Определение
Прежде всего необходимо внести ясность в вопрос о том, что понимать под толпой. Здесь четко вырисовываются традиционные различия между интерпретацией явления толпа с политической точки зрения, с одной стороны, и с психологической — с другой. Политические институты власти как за рубежом, так и у нас даже в период перестройки имеют тенденцию рассматривать как «толпу» любые массовые проявления протеста, которые не санкционированы властями. В западной литературе, как правило, ставились в один ряд «массовые истерии», «коллективные беспорядки», «бунты», «восстания», «движения за реформы» и «революционные выступления». И все это подводилось под «поведение толпы». У нас нередко следуют той же традиции, когда в газетах приравнивают к «толпе» несанкционированные митинги, хотя они вполне организованны, упорядочены и дисциплинированны.
Такое смешение политико-оценочных моментов, с одной стороны, и специфических свойств толпы — с другой, проникает и в научный анализ этого явления. Так, известный американский психолог С. Милгрэм (S. Milgram) и его соавтор Г. Тох (Н. Toch) даже в заглавие своего обзора, посвященного проблемам толпы, выносят слова: «Коллективное поведение: толпы и социальные движения». Таким образом, они ставят в один ряд совершенно разноплановые явления с точки зрения их социальных и психологических признаков. Та же тенденция прослеживается и при раскрытии соответствующих понятий. «Толпа, — пишут названные авторы, — родовое понятие, выделяющее весьма различные условия, характерные для таких собраний людей, как аудитория, сборище, митинг, паника; все они подпадают под определение толпы». Единственное, что авторы выделяют в качестве общих признаков для названных явлений,— это пространственная близость людей и влияние этой близости на их поведение.
Здесь слишком широко толкуется понятие. Это не позволяет выделить те особенности толпы, которые принципиально отличают ее от других человеческих агрегаций. Правда, и митинг, и даже театральная аудитория могут при определенных условиях превратиться в толпу, но ведь тем самым они приобретут совершенно новые качества. Как пример можно привести хорошо известные случаи, когда, скажем, в театре во время спектакля возникает пожар и очень интеллигентная публика, впадая в панику, превращается в толпу обезумевших от страха людей. Аналогичным образом любое организованное и дисциплинированное собрание — митинг, шествие, демонстрация и т. п.— при определенных случайных или специально подготовленных кем-то обстоятельствах может начать вести себя по иррациональным законам толпы.
С психологической точки зрения под толпой следует понимать изначально неорганизованное (или потерявшее организованность) скопление людей, не имеющее общей осознанной цели (или утратившее ее) и, как правило, находящееся в состоянии эмоционального возбуждения.
Это не значит, конечно, что при возникновении толпы или в процессе ее действий обязательно должны отсутствовать силы, осуществляющие какое-то организующее начало. В общественной практике нередко бывает наоборот, когда кто-то использует толпу как инструмент. Но этот вопрос — уже для политического и юридического исследования; для психологического анализа он не имеет значения, поскольку по своему содержанию действия таких организующих сил не имеют ничего общего с явлением толпы как таковой.
Типы толпы
В западной литературе сложилась довольно определенная классификация толпы, которая адекватно отражает реально возникающие явления в жизни. По этой классификации, оценивая характер поведения людей, выделяются прежде всего толпы пассивные и активные.
Рассказ А. П. Чехова «Брожение умов» — блестящая иллюстрация небольшой пассивной толпы с некоторыми ее закономерностями, которая стихийно возникла лишь потому, что два человека сосредоточенно смотрели в одном направлении. Случайные прохожие стали останавливаться и смотреть в том же направлении. Поскольку любое свое действие люди стремятся объяснить, в образовавшемся скоплении публики возникли самые различные версии относительно того, почему все смотрят в какую-то одну точку. Здесь проявился механизм неизбежного возникновения слухов в толпе, которые в зависимости от конкретных обстоятельств, а главное — от общей психологической атмосферы в обществе и в конкретной ситуации могут приобретать самый разнообразный и даже фантастический характер.
Американские психологи воспроизвели сюжет Чехова в эмпирическом исследовании. Был поставлен вопрос: как от числа людей, ведущих себя определенным образом, зависит провоцирующий стимул для стихийного формирования случайных лиц в толпу? Были созданы группы из 1, 2, 3, 5, 10 и 15 человек, которые останавливались на многолюдной улице и начинали смотреть в течение одной минуты в определенном направлении, например на окно одного из зданий. Реакция прохожих фиксировалась на кинопленку. Оказалось, что при группах от 1 до 5 человек число прохожих, останавливавшихся и начинавших смотреть в том же направлении, быстро увеличивалось в зависимости от размеров «провоцирующей группы». Группы из 5, 10 и 15 человек оказывали примерно одинаковое воздействие (при 1, человеке останавливались 4,05%, при 15 — 39,98% прохожих). Отсутствие стимулов к какому-либо недовольству и равнодушие людей в подобных ситуациях формируют толпу пассивного характера, которая так же быстро рассеивается, как и собирается. Эмоциональный компонент здесь почти не выражен и проявляется в своего рода лишь «заражении» любопытством.
Активная толпа обязательно имеет сильно выраженный эмоциональный заряд, и на что он будет направлен, зависит от обстоятельств. Одним из наиболее опасных вариантов является толпа агрессивная. Это вид толпы, которая пытается решить те или иные социально назревшие проблемы насильственным путем, при этом теряет рациональную основу для своих действий и вымещает чувство фрустрации и гнева на совершенно случайных объектах.
Выделяется также тип спасающейся толпы, которая превращается в паническую, если доступ людей к средствам и способам спасения оказывается неопределенным или ограниченным. Мы уже приводили пример пожара в театре, когда люди руководствуются лишь чувством страха и под его влиянием превращаются в толпу, ведущую себя иррационально.
Эмоциональная заряженность и иррациональность поведения — признаки, которые объединяют толпы самого различного типа. Поэтому сюда можно отнести и тип стяжательской толпы, т. е. скопления людей, движимых стремлением к грабежу, разворовыванию материальных ценностей, которые стали неожиданно доступными в силу тех или иных условий. Не следует в этих случаях сваливать все только на «уголовный элемент». Анализ поведения при стихийных бедствиях показывает, что обычно и добропорядочные люди при определенных обстоятельствах, когда им кажется, что не перед кем отвечать, включаются в толпы мародеров. Тенденция к «рационализации», т. е. к оправдыванию перед самим собой своих действий (все равно имущество пропало бы; его украл бы кто-нибудь другой; хозяева имущества, видимо, погибли и т. д.), составляет тот психологический механизм, который примиряет совесть с чувством ответственности за содеянные преступления. Это — тоже феномен толпы.
Условия
Одним из наиболее принципиальных является вопрос об условиях возникновения тех массовых проявлений, которые можно назвать феноменом толпы. Исследователи справедливо выделяют два типа таких условий: долговременного и ситуативного характера.
К первым относятся любые экономические, социальные, политические и другие факторы относительно длительного действия, которые создают высокий уровень напряженности в обществе, формируют и нагнетают чувства фрустрации, беспомощности и отчаяния. В условиях тоталитарного режима эти чувства, как правило, не могут найти выхода в форме каких-либо массовых и тем более насильственных действий и поэтому долгое время сохраняются в латентном виде, трансформируясь в состояние общественной апатии и аномии. Однако при первой же возможности и любом благоприятствующем поводе быстро назревают ситуации социального взрыва в самых разнообразных его проявлениях, в том числе и в виде агрессивной толпы.
Как известно, факторов социальной напряженности в нашем обществе было немало в течение всей его истории. Период перестройки, с одной стороны, открыл возможность для массовых выступлений, а с другой — добавил новые, катализирующие обстановку факторы в виде, например, обострений национальных противоречий и связанных с ними последствий. Таким образом, возникло то необходимое сочетание обстоятельств, при которых социальные взрывы происходят по любым поводам. Эти поводы и составляют ситуативные условия как массовых проявлений вообще, так и феномена агрессивной толпы в частности.
Необходимо подчеркнуть, что решающая роль всегда принадлежит условиям долговременного характера и ситуативные поводы приобретают смысл лишь в контексте первых. Поэтому их конкретное содержание не имеет самостоятельного значения и может выразиться в чем угодно — от какого-то политического события до простого бытового эпизода или даже слуха. К этому следует добавить, что запоздалые или неадекватные действия властей нередко являются ситуативными условиями, обостряющими события.
Практически любой эпизод массовых беспорядков характеризуется как долговременными, так и ситуативными условиями его возникновения. Поэтому иллюстрацией могут быть любые из них, в том числе, например, и события в Баку в январе 1990 г. В условиях общей и длительной социальной напряженности в городе роль фактора-катализатора событий сыграло невнимание властей к судьбе тысяч азербайджанцев-беженцев из Армении. Отсутствие в течение многих месяцев жилья, работы, средств к существованию и нежелание государственных органов что-либо предпринять для оказания помощи людям не могли не привести к взрыву. Ситуативным поводом, если опираться на сообщения прессы, стала попытка одного из беженцев отобрать квартиру у армянина, живущего в Баку, и последовавшая за этим гибель беженца в результате возникшей ссоры. Полное бездействие республиканских властей и запоздалое решение о вводе войск стали дополнительными условиями, которые способствовали эскалации беспорядков.
Аналогичная, хотя и не такая масштабная ситуация сложилась и в Душанбе в феврале 1990 г. Внешним ситуативным поводом к массовым выступлениям стали слухи о том, что в город приезжают армянские беженцы из Азербайджана и что им вне очереди предоставляют жилплощадь. А решающим долговременным фактором была крайне обостренная жилищная проблема в городе.
К двум названным типам условий возникновения массовых беспорядков можно добавить еще один: уровень развития политической культуры, включающий опыт решения социальных проблем демократическим путем, а также особенности национально-исторических традиций.
Методы изучения толпы
Специфика феноменов толпы такова, что она крайне затрудняет их изучение. Непредсказуемость и внезапность, с какой они обычно случаются, неопределенность количественных и качественных характеристик и многие другие обстоятельства не позволяют проводить строго спланированных исследований. Ясно, конечно, что воспроизвести эти явления в лабораторных условиях также оказывается невозможным. Поэтому исследователям приходится чаще всего собирать необходимые данные из газет, кинохроники, исторических документов, путем опроса очевидцев.
Тем не менее делались попытки разработать объективные методы изучения явлений массового поведения. В этом плане в мировой науке накоплен уже некоторый опыт, который в принципе вписывается в рамки известных методических средств социальной психологии. Как правило, эти методы могут дать результат лишь при их комплексном использовании с тем, чтобы обеспечить возможность перепроверки результатов. Набор методов в каждом конкретном случае определяется характером события. Остановимся на некоторых из них.
Метод опроса.
Это один из наиболее доступных методов исследования массовых явлений. Его эффективность в значительной степени зависит от того, насколько широкие группы лиц, причастных к тому или иному эпизоду, охвачены опросом. При этом важно опросить не только самих участников эпизода, но и очевидцев, сторонних наблюдателей, которые могут сообщить что-либо об обстоятельствах, предшествовавших событию или последовавших сразу же после него.
«Вторичные источники». В связи с тем, что на Западе проблема массовых беспорядков имеет богатую историю, полиция соответствующих стран накопила большой опыт действий по организации контроля над различными массовыми проявлениями. Этот опыт обобщен в различных учебных пособиях, инструкциях и указаниях. Западные психологи считают эти документы полезными источниками сведений при изучении массовых явлений, так как они содержат эмпирические наблюдения, касающиеся свойств и особенностей поведения людей в толпе.
Прожективные методы.
Л. Киллиан (L. Killian) в 1956 г., говоря о методологических проблемах изучения стихийных бедствий, предложил использовать прожективные методики, в частности тест тематической апперцепции (ТАТ), для изучения мотивов, чувств и восприятия, порождаемых у людей толпой. В лабораторных условиях испытуемым наряду с пятью обычными карточками ТАТ предъявлялись пять карточек с фотоизображениями толпы. Далее анализировалось, на какие особенности толпы испытуемые обращали внимание. Данные такого рода при их накоплении считались полезными для изучения установок людей, которые могут проявиться в случае их участия в реальной толпе. Для исследования самого феномена толпы эти методы нельзя признать валидными.
Экспериментальные методы.
Выделяются три группы методов, которые в той или иной степени могут быть полезны при изучении проблем психологии толпы. К первой относятся методы, широко используемые в экспериментальной социальной психологии при исследовании поведения групп и индивидов в группах. Их результаты приложимы к проблеме толпы, но лишь при изучении ее отдельных особенностей. Так, данные некоторых экспериментов показали, что индивиды, находящиеся в составе групп, склонны при определенных условиях идти на больший риск, чем это свойственно им обычно. Механизм распространения ответственности, выявляющийся в этих экспериментах, может служить объяснением криминального поведения, связанного с повышенным риском. Хорошо известные эксперименты Аша (Asha), продемонстрировавшие роль групповой конформности, объясняют поведение отдельных категорий лиц в толпе. Эксперименты С. Милгрэма (S. Milgram) показали неожиданную способность людей к жестоким действиям, если с них снимается индивидуальная ответственность за эти действия. П. Зимбардо (P. Zimbardo) выявил серьезную трансформацию в поведении людей, которые в лабораторно-игровой ситуации исполняли роли полицейских и демонстрантов. А. Бандура (A. Bandura) и Р. Уолтерс (R. Walters) отметили роль подражания агрессивному поведению при наличии соответствующей модели. Выявленные в названных и других экспериментах механизмы поведения в той или иной степени проявляются и в условиях толпы.
Ко второй группе экспериментальных методов следует отнести моделирование поведения толпы. Как уже отмечалось, создать в лаборатории условия, сходные с естественными, практически невозможно. Тем не менее такого рода попытки неоднократно предпринимались.
Так, Н. Мейер (N. Meir), Дж. Менненга (G. Mennenga) и Г. Стольц (Н. Stoltz) попытались в 1941 г. собрать толпы у местной тюрьмы, распространив листовки с сообщением, что «тысячи граждан» штурмуют тюрьму с намерением линчевать преступника, похитившего ребенка. Экспериментаторы затем опрашивали пришедших к тюрьме людей с целью выяснить категории лиц, стремившихся присоединиться к толпе, и их мотивы.
Дж. Френч (J. French) в 1944 г. попытался вызвать панику среди двух групп своих испытуемых, создав впечатление, что в здании начался пожар. Эксперимент не удался, так как паники не возникло, поскольку испытуемые, очевидно, не поверили в реальность опасности. Другие эксперименты аналогичного характера также не дали результатов, поскольку испытуемые не испытывали страха. Г. Келли (Н. Kelley) с соавторами в 1965 г. пытался создать ситуацию, в которой обследуемые испытывали бы реальный страх. В решение групповой задачи «на спасение» испытуемые должны были нажимать на определенные кнопки, отыскав необходимый алгоритм своих действий. При одновременном нажатии на две или несколько кнопок путь к спасению оказывался «забитым», и испытуемые получали болезненный удар током. Этот эксперимент также мало что дал, кроме банального заключения о том, что паники в условиях спасения людей с ограниченными возможностями можно избежать лишь в случае, когда люди используют эти возможности по очереди, а не все сразу. Таким образом, лабораторное моделирование поведения толпы оказывается пока малоэффективным.
Полевое экспериментирование составляет третью группу экспериментальных методов. Выше уже описывался эксперимент по созданию толпы (по типу «брожения умов»). Многие эксперименты связаны с изучением поведения реальных групп, их данные лишь в какой-то степени применимы к исследованию толпы. Следовательно, возможности и этих методов весьма ограниченны. Несомненно, что важнейшим источником данных должны быть наблюдения (с использованием технических средств) массовых явлений, возникающих в естественных условиях. Однако ограниченность возможностей и здесь вполне очевидна.
Социально-психологические особенности толпы
Вопрос о социально-психологических особенностях толпы целесообразно рассмотреть одновременно с различными теориями толпы, поскольку именно в этих теориях выделялись психологические черты феномена. В то же время различия между самими теориями проявлялись лишь в разных акцентах, которые делались на тех или иных психологических свойствах толпы.
В летописях и исторических рукописях содержится немало описаний «народных беспорядков», однако научные попытки подойти к проблеме толпы были предприняты лишь в конце XIX в. и связываются прежде всего с именем французского социолога Г. Лебона (G. Le Bon).
Теория Лебона
Первые две статьи Лебона по проблеме толпы были опубликованы в 1895 г. в журнале «Revue scientific» («Научное обозрение»), и самим фактом публикации в таком журнале была сделана заявка на подход к проблеме с научных позиций. В том же году статьи Лебона вышли в книге «Психология толпы», принесшей ему широкую известность. Кроме того, суждения по этой проблеме были высказаны им в книге «Психология социализма», изданной в России в 1908 г. Несмотря на то, что взгляды Лебона носят с методологической точки зрения идеалистический, а с политической — крайне реакционный, расистский характер, некоторые его обобщения эмпирического плана представляют большой интерес.
Взгляды Лебона на проблему массового поведения логично связаны с его методологическими позициями в вопросе о человеке и обществе. Человек, по его мнению, «наиболее руководствуется в жизни представлениями двух родов: представлениями врожденными, т. е. биологически унаследованными от предков или возникшими под влиянием чувств, и представлениями, приобретенными или умственными». Первые — это наследство расы, воспринимаемое и применяемое бессознательно, вторые не играют серьезной роли в поведении человека и становятся действенными лишь после того, как переходят через ряд поколений в сферу бессознательного. Понятие личности как сознательного человека — носителя определенных общественных ценностей, идеалов и убеждений — у Лебона отсутствует, поскольку человек является, по его мнению, лишь пассивной частью толпы, которая руководствуется инстинктом и выступает как носитель «духа расы». Именно толпа, несмотря на свою иррациональность, обычно понимает и выражает интересы общества. «Очень часто,— пишет Лебон,— со стороны толпы и редко со стороны специалистов проявляются политический ум, патриотизм и чувство необходимости защищать общественные интересы».
Этот подход приводит Лебона к мысли о смешении таких явлений, как массовые общественные движения, которые действительно выражают интересы тех или иных классов, слоев или групп, и неорганизованная толпа. В последнем случае, когда речь идет о толпе, а не о движениях, Лебон проявляет действительно психологический подход, пытаясь выяснить механизмы формирования толпы и механизмы трансформации людей, составляющих ее. Его основная мысль заключается в том, что люди в толпе претерпевают радикальную трансформацию, теряют самоконтроль и индивидуальность и начинают подчиняться примитивному иррациональному «закону психического единства толпы» или «коллективному разуму». «Кем бы ни были индивиды,— пишет он,— составляющие толпу, как бы ни были они похожи или не похожи своим образом жизни, своими характерами, занятиями или разумом, факт превращения их в толпу ставит их во власть своего рода коллективного разума, заставляющего их чувствовать, думать и действовать таким образом, который совершенно отличен от их действий, чувств и того, как каждый индивид чувствовал бы, думал и действовал, если бы находился в одиночестве».
Это означает, что:
1. В толпе происходит уравнивание всех, сведение людей к одному уровню психических проявлений и поведения, поэтому возникает однородность людей в толпе. Лебон это объясняет идеей коллективного бессознательного: в толпе люди руководствуются лишь бессознательными представлениями, которые для всех одинаковы (так как они выражают «дух расы»), а представления на уровне сознания, в которых и кроются индивидуальные различия между людьми, подавляются, исчезают.
2. Толпа интеллектуально значительно ниже индивидов, ее составляющих; она склонна к быстрым переносам внимания, легко и некритично принимает самые фантастичные слухи; легко поддается воздействию призывов, лозунгов, речей лидеров толпы.
3. Человек в толпе способен совершить любые акты насилия, жестокости, вандализма, которые в обычных условиях ему представляются немыслимыми.
4. Толпа отличается повышенной эмоциональностью и импульсивностью.
Лебон выделяет три основных механизма, с помощью которых порождаются названные свойства толпы.
1. Анонимность. Анонимность проявляется двояко: с одной стороны, участие в скоплении значительного числа людей создает у отдельного индивида чувство силы, могущества, непобедимости; с другой — анонимность толпы, т. е. ее безликость и «безадресность», порождает анонимность индивида, что ведет к возникновению чувства личной безответственности, так как каждый полагает, что любые действия будут отнесены к толпе, а не к нему лично.
Следует заметить, что первая часть этого суждения не совсем логична, поскольку чувство силы и могущества у индивида возникает не как следствие анонимности, а как результат принадлежности к чему-то большому; это большое может оказаться и толпой, и какой-то организованной социальной структурой.
2. Заражение. Лебон, будучи медиком по образованию, перенес представления о заражении людей болезнями на заражение людей в толпе, понимая под ним распространение психического состояния одних людей на других.
3. Внушаемость. Внушаемость, по Лебону, наиболее важный механизм, поскольку он направляет поведение толпы. Он проявляется в том, что индивиды некритически воспринимают любые стимулы и призывы к действию и способны совершить такие акты, которые находятся в полном противоречии с их сознанием, характером, привычками.
Взгляды Лебона подвергались глубокому критическому анализу на Западе, особенно в 50—60-е годы нашего века; при этом вполне справедливо отмечалась ущербность его методологических и идеологических позиций, таких, как расизм, примат «коллективного бессознательного» над разумом, смешение организованных политических действий с поведением иррациональной толпы и т. д. Тем не менее его наблюдения на операциональном уровне сохраняют свое значение и сегодня.
Одновременно с Лебоном и примерно в русле тех же идей, часто испытывая его сильное влияние, о толпе писали Г. Тард (G. Tarde) и С. Сигеле (S. Sighele) во Франции, Б. Сидис (В. Sidis) в США и др.
Психоаналитические концепции толпы
Идеи Лебона о роли иррационального, бессознательного в поведении толпы привлекли особое внимание 3. Фрейда и оказали на него значительное влияние. Правда, Фрейд считал, что анализ Лебоном бессознательного недостаточен и нуждается в дальнейшем развитии с позиций психоаналитической теории, что и было сделано в книге «Групповая психология и анализ эго», написанной в 1921 г.
Как известно, вся система общественных отношений объяснялась Фрейдом с позиций теории либидо, составлявшем энергетическое начало в поведении людей. Побуждающая энергия либидо направляется и регулируется системой бессознательных механизмов психики, которые трансформируют общественно неприемлемые влечения в социально принятые формы их реализации. Иными словами, это означало, что все отношения между людьми и отношения в обществе в целом носят в своей глубоко скрытой основе либидонозный характер, а на поверхности трансформированные механизмами рационализации, переноса и проекции выступают как политические, социальные, национальные и т. п. отношения. Большую роль играют здесь также концепции нарциссизма и группового нарциссизма, но у нас нет возможности остановиться на них подробнее.
Главное заключается в том, что понятия либидонозых отношений и нарциссизма использованы Фрейдом также и для объяснения механизмов поведения толпы. По его мнению, решающую роль играет лидер толпы, на которого направлены бессознательные либидонозные чувства людей. Лидер для них выступает в роли «отца». Этим обусловливается единство толпы. Механизм идентификации участников толпы с ее лидером означает, что они отказываются от собственного супер-эго, которое обычно осуществляет контроль над их отношениями с обществом, и передают его функции лидеру. Тем самым они оказываются в полной зависимости от его решений и выполняют любое его указание. Этим объясняется и «уравнивание» индивидов, и «однородность» толпы, и способность людей совершать действия, которые индивидуально для каждого из них были бы невозможны. Важно подчеркнуть при этом, что понятие «лидер» Фрейд наполнял очень широким содержанием. В роли «лидера» может выступать, по его мнению, не только конкретный реальный человек, но и такие символические фигуры, как, например, Христос. В этом же качестве может оказаться просто лозунг, призывающий к чему-то. Поэтому толпа способна действовать и в отсутствие реального лидера.
Не касаясь в данном случае методологических принципов Фрейда, нельзя недооценивать значение его концепции хотя бы потому, что она до сих пор оказывает серьезное влияние на взгляды многих исследователей. Еще во времена Фрейда Е. Мартин (Е. Martin) разработал детальную концепцию толпы, основанную на принципах психоанализа. Его главная идея сводилась к доказательству того, что в действиях толпы, особенно в насильственных, находят выражение подавляемые, вытесняемые антисоциальные влечения человека. Идеологические и политические лозунги при этом служат лишь средством маскировки этих влечений. Ф. Редль (F. Redle) в 1942 г. предпринял попытку развить взгляды Фрейда на лидерство в толпе, выделив различные типы лидеров, отношение к которым строится на разных основах (идентификация с лидером на основе любви, общности идеала, страха и т. п.). И. Джанис (I. Janis), один из заметных представителей современной политической психологии на Западе, применил в 1963 г. психоаналитический подход к объяснению поведения групп, находящихся в условиях опасности (например, солдаты в бою). Он отметил, что в условиях опасности у людей резко повышается чувство зависимости, и объяснил его как реактивацию «тревожности разлуки», выражающейся у детей в страхе потерять родителей. По мнению Джаниса, это чувство сохраняется в скрытой форме и у взрослых. В моменты опасности оно активируется и проецируется на «значимых лиц», например на командира в условиях боя, на лидера в толпе и т. п.
Бихевиористская концепция толпы. Свой вклад в теорию толпы бихевиоризм сделал в виде концепции фрустрации — агрессивности, разработанной в 30-х годах Дж. Доллардом (J. Dollard) и Н. Миллером (N. Miller). Основной тезис этой концепции заключается в том, что фрустрация (невозможность удовлетворить какую-то потребность или желание) всегда ведет к агрессивности. И наоборот, за любым актом агрессивности скрывается фрустрация. На базе этого положения был разработан целый ряд закономерностей, позволяющих, по мнению авторов, прогнозировать степень агрессивности поведения людей в разных условиях и направленность их агрессивных действий. Объектом анализа были, в частности, толпы линчевателей негров в США и антисемитские погромы в Германии. Согласно названной теории, объектами агрессивных действий могли быть как реальные, так и воображаемые виновники фрустрации, а среди них — и сами пострадавшие. Выбор объекта агрессии объяснялся, в частности, механизмом генерализации стимула, а также различными защитными механизмами психики, заимствованными из психоаналитической теории. Как и в случае с психоанализом, здесь можно возражать лишь против абсолютизации методологических основ концепции и ее общих выводов. Однако сама идея фрустрации (точнее — социальной фрустрации) открывает правильный путь для понимания явлений массового протеста.
Несколько концепций толпы, сложившихся на Западе, носят частный характер, поскольку в качестве их основы берется одна из психологических особенностей поведения толпы, которая делается центральной и определяет весь смысл концепции. К ним можно отнести, в частности, различные варианты теории заражения. Общая их черта заключается в том, что поведение толпы объясняется лишь с помощью одного механизма — механизма заражения. Под заражением понимается распространение настроения или поведения одного участника толпы на других. Большое внимание этому механизму уделял не только Лебон, но и многие другие западные исследователи. Так, В. Мак-Даугал (W. McDougal) объяснял процесс заражения своей теорией «симпатизирующей индукции эмоций», согласно которой мимическое и моторное выражение эмоций у одного индивида инстинктивно порождает аналогичную эмоцию у другого лица. Однако сразу же проявилась несостоятельность этой концепции, так как с ее позиций нельзя было объяснить, почему, например, проявления ярости у одного человека часто вызывают страх у другого.
Ф. Олпорт (F. Allport) предложил идею «кольцевой реакции», согласно которой индивид, стимулируя своим поведением другое лицо в толпе, видит или слышит реакцию другого, в результате сам стимулируется от него до еще более высокого уровня активности. Таким образом, возбуждение толпы непрерывно нарастает.
К разряду частных концепций можно отнести также противоположные по своим исходным позициям теории конвергенции и «возникающих» (эмержентных) норм.
Если теории заражения строятся на том, что в толпе нормальные, обычные люди подвергаются трансформации по единому образцу и благодаря этому обеспечивается однородность толпы и ее поведения, то теории конвергенции исходят из противоположного тезиса, а именно: в толпу собираются люди, уже имеющие какие-то общие качества и черты. Например, агрессивная толпа собирается из людей, обладающих склонностью к агрессивному поведению, и именно для реализации этих склонностей они и собираются в толпу. В качестве доказательства американские психологи, например X. Кэнтрил (Н. Cantrii), приводят такой пример: если в каком-то американском городке распространяется слух о предстоящем линчевании негра, то к месту линчевания собираются не все жители города, а лишь те, которые склонны принять участие в насильственных антисоциальных действиях.
Есть и более утонченные трактовки теории конвергенции, согласно которым в толпы объединяются люди, не разделяющие господствующих социальных норм в обществе. При такой трактовке четко проявляется упоминавшаяся выше тенденция рассматривать на одном уровне толпу бесчинствующих лиц и группу людей, собравшихся организованно, чтобы выразить протест политического характера. С научной точки зрения теории заражения и конвергенции предлагают слишком упрошенный подход к проблеме толпы, так как снимаются вопросы о других психологических механизмах и закономерностях, действующих внутри толпы.
Концепция «возникающих» (эмержентных) норм опирается на исследования малых групп. Исходным для нее является положение о том, что любая группа людей, вступающих во взаимодействие, постепенно вырабатывает некоторые общие стандарты или нормы поведения, которые начинают выполнять ограничивающую и регулирующую роль. Эта концепция была предложена в 1957 г. Р. Тернером (R. Turner) и Л. Киллианом (L. Killian) и развита в 1964 г. Тернером. По их мнению, главным объектом исследования при изучении «коллективного поведения» должен быть процесс образования правил, норм поведения. При этом они отвергают и понятие однородности толпы, и механизм заражения. Согласно нормативной теории, в толпе всегда есть какая-то часть активно действующих лиц и масса «наблюдателей». Поведение активных лиц воспринимается как доминирующий курс действий и как бы приобретает нормативный характер, предписывающий поведение остальной части толпы. Иными словами, человек действует в толпе определенным образом не потому, что он «заражен» или подражает другим. Он сознательно принимает этот образ действий. В связи с этим слухи в толпе рассматриваются не как стихийные коммуникации, искажающие реальность, а как попытки уточнить ситуацию и направление действий.
Принципиальное отличие теории возникающих норм от других теорий заключается в отказе признавать решающую роль бессознательных и эмоциональных компонентов в поведении толпы. На первый план выдвигаются как бы когнитивные факторы. Однако при этом не учитывается, что толпа и группа — это совершенно разные социально-психологические феномены. Группа от толпы отличается хотя бы некоторой временной стабильностью, которая составляет необходимое условие формирования групповых норм, воспринимаемых на когнитивном уровне. Толпа же — явление скоротечное, и возникающие в ней нормы поведения имеют не когнитивную, а чаще всего эмоциональную и бессознательную основу.
В 1963 г. Н. Смельсер (N. Smelser) разработал социологический вариант теории «коллективного поведения», который носит в какой-то степени системный характер. По мнению автора, его теория позволяет и анализировать события (уже состоявшиеся), и прогнозировать возникновение и форму различных массовых явлений от организованных выступлений до бунтов и беспорядков на будущее. Концепция Смельсера по существу систематизирует материалы исследований об условиях возникновения и развития различных массовых явлений, в том числе и толпы. С этой точки зрения она представляет определенный интерес. Однако остановиться на ней подробно не позволяют рамки одной статьи. Не будем также касаться математических моделей поведения «массовых популяций», поскольку они помимо своей профессиональной специфичности рассматривают обычно более широкий круг явлений, чем толпа.