– Известно? – Воин затряс его как тряпичную куклу, а потом с силой швырнул наземь. – Позволь просветить. Сперва мы отрубим тебе руки, а потом…
Кор не осмеливался отвести взгляд от нависшего над ним лица. Но краем глаза он заметил бревно, торчавшее из костра на половину своей длины.
Сдвинув руку на дюйм, он обхватил дерево, выжидая момента, кода мужчина переведет взгляд на своих веселившихся соплеменников.
Быстро, словно удар молнии, Кор приложил воина бревном по голове, лишая его сознания, заставляя повалиться на бок.
Мгновенье все были шокированы, и Кор понимал, что должен действовать быстро. Не выпуская из рук свое оружие, он стащил с груди жертвы один из кинжалов и вскочил на ноги.
Сейчас нападал уже он.
Из его рта не вырвалось ни одного душераздирающего крика. Хрипа. Рычания. Он почти ничего не помнил. Он знал и понимал лишь одно: внутри него что-то высвободилось. Что бы то ни было, он чувствовал это ранее, некий источник энергии, отличный от гнева и страха, придававший сил его телу и мозгу. И когда он мгновенно взревел внутри него, конечности взяли контроль над разумом, действуя обособленно, лучше его сознания понимая, куда метить, что делать, как двигаться. Его чувства также отделились от разума, стали намного острее, чем обычно, шла ли речь о слухе, когда он слышал того, кто собирался прыгнуть на него со спины, или зрении, которое замечало приближение слева, обонянии, указывающем на атаку справа.
И посреди всего этого его разум пребывал в стазисе. И, тем не менее, свободно оценивал происходящее и даже оттачивал его движения.
Но он все равно потерпит поражение. Их было слишком много, этих закаленных бойцов: даже если он сбивал кого-то с ног, противник не задерживался на земле, и было легко догадаться, что его выносливость уступит перед численным превосходством.
Проблема неравной численности была решена также неожиданно, как и появилось то бревно.
Поначалу Кор не понял, что привлекло его взгляд. Но потом он увидел некое огромное лезвие по ту сторону костра… самое большое оружие из тех, что он встречал в жизни, и оно лежало на массивном камне.
Только один из воинов собрался прыгнуть на него, как Кор бросился вперед, навстречу пламени, сальто позволило ему избежать огня, приземление было таким же отточенным, как и сам прыжок в воздух.
Нацелившись на огромное изогнутое лезвие, он схватил рукоять и…
Это была коса. Простое сельскохозяйственное орудие, лезвие, прикрепленное к деревянному черенку с помощью кожаных подвязок, оно прилегало тесно, как мясо к кости. Времени на то, чтобы приспособиться, было мало. Но, как выяснилось, оно и не требовалось вовсе.
Вскинув орудие и сжав рукоять, он…
Нацелился на воинов, одного за другим.
Сначала они потешались над ним, подначивали его. Но когда он перерубил одного из их товарищей практически пополам, отношение изменилось. Они достали пушки, полетели пули с огромным шумом и плохим прицелом, свинец свистел мимо него. А потом воины сгруппировались, собираясь напасть всем строем.
Это не имело значения. Он убил их одного за другим, отсекая руки и ноги, вспарывая брюхо или чресла, кровь летела во тьме ночи, накрывая его тело подобно одежде.
И так до тех пор, пока в живых не остался последний… бородатый мужчина, которого он огрел бревном по голове. И как только мужчина осознал, что его собратья пали или находились при смерти, он рванул в чащу, так быстро, как только мог.
Благодаря кожаным мокасинам, Кор бесшумно преследовал свою жертву в уверенном темпе, он и раненый мужчина продирались через кустарник и деревья, виляя из стороны в сторону, воин пытался подобраться к лошадям. Кор тоже был ранен и истекал кровью, но по неясной причине он не чувствовал слабости. Он испытывал одновременно онемение и прилив сил.
А потом все кончилось.
Мужчина уперся в скалу, по которой не мог взобраться и не мог обойти ее из-за крутого подъема.
Кор понимал, что должен закончить начатое.
И от этого было больно.
– Бери, что хочешь, – сказал задыхающийся воин, сплюнув кровь. – Просто возьми, что хочешь. У нас есть оружие. Ты много выручишь за лошадей. Оставь меня, и я тебя не трону.
Жаль, что не было иного выхода. Но Кор понимал, что если воин выживет, то он станет мишенью. Этот мужчина был свидетелем, которого необходимо уничтожить, иначе боец соберет подкрепление и придет по душу того, кто убил его товарищей.
– Просто возьми…
– Прости меня за то, что я вынужден сделать.
С этими словами Кор, согнув колени, бросился вперед и описал оружием круг, отсекая руку, которой мужчина пытался прикрыться, а затем, по нисходящей траектории зацепил шею.
До конца своих дней Кор запомнит, как голова слетела с шеи, кровь красная, словно вино, хлынула из вскрытых вен.
Когда поднялся ветер, туша рухнула наземь как неодушевленное тело, коим оно и стало, и внезапно коса стала слишком тяжелой для рук Кора. Фермерское орудие труда, которое превратили в оружие, рухнуло ему в ноги, лезвие было покрыто кровью.
Кор пытался сделать вдох горящими легкими, и когда он поднял взгляд на небеса, смелость и целеустремленность покинули его, а к глазам подступили горячие слезы.
Запах крови, которую он пролил, смешавшийся с земляным запахом травы, мха и лишая…
Он не знал, что ударило его. В одно мгновение он потерялся в нахлынувшей печали от того, что он натворил. В следующее он рухнул на спину…
… и оказался прижатым к земле самым жутким вампиром, которого он когда-либо встречал.
Огромный. Невероятно широкий в плечах, он загораживал собой небеса. А его лицо было неописуемо зловещим, черты исказились в коварной ухмылке, обещавшей сперва страдания и лишь потом – смерть. А его глаза… бездушные, наполненные холодным расчетом и раскаленной яростью.
То был вожак стаи, подумал Кор. Подобный тому волку, что стоял в дверях соломенной хибары много ночей назад.
– Так, так, так… – раздался голос низкий, как раскаты грома, острый, как тысячи кинжалов. – Только подумать, и это меня называют Кровопускателем [67] …
Кор согнулся в талии с резким вдохом. Первое мгновение он не соображал, где находится, и в панике осмотрелся по сторонам.
Исчезли стены пещеры, полки с сосудами, каталка и Братья-стражи. Вместо них… появился огромный ТВ-экран, в настоящий момент черный, как дыра в космосе.
Кор покачал головой, к нему вернулись воспоминания… Вишес, внезапно изменивший свое решение, Лейла, вернувшаяся в лес, восхитительный дар крови Избранной. Потом ужасная поездка через чащу к скользкой дороге, которая увела их в фермерские земли, к этому загородному дому.
Лейла была наверху. Он слышал ее шаги над своей головой. И у него возникло ощущение, что Вишес ушел.
Сместив ноги с кожаных подушек, он окинул взглядом грязные следы, что он оставил, пока спускался по лестнице и шел по бледно-голубому ковру к дивану, на котором впоследствии вырубился. На диване тоже остались сосновые иголки и засохшая грязь… а также на белых одеждах Лейлы, лежавших на спинке кресла.
Ткань ее была испорчена, запятнана кровью и грязью.
Как и вся его жизнь, не так ли?
Стиснув зубы, он поднялся и выглянул в узкий коридор. Было две открытых двери, и, прохромав к ним, он окинул взглядом спальни. Он выбрал ту, в которой не чувствовался запах Лейлы и благодаря свету, лившемуся из коридора, прошел мимо огромной кровати к ванной, которая…
О… теплый пол. Отапливаемый мраморный пол.
После пережитых страданий, сперва от травмы головы и инсульта, а потом за сутки, проведенные в холодном лесу, Кор пошатнулся, ощутив босыми ногами блаженное тепло.
Закрыв глаза, он покачнулся в темноте, каждый инстинкт в нем кричал лечь на мрамор и отдохнуть. Но потом он вспомнил, как наследил в доме, оставленную им грязь и мусор.
Встряхнувшись, он щелкнул по выключателю возле двери в ванную… и сразу же выругался, прикрыв глаза предплечьем. Когда глаза привыкли к слепящему свету, он понял, что лучше не смотреть на свое отражение в зеркале над раковинами, но от него нельзя было скрыться.
– Милостивое Забвение, – выдохнул он.
Он едва узнавал мужчину, смотревшего на него с зеркальной поверхности. Костлявое, бледное, заросшее бородой лицо, впавшие ребра и живот, обвисшая кожа под подбородком, на груди и руках. Волосы отрасли беспорядочными космами, и, казалось, все его тело, каждую пору покрывала грязь.
Боги, когда ты в общем и целом чист, то ручное полотенце возле раковины и мыло помогут освежиться. В его текущем состоянии? Его спасет только автомойка. Может, пожарный рукав.
Одна мысль, что Лейла видела его в таком виде, заставила поморщиться в отвращении и отвернуться от своего отражения, чтобы включить душ за стеклянной перегородкой. Горячая вода полилась сразу же, но прежде чем ступить под струи, Кор открыл несколько шкафчиков и ящиков. Он был рад найти там зубную щетку с пастой, а также мыло, шампунь и кондиционер.
Он также взял с собой в кабинку новую бритву и крем для бритья.
Он едва не расплакался, просто почистив зубы. Впервые за долгое время он чувствовал свежесть во рту. А потом бритье… избавляясь от колючих зарослей на щеках и подбородке, он радовался появлению бритвы в его жизни. Затем шампунь. Он намылил волосы дважды, а потом оставил кондиционер, пока натирал все тело мылом.
Кор не дотягивался до спины, чтобы отмыть ее целиком, но он старался.
Когда он, наконец, вышел из душа, зеркало накрыло плотное одеяло конденсата. Во благо, учитывая, как сильно он ненавидел свое отражение. Вытершись, Кор задумался о том, где достать одежду… и, воистину, он нашел ее в шкафу в спальне: черные нейлоновые штаны, достаточной длины для его ног, на завязках, благодаря которым они удачно сели на его отощавшей талии и бедрах. Черная футболка, достаточно широкая для его костлявых плеч, но висевшая на торсе. Толстовка с какой-то надписью спереди.
Он не нашел никакой обуви, но ему и так несказанно повезло.
Выйдя из спальни, он собирался подняться наверх.
Не пришлось никуда идти. Избранная Лейла сидела в мягком кресле возле дивана, на низком столике перед телевизором стоял поднос с дымящейся чашкой супа, тарелкой крекеров и стаканом с охлажденным чаем.
Лейла встретила его взгляд, но ненадолго. Ее глаза прошлись по его телу, словно она была удивлена, как ему хватило сил принять душ и одеться.
– Я принесла тебе еду, – сказала она тихо. – Должно быть, ты умираешь с голоду.
– Да.
Но он не мог сдвинуться с места. Воистину, он планировал попрощаться с ней наверху, в кухне.
Он не мог остаться с ней. Как бы ни хотел.
– Присядь. – Она указала на место, на котором он лежал ранее. И, разумеется, она убрала всю грязь, стерла губкой или бумажным полотенцем. – Ты должен поесть что-нибудь.
– Мне нужно уходить.
Лейла склонила голову, и потолочный свет, лившийся сверху, заиграл на ее светлых прядях.
– Я знаю. Но… перед уходом, сделай это.
В своих мыслях он услышал, как она говорит: «Займись со мной любовью».
– Прошу, поешь, – прошептала она.
Глава 24
Вишес в препоганом настроении вернулся к особняку Братства, и большая часть его разума голосовала за то, чтобы отправиться сразу в Яму и открыть бутылку «Гуся». Или шесть. Может, все двенадцать.
Но приняв форму во дворе, стоя на холодном ветру возле фонтана, укрытого на зиму, он понимал, что как бы ни хотел выбраться из ситуации, в которую добровольно себя загнал, он не мог оставить этот бардак.
Двинувшись вперед, он поднялся по ступеням к огромному входу в особняк, поглядывая на горгулий, рассевшихся высоко над головой. Он бы все отдал, чтобы оказаться на месте одной из тех неподвижных тварей – ведь их ничто не тревожило, сидели себе на крыше, да периодически терпели голубиные испражнения.
Хотя это, наверное, полный отстой.
Да пофиг.
Открыв дверь, он зашел в вестибюль и подставил рожу под видеокамеру. Когда Фритц открыл ему дверь и рассыпался в привычном жизнерадостном приветствии, Ви едва сдержался, чтобы не нарычать на бедного доджена.
Вверх по внушительной лестнице. По три ступеньки за раз.
А потом он встал перед закрытыми двойными дверями в кабинет Рофа. По ту сторону от панелей доносились голоса, как выяснилось, весьма важный разговор, но, простите, мне не жаль вас прерывать. Важней его новостей был разве что Армагеддон.
Ви громко постучал и не дождался разрешения войти.
Роф, сидя за резным столом, поднял голову, и хотя его глаза были не видны за непроницаемыми черными очками, Ви почувствовал его злобный взгляд.
– Затолкать тебе издание Эмили Пост [68] по самые гланды? – рявкнул Король. – Придурок, сюда не входят без приглашения.
Сэкстон, королевский юрисконсульт и знаток Древнего права, стоявший возле локтя Короля, поднял голову. Перед ними была разложена кипа бумаг и куча старинных томов. Сэкс ничего не сказал, но, учитывая, что всегда идеальная голова парня была взлохмачена, ежу понятно, что они пытались решить вопрос опеки между Куином и Лейлой.
И да, Королева сидела на изящной французской кушетке у огня, скрестив руки на груди и нахмурившись так сильно, что на лбу пролегла складка.
– Можно тебя на минуту, – Ви тихо обратился к Рофу.
– Вернешься, когда я, черт возьми, тебя позову.
– Это не терпит отлагательств.
Роф откинулся на спину массивного резного трона, в котором правил его отец и его отец до этого.
– Скажешь, о чем речь?
– Прости, не могу.
В бледно-голубом кабинете повисло молчание, а потом Роф прокашлялся и посмотрел в сторону своей шеллан.
– Лилан, ты оставишь нас на минуту?
Она поднялась.
– Думаю, здесь больше нечего обсуждать. Ты разделишь права опекунства в равных долях, и Лейла сможет забрать малышей уже завтра вечером. Я рада, что мы с тобой сошлись во мнении. Это ослабит напряжение.
С этими словами она вышла из кабинета с высоко поднятой головой и расправленными плечами… а Король, тем временем, уткнулся головой в руки так, словно у него кипели мозги.
– Я не то, чтобы не согласен с ней, – пробормотал он, когда двери захлопнулись с громким стуком. – Я просто не хочу, черт возьми, чтобы опять стреляли в моем гребаном доме.
Последнее слово было сказано очень громко.
А потом Король опустил руки и посмотрел на Ви.
– Мой юрист может остаться?
– Нет, не может.
– Великолепно. Я весь в предвкушении.
Сэкстон начал собирать бумаги и книги, но Король остановил его.
– Нет, ты еще вернешься. Подожди снаружи.
– Разумеется, мой господин.
Сэкстон поклонился несмотря на то, что Король не видел, но парень не мог иначе – всегда воспитанный, такой благородный. И проходя мимо Ви, он снова поклонился… хотя тот пришел так не вовремя.
Хороший мужчина. Наверняка, все еще любит Блэя, но тут ничего не поделаешь.
И, на этой ноте, Ви вспомнил разговор с Лейлой в безопасном доме, а также «счастливые» воспоминания из его прошлого, нахлынувшие в том лесу. Блин, он сыт по горло этой любовью, романтикой и розовыми соплями.
– Так что? – требовательно спросил Роф.
Ви дождался, пока двойные двери закроются.
– Мне известно, где Кор.
***
Лейла сидела в мягком кресле напротив Кора, мужчина съел весь суп, все крекеры,а потом и замороженную пепперони, которую она закинула в духовку перед тем, как принести в подвал первую партию еды.
Мужчина хранил молчание, и в отсутствии достойной беседы, Лейла сидела и смотрела на него так увлеченно, что хотелось извиниться за это.
Дражайшая Дева-Летописеца, он так похудел, но, несмотря на дикий голод, Кор пользовался столовым серебром… даже с пиццей использовал нож и вилку. Он также время от времени вытирал губы салфеткой, жевал с закрытым ртом и аккуратно употребил большую порцию калорий за один присест.
Когда Кор, наконец, закончил, Лейла спросила:
– Принести мятное мороженое с шоколадной крошкой? Полгаллона? Оно наверху, в холодильнике.
Будто мороженое могло лежать на книжной полке?
Кор просто покачал головой, свернул салфетку и откинулся на спинку дивана. Его живот заметно раздулся, и мужчина тяжело выдохнул, будто желал освободить место в груди… и пицца в настоящей момент казалась ценнее воздуха.
– Спасибо, – сказал он тихо.
Когда их взгляды встретились, Лейла четко осознала, что они находились наедине… и в это мгновение она позволила себе фантазию о том, что это – их дом, наверху спит их малыш, и у них появилось свободное время, чтобы насладиться компанией друг друга.
– Мне нужно уходить. – С этими словами Кор поднялся и взял с собой поднос. – Я… должен уйти.
Лейла встала, обнимая себя руками.
– Хорошо.
Она хотела полняться за ним наверх. А потом что? Ну, может, они разделят долгое объятие, за которым последует прощание, которое убьет ее…
Кор поставил поднос.
Когда он обошел стол и раскрыл руки, она бросилась ему в объятия. Прижимаясь к его телу, она цеплялась за него изо всех сил. Было ужасно чувствовать выступающие кости, истощенные мускулы, но когда она повернула голову и прижалась ухом к его груди, то услышала сильное, ровное сердцебиение. Мощное.
Его руки, такие большие, такие нежные, поглаживали ее спину.
– Так безопасней для тебя, – сказал Кор, уткнувшись в ее волосы.
Отстранившись, Лейла посмотрела на него.
– Поцелуй меня. Единственный раз, перед тем, как уйдешь.
Кор закрыл глаза, словно от боли. Но потом он обхватил ее лицо руками и наклонился к ней… губы мужчины замерли в нескольких миллиметрах от ее рта, и он прошептал на Древнем Языке:
– Мое сердце принадлежит тебе. Где бы я ни был, оно в твоих руках, во тьме ночи и при свете дня, в часы бодрствования и сна. Всегда… с тобой.
Последовавший поцелуй был подобен дуновению ветра, тихий и мягкий, но теплый, такой теплый. И когда Лейла подалась к нему всем телом, Кор обхватил руками ее талию и прижался к ней бедрами. Он мгновенно возбудился… она чувствовала его эрекцию своим животом… и она хотела его так долго, что на глаза навернулись слезы.
Мечты. Она столько мечтала, в своих мыслях придумывала ситуации, как он придет к ней, разденет ее и подомнет под себя, заполнит ее тело собой. Бесчисленное множество фантазий, одна нереальней другой, и во всех они занимались любовью – на улице, в ванной, на заднем сидении автомобиля, под их деревом на лугу.
Ее сексуальная жизнь не существовала в реальном мире, но в ее воображении она процветала.
Но этому не суждено случиться.
Кор отстранился, хотя она чувствовала, что он противился инстинкту отметить ее. Воистину, от него исходил связующий запах, аромат темных специй наполнил ее нос, возбудил также сильно, как и ощущение его эрекции, его тела, рук и губ.
– Я не могу взять тебя, – сказал он хрипло. – Я и так навлек на тебя достаточно бед.
– Это может быть нашей единственной возможностью, – она слышала мольбу в своем голосе. – Я знаю… знаю, что ты не вернешься ко мне.
Качая головой, Кор казался невероятно опечаленным.
– Нам не суждено быть вместе.
– По чьим словам?
Повинуясь порыву отчаяния, Лейла сжала рукой его затылок и притянула к себе… а потом поцеловала со всей своей страстью, скользнула языком по его губам, и когда он пораженно раскрыл рот, она прижалась к нему всем телом, раздвигая ноги, чтобы он стал еще ближе к ее лону.
– Лейла, – простонал мужчина. – О, Боги… это неправильно…
Разумеется, он был прав. Все это было неправильно по меркам остального мира. Но здесь и сейчас, в пустом доме…
Кор внезапно отстранился… она уже хотела воспротивиться, как услышала шаги над головой. Две пары ног. Очень, очень тяжелые.
– Вишес, – прошептала Лейла.
Голос Брата раздался с вершины лестницы.
– Да, и я привел друга.
Лейла закрыла собой Кора, но он не позволил этого. Он задвинул ее за себя, защитник в нем не позволил, чтобы она стояла перед ним.
Брат, который первым спустился по лестнице, держал в руках пистолеты… и вначале она не поняла, кто шел позади него. Но была лишь одна пара ног, настолько же длинных. Одна столь широкая грудь. Лишь один мужчина-вампир на планете с черными волосами длиной до бедер.
Пришел Король.
И спустившись с последней ступени в подвал, он принял устойчивую позу и сделал глубокий вдох, его ноздри расширились. Дражайшая Дева-Летописеца, он был громадным мужчиной, а в черных очках, не показывающих никому его глаз, казался прирожденным убийцей.
Ну, он и был им.
– Так-так, что тут у нас, любовь и розовые сопли, – пробормотал он. – Вот незадача.
Глава 25
Смотря в лицо бывшего врага, Кор не чувствовал враждебности к мужчине. Ни гнева, ни желания оказаться на месте Короля. Ни агрессии.
– Что ж, – начал Роф голосом, подходящим аристократу и воину, коим он и являлся. – В последний раз, когда ты смотрел мне в глаза, я схлопотал пулю в горло.
Брат Вишес, стоявший в стороне, выругался тихо и прикурил самокрутку. Очевидно, боец не одобрял подобного визита, но было несложно представить, что если Король решал что-то сделать, то никто не разубедит его.
– Я должен принести извинения? – спросил Кор. – Что является подобающим в подобной ситуации?
– Твоя голова на пике, – пробормотал Ви. – И яйца в моем кармане.
Король покачал головой на слова Брата, и можно было представить, как мужчина закатил глаза за черными солнечными очками. Но потом он сосредоточился на Коре.
– Невозможно уйти безнаказанным от покушения на жизнь.
Кор кивнул.
– Верю, что ты прав. И, в таком случае, что будет дальше?
Роф посмотрел на Лейлу.
– Я бы попросил покинуть нас, но сдается мне, что ты не согласишься.
– Я бы предпочла остаться, – сказала Избранная. – Благодарю.
– Отлично. – Роф неодобрительно поджал губы, но не стал наставать. – Значит, Кор, главарь Шайки Ублюдков, изменник, убийца, бла-бла-бла… внушительный список титулов… позволь поинтересоваться о твоих дальнейших планах на жизнь?
– Как я это вижу, то все зависит от тебя.
– Надо же, а ты сообразительный, – холодно рассмеялся Роф. – Повременим с ответом. Сперва я задам еще пару вопросов, если ты не возражаешь? Чудесно. Спасибо, ты так любезен.
Кор едва не улыбнулся. Он симпатизировал таким типам, как Король.
– Каковы твои намерения относительно моего трона?
Когда Король заговорил, его ноздри расширились, и Кор предположил, что он каким-то образом по запаху оценивал правдивость собеседника. К счастью, у него не было причин лгать этому мужчине.
– Их нет.
– Уже нет? А что твои парни?
– Шайка Ублюдков служила мне во всех отношениях. Они следовали за мной, буквально и фигурально. Всегда.
– В прошедшем времени. Они тебя выгнали?
– Они считают меня мертвым.
– Ты можешь найти их для меня?
Кор нахмурился.
– А сейчас я должен спросить о твоих намерениях.
Роф снова улыбнулся, обнажая выпущенные клыки.
– Они не скроются от наказания лишь по той причине, что выполняли твои блестящие идеи. Измена как насморк. Чихнешь на друга, и тот мгновенно подхватит.
– Мне неизвестно их местоположение. Это правда.
Ноздри Короля снова раздулись.
– Но ты можешь найти их дня меня.
– Они не остались на нашей базе. Они передислоцировались, возможно, даже вернулись в Старый Свет.
– Ты уклоняешься от ответа. Ты можешь найти их для меня?
Кор перевел взгляд на Лейлу. Она пристально смотрела на него, ее зеленые глаза были широко распахнуты. Ненавистно разочаровывать ее, но он не предаст своих бойцов. Даже ради нее.
– Нет, я не стану выслеживать их. Я не подставлю моих собратьев. Можешь убить меня, здесь и сейчас, если пожелаешь. Можешь пытать меня ради информации, но это бесполезно, потому что мне неизвестно их местоположение. Можешь выставить меня на солнце. Но я не приведу тебя к ним, обрекая тем самым на верную смерть. Их нельзя назвать невинными, это правда. Но они не напали ни на тебя, ни на твоих воинов. Разве нет?
– Может, они не так хороши в деле, как считаешь? Они уже пытались убить меня, не забыл? – Король постучал по сердцу. – Оно все еще бьется.
– Они не представляют опасности для тебя. Они сильны, но руководствовались лишь моими амбициями. Они были готовы провести столетия в Старом Свете, трахаясь и сражаясь, и я уверен, что в мое отсутствие они вернутся к этому.
Осознав, что выражается чересчур откровенно, он посмотрел на Лейлу… и пожалел о своей грубости. Но ей, казалось, было все равно.
Спустя мгновение Роф задумчиво спросил:
– Как думаешь, что произойдет после полуночи?
– Прошу прощения?
Роф пожал плечами.
– Допустим, я сохраню тебе жизнь и отпущу на свободу… – Когда Лейла охнула, Король бросил в ее сторону резкий взгляд. – Женщина, не забегай вперед. До этого еще далеко.
Избранная покорно опустила голову. Но в глазах сохранилась радость, они горели оптимизмом, который Кор не разделял.
– Допустим, я тебя отпущу, – продолжил Роф. – Чем ты собираешься занять себя?
А сейчас Кор не смог посмотреть на свою женщину.
– Как я знаю, в Старом Свете сейчас весьма благоприятный климат. Лучше, чем в Колдвелле. Там у меня осталась собственность и мирный источник дохода. Мне следует вернуться к себе на родину.
Роф очень долго смотрел на него, и Кор не сводил взгляда с черных очков, хотя глаза за непроницаемыми линзами не могли видеть его.
В повисшем молчании никто не шевелился. Казалось, никто не дышал.
И печаль Лейлы была осязаемой. Но она не вмешивалась.
Она знала, подумал Кор, насколько сложной была ситуация.
– До меня доходили слухи, – наконец сказал Роф. – О Старом Свете. Приятное место. Особенно если владеешь защищенным местом для ночлега, и люди держатся в стороне.
Кор склонил голову.
– Да. Так и есть.
– Я не прощаю и ничего не забываю, об этом не может быть и речи. – Роф покачал головой. – Это не в моей природе. Но эта женщина, – он указал на Лейлу, – по твоей вине и так прошла через многое. У меня нет необходимости доказывать кому-то свою силу, и я не стану разрушать ее жизнь, просто руководствуясь мстительной мелочностью. Все сказанное тобой – правда, насколько ты в нее веришь, и если ты обязуешься держаться подальше от Колдвелла, то обе стороны могут разойтись с миром.
Кор кивнул.
– Обе стороны. Воистину. – Он прокашлялся.– И если это поможет шаткому миру, то я сожалею о своих действиях, направленных против тебя. Мне жаль. Тогда во мне было много злости, а она губительна. Сейчас… все изменилось.
Он бросил взгляд на Избранную, а потом отвел глаза.
– Я… – Кор сделал глубокий вдох. – Я уже не тот, что был раньше.
Роф кивнул.
– Любовь хорошей женщины, да? Как же, я знаком с этим феноменом.
– Значит, закончили на этом? – спросил Ви с явным неодобрением к происходящему.
– Нет, – ответил Роф, не сводя глаз с Кора. – Прежде чем мы запоем «Кумбая»[69], ты сделаешь кое-что для меня, здесь и сию же секунду. – Король указал на ковер у своих ног. – На колени, ублюдок.
***
Разумеется, Кор уедет, думала Лейла, пытаясь не сорваться. Ему нельзя оставаться в Колдвелле. Братья могут сделать вид, что принимают помилование, которое Роф даровал Кору, но в войне случается всякое. Нельзя быть уверенным в том, что в пылу сражения никто из воинов Короля не вздумает нарушить заключенный пакт о ненападении.
Особенно Куин.
Или Тор.
Но она не станет тратить время на подобные размышления. Когда Король указал на пол перед собой, сердце подпрыгнуло в ее груди, и она обеспокоенно посмотрела на Вишеса.
Роф всем своим поведением и словами показывал, что эта встреча несла мирный характер, соглашение жить и не мешать жить другому, так заявил он, проявляя свое благородство. Но Вишес одурачил ее однажды, обвел вокруг пальца, втершись к ней в доверие, но оставшись верным самому себе.
Не появится ли кинжал, который вскроет Кору горло? Лишит его жизни на этом месте?
– С какой целью? – спросил Кор у Короля.
– Встанешь и узнаешь.
Кор посмотрел на Вишеса. Перевел взгляд на Рофа. И не сдвинулся с места.
Роф жутко улыбнулся, как убийца перед атакой.
– Так что? Не забывай, что все козыри у меня на руках.
– Лишь однажды я склонил голову перед другим. И едва не расстался с жизнью.
– Что ж, если не склонишь сейчас, точно лишишься головы.
И с этими словами раздался лязг металла по металлу, и она с ужасом обнаружила, что Вишес достал один из черных кинжалов, что лежал рукоятью вниз в ножнах на его груди.
– Убери кинжал, – отрезал Роф. – Это будет либо добровольно, либо никак вообще…
– Он не заслуживает…
Оскалив клыки, Роф прошипел Брату:
– Скройся наверху. Проваливай отсюда, живо. Это приказ.
Лицо Вишеса передернуло от ярости, и казалось, что его татуировки заскользили по коже. Но потом он сделал, как ему было велено… и Лейла задумалась о том, как много власти Роф имеет над Братством. Если в итоге даже сын Девы-Летописецы подчинялся приказам Короля.