— Не очень, — ответила Кэрол. — Видишь ли, ноты наших душ практически идентичны, поэтому я могу легко связаться с ним телепатически в любое время. Я очень рада, что он так же доволен своей новой Альфа-партнершей, как я тобой.
— Но я думал, что твоя сила телепатии очень ограничена, — сказал я, удивившись тому, что она может легко связаться с другой Альфой.
— Ты увидишь, Джон, что легче всего телепатически общаться с теми душами, чьи ноты близки к твоей. Возьмем, к примеру, Стива. Нота его души очень отличается от моей, поэтому мне бы пришлось приложить очень много усилий, чтобы получить от него сообщение даже через озеро. Но чем J ближе вибрации ваших душ, тем легче общаться с человеком и тем больше расстояние, на которое ты сможешь послать сообщение.
— Это звучит убедительно, — ответил я и добавил: — Скажи, а как получилось, что в вашей Альфе появилось свободное место, как раз когда я прибыл? Кто-то умер?
— Нет, — ответила она, — в седьмой триаде уже три года не было смертей. Но часто бывают добровольцы, желающие несколько месяцев поработать на Микро-острове. Тогда в Альфе освобождается одно или два места.
— Какую работу они там выполняют?
— Мы предлагаем микро-людям услуги наставников по Личной Эволюции, — ответила она. — Некоторые их дети, а иногда и взрослые, нуждаются в такой помощи.
— Если люди, населяющие ваш Микро-остров, похожи на микро-людей двадцатого века, то разве вы не рискуете, находясь там?
— Конечно, рискуем, — признала она. — По крайней мере, те из нас, кто еще не достиг высоких уровней осознания. Понимаешь, для «девятого» или «десятого» не проблема справиться с хулиганом, грабителем или убийцей, потому что их силы предвидения и телепатии предупредят их об опасности, а своим психокинезом они смогут телепортировать человека, который им докучает, на другую часть острова за долю секунды.
— Хороший способ решения проблем, — засмеялся я. — И часто они нападают на своих наставников?
— О да, — ответила Кэрол. — Тот, кто убьет члена Макро-общества, автоматически становится чем-то вроде героя для многих обитателей Микро-острова.
— И как вы с этим боретесь? — спросил я. — Как вы их наказываете? И вообще, почему им хочется вас убить?
— Вначале я отвечу на твой последний вопрос. Они ненавидят нас за то, что мы живем не так, как они. Что касается наказания, то, конечно, мы их не наказываем. Поэтому мы стараемся быть осторожными и посылать на Микро-остров только тех, кто достиг хотя бы второго уровня осознания, и даже тогда они защищены телепатическим общением с «девятым» или «десятым».
— Ты сказала, что последний раз член седьмой триады умер три года назад. Это произошло здесь или на Микроострове? — спросил я.
— На Микро-острове, — ответила она. — Время от времени это случается, но чаще со старшими учащимися, которые отказываются от защиты «десятых» и «девятых».
— Да ты что! — воскликнул я. — Но почему они это Делают?
— По той же причине, по которой великий Макро-философ и наставник Иисус позволил себя распять. Чтобы показать микро-людям, что душа человека больше его тела, — объяснила она.
Я покачал головой:
— Никогда не мог понять, как люди могут идти на смерть ради того, чтобы показать другим, что они ее не боятся.
—■ Я думаю, тут более глубокая идея, — ответила Кэрол, — но давай лучше поскорей найдем твоих младших брата и сестру.
Пока мы вышли к зоне отдыха третьей и четвертой триад, я думал о том, зачем вообще это нужно было — назначать малышам старших братьев или сестер.
Кэрол уловила мои мысли:
— Сейчас это, наверное, уже не так необходимо, потому что мы и без этого можем позаботиться обо всех. Но на заре Макро-общества было не так много развитых душ, которые могли телепатически почувствовать потребности других людей, поэтому, чтобы ни о ком не забыть, всем учащимся назначали братьев и сестер. Затем, по мере укрепления системы наставничества по Личной Эволюции, старших братьев и сестер стали назначать только первым четырем триадам.
— Кстати, о наставничестве, — сказал я, — как работает эта система? В чем разница между наставниками и учителями?
— Прежде всего, — объяснила Кэрол, — мы, люди 2150 года, не признаем древнюю форму обучения, когда учащиеся пассивно слушают или судорожно записывают то, что учитель пытается им внушить. Поэтому у нас нет учителей.
Мы считаем, что обучение должно быть активным процессом, когда один человек ищет знаний и берет их в ходе взаимного общения с человеком-источником.
— То есть вы тоже считаете, что «знания нельзя дать, их можно только взять», — подытожил я.
— Совершенно верно. Теперь идем дальше. Человек-источник — это специалист в какой-то конкретной области знания, — например, в сельском хозяйстве, экологии или биофизике. А наставник по Личной Эволюции занимается всем знанием и всеми человеческими проблемами.
— Звучит так, как будто люди-источники знают все о чем-то одном, а ЛЭ-наставники — все обо всем. Вы действительно полагаете, что такое возможно? — спросил я.
Кэрол мое скептическое отношение рассмешило.
— Это зависит от того, что для тебя значит «знать все обо всем». Поскольку наши наставники переживали моменты полного Макро-контакта и соответствующего осознания, постольку они знают все обо всем. Но знать ответы на все вопросы и жить по этим ответам — не одно и то же.
Даже Макро-человек не может жить абсолютно сбалансированной Макро-жизнью, — добавила она. — Мы еще не достигли состояния полного Макро-осознания. Когда мы дойдем до этого состояния, то перерастем потребность в каком бы то ни было физическом теле, даже Макро-теле!
— Хорошо, — сказал я, — ты хочешь сказать, что у вас есть наставники, которые знают ответы на все ваши вопросы, но настоящая проблема заключается не в том, чтобы знать все ответы, а в том, чтобы воплощать их в жизнь, жить в соответствии с ними. Эта проблема стара как мир.
Если у вас есть только 127 «десятых» и 3 306 «девятых», — продолжал я, — и если все они служат вашими лидерами, то у вас должна быть сильная нехватка наставников.
— Нет-нет, — успокоила меня Кэрол, — у нас нет никакой нехватки, потому что наставниками могут быть все, кто достиг шестого уровня и выше. А это тридцать миллионов «шестых», три миллиона «седьмых» и тридцать девять тысяч «восьмых»*.
* См. раздел «Из записей Джона».
Я быстро сложил эти цифры в уме.
— Значит, у вас 33 039 000 наставников, и на каждого приходится, грубо говоря, по десять учеников. И если каждый ученик захочет встречаться со своим наставником каждый день, то у «шестых», «седьмых» и «восьмых» не останется; времени ни на что, кроме наставнической работы. И что это; за жизнь? Они не устают от всего этого? i
— У вас это было бы действительно утомительно, — ответила она. — К счастью, все не так плохо. Только учащиеся видятся со своим наставником ежедневно, и даже это не; обязательно. Подавляющее же большинство членов Макро-общества встречается со своими ЛЭ-наставниками не чаще раза в неделю.
Когда она произнесла последнюю фразу, мы вошли в зону, отдыха третьей и четвертой триад. Я был просто потрясен; кипевшей в ней активностью. Тут было не менее тридцати: теннисных кортов, три футбольных поля, множество гимнастических снарядов, а еще беговые дорожки и плавательные;, бассейны, и везде проходили игры и состязания. Повернувшись к Кэрол, я заметил:
— Кажется, что тут намного больше триад, чем третья и; четвертая.
— Это потому что пятая и седьмая триады прикреплены к третьей, а шестая — к четвертой, — объяснила она.
— Ах да, система братьев и сестер, — ответил я. — Но почему к третьей прикреплены сразу две триады? Им что, по какой-то причине нужно оказывать больше внимания?
— На самом деле, — ответила Кэрол, — только две первые триады получают максимум внимания. Третья и четвертая триады помогают пятой, шестой и седьмой развивать умение заботиться о тех, кто младше их.
— Насколько я вижу, помощь другому человеку — это самое большое достижение Макро-общества, — рассудил я.
Кэрол кивнула и сказала:
— Вот почему ЛЭ-наставники занимают самое высокое положение в обществе и управляют им.
— В двадцатом веке,— сказал я, — мы, наверное, больше всего ценим людей шоу-бизнеса. У нас звезды кино, телевидения и спорта получают самое большое денежное вознаграждение и самую большую славу.
— Ведь жизнь микро-человека такая несчастная, что он ищет отдушину во всякого рода зрелищах, — объяснила Кэрол. — Естественно, звездам шоу-бизнеса и платят больше всех остальных.
— Ты знаешь, — подумал я, — это доказывает, как мы низко ценим образование. Учитель — это одна из самых низкооплачиваемых профессий.
— Это правда, Джон, — ответила Кэрол. — Микро-человек совсем не ценит образование. Поэтому в ваших школах часто работают некомпетентные преподаватели, которые учат детей запоминать ненужные факты и детали, а не творчески мыслить. Очень много времени тратится на изучение предметов, которые среднестатистический человек редко использует в жизни, — таких, как иностранные языки и высшая математика. Зато крайне мало внимания уделяется изучению человеческого поведения и философии жизни. Я соединяю их вместе, потому что поведение человека есть результат его убеждений или, иными словами, жизненной философии.
Когда Кэрол закончила свою мысль, подбежали мальчик и девочка и крепко обняли ее. Они выглядели сильными и здоровыми и, как все дети Макро-общества, невероятно красивыми физически. Я подумал, что им было лет по десять, но Кэрол телепатически сообщила мне, что им всего семь. Затем она телепатически же поддразнила меня, сказав, что я уже почти начал мыслить категориями 2150 года, а затем представила меня им как своего нового Альфа-партнера, а следовательно, их брата.
Когда наши взгляды встретились, я понял, почему члены Макро-общества приветствовали друг друга молча. Они используют это молчание для того, чтобы сосредоточиться на удивительных нюансах телепатического контакта, который исключает любую возможность страха и недоверия. Я узнал, что мальчика зовут Нил, а девочку — Джин, но. самое важное то, что я почувствовал невыразимую радость от нашей встречи, как будто они были моими закадычными друзьями, с которыми я долгое время был в разлуке. Кэрол объяснила это тем, что я знал их в предыдущих жизнях, где мы действительно были очень близкими людьми.
Джин продемонстрировала свое Макро-осознание, сказав, что теннис был моим любимым спортом до того, как я потерял ногу, и предложила всем нам сыграть «пара на пару»: Кэрол и Нил против меня и Джин.
Это была отличная мысль, только я никогда раньше не играл в теннис с детьми и боялся, что мой стиль игры покажется им слишком грубым. Но, уже приняв ответственность за роль старшего брата, я выразил свой восторг по поводу этой идеи, и, выбрав подходящие ракетки, мы направились к ближайшему свободному корту.
Вначале я старался избегать сильных ударов, но через пять минут самой лучшей в моей жизни игры понял, что f играю в теннис намного хуже, чем Кэрол и дети.
Потом я понял: дети не пропускают ударов потому, что используют психокинез. Значит, если я хочу быть хорошим партнером Джин в игре, я должен тоже задействовать свой ПК. Через полчаса я осознал, что ПК детей намного лучше развит, чем мой. Они все еще казались полными сил, как и в начале игры.
Я решил попросить их передохнуть. Когда мы уселись в тени дуба, я пригласил детей еще когда-нибудь поиграть со мной в теннис, потому что мне, похоже, требуется много практики. Они оба согласились.
Нил радостно улыбнулся и сказал:
— Мы почувствовали, что теннис сильно развивает наши Макро-способности, в особенности ПК.
— Вначале мы боялись, что ты еще недостаточно владеешь психокинезом и что мы нечестно играем с тобой, — добавила Джин. — Мы не используем ПК, когда играем в теннис с человеком, который еще не развил в себе эту способность.
Я засмеялся и ответил:
— А я боялся, что слишком хорошо для вас играю, но, используя свой ПК, вы подарили мне самую интересную и полезную игру в моей жизни. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы дали мне возможность потренироваться в ПК.
Кэрол вскочила и сказала:
— Я пойду поплаваю, Джон. А ты останься здесь и отдохни, чтобы смог успеть прибежать в нашу Альфу как раз к Макро-танцу.
— Спасибо, — сказал я, — мне действительно надо бы отдохнуть. Этот тане требует не меньше энергии, чем ваш психокинетический теннис!
К тому времени, как дети и Кэрол дошли до ближайшего бассейна, мои глаза закрылись.
Глава 9
Не попробуешь — не узнаешь
Я проснулся свежим и бодрым и обнаружил,, что проспал почти десять часов. На столе лежала записка от Карла, где говорилось, что обедать дома он не будет, но во второй половине дня вернется пораньше. Я решил как можно скорее записать все в свой дневник.
Карл вернулся к четырем часам и первым делом спросил о моем сне. Я сказал ему, что он все может прочитать в моем дневнике, а я собираюсь прогуляться по свежему Воздуху, потому что весь день просидел взаперти. Он сказал, что это хорошая идея, и сел читать мой дневник, а я надел пальто сапоги, меховую шапку, обвязался теплым шарфом и был готов выйти на мороз и снег.
Пройдя несколько шагов по сугробам свежевыпавшего снега и задрожав от минусовой температуры, которая усугублялась приличным ветром, я понял, что никто в 2150 году так не оценит их «управляемый климат», как я. Затем я стал думать обо всех долгих веках, когда человек боролся со всякими капризами природы в поисках еды, крова и защиты от диких животных и своего же брата человека. Сколько еще нам потребуется времени для того, чтобы научиться сотрудничать и победить хотя бы эту проблему? Сотрудничество всегда было решением всех проблем, ответов на все вопросы. В узком микро-понимании мира человек может получить блага, только соперничая с другими людьми,- он должен выйти из этого соревнования победителем и оставить соперников в проигрыше. Этот конфликт, это соперничество, это отсутствие сотрудничества неизбежно влечет за собой разделение отдельных людей и целых стран на две группы — «имущих» и «неимущих».
Очнувшись от задумчивости, я увидел, что прошел дальше, чем планировал, и студенческий клуб остался в квартале позади. Я пересек улицу и пошел обратно. В клубе я отогрелся в компании сотни собравшихся здесь студентов. Большинству было от девятнадцати до двадцати двух лет, но было здесь и несколько моих ровесников, может быть, даже старше. Я подумал, как отличались эти студенты от «учащихся» 2150 года. Физические различия в росте и внешности были очевидны, но меня больше занимали различия психологические.
Лица студентов 1976 года выражали весь букет качеств, свойственных взрастившей их культуре: страх, подозрительность, агрессивность, невежество, отчужденность, безразличие... Тем не менее почти все они достигли в своем развитии такого уровня, что стали намного дружелюбнее и открытее своих родителей, и ауры у студентов тоже были ярче и четче, чем у взрослых американцев.
«Ух ты! Я вижу ауры!» — обрадовался я. Но тут же подумал, что, наверное, я со всеми моими внутренними тревогами и предубеждениями XX века выгляжу для людей 2150 года примерно так, как эти студенты для меня. Эта мысль вызвала у меня горькую ухмылку. Я отправился домой и зашел по пути в супермаркет — пополнить наш запас яи и бекона.
Несмотря на метель, в магазине было полно народу. В женщинах средних лет и в пожилых мужчинах уже не было энергии и веселости студентов. Те же страхи и неуверенность в себе, но здесь они не компенсировались радостью и дружелюбием. Эти люди были похожи на бесцветные изношенные автоматы, проложившие себе привычную узкую колею, которая с каждым годом все углубляется и вскоре станет их могилой.
Микро-человек создает себе узкие и жесткие жизненные рамки, чтобы избежать неудач. Но в итоге они лишь доказывают ему, что он не в состоянии справляться с миром за пределами его добровольной психологической тюремной клетки.
Я шел между полками, заставленными продовольственными товарами, погрузившись в свои мысли, и тут девочка лет четырех-пяти выбежала из-за угла, споткнулась о мою ногу и упала.
Не думая, я машинально поднял разревевшуюся малышку, взял ее на руки и начал утешать. Плач утих, и только тут я вполне осознал, что держу на руках тепло укутанную маленькую девочку. В ответ на мою широкую улыбку она тоже начала мне застенчиво улыбаться, но тут откуда-то набежала очень уставшего вида женщина с тонкими губами и прищуренными от злости глазами. Она грубо вырвала у меня ребенка и завопила:
— Как ты смеешь хватать мою девочку своими грязными руками! Ах ты маньяк!
— Но, мадам... — начал я, — я всего лишь...
— Я знаю, что ты «всего лишь», — громко объявила она, прижимая ребенка к себе. — Ты приставал к моей девочке! Это растление малолетних! Я все это видела. Но знай, что в этой стране на таких, как ты, найдется управа!
Ее пронзительный визг привлек внимание многих других покупателей, которые смотрели на меня с подозрением.
Мать девочки продолжала выкрикивать проклятия и угрозы в мой адрес, и я чувствовал, что уже не смогу сказать ничего разумного в свое оправдание. Все, что я мог делать, — это смотреть на нее и на ее отвратительную ауру, Аура была похожа на ужасный ярко-красный огонь, покрытый тошнотворными желто-зелеными пятнами.
В этот момент в зале появился менеджер магазина. Оценив ситуацию, он схватил меня за рукав и потащил в подсобные помещения. На ходу он обещал покупателям, что во всем разберется и отправит меня куда следует.
Когда мы оказались в его кабинете, я показал ему свой аспирантский билет и в который уже раз объяснил, что просто хотел успокоить ребенка. Тем не менее менеджер все еще смотрел на меня с подозрением. В конце концов, очевидно просто не желая связываться с полицией, он выпустил меня через черный ход, но предупредил, чтобы я здесь больше не появлялся.
Этот инцидент очень наглядно продемонстрировал разницу между 1976 и 2150 годами. В микро-мире 1976 года каждый незнакомец представлял собой потенциальную угрозу кражи, изнасилования, убийства или какого-нибудь другого страшного преступления. Поскольку микро-человек порой не понимал своих собственных мотивов, он всегда боялся злых намерений других людей. Если бы только они могли увидеть мою ауру или прочитать мои мысли, они бы поняли мои намерения и не стали бы меня бояться. Но, лишенные таких способностей, они судят о других только по внешним признакам и все видят через призму своих собственных страхов, тревог и вины.
Интересно, как бы повернулось дело, будь я длинноволос, бородат и одет в потертые джинсы, столь популярные среди нынешних студентов. Наверное, я бы уже сидел в тюрьме без всякой надежды убедить пожилого судью или жюри присяжных, что я не сексуальный маньяк, не анархист и не коммунист.
Я пошел домой так быстро, как только позволял мой протез, решив, что на сегодня с меня хватит микро-людей и их супермаркетов. Холодная горечь природы лучше дикой паранойи микро-человека.
Вернувшись домой, я автоматически закрыл за собой дверь на замок. Боже мой, подумал я при этом, мне ли говорить о «паранойе микро-человека»?
Увы... В 1976 году я не чувствовал себя в безопасности и безумно тосковал по чудесным девственным пейзажам, счастливому спокойствию и любящей доброте Дельты 927, от которой меня отделяло 174 года.
Когда я уселся на любимый стул с твердой спинкой, Карл отложил мой дневник и спросил, что случилось. Когда я рассказал ему о своих ощущениях в студенческом кафе и приключениях в супермаркете, он мрачно улыбнулся и сказал:
— Я смотрю, твои Макро-способности не так помогают тебе здесь, в 1976 году, как в твоем мире-2150. А может, — тут он сделал паузу и внимательно на меня посмотрел, — они вообще в 1976 году не действуют?
Это уже относилось к нашему договору о проверке на реальность всего, что со мной происходило в мире-2150. Смогу ли я, проснувшись в 1976 году, продемонстрировать Макроспособности, которым научился в «иллюзорном» будущем?
Я уже видел ауру, но совсем забыл о телепатии или избегал ею пользоваться.
Я посмотрел на свой дневник, лежавший на столе рядом с Карлом. Смогу ли я телепортировать его к себе, используя ПК? Может быть, стоит попробовать сначала какой-то более мелкий предмет? Нет, лучше не упрощать эту проверку — даже если я смогу только столкнуть дневник со стола на пол, это уже будет доказательством моего ПК.
Я представил себе, как мои руки дотрагиваются до дневника, — но ничего не произошло.
Что-то не так? Неужели мне лишь показалось, что я вижу ауру, в студенческом кафе и супермаркете? Неужели у меня не получится продемонстрировать свой психокинез — единственную физическую способность, которую можно показать другим людям?
Я удвоил усилия, отчаянно пытаясь толкнуть, потянуть на себя или сдвинуть дневник со стола, но, к моему все возрастающему беспокойству, тетрадь вообще не двигалась.
— Расслабься, — сказал Карл. — По твоему выражению лица я вижу, что ты не можешь воспользоваться своими Макро-способностями здесь, в холодной жестокой реальности 1976 года.
— Я вижу ауры, — уверял его я. — Даже твою!
— Ну хватит, Джон, ты прекрасно знаешь, что ни я, ни ты, ни любой другой человек из всех, кого мы знаем, не видит
аур; поэтому твои галлюцинации едва ли можно считать доказательством.
— Но, Карл, — запротестовал я, — это несправедливо. Может быть, мне просто надо больше времени. Я начал использовать только три из семи Макро-способностей. Возможно, придется развить их все, прежде чем я смогу их тебе продемонстрировать.
— Я согласен принять только две, — ответил Карл, — которые поддаются проверке. Это предвидение и психокинез, причем психокинез — самое убедительное доказательство. Джон, ты сам предложил продемонстрировать мне их в 1976 году. А теперь отказываешься от собственной идеи о проверке на реальность.
— Но я же развил в себе эти способности! Я их время от времени там использовал! Если бы ты только видел ту игру в теннис, Карл!
— Да знаю я, знаю, — ответил Карл. — Ты все это описал в своем дневнике. Но дело в том, что все это происходило в твоем мире грез, а не в реальности, в которой я живу.
— Мне нужно еще время, Карл, — повторил я.
— Хорошо, — согласился он, — не хочу показаться слишком требовательным, но это не только твоя, но и моя проверка. Ты устанавливаешь правила. Я — судья. Если тебе нужно больше времени — пожалуйста.
Карл почувствовал мои разочарование и подавленность, а я понял, что он искренне удивлен тем, что я не смог сдвинуть дневник со стола. Пытаясь мне помочь, он спросил, все ли я правильно делал и ничего ли не забыл важного.
— Нет, нет, нет, — ответил я. — Черт возьми, Карл, я все делаю, как раньше. У меня просто не получается!
Карл засмеялся:
— Слушай, псих, ты посмотри на меня! Я уже увлекся этим, не меньше, чем ты! — Он прошелся по комнате, потирая подбородок, затем повернулся ко мне, поднял указательный пале и сказал: — Кажется, у меня есть идея! Давай попробуем воссоздать «сцену преступления» и поискать твою оплошность. Смотри, в первый раз ты использовал свой ПК, когда вы с Кэрол подбрасывали камешек, идя по дороге... — Он осекся, плюхнулся на кровать и захохотал. — Я так глупо себя чувствую, Джон! Слава Богу, что никто из нашей профессуры не видит этого спектакля!
Представив себе эту картину, мы покатились со смеху.
Вдоволь насмеявшись, я сказал:
— Ладно, хватит. Вернемся к делу. У тебя была неплохая идея. Давай вернемся к тому моменту, когда я в первый раз использовал свой ПК.
— Ну, как я уже говорил, вы с Кэрол подкидывали камешек.
Я перебил его:
— Нет, Карл. Это был не первый раз. Это уже было после того, как я научился этому трюку. В первый раз я просто пытался поднять камешек с земли. У меня это не получалось, и Кэрол сказала, чтобы я вспомнил свой последний Макроконтакт. Я ее послушался, и после этого у меня вышло.
Карл сразу же спросил:
— Может, тебе и сейчас надо вспомнить этот Макроконтакт? Может, у тебя из-за этого не получается? А что это вообще такое?
— Что это вообще такое? — я обдумывал, как лучше всего описать его Карлу. — Ну, вернее всего будет сказать, что ты как бы останавливаешься на какое-то время и представляешь себя полностью, целиком, на молекулярном уровне, представляешь себе воздух вокруг себя и весь окружающий мир. Ты чувствуешь пространство между атомами, из которых создано твое тело, и понимаешь, что все совершенно и все едино. Я понимаю, что это не очень хорошее объяснение, но по-другому не скажешь.
— То, что ты описал, я бы лучше назвал Макро-ступором. (Еще один термин 2150 года нам не помешает! — съязвил Карл.
Мне больше не хотелось соединять два наших мира словесными объяснениями, и я решил вместо этого предпринять еще одну попытку ПК.
— Ладно, Карл. Дай мне несколько минут, я хочу еще раз попробовать. Следи за моим дневником: если получится, я телепортирую его со стола к стулу, на котором я сижу.
Карл улыбнулся:
— Если у тебя сейчас получится ПК, это одновременно докажет, что ты развил в себе и предвидение.
Я пропустил его слова мимо ушей, потому что был занят воспоминанием о своем последнем Макро-контакте, которое уже начало наполнять меня спокойствием и безмятежностью. Страх и беспокойство, вызванные происшествием в супермаркете и неудачной попыткой продемонстрировать Карлу мои Макро-способности, утонули в океане мудрости, который снова наполнил меня радостной надеждой и добровольным принятием всего сущего.
Я представил себе, как мои руки с легкостью поднимают дневник на несколько дюймов над столом.
— Ах ты сукин сын! — воскликнул Карл. — У тебя получается, Джон! Боже мой, у тебя получается!
Я поднял тетрадь на добрых два фута над столом и начал притягивать ее к себе. Через несколько секунд дневник преодолел девятифутовое расстояние от стола до моего стула и теперь лежал у меня на коленях.
Карл вскочил. Явно сдерживая слезы радостного изумления, он схватил меня за плечи и закричал:
— Ты это сделал, Джон! Боже мой, у тебя получилось! Честно, Джон, я думал, что у тебя уже крыша съезжает, с ума ты сходишь от каких-то дурацких снов. Но у тебя это действительно получилось!
— Теперь я убедил тебя, Карл? — спросил я, глуповато Улыбаясь.
Карл ухмыльнулся мне в ответ и отпустил меня. Однако, когда он отошел от меня, его улыбка исчезла.
— Подожди минутку, — сказал он, потирая подбородок. — Может быть, у меня тоже галлюцинации, потому что мне очень хотелось увидеть то, что я увидел. То есть, может быть, мне так хочется, чтобы ты не сходил с ума, что я иду на любые крайности, лишь бы поверить, что это не так. Может, у меня галлюцинации. Может быть, этот дневник попал к тебе в руки каким-нибудь обычным способом, а я был в трансе и не понял этого. Может, ты меня загипнотизировал, Джон, или я — сам себя.
— Теперь ты начал сомневаться в нашей проверке на реальность, — начал подтрунивать над ним я. — Возможно, твоя идея пригласить сюда наших профессоров не была такой уж глупой. Может, нам действительно позвать сюда людей, чтобы я им это продемонстрировал?
— Нет, — сказал Карл, качая головой. — Если у тебя ничего не получится, то все решат, что ты рехнулся, а я, как твой брат, тоже попаду под подозрение. Но с другой стороны, если тебе удастся этот трюк, ты станешь скандально знаменитым, как будто у тебя две головы выросло. Кроме того, тебя все равно могут обвинить в гипнозе — только в массовом. Так что это не решение.
— Ну, что ты тогда предлагаешь? — спросил я. — Я выполнил наш уговор. Я продемонстрировал тебе свой ПК и даже предложил повторить это при других свидетелях. Что я еще могу сделать?
— Дай мне сообразить, — сказал Карл. — Сейчас что-нибудь придумаем, что-нибудь придумаем...
Через двадцать секунд он воскликнул:
— Эврика! Я все это сфотографирую. Да, господа, я сфотографирую все это во всех ракурсах, затем поднимусь наверх, ненадолго арендую у Снаффи Болдуина темную комнату и проявлю там пленку. Улавливаешь?
— Хм-м, — усомнился я, — а ты не думаешь, что Снаффи, захочет посмотреть на эти важные пленки, которые тебе так, не терпится проявить? Кроме того, я помню, как ты говорил ему, что твое время слишком ценно, чтобы самому возиться с фотографиями.
— Со Снаффи я разберусь, — заверил меня Карл. — Ты просто подзаряди свои батарейки, или что ты там делаешь, и подготовься к следующей демонстрации ПК перед объективным оком моего фотоаппарата.
С этими словами Карл извлек из шкафа фотоаппарат, который он когда-то купил за границей. Поначалу он все время что-то фотографировал, проявлял свои пленки и печатал снимки, иногда огромных размеров. Я тогда думал, что это для него что-то вроде компенсации за потерянный глаз. Однако его страсть к фотографии постепенно пошла на убыль, и за последние шесть месяцев он сделал всего несколько снимков, продал свой фотоувеличитель, а все химикалии и оборудование подарил нашему приятелю Снаффи Болдуину. Сейчас мне показалось, что в Карла снова вселился прежний энтузиазм.
Пока он возился с фотоаппаратом, я готовил еще одну демонстрацию ПК, сосредоточиваясь на чудесных воспоминаниях о Макро-контакте. Я почувствовал, как моя усталость растаяла в этом бесконечном океане энергии всесильного и всеведущего вечного разума. Я вновь чувствовал себя свежим и готовым телепортировать дневник.