Хочешь познать смысл смеха и счастья? 12 глава




Сосредоточившись не на проблеме, а на внешнем мире, Анна искусно обходит стремление рационального ума вступить во внутренний диалог. Это простая, но на самом деле чрезвычайно действенная техника, лежащая в основе ритуала под названием правильный способ ходьбы; однако, в отличие от этого ритуала, такая техника может использоваться, когда человек сидит в конторе, ведёт машину, ходит по магазинам и так далее.

Чтобы понять, как работает эта техника, следует вспомнить, что рациональный ум во всех отношениях подобен великолепному компьютеру и, как каждый компьютер, способен выполнять в любой текущий момент только одно действие. Сосредоточившись на окружающем мире, Анна заполняет свой рациональный ум огромным объёмом новой информации. Это простое и совершенно естественное действие погружает рациональный ум в безмолвие, так как вместо того, чтобы поддерживать внутренний диалог, разум полностью занят оценкой новой информации, переполняющей его посредством физических органов чувств. Такое успокоение внутреннего диалога, разумеется, означает, что Анна уже не может поддерживать свой взгляд на мир – по крайней мере не в те минуты, когда её внимание сосредоточено на внешнем мире.

Услышав крик птиц, Анна избегает ловушки поверхностного значения этого звука, так как знает, что подобное поведение только отбросило бы её к привычному взгляду на мир. Вместо этого Анна останавливается, чтобы уделить этому звуку всё своё внимание. Вслушиваясь в него, она понимает, что, хотя это вполне может быть просто пение птицы, но с тем же успехом может оказаться и чем-то таким, что лишь напоминает птичий крик. Это очень ценный подход, так как если Анна своими глазами не видит издающую крик птицу, то не может с полной убеждённостью утверждать, что это действительно птица.

Однако, поскольку определение природы звука не относится к задачам Анны в данный момент, она предпочитает слушать его с позиции силы. Иными словами, понимая, что её повсюду окружает сила, Анна с не меньшей уверенностью знает, что этот звук несёт ей весть. Так что в этот миг Анна слушает не пение птицы, которое является поверхностным значением звука, – она вслушивается в силу, говорящую с ней посредством этого крика.

* Чрезвычайно важно помнить, что понятия «эмоции» и «чувства» – не синонимы. Эмоции представляют собой вторичный импульс, возникающий в акте восприятия, тогда как чувства являются продуктом регистрации иррационального знания. – Прим.автора.

Вполне уместно сделать небольшое отступление, чтобы подчеркнуть, что любая такая весть именуется знаком. Важно, однако, понимать, что знаки не несут никакого содержания для рационального ума. Как ясно видно из приведённого примера, знаки иррациональны, и потому их смысл определяется только сердцем, или левой стороной. В свою очередь, это означает, что знаки вызывают чувства*, которые вызывают эмоциональные реакции. Если воин правильно относится к эмоциям и чувствам, они действительно ведут его к новому знанию, но если знаки обрабатываются рациональным умом, они превращаются просто в причуды воображения или приметы. Нет нужды говорить, что, если человек верит в такие приметы и действует, опираясь на них, это может принести ему только неприятности.

К знакам и их толкованию всегда относились с огромным благоговением, и всё же отношение к знакам как к полным загадкам является типичным примером того, как настойчиво человек не обращает внимания на собственную врождённую загадочность. Человек – величайшая из известных загадок, и он обладает поистине изумительными потенциальными способностями. Однако в своём глупом невежестве обычный человек никогда не задумывается об этом, вследствие чего ему никогда не приходит в голову, что он – поразительное существо, способное на самую удивительную магию.

Следует признать, что знаки всегда нелегко выявлять, а их толкование требует искусности, обретаемой только с постоянной пpaктикой. И всё же каждый из нас способен истолковывать знаки – точно так же, как каждый способен научиться читать и писать. Начнём с того, что любому ребёнку приходится учиться расшифровывать те странные символы, которыми люди пользуются для письма, но после того, как он овладевает грамотой, чтение становится настолько же простым и автоматическим, как завязывание шнурков. К толкованию знаков применим тот же принцип – однако секрет заключается в осознании, что мир является не таким, каким он кажется человеку под влиянием общепринятого взгляда на мир. Если человек отказывается принимать вещи в их поверхностном значении и всматривается в их основополагающую суть, сила непременно приходит к нему как нечто само собой разумеющееся, а толкование её знаков сводится к вопросу умения слушать своеёсердце.

Когда Анна вслушивается в пение птицы, её захлестывает ощущение глубокой радости, красоты и гармонии – настолько сильное, что, неожиданно для неё самой, на глазах у неё появляются слёзы. В этот миг она способна почувствовать, какое значение для неё всегда имели красота и гармония. Такое осознание является не результатом рационального обдумывания, но иррациональным следствием слушания силы, обращающейся к Анне посредством этих прекрасных звуков. Прозрение становится внезапным и касается самых глубин её сердца.

Смахнув слёзы, Анна продолжает идти вперёд, по-прежнему уделяя внешнему миру всё своё внимание. Отметим, что она не прерывает прогулки, чтобы присесть и обдумать то, что видит, иначе она просто начала бы индульгировать в рациональном осмыслении. Важно лишь осознание того, как важны для неё красота и гармония, а это не требует никаких рациональных размышлений или оценок.

Вскоре после этого, когда Анна замечает нечто похожее на тень, она вновь останавливается и уделяет этому явлению своё полное внимание. Как и в случае с криком птицы, она не поддаётся поверхностному значению этой тени и просто внимательно следит за тем, как та проходит по земле между деревьями. То, что это может быть тень облака, заслонившего солнце, ничуть не заботит Анну, так как она слишком поглощена выслеживанием движений силы.

В этот момент концентрации Анна неожиданно ощущает присутствие чего-то тёмного, от чего у неё по спине бегут мурашки. После сосредоточения внимания на этом мрачном присутствии у неё возникает чувство, что это нечто знакомое, будто она уже сталкивалась с ним в прошлом. Анна отмечает, что тень движется слева от неё, и у неё появляется мысль о том, что в её подсознании есть нечто иррациональное, воспринимаемое ею как тёмное и пугающее. И вновь, даже не задумываясь об этом, Анна понимает, что сила указывает ей на необходимость выявить этот забытый страх при помощи техники перепросмотра. Затем, оставив мысли о тени, Анна продолжает свой путь.

Раздающийся издалека треск ломающейся ветки заставляет Анну испуганно замереть на месте. Задерживая дыхание и внимательно прислушиваясь, она ждёт, не повторится ли этот звук. После нескольких секунд тишины она делает глубокий вдох и, поскольку звук не повторяется, осознаёт, что сила сообщает ей, что, помимо прочего, необходимо быть всегда начеку. Всё ещё стоя на месте и прислушиваясь, Анна отчётливо вспоминает треск, который так внезапно привлёк её внимание. Это был единственный резкий звук; он донёсся издалека, и всё же был поразительно ясным. Анна почему-то ощущает, что крик птицы, тень на земле и этот треск – все они являются частью одной вести, однако, не зная, как именно они связаны друг с другом, она продолжает прогулку.

Когда Анна выходит к небольшому ручью, мягкое журчание бегущей воды вызывает у неё чувство глубокого мира и покоя. Совершенно неожиданно она вновь испытывает ту всеобъемлющую радость, которую ощутила после щебета птицы. Из какого-то удивительно знакомого колодца в глубине её существа снова проливаются слёзы, и, чувствуя странную смесь грусти и облегчения, Анна инстинктивно присаживается на невысокий камень у ручья.

Вглядываясь в прозрачную воду, прокатывающуюся по камешкам и гальке на дне ручья, Анна осознаёт, что этот небольшой поток живо напоминает ей жизнь в детстве. В голове у неё проносятся краткие сцены детства, в каждой из которых она видит себя маленькой девочкой, полной свежести, чистоты и присущего всем детям ощущения радости. Вспоминая, что она любила петь и что любая красивая вещь заставляла её хлопать в ладоши от восхищения, Анна тихо улыбается самой себе.

Ребёнком она очень часто играла одна и получала огромное удовольствие от сада своей матери, наполненного цветами, бабочками и птицами. Мысленно возвращаясь в тот солнечный сад, она живо вспоминает все долгие и счастливые часы, которые она проводила там, играя в королеву эльфов, повелевающую своим царством. В этой игре бабочки становились её подданными-эльфами, деловито порхающими тут и там, а птицы – облачёнными в прекрасные одежды послами чужеземных царств, приносящими королеве эльфов послания от своих правителей.

Сидя у ручья, Анна погружается в воспоминания о том, как часто королева эльфов устраивала для послов приёмы при дворе – под шелковицей в самом центре сада. Птиц привлекали ягоды, и, пока они пировали на дереве, Анна вслушивалась в их непрекращающийся щебет и мечтала об экзотических странах, в которых те побывали за время своих ежегодных перелётов. При этом юная королева эльфов представляла себе, как часто будет путешествовать в будущем и как однажды сама посетит эти страны.

Когда Анна всматривается в прозрачную воду, мягко журчащую меж камней и гальки, её охватывает глубокая тоска и желание вновь испытать чувство свободы и радости, знакомое ей с детства. В этот миг она видит не небольшой ручей, а счастливое дитя, радостно скачущее в саду своей матери. То были дивные дни упоительной свободы. Эта свобода не означала, что в детстве у неё не было никаких проблем, – просто для той маленькой девочки проблемы никогда не становились невыносимым бременем. В те времена Анна, подобно воде этого ручья, с гибкой легкостью просачивалась сквозь свои проблемы.

Осознав это, Анна начинает видеть в своей проблеме тот выпов, которым она на самом деле является, а с осознанием этого приходит и понимание той вести, что передала ей сила во время прогулки по лесу.

Птица, которую слышала Анна, была послом, призывающим королеву эльфов на приём во дворце. Сила напоминала Анне, что пришло время вновь прислушаться к сокровенным мечтаниями и потрудиться над их воплощением в жизнь. И всё же Анне известно, что мир не таков, каким кажется, и потому она не может относиться к детским мечтаниям в их поверхностном смысле. По этой причине Анна полностью осознаёт, что её детское желание путешествовать вовсе не означает, что теперь ей нужно начать скитаться по всему миру, – скорее, настало время исследовать свой собственный внутренний мир, подобно тому, как в детстве она изучала сад своей матери.

Размышляя о чудесном времени, проведённом в том прекрасном саду, Анна снова утирает слёзы. Теперь, когда она осознаёт, что позволила своей жизни стать такой пустой и бессмысленной, Анна понимает, что её скука вызвана не работой, а той бесчувственностью, с какой она относится к окружающему миру. Будучи ребёнком, она всегда остро откликалась на окружающую её повсюду красоту – даже простые мелочи вызывали у неё радость и восхищение. Ныне, по истечении лет, этот простодушный и непосредственный подход к жизни сменился приобретённой разборчивостью, притупляющей присущее Анне умение беззаботно радоваться. Вместо того чтобы позволить себе наслаждаться простыми вещами, она стала одержимой представлением о том, что ей следует стать элегантной дамой.

Преследуя цель стать элегантной и утончённой, Анна потеряла связь со своими подлинными внутренними чувствами. По этой причине совсем не удивительно, что она стала беспокойной и неудовлетворённой. Её собственный взгляд на мир внёс в её жизнь серость, подобную увиденной ею ранее в лесу тени. Вспоминая о мрачности той тени, Анна опять передёргивает плечами. Осознавая, что ей предстоит ещё достаточно долго заниматься перепросмотром, Анна мысленно отмечает необходимость выявить тот глубоко укоренившийся страх, что заставил её пойти на поводу у идеи элегантности и утончённости.

Для Анны очень важно выявить то, что именно из случившегося в детстве заставило её расстаться с беззаботным подходом счастливого ребёнка. Только благодаря этому она сможет уничтожить своё нынешнее мировоззрение и вновь обрести связь со своими подлинными чувствами, со своей истинной природой. Более того, теперь она может ясно понять, что смена работы ей ничуть не поможет, так как, в сущности, её работа никак не связана с ощущением беспокойства. Анна понимает, что ей следует позволить скрывающейся внутри королеве эльфов взять её за руку и вывести назад, к тому безмятежно спокойному месту под шелковицей – к тому внутреннему центру тишины, где Анна пребывала в согласии с собой. Только там она сможет вспомнить, что из происшедшего в детстве разрушило её мечты. Анна осознаёт, что тот случай наверняка стал для маленькой девочки чем-то совершенно неожиданными опустошающим, словно треск ломающейся ветки в лесу.

Этот пример показывает, как Анна может на время вырваться из оков своего взгляда на мир с помощью не-делания и посредством отказа индульгировать во внутреннем диалоге. Из-за социальной обусловленности рациональный ум любого человека оказывается запрограммированным на укрепление общепринятого взгляда на мир. Помимо этого, каждая личность встраивает в эту основную программу собственное мировоззрение, опирающееся на её личное толкование унаследованных всеобщих представлений. Привычный внутренний диалог представляет собой тот механизм, который заставляет программу действовать. Таким образом, до тех пор, пока рациональный ум занят внутренним диалогом, ему приходится анализировать всё в понятиях этой встроенной программы. Однако, когда внутренний диалог останавливается, человек оказывается способным свободно изменять свой взгляд на мир, если только он хочет этого.

Если Анна действительно хочет найти те покой и счастье, к которым стремится, ей совершенно необходимо начать использовать обретённые в лесу знания для стирания личной истории – пусть даже для того, чтобы полностью избавиться от своего старого взгляда на мир, ей потребуется достаточно долгое время. Важно помнить, что личная история является образом самого себя, сложившимся как результат того, каким человек себя считает в соответствии со своим взглядом на мир.

В этом отношении Анна уже поняла, что потеряла связь со своими сокровенными чувствами и приобрела вместо них образ самой себя, основанный на её мыслях о том, какой ей следует быть. Другими словами, центром личной истории Анны является её образ самой себя как элегантной и утончённой девушки, чрезвычайно чуткой к моде. Если она хочет добиться успеха и уничтожить свой взгляд на мир, то ей следует прежде всего разрушить такой образ самой себя. Иначе говоря, она должна начать с изменения своих представлений о себе. Это не означает, что ей необходимо менять стиль жизни и свой внешний вид, – главным образом, ей нужно изменить то, что она думает и чувствует по отношению к себе. Анна должна продолжить попытки остановить внутренний диалог, иначе не сможет избежать влияния существующего образа самой себя.

Следует подчеркнуть, что, когда ученик пытается остановить внутренний диалог, он должен очень внимательно относиться к тому, что рассказывает другим о своей личной жизни. Образа себя невозможно избежать, если человек постоянно занимается утверждением этого образа в глазах окружающих. По этой причине, если ученик хочет уничтожить образ себя, ему следует стирать этот образ и в глазах всех тех, кто его знает; в противном случае в процессе общения эти люди будут постоянно возвращать ученика к его прежнему образу. Иными словами, если Анна желает изменить свои представления о самой себе, она не может позволить, чтобы её коллеги и друзья верили в то, что она действительно представляет собой поверхностную и пустоголовую девушку, единственным интересом в жизни которой является модная одежда.

 

ЧТОБЫСТЕРЕТЬ ЛИЧНУЮ ИСТОРИЮ, ВОИН ДОЛЖЕН ОКУТАТЬ СЕБЯ ТУМАНОМ, В КОТОРОМ ВСЁ, СВЯЗАННОЕ С НИМ, КАЖЕТСЯ НЕУЛОВИМЫМ. ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ ЕСТЬ ТОЛЬКО У ДОСТУПНЫХ ЛЮДЕЙ.

Этот принцип вызывает большую путаницу, так как люди часто предполагают, что воин пытается скрыться от окружающего мира. Однако это далеко от истины по той простой причине, что никакая таинственность в отношении своей жизни ничуть не поможет человеку, если всем понятно, что он играет в таинственность. Подобные действия лишь вызывают любопытство и подозрения – разумеется, это не является ни полезным, ни осмысленным. Окутать себя туманом означает перестать верить в собственный образ себя. Если человек добивается этого, он постепенно прекращает вести себя привычным образом, и именно эти перемены в поведении вызывают так называемый туман. Поскольку люди судят о нас по нашим поступкам, то, как только мы отклоняемся от своего привычного стиля поведения, окружающие совершенно теряются и не знают, как реагировать на наши действия.

Естественно, из-за такой неуверенности окружающие начинают смотреть на человека по-новому. Кроме того, она заставляет их задавать вопросы, а на основе ответов они создают новое мнение об этом человеке. Используя технику сталкинга, воин может правдиво ответить на любой вопрос, одновременно не позволяя спрашивающему составить какое-либо определённое мнение о нём. Это чрезвычайно важно, так как, если ученик хочет стереть личную историю, он должен позаботиться о том, чтобы это не превратилось просто в замену одного образа другим. Пример позволит нам прояснить эту мысль.

Если бы приятельница спросила Анну, доставляют ли ей покупки в магазинах то же удовольствие, что прежде, Анна могла бы ответить: «Конечно! Но теперь я делаю покупки совсем по-другому». Это заставило бы приятельницу поинтересоваться, что она имеет в виду. Анна может приступить к уничтожению прежнего образа себя, сказав, что теперь она понимает, что внешняя элегантность не значит ровным счётом ничего, если у человека нет чувства внутренней красоты, так что сейчас она ходит по магазинам в поисках последнего. После этого приятельница либо поймёт, что Анна – уже не та девушка, какой была раньше, либо будет сбита с толку, не зная, как отнестись к ответу Анны, – в этом случае она прекратит задавать вопросы или попытается добиться от Анны более ясного ответа.

Если приятельница перестанет приставать к Анне с вопросами, значит, она осознала, что её собеседница – явно не та женщина, какой её всегда считали. С другой стороны, при попытках расспросить её подробнее, Анна может продолжить уводить свою приятельницу всё дальше от прежнего образа себя. Впрочем, в обоих случаях результат будет одним и тем же: приятельница Анны почувствует, что никогда не знала Анну в подлинном смысле этого слова. Разумеется, подобные действия со стороны Анны возможны только в том случае, если она осознала необходимость стирания личной истории и начала избавляться от своего взгляда на мир.

Следует пояснить, что, как только воин избавляется от взгляда на мир и стирает личную историю, он обычно воздерживается от разглашения подробностей личной жизни. Однако такая скрытность воина в отношении личной жизни вызвана не потребностью в таинственности как таковой и не соображениями безопасности; воин поступает так лишь потому, что после стирания личной истории он перестаёт мыслить и чувствовать в категориях своего прежнего эго. Иными словами, хотя воин по-прежнему остаётся сыном обычной супружеской четы Джо и Энни, он уже не чувствует себя выросшим в их доме и не думает так, как мыслил раньше.

Когда воин стирает личную историю, он во всех отношениях, кроме, разве что, фамилии, перестаёт быть сыном тех Джо и Энни; в свою очередь, Джо и Энни остаются его родителями только в биологическом смысле. Быть чьим-то сыном означает много большее, чем несёт в себе фамилия; точно так же, быть отцом или матерью значит намного больше, чем просто произвести на свет физическое тело. Таким образом, хотя воин по-прежнему может регулярно навещать своих родителей, в действительности он становится незнакомцем для них и их мира, так как уже не разделяет их общий взгляд на мир. Принцип и само явление сына, навещающего родителей, представляет собой неотъемлемую часть общего, разделяемого с родителями взгляда на мир, но, если воин уже не цепляется за этот взгляд, то, строго говоря, он лишь играет определённую роль, какими бы ни были при этом его побуждения.

ТАКИЕ КОНЦЕПЦИИ, КАК ВОЗРАСТ, МЕСТО РОЖДЕНИЯ И РОДОСЛОВНАЯ, МОГУТ ИМЕТЬ ЗНАЧЕНИЕ ТОЛЬКО В КОНТЕКСТЕ ЛИЧНОЙ ИСТОРИИ.

Стеревший личную историю воин часто совершенно серьёзно утверждает, что у него нет ни возраста, ни родителей, ни семьи. Хотя подобные заявления всегда произносятся полушутя, они вполне типичны для сталкера. Очевидно, такие слова нельзя принимать за чистую монету; несмотря на то что сталкер никогда не лжёт, его правда далеко не всегда оказывается ожидаемой и, как в приведённом примере, временами кажется возмутительным враньём. И всё же со своей собственной точки зрения воин сообщает окружающим сокровенную истину. Зная, что он является своим сновидящим, а не физическим телом, воин понимает также, что он не имеет возраста в понятиях общечеловеческого взгляда на мир – категория возраста властна только над его физическим телом. Подобным образом, те существа, что подарили биологическую жизнь его текущему воплощению, не являются его родителями – по той простой причине, что у сновидящего нет родителей. Точно так же воин не может иметь и семьи, кроме той группы, к которой относится его сновидящий.

 

Глава седьмая

Остановка мира

ОСТАНОВКА МИРА ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ ВЕЛИЧЕСТВЕННОЕ МАГИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВИЕ. КАК ТОЛЬКО ВОИН СОВЕРШИЛ ЕГО, ОН СТАНОВИТСЯ СВОБОДНЫМ СУЩЕСТВОМ, РАСПОРЯЖАЮЩИМСЯ СИЛОЙ. ПОСЛЕ ЭТОГО ЕГО ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ НАЧИНАЕТ РАЗВОРАЧИВАТЬСЯ САМЫМ УДИВИТЕЛЬНЫМ И ЧУДЕСНЫМ ОБРАЗОМ.

Мы достигли того, что является самой сутью Пути Воина, – той таинственной техники, которая именуется остановкой мира. Остановка мира означает остановку взгляда на мир; она является естественным результатом остановки внутреннего диалога. На уровне концепции остановку мира не так уж трудно постичь умом. Однако её природа чрезвычайно сложна, и, если ученик приступает к практике этой техники, не осознав её полного значения, этот принцип становится опасным и вполне может привести к окончательному провалу попыток стать воином.

Эти трудности осложняются ещё и тем, что остановка мира представляет собой технику, уводящую человека в самые глубины левой стороны, и потому её почти невозможно описать словами. Как это случается со всем, что связано с левой стороной, мы в лучшем случае способны говорить только о результатах действий, то есть выражать словами последствия переживаний, но не сами переживания. Таким образом, в этой главе читателю часто будет казаться, будто я следую в своём изложении «по касательной», однако такие очевидные отклонения совершенно необходимы, чтобы выразить все тонкости, для которых не хватает слов.

В «Возвращении воинов» говорилось, что трудность Пути Воина заключается не в его академической сложности, но, как ни парадоксально, в его явной простоте. Это особенно справедливо в отношении остановки мира, поскольку эта техника охватывает множество тонких нюансов, которые выглядят совершенно незначительными. Если каждую из таких тонкостей рассматривать в отдельности, они могут показаться достаточно занятными, и всё же относительно пустяковыми. Это относится ко всему, что делают воины, так как рациональный ум обычного человека настолько нацелен на сложность, что почти никогда не обращает внимания на подлинные проявления силы.

Например, именно по этой причине невероятно могучий воин способен пройти сквозь толпу людей так, что никто не обратит на него внимания. Если этот воин захочет, он даже может по пути манипулировать осознанием толпы, и ни один человек не заметит ничего особенного. Кое-кто может счесть странным, что ему внезапно захотелось сделать что-либо такое, о чём минуту назад он и не задумывался. Но обычно такие люди просто решат, что они откликнулись на собственное внезапное побуждение. В большинстве своём люди настолько обусловлены, что замечают только сценические эффекты, и потому такая толпа никогда не осознаёт, что она только что подверглась воздействию совершенно поразительной магии.

Искусность воина такова, что он никогда не привлекает к себе внимания, если только сам того не захочет, и потому полностью осознаёт, что в этом заключается огромное преимущество над его собратьями. Не будучи цирковым клоуном, воин ничуть не обижается на то, что никто не замечает его магии. Умение воина отправляться по своим делам незамеченным является одним из самых блестящих достижений Толтеков – оно не только наделяет воина неограниченной свободой, но и позволяет ему избегать смертельных ловушек чувства собственной важности и самонадеянности. Остановка мира относится к категории магических действий воина. С внешней точки зрения, в остановке мира нет ничего показного, однако для любого воина, который сумел свершить этот акт, она представляет собой захватывающее переживание, ведущее к поразительным результатам.

Чтобы яснее понять это, следует осознать, что все описанные ранее положения учения Толтеков представляют собой неотъемлемые части остановки мира. Таким образом, техника остановки мира имеет составной характер и требует высокого мастерства во всех изложенных до настоящего времени техниках, а также в нескольких других, которые будут описаны чуть позже. По этой причине совершенно необходимо, чтобы человек сложил воедино всё, что он усвоил ранее; при этом он осознаёт, как каждая концепция и техника сочетается со всеми прочими и образует с ними единое целое, намного превышающее сумму отдельных частей. Однако прежде чем погружаться в эту тему, опишем результаты остановки мира, чтобы у читателя не возникало сомнений в том, что это свершение имеет первостепенную важность для любого, кто желает стать воином.

Как уже заметил проницательный читатель, существует множество способов определения разницы между учеником и настоящим воином. Однако самое выразительное из всех возможных определений, вероятно, заключается в том, что воин является человеком, остановившим мир, а ученик всё ещё лишь пытается сделать это. Впрочем, в используемой сегодня системе обучения достаточно трудно определить, поднялся ли уже ученик на уровень воина. Это происходит потому, что современные ученики способны показывать поразительные результаты, которые по праву относят к последствиям остановки мира.

Важнейшим результатом остановки мира является то, что воин освобождается от социальной обусловленности и становится способным перемещать и сдвигать точку сборки по собственной поле. В связи с этим не следует забывать, что движение точки сборки приводит к трезвости, тогда как её сдвиг вызывает изменённое состояние восприятия. Хотя трезвость также можно назвать изменённым состоянием восприятия, важно помнить, что любое движение точки сборки связано только с первым вниманием, или обычным осознанием. В противоположность этому, сдвиг точки сборки выводит воина ко второму вниманию, или состоянию повышенного осознания, – к тому, что технически называют подлинным изменённым состоянием восприятия.

Чтобы уметь перемещать и сдвигать точку сборки по собственной воле, ученику требуется овладеть всеми описанными до настоящего момента техниками, в число которых, разумеется, входит и необходимость вести жизнь воина. Очевидно, что первым важным шагом в развитии ученика является тот момент, когда он достигает в перемещении точки сборки достаточного для обретения трезвости искусства. После этого ученик выходит на уровень охотника. Затем, когда он освоит жизнь воина и научится сдвигать точку сборки, чтобы по собственной воле переходить к повышенному осознанию, ученик по праву заслуживает звания воина.

Будучи свободным от своего взгляда на мир и способным вызывать изменённые состояния восприятия, воин может настраивать любые энергетические поля по собственному выбору. Когда его точка сборки сдвигается достаточно далеко от своего обычного положения, возникающее восприятие оказывается настолько отличным от привычного, что такой новый уровень восприятия вполне справедливо можно назвать совершенно иным миром. С технической точки зрения это называют сборкой нового мира.

Хотя сборка других миров основана на концепциях и техниках, с которыми нам предстоит иметь дело намного позже, они упоминаются здесь, чтобы указать общую цель, так как являются естественным продолжением способности останавливать мир. По этой причине предпримем предварительное знакомство с этой концепцией, чтобы глубже понять технику остановки мира.

В целом, в человеческой полосе существует десять различных миров, которые можно собрать; одним из них, разумеется, является тот мир, который воспринимается нами в обычном осознании. Остальные девять миров столь же реальный осязаемы, как и привычный мир человека, однако их можно воспринимать только после сборки. Это означает, что, когда воин способен сдвигать точку сборки в положение, в котором существуют другие девять миров, он может настроиться на те энергетические поля, что составляют каждый из этих миров. При этом воин собирает своё восприятие в рамках нового мира.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-13 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: