриентка на полном серьезе интересовалась, где учат на интердевочек. Очевидно, так её потрясла эта трудная и мужественная профессия, красочно разрекламированная в одноименном фильме. Ну, насколько я знаю, высших учебных заведений для овладения этой древнейшей профессией у нас в стране пока еще нет. Да и ПТУ официально о приеме на дневное отделение такого факультета не объявляли. Но не отчаивайтесь, девушки, ибо учебные пособия уже существуют. Тут «важнейшее из искусств» оперативность проявило.
И если «Интердевочка» продемонстрировала, так сказать, высшую квалификацию этой профессии, то последующие ленты спустились наконец с небес на землю. И правильно. Иностранных клиентов на всех желающих не хватает, а почему девушки из глубинки должны чувствовать себя обделенными по сравнению с их столичными сверстницами? Именно так и действует героиня фильма «Мария Магдалина» (автор сценария и режиссер Г. Воронин). Очень эффектная женщина, её Лариса Гузеева играет, помните, персонаж которой с персонажем Никиты Михалкова «жестокий романс» крутила. И здесь она – бесприданница (из приданого один ребенок на руках), но гордая. Если интердевочка за валюту с кем хошь гуляла (то бишь работала), то Магдалина ни-ни, не смотри, что портовая шлюха, а только по взаимной симпатии, но, само собой, не безвозмездно. И другой плюс – патриотка она. То есть не брезгует родным неконвертируемым рублем. Так и живет, красиво и независимо, пока её мафия, с одной стороны, а милиция – с другой, не прижимают. Тут она тосковать по родной деревеньке и старушке маме принимается. Потому как человек она в принципе хороший, деревенский, только малость проклятым городом подпорченный. Ну ничего, отдохнет дома, воспитанием дочери займется, а потом можно с ней и обратно в город – трудовую династию основывать. Вот такое кино получилось, с массой увлекательных и познавательных подробностей: как себя с клиентами вести, как в милиции, как в баре и какие расценки на услуги существуют. И правильно. Ведь фильм-то где снимался? На Центральной студии детских и юношеских фильмов имени Горького. А значит, должен являть нашей молодежи пример для подражания. И являет. Очень доходчиво и очень заразительно.
Но что мы всё про «девочек» и про «девочек». Есть и другие не менее привлекательные профессии. Например, спекулянтка и грабительница Светик из одноименной мосфильмовской ленты. В которой тоже удивительно инструктивно показывается, как провинциальной девушке найти своё место под солнцем в столице. А заодно подсказывается, как найти своё «дело», где разжиться книжным дефицитом и как потом сделать на нем бизнес. А кто еще не решил, какую профессию выбирать, подождите. Говорят, уже на подходе юношеский вариант «Воров в законе», эдакая киноинструкция для начинающих рэкетиров. Так что дерзайте, молодые, и кино вам в этом поможет!
П. Смирнов. Журнал «Крокодил», 1990 год
Мастер
Жил да был на свете православных дел мастер. Жил не тужил, потому что дела у него не переводилось. Клиентурой в основном были женщины. Приезжали они в его скромную избушку в подмосковной деревеньке со всех концов русской земли и просили лишь об одном:
– Сделай ты меня, мил-человек, православной. Только не переборщи. Чтобы всё было в самый раз и тютелька в тютельку.
– А вот об этом, матушка, беспокоиться не извольте, комар носа не подточит, – вежливо отвечал мастер и, надев черный кожаный фартук, принимался за работу. Работал он быстро, споро, укладывался в несколько часов.
Начинал всегда с голоса: вставлял клиентке железное горло, и говорить она начинала с той поры тихим, будто навеки сорванным голосом, но на самом деле не сорванным, а смиренным. Потом брался за глаза – капал в них пипеткой специальную смесь-поволоку, особой такой дымки напускал, легкой-легкой, так что глаза у женщин навсегда становились печальными и глядящими будто бы с некоторым тайным укором, а при особой просьбе – несколько вкось. Но не укор это был и не косина, а осознание собственной греховности. Дальше брался мастер за губы. Делал в краешки губ по укольчику – и улыбаться с тех пор женщины уже не могли. Христос ведь никогда не смеялся. Скорее всего, и не улыбался тоже. Значит, таковыми же должны были стать и его истинные ученицы. Так мастер комментировал свои деяния.
Следующим был цвет лица – специальный зеленый крем, настоянный на полезных травах, не вытравимый долгие годы, делал лицо землистым, в чем и содержался намек на возможное тайное подвижничество. Дальше мастер брался за походку и осанку, и после краткого сеанса массажа походка у клиентки делалась неторопливой, слегка шаркающей, а голова опускалась, так что отныне печальные с поволокой-укором глаза не только косили, но и смотрели исключительно долу. Дело оставалось за малым. Каждой своей клиентке мастер вручал на прощанье особый платочек. Стоило повязать его на голову или даже на шею, как любая одежда смотрелась на тебе мешковато и сиро. Вот, собственно, и всё. Клиентки расплачивались с мастером кто как мог, но обычно весьма щедро, сельские вечно везли что-то со своих огородов и из-под кур, столичные штучки (их было большинство) к гонорару прилагали дорогие коньяки или виски. В общем, мастер не бедствовал, а клиентки отправлялись домой, счастливые тихим православным счастьем.
На женщинах православных дел мастер неплохо набил руку и как-то к ним привык. Поэтому, когда к нему приходили мужчины, немного терялся, хотя виду, конечно, не подавал. Так же брался за молоток, пипетки, крема. И все же мужчины у мастера получались похуже, с какой-то невытравимой вечной женственностью в очах и облике, с длинными волосами, блуждающим взором, слабой волей, иногда выскакивало и заикание. Может, путал он порошки или халтурил и для мужчин использовал женские средства? Неизвестно. Однако болезненный вид, шаркающая походка, мрачный блуждающий взор – всё это оставалось и при мужчинах.
Изредка приводили к мастеру и детишек. Но дети поддавались обработке совсем уж плохо, просто делались после сеанса дергаными и бледными, а некоторые не поддавались вообще, так что мастер запретил приводить детей к себе. И они дожидались мам в коридорчике.
– Ну а сердце, сердце? – спрашивали мастера особо продвинутые. – Главное-то – не внешний, а внутренний человек. Сердце православным сделать можете?
– Сердце, – отвечал честный мастер, – поменять не могу. А то бы давно уже на земле наступило Царство Божие. А это в замысел Господень никак не входит.
На досуге он любил полистать Откровение Иоанна Богослова. Особенно ему нравились описания разных чудо-зверей.
Ма́йя Алекса́ндровна Куче́рская (род. 2 мая 1970, Москва) — российская писательница, литературовед и литературный критик, колумнист, педагог.
Макс Фрай
1. Мы убиваем, нас убивают…
Кто-то сказал мне, что добрый волшебник отечественной словесности Борис Акунин "убил" Эраста Фандорина1, поскольку решил расстаться с издателем Захаровым, с которым подписан контракт на "фандоринский цикл". Фандорин, впрочем, живехонек; возможно, и в том, что касается житейских обстоятельств его создателя, меня обманули, и все обстояло не так. Но история хороша сама по себе: если имена Акунина, Фандорина и Захарова заменить на безличные X, Y и Z, она станет еще более наглядной и поучительной. "Литератор X был вынужден убить своего героя Y, поскольку решил расстаться с издателем Z, обладающим правами на "игрековский" сериал". Вот такие условия задачи.
Жизнь литературного персонажа вообще недорого стоит.
"Добрый доктор" сэр Артур Конан Дойл, поражавший знакомых своей незлобивостью, хладнокровно прикончил беднягу Шерлока Холмса просто потому, что тот ему наскучил. Он решил, что две повести и двадцать три детективных рассказа о сыщике - более чем достаточно для "исторического романиста", каковым сам сэр Артур искренне себя полагал. "Конфликт" с издателями в его случае носил совершенно комический характер: Конан Дойл требовал от издателей непомерных гонораров, надеясь, что они убоятся разорения и откажутся от желания опубликовать новые истории о Холмсе, а упрямцы-издатели, вздыхая, выворачивали карманы. Пришлось пойти на убийство.
Холмс, впрочем, вскоре воскрес (благодаря не столько требованиям возмущенной публики, сколько собственной почти мистической незаменимости: выяснилось, что не только читатели, но и сам автор не может без него обойтись). Но, как и воскрешение Остапа Бендера, это уже совсем другая история.
…Рассказывали даже о крупной ссоре, возникшей по следующему поводу: убить ли героя романа "12 стульев" Остапа Бендера или оставить в живых? Не забывали упомянуть о том, что участь героя решилась жребием. В сахарницу были положены две бумажки, на одной из которых дрожащей рукой был изображен череп и две куриные косточки. Вынулся череп - и через полчаса великого комбинатора не стало. Он был прирезан бритвой1.
Ильф и Петров переложили ответственность за участь Остапа Бендера на призрачные плечи фатума. Полагается считать эту историю забавной; я же прочитал ее в детстве (возможно, слишком рано) и испугался. Судьба с тех пор неизбежно ассоциируется у меня с очень конкретной, почти осязаемой, а потому особенно безжалостной ильфопетровской сахарницей. Писатели, конечно, поступили и мудро, и забавно, но для меня их сахарница - лишнее подтверждение того факта, что…
…жизнь литературного персонажа недорого стоит.
Резюме. На сей раз по-детски наивное.
Кто-то пишет книгу о наших похождениях. Будем надеяться, что мы ему еще не слишком надоели, а отношения этого таинственного незнакомца и его еще более таинственного "издателя" пока складываются благополучно. Впрочем, не следует забывать о сахарнице…
…Есть, впрочем, еще один мизерный шанс: как вы помните, и Холмс, и Бендер оказались незаменимыми. Чем черт не шутит?
2000 г.
Метафизический туризм
Год назад в это время я взахлеб гулял по Праге, сочинял всяческие дурацкие теории касательно удивительной способности этого города привораживать нашего брата туриста (версия о тайных знаках, когда-то начертанных на каменных мостовых Праги многочисленными профессиональными каббалистами, - это еще одна из самых пристойных).
По странной иронии судьбы обнаруживаю в свежих "Итогах" небольшое эссе Игоря Померанцева, который, в отличие от меня, в Праге живет и работает. Домовладелец его достал, насколько я понимаю. И соседи достали: количеством дверных щеколд и дурацкой манерой оставлять обувь у входа. Прага для Померанцева - метафизическое захолустье; и как-то так получается, что возразить ему нечего. Стоит только представить себе пыльные штиблеты, выстроившиеся в ряд на истертом половичке, лязг ржавеющих щеколд, смущенно сглатывающего слюну домовладельца пана Подмышичку - тоска-а-а-а…
Впрочем, в финале Померанцев как бы (словно бы, будто бы) добровольно отрекается от собственного ворчания, делает галантный реверанс влюбленной в Прагу Цветаевой и смиренно заключает: В споре поэта с жильцом всегда прав поэт.
На самом-то деле все еще проще и как бы (словно бы, будто бы) глобальнее. Не на поэтов и жильцов следовало бы делить человечество, а на туристов и аборигенов, кочевников и оседлых, обывателей и транзитных пассажиров. В споре туриста и жильца (постоянного обитателя) всегда будет прав турист. Потому что он видит все как бы (словно бы, будто бы) в первый раз и имеет некоторые основания предполагать, что первый раз, может статься, равнозначен последнему: нигде так остро не ощущаешь хрупкость своей судьбы, как в дороге…
Поэтому турист пребывает в состоянии искренней и, что самое главное, бескорыстной восторженности: ему здесь не жить, не ходить за зубной пастой в аптеку на углу, не обшаривать глазами рыбный рынок в поисках подходящего товара, не ездить каждый день на службу одним и тем же трамваем. Поэтому интересоваться турист станет не ценами в супермаркетах, не манерами таксистов, не дурацкими привычками местных обывателей и не регулярностью передвижения маршрутных автобусов, а, скажем, цветом и формой тени древнего собора на рассвете/закате, оттенком сияния фонарей в Старом Городе, узорами витражей и зыбкими границами зон настроений (в незнакомом городе почему-то сразу чувствуешь, почти воочию видишь, как печальный квартал сменяется кварталом безмятежным - и ведь не в архитектуре, не в убранстве витрин и даже не в освещении дело; а в знакомом, обжитом городе границы эти почувствовать почти невозможно… ну да ладно).
Так размышления о метафизическом захолустье рискуют превратиться в рекламу метафизического туризма как образа жизни. Разглядывать родной (возможно, изрядно опостылевший) город круглыми от удивления глазами путешественника - искусство непростое. Тут все время следует быть начеку, поскольку не только ежедневные простаивания в автомобильных пробках и еженедельные посещения оптового рынка, но даже такой пустяк, как получение новой расчетной книжки в домоуправлении, может лишить нас правильного настроения на целую неделю (месяц, год?). Или даже навсегда - если не быть начеку, конечно. Но я сохраняю бдительность, оно того стоит: наивная, непрактичная восторженность туриста (незваного, всем чужого гостя) сокровище из числа тех, с коими добровольно не расстаются.
Пару дней назад приятель вытащил меня на прогулку по ночной Москве. Мы сидели на дощатом причале возле Театра Сатиры. Кремль оттуда кажется игрушечным; мосты - единственным стоiящим изобретением человеческого разума; даже храм Христа Спасителя не раздражает, поскольку зыбкое отражение в темной речной воде способно замолить эстетические прегрешения любого сооружения…
Не так уж много надо, чтобы полюбить город, в котором живешь, послать к чертям собачьим многочисленные поводы для мелочного раздражения. Ночная прогулка, автомобильная поездка по лезвию смены времен года или солнечное утро сентябрьского понедельника, не отягощенное переизбытком дел, когда можно пить чай в шезлонге на балконе, с видом на крыши города, который я наконец-то люблю со страстью "метафизического туриста". Потому что я здесь, ясен пень, ненадолго.
Проездом.
2000 г.
Случайные встречи
Встретил сегодня на Тверской старого приятеля - случайно, конечно. Обрадовался чертовски, поскольку давно его не видел. Хотя, казалось бы, чего проще: набрать номер телефонный или эпистолу электронную составить - и хоть каждый день на него смотри. Но я не люблю назначать встречи. То есть в случае необходимости я их, конечно, назначаю. Но это не то. Встретить друга (приятеля / просто знакомого / где-то я видел это лицо) случайно на улице, в кофейне, в метро (случалось со мной и такое) - в этом есть что-то настоящее, "правильное". Если слух ваш чуток, можно различить невесомое похрустывание крахмальных юбок судьбы. Случайная встреча на улице - это еще не жест ее, но уже улыбка краешком рта.
Я доверяю случайным встречам больше, чем запланированным: мои планы состряпаны мною же (человек глуп по определению; я - человек, следовательно…) - а расписание непреднамеренных столкновений составляется без человеческого вмешательства. Я способен отложить спешное дело, чтобы выпить кофе с малознакомой девушкой, которая когда-то работала в соседнем офисе, - не из сентиментальных соображений, разумеется, а потому лишь, что мы нос к носу столкнулись в переходе с Чеховской на Тверскую, в толчее которого, по моим наблюдениям, практически невозможно опознать даже собственного двойника, разве что он наступит вам на ногу.
Мой блокнот почти чист; в памяти телефона - от силы двадцать номеров, да и те не "дружественные", а деловые: телефонная станция, провайдер, страховое агентство, справочная вокзалов и еще какие-то необходимо-необязательные контакты в таком же духе. Еще несколько телефонных номеров я знаю наизусть - ну уж от этого никуда не деться… При этом я далеко не отшельник, просто телефонные номера друзей-приятелей мне не так уж и нужны: я предпочитаю встречать их случайно.
Вот, нашел у Сергея Гандлевского славную фразу: Нынешняя Москва выходит из-под контроля моих пяти чувств. Так и есть. Вот вам и дополнительная мотивация полагаться на шестое, седьмое, восьмое и девятое чувства. В поисках куда-то запропастившегося приятеля следует полагаться не на телефон, а на интуицию; вознамерившись скрасить вечер задушевным трепом - не мучить ICQ, а выйти из дома и отправиться "туда - не знаю куда". Мой способ поддерживать дружеские отношения на первый взгляд кажется неэффективным, однако доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие. Приятель, случайно вынырнувший вам навстречу из переулка, расположенного вдалеке от его дома / работы / любимой кофейни, кажется существом необыкновенным; каждое его слово приобретает особый, скрытый смысл: он сейчас - почти Меркурий, почти посланец почти богов… Собственно, все становится на места: мы и должны быть друг для друга необыкновенными существами и "почти посланцами" - в противном случае зачем вообще тратить время на совместное измельчение аш-два-о в ступе?
Я, впрочем, ничего особенного не жду от случайных встреч. Я весьма далек от того, чтобы полагать, будто кто-нибудь из моих нечаянных визави сделает или скажет нечто такое, что перевернет мою жизнь. Ну то есть теоретически они, конечно, могут ее перевернуть (кто и что угодно может), но надежда эта не входит в типовой пакет моих информационных ожиданий. Вообще никаких надежд - только радость случайной встречи. Очень нежный, экологически чистый эндорфин длительного действия.
2000 г.
Искусство лжи
Огромная надпись "Здесь был Бог" - на церкви или на скале в Крыму (можно повторить в куче разных мест).
Огромная надпись "Это не белое" - снегом по снегу.
"Никому нельзя верить" - с участием любой известной художественной галереи. На вернисаж приглашаются только завсегдатаи и друзья галерейщика, то есть те, кто уже давно привык часто бывать в этом месте. На дверях галереи висит табличка с названием любой посторонней организации. Внутри создать обстановку офиса, посадить несколько специально нанятых незнакомцев, чтобы создавали видимость работы и устало объясняли ошарашенным посетителям, что никакой галереи здесь больше нет.
"Эльдорадо" - камни на каком-нибудь пляже за ночь покрываются "золотой" краской.
"Странное место" - выбирается какой-нибудь участок парка (леса) поляна с несколькими деревьями. Желательно зимой, когда деревья без листьев. Стволы деревьев за ночь выкрашиваются в некий неподобающий цвет (лиловый, оранжевый, голубой).
"Это не ты" - зрители по одному запускаются в темную комнату, где имеется только зеркало с подсветкой снизу и (звук, или бегущая строка) тупо повторяется фраза "Это не ты".
Объявления: в соответствующие издания (газеты бесплатных объявлений, если есть возможность - в другие издания на правах рекламы) запускаются бредовые объявления, к примеру: "На временную работу требуются всадники Апокалипсиса, оплата по факту". Наверное, важно сообщить номер контактного пейджера и таким образом фиксировать реакцию откликнувшихся зрителей.
Ничего удивительного, что проект этот я не реализовал: строго говоря, я не художник, поэтому просто не знал, с чего следует начинать. А к тому времени, как технологии реализации художественных проектов стали мне более-менее понятны, я и забыл уже про "Искусство лжи". Но не в этом дело, конечно же.
Просто появился у меня наконец-то достойный повод заметить, что ложь (та ее разновидность, которая не предполагает никакой личной выгоды, а лишь привносит в жизнь некоторую причудливость) - отличная штука. Интеллектуальная игра, изящное искусство ("важнейшее из искусств"?), своеобразный пряный соус, без которого повседневность может показаться настоящему искушенному гурману чересчур пресной.
Я сам научился говорить неправду довольно поздно, лет шести. До того полагал, что люди говорят исключительно правду: верил всему, что мне говорили, и тем паче всему написанному в книгах. В семье бытовала дивная история о том, как я встретил во дворе собственного отца, бросился к нему с криком: "Папа, это ты?" - и, услышав в ответ насмешливое: "Нет, дядя Петя!" - разочарованно отвернулся и отправился по своим делам. Папа, кстати, даже обиделся, приняв мою готовность поверить всякому произнесенному вслух утверждению за продуманную провокацию. Этот ли случай, другой ли заставил меня понять, что такое ложь, и тут же опробовать новое знание на практике - откровенно говоря, не помню. Однако уже вскоре я сам впервые в жизни подменил один безобидный факт другим, не менее безобидным: рассказывая родителям о том, какие мультфильмы посмотрел на детском киносеансе, подменил реальные названия и сюжеты другими, сочиненными на ходу. Разумеется, меня не разоблачили - по той простой причине, что и слушали-то вполуха…
Так в моей жизни впервые появился эпизод, который принадлежал только мне одному, маленькая личная тайна, первый кубический миллиметр свободы от назойливого внимания вездесущих окружающих, который я с тех пор старательно расширяю. Возможно, когда-нибудь это пространство окажется достаточно велико для того, чтобы я мог поместиться там целиком.
P. S.
Кстати, не следует постоянно скармливать окружающим вранье, которое выставляет вас исключительно в выгодном свете: это вызовет недоверие. Если уж хотите освоить высокое искусство лжи, окружить себя мыльным пузырем вымысла, скрыться в радужном тумане собственных лживых утверждений, следует почаще придумывать факты и эпизоды, выставляющие вас в комичном, нелепом, порой откровенно неприглядном виде. Это весьма полезно для дела. И не следует беспокоиться о том, что мнение окружающих о вашей персоне вашими же стараниями станет не слишком благоприятным. Потому что (цитирую еще одну запись из старого блокнота):
Люди делятся на тех, кто ничего не понимает, и тех, кто не понимает ни-че-го!
2000 г.
Страшные сказки
Когда мы ходили пешком под стол, томики Гоголя и Толстого (который А-Ка и про вампиров) еще не попали к нам в руки, фильм "Вий", этот супер-хит конца шестидесятых, существовал разве что в виде сценария, а великий Стивен Кинг еще грыз гранит университетской науки, не подозревая даже о своем странном призвании пугать людей, нам приходилось заниматься самообслуживанием. То есть пугать себя самостоятельно.
Самое главное - это избавиться от назойливого присутствия вездесущих взрослых. Возможно, они понадобятся потом, когда мы напугаем друг друга до судорог в мышцах ног, до писка горлового и перестука зубовного. Тогда можно будет вернуться в общество взрослых: при всех своих недостатках они обладают талантом развеивать страхи.
Именно по этой причине рассказывать ужастики в их присутствии бессмысленно.
Очень важно, конечно, чтобы было темно. Или хоть полумрак какой.
Поэтому ужастики процветают в пионерских лагерях и детских больницах, в походах и экскурсионных поездках.
Впрочем, есть еще варианты. У нас в доме, например, был роскошный чердак: винтовая лестница, сладкий запах древесного тлена, рассеянный свет из щелей, паутина по углам. Классика!
Мы открывали дверь, ведущую в вечную сырую ночь, пробирались меж мокрых простыней, развешанных для просушки, рассаживались тесным кружком и начинали рассказывать. Тон задавала девочка Наташа, года на три старше меня; она была непревзойденной "страшной сказочницей", нашим Андерсеном, Кингом и Гоголем (АНДЕРКИНГОГОЛЕМ?) - нам чертовски с нею повезло. Потому что именно Наташа завела обычай рассказывать истории не про абстрактную "девочку", к которой приходит не менее абстрактная и, чего греха таить, не слишком впечатляющая "Черная Рука", а как бы "истории из реальной жизни". А может быть, и не "как бы" - черт ее знает, эту Наташу…
- Вчера я легла спать, - рассказывает Наташа, - но не могла заснуть. И тогда я встала и выглянула в окно, а на улице полно призраков! Прозрачные мужчины и женщины ходят, не касаясь земли. И тут в комнату постучала мама и говорит: "Наташа, почему ты не спишь?" Я притворилась, что сплю, а потом опять подошла к окну посмотреть на призраков, - Наташа озабоченно хмурит лоб и вставляет в свой рассказ техническое замечание: - Если решитесь посмотреть на призраков, имейте в виду, свет в комнате должен быть выключен. И подходить к окну надо тихо-тихо. Если призраки вас увидят, вы скоро умрете… Так вот, как только я подошла к окну, в комнату постучал папа и сказал: "Наташа, почему ты не спишь?" Пока я лежала в кровати, они больше не стучали, но как только я опять встала, в комнату опять постучала мама. И так было всю ночь: когда я подходила к окну посмотреть на призраков, в комнату сразу начинали стучать мама и папа - по очереди. А утром я их спрашиваю: "Почему вы всю ночь ко мне в комнату стучали?" А они очень удивились. Не стучали, говорят, спали всю ночь. Вот так.
У Наташи каждый день была наготове новая история про призраков. Выходило, что она видела их повсюду: на улице, во дворе, между зарослями сирени и мусорными баками, в тамбуре поезда, когда они с родителями ехали в отпуск, в подъезде и в школьном коридоре, когда однажды задержалась там допоздна, вырезая снежинки для новогодней елки. На нашем любимом чердаке она якобы тоже их встречала. Хотя почему "якобы"? Вполне возможно, действительно встречала…
Во всяком случае в те дни мы все верили ей без тени сомнения. Наши "классические" истории про гроб на колесиках, черную руку, красное пианино и лиловый радиоприемник на фоне Наташиных "былин" выглядели бледно. Ее истории пугали нас по-настоящему: получалось, что мир полон опасных тайн, и темнота в глубине жасминовых зарослей - это особенная темнота, и выключатель в коридоре может предать тебя в любую секунду, и пустырь через дорогу, сразу за зданием почты, - особенный пустырь, и многоэтажное новое здание, которое там вот уже второй год строится, - это странный дом… да что там дом и пустырь, если собственные твои родители однажды ночью могут оказаться зачарованными стражами, оберегающими покой призраков! (Наташа, к слову сказать, заявила, что повесила на дверь родительской спальни бабушкин волшебный талисман, и с тех пор они больше не стучатся к ней по ночам. У меня не было бабушки и, соответственно, волшебного талисмана, поэтому пришлось самому придумать специальное заклинание и читать его перед сном. Кстати, заклинание, как ни странно, подействовало, и родители действительно вдруг перестали вламываться в мою комнату: очень удобно для того, кто любит читать по ночам!)
Вот так незаметно мы приучали друг друга к мысли о том, что мир, в котором мы живем, - место чудесное и непонятное. И опасное, конечно же. Но с этим мы как-то довольно легко смирились. Пускай опасное, лишь бы только однажды ночью выглянуть в окно и увидеть, как по мелким камушкам мостовой неслышно скользят прекрасные призрачные существа… Мне, кстати, не повезло: только один раз увидел несколько сияющих прозрачных силуэтов, да и то как-то мельком, ничего толком разглядеть не успел.
Потом случился переезд. В новом доме (хрущоба) чердака не было, зато (о, благословенная хрущоба!) была роскошная кладовка. Родители повесили туда старые пальто, пересыпанные нафталином, я же сразу понял, как можно использовать это дивное место: запираться там с двумя друзьями (больше не поместилось бы) и рассказывать страшные сказки.
Тут не могу не похвастаться: благодаря Наташе я стал одним из крупнейших "страшных сказочников" своей эпохи - по крайней мере, в отдельно взятом дворе. Сначала я пересказал своим новым друзьям-приятелям все Наташины истории, потом кое-что из двухтомника Андерсена (в кощунственно вольном пересказе, так что даже читавшие его сказки не узнавали их в моем изложении), потом - дивные вампирские истории Алексея Константиновича Толстого, которые тайно извлек из книжного шкафа в доме каких-то дальних родственников и залпом прочитал, пока взрослые уничтожали обычную праздничную норму водки и холодца (многое по малолетству понял превратно, но тем сильнее был "культурный шок"). А потом начал сочинять страшные истории сам. В нафталиновой темноте кладовки меня, как правило, посещало вдохновение: нередко в финале я сам выглядел куда более испуганным, чем мои благодарные слушатели.
Пора бы, однако, остановиться и сделать из всего вышесказанного какой-нибудь оптимистический вывод. Что ж, запросто.
В детстве мы особенно остро ощущаем, что кроме обычного, видимого мира есть еще и мир невидимый. Смутная уверенность эта внушает нам искреннюю любовь к "ужастикам" любого содержания и качества; она же становится источником нашего вдохновения, когда мы придумываем свои "авторские" страшные истории, сколь бы наивны и неуклюжи они ни были.
Страх становится для нас неотъемлемой частью чудесного, главным настроением лю