Марксизм и современная российская революция




 

Анализ революционных процессов первой половины XX века, и особенно в межвоенный период, позволяет понять, что было правильного и что неправильного в марксистском видении будущего. Тип противоречий, породивший подобного рода революции, был достаточно адекватно предсказан К. Марксом. Его заслуга состоит в том, что он сумел показать связь технологического уклада, развившегося к этому времени, и господствующего типа работника с обострением конфликтов индустриального общества. Однако пути разрешения этих конфликтов были предсказаны классиками марксизма совершенно ошибочно. Вместо утопии о бесклассовом обществе всеобщего равенства и братства, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», на практике осуществилась анти-утопия24. Стандартизированный, до предела упрощенный в своих потребностях человек, поставленный в жесткую систему правил и ограничений, не имеющий ни возможностей, ни желания проявлять собственную индивидуальность, и над этой безликой массой — государственный спрут, проникающий во все поры общественной жизни... Эта картина, характерная для антиутопий первой половины XX века, оказалась гораздо ближе к действительности тоталитарных режимов, чем общества, порожденные фантазиями Фурье и Оуэна. Впрочем, это напрямую вытекало из самого характера породивших подобную систему противоречий. Сведение функций работника к «частичному рабочему», выполняющему монотонные, однообразные функции; массовое производство однотипной, стандартизированной продукции, осуществляющееся в гигантских, жестко централизованных объединениях, — все это, если использовать марксистские представления о механизмах взаимосвязи производительных сил и производственных отношений, а также об основополагающей роли экономических отношений в структуре общества26, оставляло мало простора для свободного, творческого труда. Скорее это должно было привести, и на практике привело, к появлению обществ, где «тюрьмы похожи на фабрики, школы, казармы и госпитали, которые, в свою очередь, очень напоминают тюрьмы», а научные прогнозы невозможно отличить от самых мрачных фантазий авторов антиутопий. Так, известный советский специалист по организации труда А. Гастев писал в 20-е годы: «Чисто человеческое рабочее нормирование труда было смутным предчувствием твердого машинного нормирования труда, в котором тонет всякий субъективизм и торжествует голый принцип технологии, превращающийся мало-помалу из чисто технической проблемы в социальную... Постепенно расширяясь, нормировочные тенденции внедряются в... питание, квартиры и, наконец, даже в интимную жизнь вплоть до эстетических, умственных и интеллектуальных запросов пролетариата... Мы идем к невиданно-объективной демонстрации вещей, механизированных толп и потрясающей открытой грандиозности, не знающей ничего интимного и лирического».

Подобного рода тенденции действительно проявлялись во всех сферах общественной жизни, затрагивая науку, искусство, политику, идеологию. Описывая особенности межвоенного периода в Германии, Д. Пойкерт отмечал аналогичные процессы: «То было время громадных марширующих колонн, грандиозных собраний, гигантских спортивных состязаний и масштабных театральных представлений, равно как и массового производства в промышленности и масштабных строительных форм в архитектуре. Организационным принципом, лежащим в основе в общем-то военизированной общественной жизни, была стандартизация отдельных элементов: регламентация поведения вовлеченного в этот процесс населения и сведение базовых компонентов к крайне упрощенным, можно сказать кубическим, формам».

После Второй мировой войны ситуация начала постепенно меняться. Изменяется тип используемых технологий, под воздействием научно-технической революции возрастает значение творческой, инновационной деятельности. Повышается роль работника в производственном процессе, конечные результаты все больше начинают зависеть от инициативы и ответственности на всех уровнях организации производства. В результате относительно снижается значение вертикальных связей, построенных по принципу «команда — исполнение», усиливается роль горизонтальной координации и участия подчиненных в выработке решений. Совокупность этих процессов означает, что тот тип разделения труда, который превращал работника в «частичного рабочего», постепенно отмирает, а с ним уходит в прошлое описанная Марксом система обобществления со всеми свойственными ей противоречиями. Тем самым исчезает и угроза появления новых тоталитарных режимов как способа преодоления этих противоречий.

Однако это вовсе не значит, что методологический принцип, на основе которого строились Марксовы прогнозы, окончательно устарел. Если технологический уклад, развивавшийся с конца XIX века, требовал все большей централизации, то новые современные технологии воздействуют на структуру общественных отношений во многом в противоположном направлении. Причем некоторые исследователи прямо признают плодотворность общего марксистского подхода для понимания этих изменений, которые могут быть объяснены «с классической марксистской точки зрения как пример противоречия между производительными силами и производственными отношениями. Маркс и Энгельс в 1848 году утверждали, что общественная природа крупномасштабного промышленного производства приходит в конфликт с индивидуалистической природой капиталистических производственных отношений. Сталинский успех в создании тяжелой промышленности при помощи централизованного планирования связан как раз с этим моментом. Однако использование информационных технологий является индивидуализированным и свободно развивающимся процессом. Унаследованные от социалистической плановой системы централизованные производственные отношения противоречат силам свободного движения информационных потоков».

Вместе со сменой характера обобществления производства уходит в прошлое и мобилизационный тип революций. События в СССР и Восточной Европе подтверждают, что для современного периода вновь характерны революции либерализационного типа, который обеспечивает снятие сковывающих развитие общества ограничений и предписаний. Именно поэтому сравнение российских событий с более ранними революциями — в Англии, Франции и Германии XVII-XIX веков — во многих отношениях представляется более плодотворным, чем сопоставление с процессами, характерными для более близкого в историческом отношении межвоенного периода.

Таким образом, та часть марксистского наследия, применимость которой к анализу российской революции достаточно широко признается исследователями, не имеет отношения к процессу классовой борьбы между буржуазией и пролетариатом либо к марксистскому видению будущего общества. Она связана в первую очередь с марксистскими представлениями о механизмах общественного прогресса в широком смысле этого слова, роли различных элементов в этом процессе и типе противоречий, характеризующих исчерпанность того или иного общественного строя с точки зрения перспектив развития технологии и производства в целом. И поэтому на тех этапах развития, когда общество переживает период радикальных перемен в структуре и организации производительных сил, «экономический материализм остается мощным аналитическим и прогностическим средством, причем это никак не зависит от краха светской религии и социалистического эксперимента, связанных с именем его основателя»(Гайдар).

 


Источники и литература

 

1 Гайдар Е.Т. Дни поражений и побед. М.: Вагриус, 1996.

2 Гайдар Е.Т. Государство и эволюция // Гайдар Е.Т. Сочинения. Т. 2. М.: Евразия, 1976.

3 Гимпельсон Е.Г. Военный коммунизм: политика, практика, идеология. М.: Мысль, 1973.

4. Далин С.А. Инфляция в эпохи социальных революций. М.: Наука, 1983.

5. Кондратьев Н.Д. Избранные сочинения. М.: Экономика, 1993.

6. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5 изд.

7. Ленин В.И. Об оценке текущего момента. 1908. // Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 17.

8. Ленин В.И. План брошюры «О продовольственном налоге» // Ленин В.И. Поли. собр. соч. 1921а. Т. 43.

9. Маркс К. К критике политической экономии// Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 изд. Т. 13.

10. Маркс К. Восемнадцатое Брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 изд. Т. 8.

11. Маркс К. Капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 изд. Т. 23.

12. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М.: ACT, 2004.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-10-17 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: