Я БОЛЕН
РВОТНЫЙ ДНЕВНИК
ГОЛОД
МОЯ ДОРОГАЯ АГОНИЯ
ЛУЗЕР
МИГРЕНЬ
МАСКИРОВКА
ХОЛМЫ
СУДНЫЕ ДНИ
ШУТ
ЧТО, ЕСЛИ ЛЮБВИ НИКОГДА НЕ БЫЛО?
ХОРОШАЯ СКОРБЬ
ЧЕЛОВЕК НЕ СВОЕГО ВРЕМЕНИ (НЕУДАЧНИК!)
ЯСНОСТЬ
Я Болен
Иногда я самовлюблённый и мешаю сам себе. Я часто пытаюсь заснуть с острой болью в своей голове. Иногда я чувствую себя садистом, олицетворением всей своей боли. Мне трудно вытаскивать иголки из черепа. Иногда мне кажется, что я - это всё то, что я ненавижу! И всё плохое, что есть во мне, это и есть всё самое лучшее.
ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!
ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!
Следуй за мной, туда, где всем правит лишь боль. Где страх идёт за руку с горем, а мухи кормятся моими глазами.
Я ЗНАЮ, ЧТО ВСЁ У МЕНЯ БУДЕТ ХОРОШО!
Иногда я чувствую себя зависимым, иногда я чувствую себя одиноким. Я боюсь, что мои демоны овладеют остатками сердца. Иногда я даю волю своей жажде крови, потому что голос в голове приказывает перерезать этому ублюдку горло!
ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!
ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!
Следуй за мной, туда, где всем правит лишь боль. Где страх идёт за руку с горем, а мухи кормятся моими глазами. Терпеливо глотай эту боль, выдавай свою печаль за стыд, пусть боль скрутит кишки, а здравомыслие медленно оставляет меня с кровавой улыбкой на лице.
Я ЗНАЮ, ЧТО ВСЁ У МЕНЯ БУДЕТ ХОРОШО!
Я знаю, что всё будет хорошо.
Я знаю, что со мной всё будет в порядке.
Каждый день - это жизнь по принципу сделай или умри, сейчас или никогда.
И кто живёт под моей кожей - это дьявол или ангел?
Но всё должно закончится хорошо...
О господи, будет ли у меня всё хорошо?
О боже...
У МЕНЯ ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!
Исчезни или следуй за мной, туда, где всем правит лишь боль. Где страх идёт за руку с горем, а мухи кормятся моими глазами. Терпеливо глотай эту боль, выдавай свою печаль за стыд, пусть боль скрутит кишки, а здравомыслие медленно оставляет меня с кровавой улыбкой на лице.
Я ЗНАЮ, ЧТО ВСЁ У МЕНЯ БУДЕТ ХОРОШО!
Рвотный Дневник
Данные страницы были найдены в квартире ныне покойного двадцатипятилетнего Тайрона С. Брауна, чьё тело было обнаружено сотрудниками полиции десять дней назад в частном доме на углу Эдмортон-стрит. Большинство криминалистов сходится во мнении, что записи эти Тайрон сделал в состоянии ломки, после длительного не употребления наркотиков (по предварительным анализам крови, героина, разбавленного молочным сахаром). В связи с этим очень сложно восстановить точный порядок записей. Некоторые страницы, вероятно, утеряны, или их уничтожил сам Тайрон ещё до своей смерти. Обнаруженные записи публикуется в свободном доступе. Полицейское управление штата не нуждается более в их хранении или прикреплении к досье. Потому теперь любой желающий может прочесть уцелевшие записи мистера Брауна.
Я решил покончить с собой.
Я предпочёл смерть ломке, когда утром увидел огромного жирного паука над своей головой. Тварь пускала слюни и царапала потолок своими волосатыми лапками. Висела вниз головой и пялилась на меня своими страшными черными глазищами, пока изо рта её медленно стекала какая-то жидкость. Дьявол, все мои простыни уже пропитались этой мерзостью, ты погляди, Аарон, ты только погляди на это дерьмо! Говорю тебе, мне придется либо убить эту тварь, либо заставить заплатить прачечной. Но что он ответит?
- Я всего лишь хотел... - жужжит паук, но я его даже не слушаю, потому что не иду больше на компромиссы с насекомыми, с этими погаными тварями. Ты ведь знаешь Хана, верно? Бедняга, он жутко подсел на джанк, кололся каждый день, жрал его на обед, втирал в десна, нюхал, глотал... Чувак, он был весь в этом дерьме! С него этот джанк сыпался, понимаешь? Он постоянно в бреду вёл беседы с пауками. Хан рассказывал мне, что они приползают по ночам, чтобы изнасиловать тебя, пока ты сосешь лапу. Один из этих гадов пытался его в кокон завернуть, обмотать паутиной, подвесить к потолку и сунуть свои лапы во все дыры, чтобы добраться до самого мяса, где паук сможет как следует полазить, прощупать насквозь. Кажется, от этого они получают дикий оргазм. Чел, а ты сам не сможешь даже постонать, поскольку сдохнешь сразу, поверь мне. С Ханом это и случилось - его нашли в этом белом дерьме. Вся комната была завалена джанком, представь себе!
Я свалился на пол и пополз, как многоножка, чувствуя каждый позвонок. А паук ползал прямо надо мной и что-то говорил, пока я не показал ему средний палец и не заорал что-то. Тогда он уполз на хрен, оставив черные следы на потолке. А меня вдруг всего передёрнуло, кости едва не разодрали мне кожу и не вывалились наружу. Знаешь это чувство, когда героина нет уже третьи сутки, потому что этот гавнюк Томи возится где-то, а из тебя все внутренности наружу так и лезут?
Я подполз к столу, продолжая пускать слюни и размазывая их по полу, и схватил какой-то острый предмет. Кажется, это были ножницы или типо того.
Ну вот теперь-то я точно сделаю достаточно глубокий надрез, чтобы откинуться. Я начал резать кожу, ткань быстро порвалась и наружу хлынула черная густая жидкость. Я помогал ногтями разрывать чёрное мясо, стараясь добраться до самой вены и вырвать её с корнем, чтобы потом сожрать и прекратить свои страдания. Но я не смог, я даже покончить со всем не могу когда меня ломает.
<...>
Я откопал в груде барахла эту старую печатную машинку и начал писать, время от времени слизывая черную жидкость с запястья. На вкус она напоминала уксус, которым мы с тобой пробовали закидываться ещё в школьные года.
Просто удивительно, как я не продал эту машинку или не разбил в припадке бешенства! Мне её подарила на день рождения Эмили, помнишь? Она клёвая сука. Была. Плохо кончила - таблетки вызвали асфиксию. Задохнулась, короче, причем я тогда был рядом. Чёрт, да мы же с ней спали, совсем забыл! Я тогда свой последний презерватив использовал. Это было что-то, чувак! Каждый нормальный человек должен попробовать заниматься сексом под кайфом - оргазм раз в семь сильнее, аж крышу сносит!
А когда я проснулся, то увидел Эмили. Она лежала рядом со мной, закатив глаза. Изо рта у неё с таким мерзким звуком шла пена - пшшшш. Будто кто-то смешал реактивы прямо у неё во рту, пока мы спали, измазавшись потом. И вся эта пена, понимаешь, она текла по её лицу прямо мне на плечо. Я был весь в её слюнях, чувак, только не мог понять этого, поскольку всё ещё находился под жёстким кайфом. Мне ещё никогда так хорошо не было! Рядом лежит почти дохлая девка, пена идёт у неё изо рта, а я лежу рядом и думаю лишь, что было бы неплохо попробовать с ней ещё раз, прямо сейчас, пока она умирает. Наверное, это круто, не знаю. Я уснул слишком быстро, а когда разомкнул слипшиеся веки, то она уже не дёргалась, а спокойно лежала, холодная, как... как труп, чёрт возьми!
<...>
Клянусь богом, я оторву голову Томи, если он в ближайшее время не принесёт мне этот грёбаный героин! Я ведь точно так с ума сойду. Такое чувство, будто у меня в голове сидит маленькое существо. Оно долбит изнутри мои мозги без остановки, а в носу у меня пробки. Рот переполнен мотыльками, они жуют мой язык до крови. Наверное, их привёл паук. Вот, кстати, и он сам - приполз и нагло устроился в углу, пока я пишу это, обливаясь потом и стараясь справиться с трясучкой. Я знаю, что он хочет залезть мне в уши своими лапками, просверлить дыру мне в животе и выпустить все кишки. Намотать их мне на горло и задушить, чтобы я дёргался долго, пока он будет наполнять мой рот липкой паутиной. Эти поганые насекомые повсюду, они везде! Шершни сделают соты из моих глазниц, после того как тараканы сгрызут глаза. Моё дряхлое тело превратиться в пристанище всех червей, дом всех паразитов. Они будут гадить в нём, ползать по мертвым венам, спариваться прямо под моей кожей с хлюпающими звуками, жрать моё чёрное мясо, сверлить зубы, скоблить мозги...
Ты этого хочешь, дрянь? Это ты унёс всю мою заначку, я прав? ТВАРЬ, Я ЖЕ ЗНАЮ!
Никто никогда не пытался убить паука, забить до смерти, а потом сожрать, пока лапки ещё дёргаются в судороге. Либо он тебя, либо ты его, чувак. С этими мерзавцами нужно держать ухо в остро, иначе один из них залезет под ноготь и поползёт вверх, к нервным узлам, чтобы заполучить контроль над твоим телом. И вскоре уже из твоих пор будет выходить эта черная дрянь, ты покроешься ею целиком, прежде чем паразит не станет хозяином.
Как же я хочу этот грёбаный героин! Есть ли у меня ещё здоровые вены? Не знаю, но чистые шприцы точно остались.
Я знавал одного торчка. Ему было около двадцати трёх лет, но выглядел он на все сорок, клянусь тебе! Денег у бедолаги никогда не было, поэтому он торговал своей тощей жопой, чтобы не подохнуть от ломки. Он баловался кислотой, как и я, затем подсел на мет, иногда чередуя его с джанком. Удовольствие обходилось дорого, поэтому пришлось доставлять удовольствие другим. Как тебе такой каламбур, а? Ха-ха. Хрень собачья, согласен. О чём это я? Ах да, педик. Он ночевал в этих барделях, просыпаясь в постели каждый раз с новым дилером, в благодарность одарявшего его наркотой. Педик был вполне счастлив, пока не подхватил СПИД и не сдох на парковке под дождём. Потом я видел, как его тело уносит какой-то страшного вида старикан. Я решил, что он его сожрёт. Я даже желал этого, представляя, как грязный старик будет рвать на куски тело педика и обгладывать его косточки. Слизывать кровь с жилистых рук, пожирать органы, ковырять пальцами его глаза. А сколько удовольствия он получит, когда вскроет его черепную коробку! Кто-то рассказывал мне, что это дико вкусно - превратить мозги в кашу и начать сосать их через соломку, заедая тараканами или мокрицами. Мокриц главное не жевать, тогда эти твари проскальзывали тебе в самую глотку, прилеплялись к мясу и начинали сосать твои соки, пока ты чувствовал, будто тебя кто-то щекочет изнутри. Если перед этим вколоть хорошую дозу в область паха, то можно вообще откинуться от кайфа.
Самое смешное, что тот педик сдох не от вируса, а от передоза. Умора и только. Но я всё равно надеялся, что старик, сожрав парнишку, загнётся и сам. Тогда кто-то утащит уже его бесполезное, червивое, полное мокроты тело и сожрёт под мостом. Затем тоже сдохнет и так по кругу. А в итоге всё упиралось лишь в наркоту, понимаешь? Она здесь всем заправляет, дёргает за все ниточки. Она и есть та мокрица, что сосёт твои внутренности до самой смерти.
<...>
Не так давно я вернулся из Драгтауна, затарившись фунтом чистого джанка. Я сожрал эту дрянь за неделю, если не быстрее, а потом едва не сыграл в ящик. Хватило даже тараканам пожрать. Они от джанка растут как на дрожжах, набухают, а затем лопаются, разбрызгивая вокруг свои зелёные, словно сопли, внутренности. Чёрт, пришлось после этого всю комнату драить, прикинь? Хотя тараканьи внутренности неплохи на вкус, поэтому, наверное, в Драгтауне их продают на каждом углу.
Вечером мне удалось стать свидетелем групповой оргии в центре города, на самой главной площади. Около десятка обкуренных голых парней и молодых девушек сначала истязали друг друга, а затем, закинувшись джанком, принялись заниматься сексом, меняя партнёров каждые три минуты. Скорость была просто невероятная, невольно хотелось присоединиться к ним, но эти мысли сразу же развеялись, как только пришли пауки. Эти твари выбирали себе партнёра, упаковывали в паутину и заталкивали все свои лапы жертве в пасть, сували до самого желудка, чтобы затем наполнить его черным дерьмом. Они насиловали их толпой, пока жители города, находясь под кайфом, аплодировали, срывали с себя одежду и бросались в объятия пауков, чтобы насекомые как следует надругались и над ними.
В Драгтауне девушки особенно сильно любили угрей. Ну ты понимаешь - длинные, скользкие, толстые. Продолжать нужно? Они сували этих угрей себе везде, куда только можно, чтобы достичь оргазма. Я сам видел одну девушку лет двадцати, которая регулярно занималась сексом с угрями, предварительно хорошенько обдолбавшись наркотой. Несколько раз она пыталась и меня приучить к этому, но я любитель иных способов возбуждаться, а потому всегда отказывался и избегал проникновения скользкого угря в свой зад.
<...>
Доктор Мерзик обещал излечит любого от наркозависимости, но мы-то знали, что всё это брехня! На самом деле доктор практиковался в Драгтауне не ради помощи больным. Мерзик разработал собственный сильнодействующий наркотик, кажется, он назвал его "мэлисой". Любому, кто приползал в его кабинет, он засыпал в рот бурый порошок и заставлял проглотить, угрожая лоботомией. Торчок послушно глотал новый наркотик, затем чувствовал дикие спазмы во всём теле, пока доктор выгонял его на улицу, прекрасно понимая, что совсем скоро этот несчастный идиот вернётся за новой дозой, и тогда Мерзик пошлёт его на хрен.
Когда наркоман добирался до своей лачуги, то начиналось самое интересное. Он начинал хотеть ещё этого волшебного наркотика, но у него его не было. Заменить его героином или метом было невозможно, эта дрянь слишком быстро впитывалась в ткани организма, вызывала привыкание и совершенно ничем не вымывалась. Если наркоман не шёл к доктору Мерзику за новой дозой, то начинал ссать кровью, блевать кровью, срать кровью... Короче, кровь шла ото всюду, просто кровавый потоп, хо-хо! Поэтому уже совсем скоро наркоман возвращался к доктору, но тот лишь смотрел на него с презрением и запирал дверь, удовлетворённый результатами. Каждый новый наркоман доказывал, что его препарат работает как надо, а это всё, что было нужно доктору.
Ах да, наркоманы эти, конечно же, вскоре подыхали, а их тела сжирали крысы.
<...>
Меня резко затошнило, а затем каждая кость начала ломаться. Я грохнулся на пол и пополз в ванную, сжигаемый изнутри. Улей, в моём желудке был улей! УЛЕЙ! Миллионы пчёл кружились внутри меня. Эти поганые насекомые всё-таки пробрались внутрь меня, а всё потому, что Томи не принёс вовремя героин, чтоб его педики драли!
Я упал на колени прямо на мокрый пол, упёрся дрожащими руками в унитаз и, низко наклонившись, принялся блевать. Меня рвало нещадно, глаза защипало от слёз. Из моего рта выходила черная, липкая, густая жидкость, с мерзким бульканьем достигавшая воды. Когда она касалась моего языка, я чувствовал горький вкус, отчего блевать хотелось ещё сильнее. Меня тошнило и тошнило, черная жидкость извергалась из меня фонтаном. Казалось, будто я полон этой дрянью, что она сидит во мне с самого рождения, и все мои прогнившие насквозь и кишавшие червями органы утопали в ней на протяжении многих лет. И вот теперь все мои внутренности готовились выйти наружу вместе с этой черной, смолистой жидкостью, оставив меня пустой кожурой, которая после упадет на пол, чтобы потом быть съеденной огромными, жирными пауками.
Я чувствовал, что эта тварь прямо за моей спиной. Да не одна, а со своими друзьями. Паук привёл их на обед. Вам так просто меня не сожрать, ясно, ублюдки?!
<...>
Драгтаун славится своими тяжёлыми нравами и наркотиками. Один недомерок решил поиграть в крутого и при мне шарахнул в вену сразу три шприца, наполненных тремя сортами дряни. Это называется "радуга". Игры с ней могут закончится на том свете. Пацан после тройного укола голым носился по улицам и визжал, что за ним гоняются кузнечики и огромные, переполненные дерьмом многоножки, мечтающие засунуть его костлявое тело в своё липкое нутро. Пришлось звать кого-нибудь, чтобы его усмирили, а сделать это ох как нелегко. Наркоман не признаёт чужой правды, он точно знает, что прав, что его реальность единственная, а значит многоножки существовали, и они действительно хотели сожрать его. Разубедить его в этом бесполезно, он сам успокоится лишь после того, как его отпустит.
У врачей, правда, есть несколько способов, чтобы помочь торчку очнуться побыстрее. В Драгтауне эти методы менее гуманны, а потому лучше уж испустить дух на улицах, быть съеденным сороконожками или проданным на органы, чем попасть в лапы медицины. Нет, я ничего не хочу сказать плохого о докторах за пределами Драгтауна, возможно, они действительно могу помочь вам вынуть кровавую иглу из вздутой вены, чтобы затем облизнуть её и поставить диагноз:
- Ходячий труп!!!
Любовь - это зло, грех - святость, ложь - откровение, преступность - закон. Если вы торчите на чем-нибудь, то должны помнить эти заповеди. Ну и ещё одну: без наркотика вы никто.
Так вот, в Драгтауне всегда практиковались радикальные меры "отрезвления". Не важно работали ли они и помогали, намного интереснее то, насколько больно было наркоману, пока его лечили. Сам я в белые палаты не попадал, зато знавал не один десяток конечных наркоманов, которым удалось выбраться оттуда живыми.
Один из них (Тэри, кажется) днями напролет сидел на сайтах для педиков и заказа травы. Он заказывал себе партию или целый ящик всякой дряни, а затем и трансвистита. Не для секса, Тэри этих педиков несчастных накуривал, чтобы потом положить на пол и прыгнуть на голову - хрясь! и всё содержимое черепа наружу. А Тэри, обкуренный всласть, как свинья купается в этом дерьме и смеётся от удовольствия. Уж не знаю, чем ему так не угодили педики, но истреблял он их пачками забавы ради до своего попадания в клинику, где его принялись лечить от зависимости. Наивные глупцы!
Тэри рассказывал о "вымывании", когда врачи пихают тебе во все отверстия шланги и пускают какой-то хитроумный раствор, задачей которого было в буквальном смысле слова вымать всю дрянь из организма. Боль страшная, под конец процедуры ты ощущаешь себя гигантской клизмой, наполненной водой и наркотиками.
Психиатрия тоже задействовалась. Наркоману могли из любопытства просверлить череп и скальпелем поскрести мозги, вылавливая червей. От зависимости это не избавит, зато внесёт огромный вклад в медицину города. Иногда прибегали к шоковой терапии, пропуская через тело наркомана заряд тока, пока он не превращался в овощ. После его можно было сажать на цепь и наблюдать, как он жрёт собственное дерьмо и орёт, что на него напали чернокожие туземцы из племени Бабтасия и начали срезать с костей мясо. На самом деле, это была обычная ломка, ведь от наркозависимости превращение в овощ не спасает.
В клиниках Драгтауна наркоманов больше пытали, нежели лечили. А потому держите свои белые носы оттуда подальше, а иначе обнаружите себя лежащими в луже черной крови на операционном столе.
<...>
Я не могу нормально спать без героина. Мне всё время кажется, будто на груди у меня сидит маленький гном и, стоит мне проснуться, хватает меня за горло и начинает душить, сдавливая трахею. Я брызгаю слюной и стараюсь спихнуть эту гадину с себя, но не могу, потому что это всего лишь ломка. Нет никакого гнома, есть лишь жирные пауки, что ползают над моей головой, сжирая друг другу лапки. Из обрубков сочится черный соус - идеальная закуска для джанка. Я ловлю эту слизь языком. Эктоплазма пауков невероятно питательна, жрать можно её до бесконечности, но потом будь готов, что в твоём кишечнике заведется целая колония. Спустя несколько месяцев она сожрёт тебя изнутри, тупой ты ублюдок.
Иногда по ночам я просыпаюсь, чтобы сходить на кухню и выпить немного воды. Пауки ползут за мной. Я прикасаюсь к графину с холодной водой, но на ощупь графин горячий. Он обжигает мне руку, из-за чего я постоянно отпрыгиваю с визгом назад, слыша, как раскатисто ржут пауки над моей головой.
<...>
И вот я снова решил со всем покончить. Каждую мою кость выкручивает маленькая дыба, нет сил терпеть. Томи, мать твою, знай, что это из-за тебя, выродок ты грёбаный! Где мой героин? Нет его, нет!
Теперь уж я точно зайду так далеко, что ничто не помешает умереть. Сдохну и в следующей жизни, возможно, стану тем человеком, которым я всегда должен был быть. И первым делом попробую джанк, сразу же, как только акушер перережет липкую пуповину. Потом, когда снова начнется ломка и придут пауки, я снова повторю этот трюк и так до бесконечности!
Я зарядил уже пистолет. У меня всего три патрона, как же обидно, что я не смогу застрелить и половину этих тварей. Надеюсь тем, кто придет сюда, доставит удовольствие отмывать квартиру от моей черной крови. А я уж постараюсь запачкать ей тут всё как следует, обещаю! Ха-ха, чувак, да здесь всё будет заляпано кровью, чёрт меня дери! Я вышибу себе мозги, и черви расползутся по стене во все стороны, а пауки наконец устроят пир и насладится моими кислыми внутренностями.
Скажи прощай ломке, ха-ха!
Голод
В глубине погруженного в полумрак амбара раскачивались свисающие с проржавевших крюков разделанные туши зверья. Огромные шматы дурно пахнущего свиного сала блестели в лучах заходящего солнца, которые проникали в амбар вместе с мухами сквозь мелкие трещины в стенах. Рубиновая мякоть наполняла помещение запахом мяса. В углу лежали содранные шкуры, готовые на продажу в дубильню. По бледным поросячьим ножкам, подвешенным к потолку, стекали бордовые полосы. Капли животной крови падали на дощатый пол, создавая причудливый узор. Амбар был набит мертвыми, аппетитными тушами коров и свиней.
У входа, прислонившись спиной к косяку, стоял Морган, пузатый скотовод и мясник, владелец чуть ли не всего мяса в деревеньке. Лениво почёсывая надутые щёки, он мотал головой из стороны в сторону. Перед ним стоял Кит, мальчик ростом не более пяти футов, служащий кем-то вроде посыльного, поварёнка и сына одновременно у одной из семей неподалёку.
- А как насчёт двух фунтов? - спросил мальчик, с мольбой глядя на Моргана.
Тот помотал головой вновь. На мальчика ему было плевать.
- Два фунта и пятьдесят пенсов? - отчаянно спросил Кит. - Сжальтесь, сэр! Отец очень просил…
- Да пусть хоть на колени встает, мяса ему всё равно не видать! - гаркнул Морган, от чего мальчик съежился. - Сказал же — пока долг за бараньи рёбра не вернёт, может не посылать тебя. Всё равно ни черта не продам, хоть с голоду дохните. Усёк, сопляк?
- Сэр, поймите, - залепетал Кит, - у отца в этом месяце очень маленькие доходы. Он обещал вернуть вам долг при первой же возможности. А пока что…
- А пока что можешь валить отсюда. Мне нет дела до твоего недотёпы отца. Если он работает бакалейщиком и не может нормально впаривать свой товар местным дуракам, то это его проблемы. Сначала долг, потом мясо. Всё!
- Сэр, прошу, по старой дружбе…
- Дружба! - Морган презрительно сплюнул. - Да у меня в хлеву воняет меньше, чем когда я произношу это слово. Какая ещё дружба, а? Здесь о деньгах разговор, а не о дружбе! Мясо намного важнее дружбы, сынок, запомни это и не будь похож на своего глупого отца. Дружба не стоит и капли свиной крови! Убирайся и передай отцу мои слова. Все до единого.
С этими словами Морган закрыл двери амбара, избавив себя от мерзкого запаха мяса.
- В соседней деревне свирепствует голод в связи с войной, сэр, - хмуро сказал Кит.
- И?
- Что, если он придёт и к нам?
- Спасибо, что беспокоишься обо мне, но это лишнее. Уж мне-то голод не страшен. Ты же видел все эти туши? Да у меня мяса хватит до конца времён, хе-хе.
- А как же… нам?
- Вам как? Вам за деньги. Я ведь не злодей, готов поделиться в случае чего. За разумную плату, конечно же.
Кит пробубнил что-то в ответ и, понуря голову, вышел за калитку и поплёлся по просёлочной дороге домой, урча пустым животом.
Морган посмотрел ему вслед, а затем шуганул блохастого бездомного пса, который сидел возле калитки целыми днями, прожигая своими желтыми глазищами серые стены амбара, мечтая полакомиться свежим мясом. Конечно, его мечты были напрасны. Морган никогда просто так не давал мясо людям, что уж говорить о какой-то шавке. Хотя, вряд ли он видел разницу между людьми и животными.
Дома его привычным поцелуем в пухлую небритую щёку встретила жена. В ответ на её ласки и воркования Морган прошипел лишь «прочь» и двинулся в сторону кухни, откуда до его носа доходил приятный запах поджаренного в лимонном соку поросёнка. Жена засеменила за ним следом.
Шарлотта была довольно полной женщиной, что и делало её идеальной парой для не менее крупного и неуклюжего Моргана. Вместе они были похожи на двух упитанных хряков, которые регулярно набивают свои вздувшиеся животы-барабаны мясом сородичей. Выращивались они в условиях, близких к хлеву. Морган провёл детство на виноградной ферме отца-одиночки, который почти всегда был пьян, а сына не замечал вовсе. Излишняя свобода разбаловала Моргана. Он регулярно наведывался в погреб отца, где лакал вино прямо из бочки. Лентяем он был знатным и мог провести на сеновале не один десяток часов, набивая пасть кислым виноградом. Жир откладывался в нём годами, просачивался сквозь поры и раздувал каждую складку беззаботного тела. От своего дяди по материнской линии Морган уже в шестнадцать лет унаследовал ферму и просторный скотный двор с быками, поросятами и курами в придачу. Скорая смерть отца позволила ему выгодно продать винодельню и полноценно заняться скотоводством, благодаря чему юный мясник вскоре стал тем, кем его знала вся деревня.
Шарлотта в детстве обладала не меньшой свободой, а лентяйкой была ещё большей. Дни напролёт она валялась в грязи с другими ребятами, гоняла кур и мечтала, как и все девочки в её возрасте, о принце на белом коне. Или на осле. Или на свинье. Да хоть на ком, лишь бы был этот избранник. Свой идеал она в конце концов отыскала в пухлом лице Моргана. Или в его мясных запасах, одно из двух. Моргану же она была нужна так же, как нужны башмаки безногому.
Парой они, однако, действительно были достойной. Во время ужина их общая красота достигала апогея, а манерам могли поучиться сами лорды.
Справа за столом сидел Морган и голыми руками рвал на куски дымящиеся свиное мясо, обливаясь горячим жиром. Табурет под его тушей угрожающе скрипел, пока хозяин дома заливал в глотку эль, присосавшись к бутылке. Его вымазанные маслом и пряностями ручищи блестели, а челюсти работали без остановки. Он съедал всё, что только видел, в считанные секунды и не останавливался, пока не начинал себя дурно чувствовать. Тогда он громко рыгал и уходил в свою комнату, чавкая на ходу или причмокивая губами.
Шарлотта не была против такого поведения. Сидя слева, она представляла из себя более глупую, но всё же копию мужа. От трапезы она всегда получала истинное удовольствие, стараясь засунуть в себя как можно больше еды. Подобно особе королевских кровей, она выкатывалась из-за стола с ног до головы залитая свиным жиром. Единственная заслуга Шарлотты была в том, что она старалась во время застолья поддерживать культурную беседу. Поэтому чавканье довольно часто разбавлялось хрюканьем.
О подобных трапезах жители деревеньки могли только мечтать, захлебываясь слюной.
К моменту начала голода в деревне, амбар Моргана был завален тушами до предела, потому из всех жителей именно Морган наиболее оказался подготовлен к неожиданной беде.
В первые дни бушующий голод был даже на руку мяснику. Подобно Киту, к дому Моргана сбежалось чуть ли не всё население деревни. Люди кричали, топали ногами и в панике умоляли тщеславного мясника отдать самые сочные куски окровавленного мяса. Моргана такой аукцион ужаса только забавлял и радовал. Голодная и испуганная толпа дураков — лучший покупатель, поскольку ему на всё плевать. Мозг отключается, бразды правления берут инстинкты.
Потому Моргану удалось всего за неделю выжать из толпы невероятную сумму. Для этого он прибегнул к двум пусть и подлым, но эффективным приёмам. Во-первых, назначил баснословную цену даже за маленький кусочек сала, благодаря чему все жители деревни вскоре оказались разорены. А во-вторых, продавал в первую очередь только подгнившее мясо. Всего за двое суток Морган избавился от всего гнилого мяса, в волокнах которого копошились черви. Люди охотно выхватывали его у него из рук, а платили как за свежую вырезку.
Но Морган довольно быстро перестал насмехаться. Деньги у него закончились, поскольку жителям было нечем платить, а голод продолжался. Доставать продукты стало практически невозможно не только для продажи, но и для личного пользования. Все излишки забирались именем короля в связи с войной. Через три недели начались первые смерти и самоубийства. Деревня быстро погружалась в голодный хаос, пока Морган чудом оставался единственным владельцем самого большого количества мяса, продавать которое он был более не намерен.
События первых неделей отрезвили его. Стоило Моргану понять, что голод — это нечто серьезное, как сразу прекратились любые продажи и обмены. Отныне Морган никого не подпускал к своим сугубо личным запасам даже за деньги. Амбар оказался заперт, а недовольную толпу с горящими глазами и впалыми от недоедания щеками пришлось разгонять вилами, чтобы эти высушенные скелеты не вздумали выкинуть что-нибудь против него.
- Ну, пошли вон! - кричал Морган. - Нет больше никакого мяса, ясно вам, обжоры?
Голод эгоистичен. Когда речь заходит о жизни и смерти, умирают все идеалы, лживые оболочки рвутся и люди превращаются в тех, кем они являются с рождения — монстрами.
Однако даже начавшийся голод не помог Моргану и Шарлотте уменьшить аппетит, поэтому запасы мяса, которыми мясник так ревностно отказывался делиться с теряющими сознание людьми, подошли к концу уже через два месяца. К тому времени население деревни сократилось в два раза, а по улицам стали ходить живые трупы, умоляющие дать еды. Глядя на людей, стало возможно пересчитать все их кости, выпирающие из-под кожи. Деревню душил голод. Люди падали замертво от истощения прямо на улице.
Некоторое время Моргану и Шарлотте удавалось держаться. Они варили похлёбку из бычьей крови и отрубей, съедали хрящи, обгладывали каждую косточку, съедали сало, выпивали жир, жарили и ели печень, желудки, сердца разной живности. Нередко такой скудный рацион доводил их до рвоты. Но в конце концов голод взял измором и их тоже.
Морган и Шарлотта стали постепенно худеть. Жир сползал с их костей, а в животах постоянно урчало. Это был третий месяц: в деревне началась анархия, в живых почти никого не осталось. Еды не было, голод забрал всё, даже рассудок.
Морган оказался доведён до полного отчаяния. Он то и дело кусал до крови внутреннюю сторону щёк, пока голод скручивал его нутро. Силы покидали его, но здравый ум оставлял его ещё быстрее. Однако сдаваться он, в отличие от Шарлотты, которая слегла в постель от недоедания, был не намерен. Бродя по дому и разоренным окрестностям подобно приведению, он обезумевшим взглядом искал маковой росинки, но везде находил лишь голод и его порождения: разруху, смерть, апатию.
Во время одной из таких бессмысленных прогулок он застал возле опустевшего амбара знакомого бездомного пса с рваным ухом. Приманив скулящее животное, Морган провёл руками по его мохнатым бокам, а затем свернул псу шею. Обмякшее тело он принёс домой и ночью, пока Шарлотта спала, разделал и приготовил собачью тушу, а после съел всё за один присест.
На какое-то время этого хватило, но голод требовал продолжать платить кровавую дань. Вскоре спазмы вновь скрутили желудок мясника, что вынудило Моргана выть и умолять бога послать ему пищу.
Его молитвы были услышаны.
На 102-ой день голода, когда вся деревня уже походила на варварски разграбленное кладбище, в дверь дома Моргана постучали. На пороге мясник обнаружил Кита. Мальчик был истощён, голод высосал из него все соки, превратив в ходячий скелет, покрытый бело шелухой — кожей. Впавшие глаза с мольбой смотрели на скотовода.
- Сэр, - просипел Кит, - нет ли у вас еды? Прошу вас, мне очень надо…
В ответ Морган энергично закивал головой:
- Конечно есть, проходи, проходи, сейчас я тебя накормлю… - залепетал Морган, впуская Кита внутрь.
Стоило мальчику перешагнуть порог, как Морган накинулся на него сверху и, схватив за горло, удушил, сломав трахею.
- Господи, спасибо, спасибо тебе… - в бреду шептал Морган, разделывая тесаком тело Кита. Освежевав труп, Морган мелко нарезал мясо, пачкаясь в крови, разогрел сковородку и принялся тушить человеческую плоть, глотая слюни в ожидании прелестного ужина.
После завершения трапезы, Морган был готов поклясться, что ничего вкуснее не ел. Кое-какие косточки со шматами мяса он заморозил, а голову мальчика вынес на улицу и выбросил в канаву. Последствий он не боялся. Он боялся только голода, к слову, по возвращении домой дал о себе знать.
Беря на кухне остро заточенный нож, Морагн лишь посмеивался, глядя на свой урчащий живот.
- О нет, тебе меня так просто не взять, - говорил он. - Теперь я знаю, что делать.
С этими словами он направился в спальню Шарлотты, где та уже несколько дней медленно умирала от безжалостного голода. Подкравшись без надобности к спящей жене, Морган не задумываясь перерезал ей горло, как в былые времена делал с животными. Из разрезанного горла фонтаном хлынула кровь.
Ещё не до конца высушенное голодом тело жены Морган разделывал с особой тщательностью. Голову он на этот раз не выкидывал. С лица он срезал все мышцы, глаза вырезал, язык и уши отрезал, после чего вскрыл череп и выковырял весь мозг. Даже хирургу в тот момент было чему поучиться у сошедшего с ума мясника.
Останки Кита и тело жены помогли Моргану прожить ещё две недели. К тому моменту он остался единственным живым человеком во всей деревеньке. Улицы были завалены трупами, голоду оставалось забрать только одну жизнь.
И вот, сидя в углу комнаты, обезумевший Морган посасывал свою руку, слушая урчание живота. Он съел всё, что только можно было, но в результате всё равно проиграл эту битву с голодом. Теперь оставалось лишь медленно умирать, превращаться в мумию. Или же покончить со всем прямо сейчас…
Неожиданно странная мысль осенила его. Вытащив изо рта руку, Морган посмотрел на неё так, будто бы она ему не принадлежала вовсе. Глядя на стекающие по пальцам слюни, он думал до тех пор, пока волнующая его мысль окончательно не взяла верх над рассудком.
Вскочив на ноги, Морган ринулся к ящику с инструментами, внутри которого отыскал ножовку.
«Я — это корм для меня самого» - думал он, начиная с воплем отрезать себе руку.
Моя Дорогая Агония
Возвращаясь с бессмысленной прогулки по промерзшему городу, куда он был выгнан скукой, Оуэн Миллс заметил мальчика, игравшего на подъездной дорожки возле обветшалого серого дома, находящегося напротив дома самого Миллса.
Мальчик был одет в легкую курточку, ткань которой была в нескольких местах порвана. Но, судя по розовому лицу мальчика, нельзя было с уверенностью сказать, что он замёрз.
Не желая возвращаться в теплое лоно своего богатого холостяцкого жилища, Оуэн подошёл к игравшему в снегу мальчику и спросил, как того зовут.
- Арлен, сэр, - ответил мальчик. Из его рта вырвалось облачко пара. - Гилберт младший, сэр.
Оуэн представился, удивленный хорошими манерами мальчика.
- Ты живешь в этом доме? - спросил Оуэн, кивнув головой за спину мальчика, где высился мрачный домище.
- Да, сэр. Я, отец и мать. Матушка часто болеет, сэр, поэтому хозяйство ведём мы с отцом.
- Что ж, выходит, мы соседи, - улыбнулся Оуэн и протянул мальчику руку, но тот не пожал её, объяснив, что папа советует ему быть осторожным с незнакомцами. - Понимаю… А отец твой кем работает?
Арлин махнул рукой куда-то в сторону леса.
- Лес валит, сэр, - пояснил мальчик. - Платят гроши, но мы справляемся. Иногда, правда, на лекарства матери не хватает, но мы не жалуемся. Живём, не тужуем…
- Вот оно как, понятно. Выходит, бедно живёте.
- Папа не считает нас бедняками. У бедняков ничего нет, даже семьи, родных, близких. Они одиноки и оттого несчастливы. А я себя несчастливым не считаю, сэр. Ем мало, но бедняком не называемся, деньги не клянчу.
- Это правильно, - похвалил Оэун. - Тяжело вам живётся, понимаю. Но кому сейчас легко, верно?
- Верно, сэр, вот мы и не жалуемся, верим, что всё изменится. Рождество ведь скоро…
- Ты ждешь Рождество