«Привет ».
И всё. Гермиона узнала имя пользователя, «ФанатВестХэма», — она сцеплялась с ним на нескольких ветках по поводу фундаментального канона артуровских легенд. Гермиона считала его недалёким. Все свои познания о британских мифах, «ФанатВестХэма» похоже почерпнул из высокобюджетных голливудских фильмов — но даже при всей анонимности своего присутствия в сети Гермиона не решалась так жестоко и прямо выразиться о его умственных способностях.
«Привет? » — озадаченно написала она в ответ.
Через два дня от него пришло новое сообщение: «Привет, я просто подумал, вдруг ты захочешь поболтать. Меня зовут Дин.:) »
Смайлики. Ну конечно.
Ещё неделю Гермиона раздумывала, что бы такого ему написать. Так продолжалось три месяца: бессодержательные сообщения перерастали в дружелюбную беседу (у него три сестры, он закончил школу в тот же год, что и она, живёт всего в паре миль от неё). А потом Дин спросил наконец: «Как ты думаешь, нам стоит встретиться? »
Только через две недели она написала нерешительно, со строчной буквы: «да ».
И они действительно встретились, в кафе в ближайшем к Гермиониному дому «Сейнсбери», во время субботнего семейного похода по магазинам. Гермиона оставила мать в сырном ряду, пообещав той изучить специальное предложение на сладости без содержания сахара. Усаживаясь за пластмассовый столик в кафе, она чувствовала странный подъём. Закинула ногу на ногу, зажала руки между коленок и стала ждать. Кончики пальцев замерзли, ладони вспотели, а нервы посылали быстрые импульсы мозгу: паника! «А вдруг он извращенец? » — невольно думала она. «Или убийца? А вдруг он…»
— Гермиона?
Она вздрогнула: оказывается, она так глубоко погрузилась в свои мысли, что только теперь заметила, что он стоит по другую сторону её столика и машет рукой.
— Дин, — сказала Гермиона наконец, радуясь, что его имя состоит всего из одного слога — на более длинном голос у нее наверняка дрогнул бы и сломался. Гермиона встала, улыбнулась и протянула парню руку, подумав мельком, не лучше ли бы было обняться и твёрдо решив, что нет, не стоит.
Дин уверенно пожал ей руку. Лицо его было приветливым. Он описал себя на удивление точно, но даже теперь, когда он стоял прямо перед ней во плоти, Гермионе так и виделся на его месте ходячий подмигивающий смайлик.
Беседа началась неловкими рывками — точно так же они общались в сети. Гермиона, конечно, понимала, что первая личная встреча с виртуальным знакомым будет необычной, но Дин её… удивил. Он оказался очень вежливым — этого она совершенно не ожидала, вспоминая их публичные посты на форуме. Держался Дин несколько неестественно, словно старательно чего-то недоговаривал.
— Так что же, — в конце концов сказал он, когда Гермиона уже допила чай и заметила свою слегка замученную маму, которая выкладывала покупки из тележки на дальней кассе. Дин коротко и смущенно рассмеялся, вновь обращая на себя Гермионино внимание. — Ты всем этим вроде как всерьёз увлекаешься, да?
— Чем — этим? — не поняла Гермиона.
— Историей мифов и так далее.
Она изумлённо глянула на него искоса.
— Так и ты ведь…
— Я знаю, — опять рассмеялся Дин. — Просто на меня-то это совсем не похоже.
— В смысле — встречаться с людьми из Интернета? — предположила Гермиона.
— Писать на форумах. Я даже объяснить не могу, почему меня это интересует. Просто интересует и всё.
— Меня тоже, — согласилась Гермиона, и в груди у неё разлилось странное тепло.
Через минуту ей пришлось поспешно распрощаться. Большая, рациональная, нормальная Гермиона испытывала облегчение: наконец-то можно уйти. А маленькой Гермионе, Гермионе-чудику уходить не очень хотелось — хотя бы потому, что у неё было такое чувство, что Дин забыл ей что-то рассказать.
Он попросил номер её телефона. Гермиона растерянно уступила — чем сам Дин был, кажется, озадачен не меньше.
Две недели спустя Дин уже постоянно бывал в доме Грейнджеров. Родителям Гермионы он нравился: они просто не знали, как молодые люди познакомились. Мистер Грейнджер всё деликатно предлагал им сходить в кино вместо того, чтобы сидеть наверху в Гермиониной комнате с демонстративно открытой дверью, как бы показывая, что между ними ничего нет и что они действительно просто друзья. И как ни убеждала Гермиона родителей, что никакой взаимной приязни между ней и Дином нет (сущая правда — хотя в глубине души Гермиона считала его вполне привлекательным), что каждый из них находит другого слишком странным, чтобы питать какой-либо романтический интерес, мама только фыркала и улыбалась: «Ну конечно, он же не рыжий».
Они проводили много времени вместе, но разговаривали относительно мало. Их не связывало ничего, кроме одного общего интереса. У Дина чуть ли не из ушей тек футбол (его гардероб, пожалуй, процентов на восемьдесят состоял из одежды бордового цвета — цвета Вест Хэм Юнайтед), он не любил кошек, хотя Гермиона с пеной у рта утверждала, что Косолапка кошка не простая. Дин очень вежливо соглашался: если бы он не был равнодушен к кошкам в принципе, Косолапка наверняка была бы его любимицей.
Он повторял эту сентенцию уже в третий раз — с их первой встречи прошло два месяца — когда Гермиона наконец спросила:
— Дин, почему ты постоянно здесь?
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — удивился он.
— Нет, — поспешно сказала она. — Я имею в виду… ну, я не твоя девушка. Мы не делаем вместе ничего особенного. Я просто не понимаю.
— Ты могла бы мне отказать, когда я попросился в гости.
— Я знаю, просто…
— Гермиона, — Дин вдруг посерьёзнел. Он сидел на её кровати по-турецки, прямо в кроссовках. — Ты ведь знаешь, почему я прихожу.
— Потому что со мной тебе… правильно, — тихо отозвалась Гермиона.
— Ага. Не потому что ты мне нравишься. Без обид. Ничего…
— Да нет, я знаю, — покраснела Гермиона. — Ты мне тоже не нравишься.
— Это хорошо, — сказал Дин. — Значит, ты понимаешь, о чем я.
Гермиона скрутила край своей футболки в руках и нехотя призналась:
— Да, пожалуй, понимаю.
После этого они неожиданно разговорились. Начали читать вместе, обмениваться записями. Именно Дину хватило смелости высказать вслух свою гипотезу, то самое нелепое заявление, которое Гермиона с тех пор носила в себе повсюду как значок тайного сообщества: «Магия существует. Мы просто её не видим ». Сначала она жестоко высмеяла его, но после ночи беспокойного сна пришла к тому же заключению: Дин совершенно прав.
Что делало его предательство ещё более болезненным.
И вот он здесь, перед ней, спустя годы. Дин стоит в её комнате, в лесу Дина. Рядом со Снейпом.
Которому разве что таблички с надписью «Я твоя замена» на шее не хватает — судя по тому, как те несколько секунд до её побега Дин переводил взгляд с него на Гермиону и обратно.
В обычных обстоятельствах она бы не сбежала, но и день у неё выдался необычный. Гермиона надеялась так много сделать по возвращении — поспать, поесть, поплакать, может быть, даже выпросить утешительное объятие у Снейпа, если тот будет в подходящем расположении духа (что вряд ли) — но появление Дина как напоминание о её безумии в эти планы уж никак не входило. «Привет, — как бы говорило его присутствие. — Я просто пришел напомнить, что ты чокнутая и что твой воображаемый бойфренд на самом деле не существует, и я волнуюсь о твоей безопасности, потому что ты явно бредишь. Я позвонил твоим родителям, они будут тут через час. Желаю приятно провести время в клинике ».
Гермиона стиснула кулаки. Предатель проклятый.
Снейп отыскал её на скамье в саду за домом. Гермиона не была уверена, можно ли там сидеть постояльцам (со скамьи было отлично видно миссис Джонс, развалившуюся на диване в гостиной и ярко освещённую светом телеэкрана — хорошо хоть прореху между распахнутыми полами её халата скрывала темнота).
— Не уверен, что нам можно тут находиться, — сказал Снейп. Он был почти невидим, если не считать облачка его дыхания, серебрившегося в голубом свете от экрана телевизора. Он заметил хозяйку в окне, быстро посмотрел ещё раз и решительно отвел взгляд. — Нет, я уверен, нам тут определённо нельзя находиться.
— А ему там? Могли бы меня спросить сначала.
— Нет, не мог, потому что вы отключили свой мобильник. Будьте так любезны вернуться со мной в дом и объяснить…
— Да нечего тут объяснять, профессор, — выплюнула Гермиона. Снейп шагнул назад, и Гермиона мгновенно почувствовала себя виноватой за то, что нагрубила ему. Правда, не настолько, чтобы извиниться. — Что он вам рассказал? Как он нас отыскал?
— То есть, вы всё-таки знакомы, — в голосе Снейпа ясно слышалось облегчение.
— Что он вам рассказал?
— Что вы с ним друзья.
— Были друзьями.
— Что вы друзья, — повторил Снейп. — Что вы перестали с ним общаться после…
Оба вдруг смолкли — оказывается, миссис Джонс встала с дивана. Она стояла у раздвижной стеклянной двери и смотрела прямо на них. Снейп и Гермиона перестали дышать, будто хозяйка могла услышать шум их дыхания. Будто им влетело бы, если бы их застали в саду. Миссис Джонс моргнула, наклонилась назад, почесала бедро, развернулась и вышла в соседнюю комнату.
Они облегчённо выдохнули, когда она скрылась в коридоре.
— Он сказал, — шёпотом продолжил Снейп, — что вы перестали общаться с ним после того, как легли в лечебницу.
— А как я оказалась в лечебнице, он вам не рассказал? — прошипела Гермиона.
— Он сказал… — Снейп замолчал. Последний светильник в коридоре погас, и дом погрузился во мрак. Только окно их спальни горело желтым в ночи. — Вы собирались что-то сделать с собой.
— Он так и сказал моим родителям.
— Это неправда?
Гермиона не ответила.
— Вы замерзли, — заметил Снейп. — Пойдемте в дом.
Кажется, он протягивал ей руку. Гермионе плохо было видно в темноте, но руки его она всё равно не приняла бы.
— Не пойду, пока он там.
— Одно неверное движение, и он отправится восвояси, — пообещал Снейп.
Гермиона не сдвинулась с места. Снейп стоял неподвижно и безмолвно, словно бесследно исчез с газона.
— Я устала.
— Значит, он в любом случае скоро отправится восвояси.
Гермиона ощетинилась — Дин сидел на краю её кровати, опершись подбородком о сложенные руки. Он поднял на неё глаза и, сдвинувшись в сторону, плюхнулся в стоявшее у стены кресло.
Гермиона осталась стоять.
— Ты следил за мной? — спросила она.
— Нет.
— Тогда как ты меня нашел?
Дин промолчал. Гермиона почувствовала, как на её плече смыкаются длинные Снейповы пальцы, и замерла на месте, до дрожи взбудораженная редким проявлением солидарности от Снейпа… если его жест действительно таковым являлся, если он таким образом не пытался просто удержать её на месте.
— Дин, что ты здесь делаешь?
— Я не следил за тобой, — ответил он.
Но распространяться всё же не стал. Гермиона провела языком по передним зубам и подождала ещё, наблюдая, как парень нервно шевелит ступнями на ковре, ёрзает, упорно не отводя взгляд от истёртого узора на кресле.
— Я видел вас на вокзале, — наконец признался он.
— И сел на наш поезд.
— Нет. Я стоял за вами в очереди и слышал, как вы покупали билеты, — Дин запустил пятерню в свои короткие чёрные волосы. — За последние несколько дней я обзвонил все пансионаты, пытаясь вас разыскать.
— Ну извини, что не облегчили тебе задачу, — огрызнулась Гермиона.
— Тебя родители ищут. — Дин пропустил колкость мимо ушей. Нагнувшись, он подхватил свой рюкзак и вытащил из переднего кармана «Дейли Стар». Развернул газету, держа её высоко перед собой и натягивая страницу, как полотно.
С центрального разворота Гермионе улыбалось её собственное лицо.
— Тебя ищет полиция.
Пальцы Снейпа крепче сжали её плечо.
— Я же отправляла маме эсэмэски, — сказала Гермиона, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Когда ты отправляла последнюю? Она говорила, от тебя уже два дня нет вестей, и говорила она это довольно давно.
— Ты что же, явился, чтобы отвезти меня домой?
Дин сложил газету, согнув лицо бумажной Гермионы пополам, и стал запихивать её обратно в рюкзак, возясь с «молнией».
— Дин?
Снейп всё-таки отпустил её плечо и теперь собирал разбросанные по полу книги.
— Я всё понял, — сказал Дин. — Я понял, что стоит между нами и ними. Или между нами и этим. Почему мы не можем быть такими, какими должны быть.
— И какими мы должны быть? — У Гермионы вдруг в смятении запылало лицо.
Дин смотрел куда-то расфокусированным взглядом, дыша часто, быстро. Лицо его почти не отличалось по цвету от бордовой вест-хэмовской толстовки-кенгурушки.
— Мёртвыми, — отозвался он.
Гермиона глянула на Снейпа, но тот по-прежнему занимался книгами, видимо, оглохнув и онемев.
— Мёртвыми? — повторила она каким-то тонким и высоким голосом.
— Ну, не то чтобы в прямом смысле, — продолжал Дин. — Мы не на своём месте, Гермиона. Не мы неправильные, это мир неправильный. И если мы хотим исправить мир, нам нужно умереть.
— Вот это он вам рассказывал? — спросила Гермиона Снейпа. Тот лишь глянул на неё украдкой.
«Так вот почему он не прогнал Дина », — подумала она.
— Дин, — произнесла Гермиона, — твои родные знают, что ты здесь?
— Ты вообще меня слушаешь?
— Да, конечно, извини, — очень медленно и осторожно произнесла Гермиона. — Так, ты помнишь, что ты сказал после того, как — «настучал на меня » — рассказал моим родителям о том, что мы делаем? Ты говорил, что рассказал им всё, потому что не хотел, чтобы я снова себе навредила.
— При чём тут это?
— Я…
— Неужели ты не понимаешь? — перебил её Дин, сжимая кулаки на коленях. Его щёки всё ещё пылали.
Гермиона пыталась понять, не вполне уверенная, нужно ли ей это.
— Мёртвыми, — выпалила она, в конце концов идя на поводу у своей злости, и рухнула на кровать рядом. Гермиона ухватилась за подлокотник кресла, в котором сидел Дин, будто надеясь, что таким образом не даст его разуму разлететься на осколки, удержит его в целости. — То есть, ты считаешь, что нам обещана некая жизнь после смерти?
— Я не знаю! — хрипло воскликнул Дин. — Да!
— Значит, если мы хотим понять, нам придётся умереть.
— Гермиона… — предостерегающим тоном вставил Снейп.
— Я же говорю, я не знаю, — сказал Дин.
Гермионина рука накрыла его стиснутые в кулак пальцы и сжала их.
— Тебе кто-то об этом рассказал?
— Нет. Я сам догадался.
— Как?
— Я много думал. — Он сжимал кулаки так крепко, что Гермионе пришлось отнять руку, чтобы он не сломал ей ненароком пальцы. — И читал. Другие… источники. Просто это… это же очевидно, разве нет?
Гермиона заморгала.
— Нет.
— Но… — Дин снова в растерянности запустил руку в волосы. — Это ведь так логично. Мы застряли в этом дурацком маггловском мире и…
— Как вы сказали? — вмешался Снейп.
— Что? — не понял Дин.
— В этом каком мире?
— Маггловском, — ответил Дин. — Что? — он наконец заметил их озабоченные лица. — Что не так?
— Что это значит — «маггловский»? — спросила Гермиона.
— Не знаю, я просто… — Дин моргнул, заметив также, что её рука лежит у него на колене, и отпрянул от её прикосновения. — Что ты делаешь?
Гермиона виновато отвела руку.
— Я беспокоюсь…
— Нет. Ты пытаешься заставить меня сомневаться в себе. Ну же, Гермиона, кому как не тебе…
— Что ещё, Дин? — Гермиона опять придвинулась ближе. — О чем ещё ты думал?
Он наконец встретился с ней взглядом. Под его воспалёнными красными глазами синяками лежали темные круги. Дин откинулся на спинку кресла и протяжно вздохнул.
— Я устал, — пробормотал он.
— Может быть… — начала Гермиона.
— От всего этого, — продолжил Дин, — устал от того, что меня никто не понимает. Устал пытаться жить в этом мире. Не получается, Гермиона. — Он приглушенно всхлипнул. — Я больше не могу.
Гермиона и Снейп встревоженно переглянулись.
— Переночуй у нас, — сказала Гермиона Дину и краем глаза увидела, как Снейп осторожно кивает. — Уже поздно. Поговорим утром.
Они еле уломали его занять кровать Снейпа. Дин отказался раздеваться, но Гермиона помогла ему снять толстовку и залезть под одеяло прямо в футболке с длинным рукавом и джинсах. Когда Дин наконец закрыл глаза и задышал ровно, Гермиона и Снейп удалились в коридор и тихонько притворили за собой дверь.
— У вас есть его домашний номер? — прошептал Снейп.
— В мобильнике, — ответила Гермиона. — Хотите сами позвонить его маме или лучше я?
Ей не видно было его лица в темноте, но молчал Снейп весьма красноречиво.
— Понятно, — сказала Гермиона, крепко уцепившись за перила лестницы. — Пожелайте мне удачи.
____________________________
Сестра Дина забрала его в три часа ночи. Гермиона и Снейп встретили её на подъездной дорожке к дому, вымотанные и растрёпанные: последние несколько часов они по очереди спали в кровати Гермионы, демонстративно не разговаривая друг с другом — главным образом, чтобы не разбудить Дина, но отчасти ещё и потому, что ни один из них не желал ничего признавать. Оба решили, что некоторые темы проще обсуждать при свете дня.
— Простите, пожалуйста, — это было первое, что сказала Анита Томас, захлопнув дверцу машины бедром. — Ох уж этот идиот. Он исчез несколько дней назад. Мама так переживала.
— Спасибо, что приехали за ним, — прошептала Гермиона. Её сердце билось в рваном ритме: всю ночь она пыталась спать, но не могла отключиться, параноидально ожидая, что вот-вот заскрипят половицы, заскользит, открываясь, оконная рама, затрещит под весом Дина подоконник…
— Как же я недоглядела. — Анита бессильно опустила руки. — Я ведь психиатрическая сестра, знаете. То есть, я ещё учусь, но тем не менее… — Она тряхнула ключами от машины, решительно взглянула на безлунное небо (белки её глаз флюоресцировали в свете включенного датчиком движения фонаря), затем так же решительно улыбнулась Гермионе.
— Ну, где этот паразит?
— Спит, — ответила Гермиона. — Я… я не уверена, что он будет так уж рад вас видеть.
Улыбка Аниты померкла.
— Значит, он и правда опять взялся за своё.
— Опять? Я…
— Нас беспокоит, — плавно вклинился Снейп, — то, что ваш брат проявляет некоторые… суицидальные… желания.
Анита некоторое время переводила взгляд со Снейпа на Гермиону и обратно. Гермиона переступала с ноги на ногу, от чего послушный датчику свет то гас, то загорался снова.
— Ох, опять… только не это, — вздохнула Анита.
Гермиона обеспокоенно посмотрела на Снейпа.
— Такое уже случалось? — спросила она.
— Пять месяцев назад. Мы думали, ему становится лучше. Черт.
— Он не говорил, — сказала Гермиона.
— Конечно, не говорил. — Анита махнула рукой в сторону дома. — Ну что ж, — сказала она, и Гермиона вздрогнула, впервые заметив, что стоявшая перед нею женщина была моложе самой Гермионы, а голос у неё был такой… усталый. Неужто таким же голосом разговаривают с другими людьми и её родители — неужто они так же устало и подавленно отвечают тем, кто решается осведомиться об их несчастной безумной дочери?
Анита нажала на кнопку ключа, и машина сверкнула фарами.
— Ведите, — сказала она. — И возблагодарим Господа за функцию блокировки дверей.
____________________________
Они пропустили завтрак, хотя так и не поспали. Когда зазвонил будильник, Гермиона и Снейп начали собирать вещи, передвигаясь по комнате, погребённый каждый в чертогах своего разума. Снейп тщательно расправил простыни на своей кровати, чтобы даже отпечатка Дина на матрасе не осталось, но Гермиона всё пыталась ходить на цыпочках, словно Дин никуда так и не уехал.
Только когда они снимали ключи от комнаты со своих брелоков, Гермиона наконец призналась:
— Я его не нашла.
Снейп сидел у окна, безуспешно силясь разомкнуть металлическое кольцо. Он не произнёс ни слова.
— Рона, — пояснила Гермиона, будто иначе Снейп не понял бы. — Его там не было. Он не существует.
— Там вообще что-нибудь было? — совершенно отстранённо спросил Снейп, словно просто прочел вопрос с листа.
— Ферма, жилой домик, — ответила Гермиона. — «Горностаево гнездо». И пара недовольных выходцев из Восточной Европы.
Снейп как-то безразлично хмыкнул. Гермиона присела на край его кровати.
— Вот так, значит, — сказала она. — Вот во что мы превратимся, если будем продолжать.
Бедный Дин.
— Боюсь, — отозвался Снейп, сосредоточенно, высунув кончик языка, возясь со своими ключами, — вы можете быть правы.
— Меня ищут родители, — продолжала Гермиона.
— Садитесь, пять, мисс Грейнджер.
— Я должна ехать домой.
— Верно.
Гермиона заломила руки, рассматривая собравшиеся в складки ладони.
— По-моему, вы должны как-то усерднее уговаривать меня уехать, — заметила она.
С тихим торжествующим возгласом Снейп высвободил ключ и положил его на прикроватную тумбочку.
— Между тем, у меня такое ощущение, что вы пытаетесь сделать так, чтобы это было только моим решением.
— Мне определённо следует получше вас уговаривать, — признал Снейп.
— Так в чем же дело?
— Как, вы сказали, назывался тот дом? — спросил он. — В том месте, которое оказалось не Норой.
— «Горностаево гнездо», — ответила Гермиона, борясь с неожиданно подступившими слезами.
— В Лощине Тьмы… — Снейп встал, перегнулся через Гермиону и взял со своей кровати книгу, затем снова уселся в свое кресло. — …Тот дом в Лощине Тьмы со змеёй на чердаке — он назывался Бэгшот-Хаус.
— И? — Гермиона была совершенно не расположена играть в игры, тем более, что сейчас, для разнообразия, игру вела не она.
Снейп поднял перед собой библиотечную книгу «Мифическая история магии», держа большой палец под фамилией автора на корешке.
— Бэгшот, — сощурилась Гермиона.
— Батильда, — добавил Снейп. — Видимо, она там жила.
— Совпадение.
— Как ни ненавистно это признавать, по-моему, количество встречающихся нам совпадений просто-таки ошеломительно.
Гермиона схватила его подушку и крепко прижала к себе.
— Гермиона, — вкрадчивым, мягким голосом произнёс Снейп, будто хотел на цыпочках пробраться в её мозг, закатать её сомнения в узел и вынести прочь. Она же тем временем старалась не моргать, потому что всякий раз, прикрывая веки, видела красные, воспаленные глаза Дина.
— Как, — спросил Снейп, крутя в пальцах разомкнутое кольцо для ключей, — по-другому называют горностая?
— Горностая? — Гермиона комкала полиэстеровую набивку подушки. — Ласка[1], наверное.
Снейп молчал, позволяя прозвучавшему слову сказать всё вместо него.
— Ласка… Уизли[2], — выдохнула Гермиона, и подушка в её руках обмякла, — Рон Уизли.
— Всё ещё хотите домой?
Гермиона не отвечала. Она старательно моргала, чтобы не расплакаться.
Он сдвинул к себе на колени лежавший на столе дорожный атлас и открыл его. Гермионе показалось сквозь слёзы, что Снейп улыбается.
— А теперь говорите, мисс Грейнджер, — сказал он, шелестя страницами, — куда мы направимся дальше?
[1] Внимательный читатель может воскликнуть: как же так! ведь это разные, хоть и весьма похожие животные из рода ласок и хорей семейства куньих: Mustela erminea (горностай) и Mustela nivalis (ласка). Однако, английское слово «stoat» может означать и ласку тоже - по крайней мере, в Великобритании.
[2] Мы ведь помним, что фамилия Уизли происходит от слова «weasel», что значит «ласка».
Мэнор
Гермиону словно раскололо напополам, и лишь одна половинка её сидела сейчас рядом с ним в поезде, везущим их в Уилтшир. Северус Снейп прекрасно осознавал, что другая половинка — её жалость и прочие чувства к Дину, все её мысли о нем — так и осталась в пансионате миссис Джонс. Даже внешне это была другая девушка. Гермиона явно чувствовала себя неуютно из-за напечатанной в «Дейли Стар» фотографии (наверное, особенно злило её то, что на фотографии она широко улыбалась, наглядно демонстрируя крупные передние зубы), под которой родители слезно умоляли беглянку вернуться домой. Перед выходом Гермиона натянула на голову вязаную шапку Снейпа, упрятала под неё косу и нацепила очки — Снейп и не знал, что у неё вообще имелись очки. Они покидали лес Дина, стремясь на восток. Никто наверняка не распознает Гермиону теперь, когда она замаскировала самые отличительные и привлекательные свои черты. Пусть одно лицо в газете и не давало полной картины, но буйная шевелюра выдала бы её мгновенно. Выражение ясных глаз же сделалось неразличимым благодаря тяжелой оправе.
От того, что от Гермионы осталось, можно было добиться слова, внимания, даже некоторого движения. Но никому не узнать Гермиону в том, что от неё осталось, если она так и будет сидеть, зарывшись носом в книгу Батильды Бэгшот.
Снейп периодически спрашивал, не попалось ли ей что-нибудь стоящее внимания, но Гермиона только качала головой. Контролеру дважды пришлось попросить её показать билет. Она как будто не заметила, что всё тот же ненавистный портрет её появился на первой полосе «Дейли Мэйл» и «Телеграф», которые широко разворачивал перед их лицами то один, то другой пассажир, садившийся напротив. Снейп не стал обращать на это Гермионино внимание, а только смотрел пристально сквозь закопчённое окно, радуясь хотя бы тому, что рядом с её именем в газетах пока не появилось его.
Потому что к этому разговору он готов не был.
— Надо было позвонить заранее, — сказала Гермиона, тыча пальцем в один из двух пансионатов, отмеченных на карте, когда они сошли с поезда. — Может не оказаться свободных комнат.
— Честно говоря, в данный момент мне совершенно плевать. — Снейпу казалось, что асфальт под ним вот-вот выгнется дугой. И почему он не поспал в поезде? Тогда Гермиона сдвинула очки к переносице, пригладила выбившуюся прядь, и он вспомнил почему. — Сейчас мне даже закоулок какой-нибудь кажется вполне удобным.
Она сморщила нос.
— Нужно что-нибудь найти.
Но ничего не находилось. Из-за рождественских праздников оба пансионата были полностью заняты — в первом их отправили во второй, а во втором — в первый. Только после того, как осоловелая Гермиона отчаянно взмолилась: «Ну хоть что-нибудь, хоть хлев», хозяйка спохватилась: «А, совсем забыла. На большой круговой развязке как раз недавно открылась придорожная гостиница».
Наконец, благословение небесам, проковыляв через весь город — Снейп наотрез отказался тратиться на такси — они сняли номер. В номере имелась всего одна двуспальная кровать («Она делится на две односпальных», — сказал администратор за стойкой регистрации, но помощи не предложил). Впрочем, и Снейпу, и Гермионе было уже совершенно не до приличий. Они рухнули каждый на свою сторону и немедленно провалились в сон.
Яркие лучи солнца вырвались из-за упрямой тучки за окном, и внезапная вспышка света заставила Гермиону глубже зарыться в подушку, от чего дужка очков едва не влезла ей в ухо.
— М-м-м. — Растерявшись спросонок, она всё никак не могла сообразить, где находится — пока с другой стороны кровати не донесся глубокий вздох Снейпа. Тот прижался к самому краю матраса, спиной к ней, и его тощая фигура высилась на простынях и одеялах зазубренным тряпично-костяным хребтом.
Смахнув очки, Гермиона сощурилась на часы у кровати: 12:04.
— Северус? — пробормотала Гермиона и, отчего-то смущаясь, нагнулась, чтобы подтянуть носки и обуться. — Нужно идти. Особняк закрывается в 3:30.
Снейп заворчал, слегка поёрзал и стих.
— Снейп?
Снаружи солнце снова спряталось за тучей, и небо потемнело ещё сильнее, чем раньше. Только полдень, а уже, кажется, смеркается. Из окна открывалась отличная панорама развязки и окружающей её местности: на магистраль наползал туман, и фары проходящих машин едва пронзали мглу.
— Холодно, — пробурчал Снейп, обхватив бока руками. Он свернулся клубком так плотно, что колени свесились с матраса, едва не перетянув его с кровати на пол.
— Это потому, что вы лежите на одеяле, а не под ним, — объяснила Гермиона. — Давайте пойдём, а? Пожалуйста!
— Ладно, — вздохнул Снейп и добавил, всерьёз ли, в шутку ли, — но платите вы.
— На меньшее я и не рассчитывала, — заверила она Снейпа и снова заткнула косу под одолженную у него шапку.
____________________________
— У моих родителей есть знакомые, у которых такие дома, — сказала Гермиона Снейпу, разворачивая проспект и водя пальцем по плану дома. — Коллеги, университетские однокашники. Не такие громадные особняки, конечно, но… божечки мой, а холодно, да?
С момента как Гермиона купила входные билеты, Снейп едва слово вымолвил, только протестующе заворчал, когда она пришлепнула стикер Национального фонда к его нагрудному карману. От проспекта он отказался и, похоже, намеревался проходить всю экскурсию по саду и внутренним помещениям Неверного Дома с мрачным лицом, не вынимая руки из карманов.
Гермиона пыталась бодриться, но быстро скатилась в уныние. Она не выспалась и с трудом могла сосредоточиться. Никак делу не помогало и то, что всего несколько часов назад она усадила своего бывшего друга на заднее сиденье машины его сестры и захлопнула за ним дверцу. А Снейп, который в то утро излучал относительный оптимизм, становился тем немногословнее, настороженнее и тревожнее (сейчас он как раз бездумно раздирал в мелкие клочья автобусный билет — опять придётся покупать новый), чем ближе они подходили к отмеченному на их карте особняку.
Они отошли от киоска и обогнули высокую изгородь, и когда дом предстал их глазам во всем великолепии, Снейп встал на месте как вкопанный. Гермиона прошла несколько шагов вперёд, прежде чем заметила, что он остался позади.