Лисанн глубоко вздохнула, и оправилась на поиски Дэниела.
Он прислонился к стене рядом с пожарной дверью, его лицо напряженно.
Лисанн тут же забыла о словесной перепалке с Шоной:
― В чём дело? Ты в порядке?
Он не говорил, но притянул ее в крепкие объятия, зарываясь лицом в ее волосы. Она почувствовала его дыхание на шее, как он глубоко вдохнул несколько раз.
Спустя почти минуту, как они вот так стояли, он держал ее, пока она гладила его по спине, он отпустил ее.
― Прости, ― пробормотал он, ― Я просто...
― Всё в порядке. Ты хочешь войти?
― Кирсти там?
― Да, но она не против.
Он покачал головой:
― Нет, я не останусь. Я просто хотел увидеть тебя.
― Дэниел, ты меня видел меньше двух часов назад. Что случилось?
― Мне позвонили из тюрьмы. Зеф хочет меня видеть. Я должен быть там завтра в двенадцать.
― Ох. Ты собираешься пойти?
Его лицо заметно напряглось:
― Конечно, я собираюсь, чёрт возьми, пойти ― он мой брат.
Лисанн сохранила беспристрастную маску на лице, пытаясь скрыть свое раздражение:
― Да, значит, я не смогу встретиться с тобой за обедом.
Она не спрашивала, почему он просто не написал ей ― она знала причину.
― Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? ― он коротко улыбнулся, затем нахмурился. ― Нет, всё в порядке. Но я могу встретить тебя после школы. Родни готовит Тайскую еду.
Он закатил глаза и усмехнулся Лисанн:
― Хм, Родни и экспериментальная кулинария! И ты хочешь, чтобы я страдал вместе с вами?
― Да, это одна из причин!
В глазах у него потемнело, и он спросил, что было причиной номер два.
― Ммм, я бы наверняка съела Тайскую еду, ― она дразнила его.
Он жадно притянул её к себе:
― Да, я бы тоже съел... немного Тайской.
Он крепко поцеловал ее и когда она поцеловала его в ответ, положила ее руки в задние карманы его джинсов, со стоном провела руками вверх.
― Бл*дь, детка, я просто не могу насытиться тобой.
Он ушел, оставив её с горящими губами и с подкашивающимися коленками.
Что за парень…
* * *
Следующий день был не по сезону теплый, и когда Дэниел припарковал мотоцикл, то с благодарностью снял свою кожаную куртку. Он все еще беспокоился, оставляя Сирону в незнакомом месте, но решил, что оно хорошо защищено. Окружная тюрьма была, наверное, безопаснее, чем большинство мест.
За воротами был низкие сторожевые башни, и толстая колючая проволока, извивающаяся спиралью вдоль бетонных стен. Тюрьма была непримечательным зданием за защитным барьером, плоская и непритязательная, несмотря на то, кто и что в нем находится.
Дэниел глубоко вздохнул и направился в сторону входа для посетителей. Прямо сейчас он очень хотел покурить и появился соблазн открыть одну из пачек «Камел», которую он купил для своего брата. Он решил, что не стоит, будучи свободным от табачного дыма в течение более чем месяца. Лиса убьет его если он все испортит сейчас. Кроме того, он не мог позволить себе вернуться к своей привычке ― больше двадцати сигарет в день.
Он сказал свое имя дежурному охраннику на контрольно-пропускном пункте, и его попросили снять сапоги и куртку, и опустить ключи и кошелек в пластиковый контейнер. Знаком сообщили, что если он попытается в дальнейшем пронести что-либо запрещенное, то ему будет отказано в посещении. Дэниел прошел через прибор, и он сразу начал пищать.
Охранник сказал ему, проверить карманы и стоял над ним, пока он делал это. Дэниел собирался сделать это снова, когда вспомнил про имплантат. Чувствуя себя идиотом, он объяснил проблему. Охранник скептически наблюдал, пока Дэниел стянул шапочку и показал парню его шрам. Он имел также сопроводительное письмо с собой в кошельке.
Охранник внимательно прочитал его, потом вернул Дэниел кошелек:
― В следующий раз предупреди нас прежде чем попробуешь пройти через металлоискатель, сынок.
Дэниел облегченно вздохнул ― парень мог быть и козлом, но учитывая, что он работал в тюрьме, он был чертовски милым.
Ему сказали подождать в комнате с несколькими другими посетителями. Он чувствовал себя неловко, стоя с группой женщин, у большинства, казалось, есть маленькие дети. Одна женщина плакала, по ее щекам катились слезы, сопли скапливались под носом. Дэниел отвернулся.
После десяти минут ожидания, где женщина продолжала трогательно всхлипывать, их сопроводили через ряд ворот на другой загон. Большой плакат объявил:
Оружие любого вида не допускаются.
Избегайте громкого, чрезмерно эмоционального, или деструктивного поведения.
Пожалуйста, уважайте чувства других посетителей.
Говорить с другими правонарушителями или посетителями не разрешается.
Жесты руками разрешены только если руки остаются на самом видном месте.
Краткое объятие допускается в начале и в окончании посещений.
Преступник может иметь контакт со своими детьми.
Если ваш визит становится эмоциональным, персонал окажет помощь по мере необходимости.
Дэниел пристально посмотрел на дверь. Он не надевал процессор из-за необходимости использовать шлем. Он попробовал однажды, и его голова раскалывалась, покрылась синяками и ныла там, где соприкасалась с магнитами.
Он увидел охранника, который подошел и позвал, «следующий».
Дэниел поднял руку, и охранник проверил его имя вниз по списку:
― Идите, дверь справа от вас. Убедитесь, что они полностью закрываются позади вас. Когда зазвучит зуммер, проходим в следующую дверь. Оказавшись внутри, идите напрямую к табличке «12». Какие-либо вопросы?
― Эээ, ага.
― Что?
― Я, эм, я глухой.
― Простите?
Этот парень, бл*дь, смеётся над ним?
― Я ― глухой. Я не услышу зуммер.
― Ты хочешь этого визита, пацан, потому что с меня достаточно...
Дэниел сорвал с головы шапочку и повернулся, чтобы показать ему шрам:
― Я, бл*дь, глухой, понятно! Я не смогу услышать проклятый зуммер!
Он повернулся и натянул шапочку пониже на голову.
Охранник выглядел раздраженным:
― Хорошо, я попрошу кого-нибудь сопроводить вас.
Несколько минут спустя, огромная женщина в военной форме ополченца шла ему навстречу.
― Ты глухой?
Дэниел почувствовал, как его мышцы напряглись, но он старался сохранять свое лицо нейтральным.
― Да
― Да. Ты не похож на глухого. Тебе сюда.
Он последовал за ней через одну дверь и небольшой коридорчик. Помолчав, она приоткрыла вторую дверь.
― Приятного визита.
Дэниел огляделся и нашел маленький столик с номером «12». Там уже находились несколько посетителей с заключенными. Один человек держал маленькую девочку около двух лет у себя на колене, щекоча её, Дэниел заметил, что она смеется.
Его живот сжался, и он быстро подавил приступ поднимающейся тошноты.
Дверь в дальнем конце комнаты открылась, и он увидел Зефа. Дэниел ожидал, что он будет в наручниках и с облегчением принял то, что он был без них. В самом деле, если бы не тюремные робы, можно было бы представить, что они встретились в какой-то дешевой забегаловке.
― Эй, братишка. Как дела? ― Дэниел встал, и они быстро обнялись. ― Спасибо, что пришел. Черт, рад тебя видеть.
― Да, я тоже. Ты хорошо выглядишь.
Странная вещь, но это было правдой. Зеф выглядел расслабленным, с ясными глазами, не под наркотой. Дэниел осознал, что прошло много времени прежде ему удалось увидеться с братом.
Зеф тихонько засмеялся:
― Это все новая жизнь, ― и он приподнял брови.
― Ну, так, какого это? Быть здесь?
Плечи Зефа ничтожно опустились:
― Ну, это ― отстой, но ничего такого с чем бы я не справился. «Проводи время с пользой, и тогда не создашь себе неприятности», верно?
― Да, я думаю. Эй, я принес тебе сигареты.
― Чертова палочка-выручалочка. Спасибо, Дэн.
Дэниел кивнул.
Зеф зажег сигарету и вдохнул оценивающе:
― Не хочешь сделать затяжку.
― Нет, мужик. Я бросил.
― Серьезно?
― Ага. Больше месяца назад.
Зеф медленно выпустил сигаретный дым и вздохнул:
― Твоя маленькая подружка должно быть хорошо на тебя влияет.
Дэниел нахмурился и Зеф поднял руки вверх в жесте капитуляции:
― Я не имею ничего в виду. Это круто. Это здорово, что ты нашел кого-то, ― он помолчал. ― Как со слухом?
― Странно, но становится лучше. Я слышу какие-то звуки, но это все еще немного мутно. Они говорят, что пройдёт около года, прежде чем он полностью начнёт функционировать.
― Так долго?
― Может быть раньше. Никто не может сказать точно.
― Ты носил его в колледж?
― Однажды. Это было довольно хреново. Он звучал громко, но я не мог отделить один звук от другого ― полный хаос, так что это было немного дерьмово.
Зеф медленно кивнул:
― Никаких сожалений?
Дэниел помолчал:
― Нет, я просто хочу, чтобы...
― Что?
― Я думал... я хотел бы быть в состоянии услышать музыку. Ты знаешь, может быть, получится... я пытался, но это просто куча гребаного шума.
Лицо Зефа было сочувствующим:
― Бл*дь, прости, чувак. Я знаю, что это важно для тебя.
Дэниел пожал плечами:
― Да. Независимо от результата.
Он посмотрел прямо на брата:
― Итак, ты собираешься рассказать мне, почему я здесь? Почему ты, бл*дь, связался с героином.
Зеф задумчиво улыбнулся:
― Я не был уверен, что ты придешь.
Дэниел потер рукой челюсть:
― Ты мой брат.
― Я хотел бы быть лучше, ― они переглянулись. ― Я серьезно, Дэн. Я был хреновым братом. Я не был там с тобой. Все дерьмо, через которое я прошёл ― ты пытался заставить меня остановиться, но я был чертовски слеп, чтобы видеть это. Но знаешь, что? Я не жалею, что копы засадили меня, потому что я не думаю, что я бы выбрался живым. Я был в некоторой довольно тяжелой ситуации, о которой я еще не рассказал тебе. Меня просто затягивало всё глубже, ― он вздернул руки. ― Здесь, в тюрьме, я получу шанс, чтобы начать всё заново. Я могу получить только пять лет.
Дэниел резко вдохнул.
― Эй, не парься, братишка. Это место ― пикник по сравнению с тем, что я считал. Кроме того, я могу учиться. Может получу диплом до того, как ты. И в государственной тюрьме достаточно хорошая автомастерская, ― он вздохнул, ― Так, эм, как там дома?
― Я собирался сжечь его.
Глаза Зефа расширились.
― Святой младенец Иисус! Ты ведь ничего не сделал, правда?
― Лиса остановила меня.
― Ну, спасибо, бл*дь!
― Да, получилось хорошо. Ее родители помогли мне исправить всё. У меня есть немного фотографий на телефоне, но мне не разрешили принести его с собой. Может быть, я смогу распечатать их для тебя?
Они оба понимали, что Дэниел на самом деле хотел узнать, хочет ли Зеф, чтобы он посетил его снова.
― Конечно, это было бы здорово.
Охранник подошел, сигнализируя о конце визита.
Они пожали друг другу руки, и Зеф притянул брата в объятия.
― Мне так чертовски жаль, ― прошептал он, зная, что Дэниел не мог услышать его.
Охранник подходил все ближе и Зеф отошёл:
― Слушай, еще одна вещь. Просто... не доверяй Рою, ладно?
― Какого хрена? Зеф?
Но Зефа уже увели.
Дэниел не вернулся в колледж после посещения Зефа. Он не пошел домой. Вместо этого, он поехал к побережью и нашёл участок пляжа, где он мог смотреть на море, наблюдая за волнами, которые омывали бледный песок. Это был удар ниже пояса, увидеть Зефа в тюрьме. Он был рад, что его брат хотел использовать то время, которое он должен отсидеть, чтобы взяться за ум, но бл*дь ― пять лет. Это означало, что Зефу будет почти тридцать, когда он выйдет. Казалось, прошла целая жизнь.
Он потерял своих родителей и теперь его брат сидит в тюрьме. И что за херня произошла с Роем? Почему Зеф не сказал ему сходу, что происходит?
Его телефон завибрировал, и когда он вытащил его, увидел сообщение и фото, на котором была Лисанн с глуповатым лицом.
Л: Проверяю, не нужно ли искать тебя среди пропавших без вести? Надеюсь, все прошло нормально. Ла ХХ
Д: забрать тебя через 40 минут?
Л: Меня подвезёт Родни. Буду у тебя. У Родни свидание!!! Ла ХХ
Д':?!*?!!&! *
Л: я знаю! Позже. Ла ХХ
Дэниел усмехнулся про себя. Куколка всегда могла заставить его улыбнуться. И у Родни было свидание. Парень быстро двигался.
Он медленно поехал обратно, думая обо всех значениях слова «дом»: каким был его дом, какой он сейчас, каким бы он мог быть и будет, даже каким он должен быть. В основном, он думал о том, что Лисанн ждёт его.
Было почти семь часов вечера, когда он приехал обратно, и автомобиль Родни все еще был припаркован снаружи. Дэниел был разочарован. Он с нетерпением ждал, что они с Лисой останутся наедине. Родни был хорошим парнем ― жить с ним было легче, чем Дэниел думал сначала, и хотя он был не самым опрятным человеком, это было ничто, после жизни с Зефом и его мудаками-клиентами в течение двух лет… По крайней мере, он больше не чувствовал потребность запирать дверь в свою комнату ― он не опасался теперь, что его вещи могут украсть, хотя у него ничего и не осталось.... Он похлопал Сирону по седлу ― ничего, кроме нее.
Он надежно запер ее в гараже и направился внутрь. Его ноздри сразу ощутили густой пьянящий запах сильного лосьона после бритья.
Родни прошёл мимо, выглядя при этом взволновано, с яркой улыбкой на лице.
― Бл*дь, чувак! Ты пахнешь как в спальне у шлюхи!
― Я знаю, ― сказал Родни, подмигивая ему, ― Не жди меня!
Покачав головой, Дэниел пошел искать Лисанн. Она была на кухне, распаковывая еду из хозяйственной сумки. Он обернул руки вокруг ее талии и поцеловал в шею.
Она повернулась и положила голову ему на грудь. Когда она посмотрела вверх, ее глаза были мягкими и обеспокоенными:
― Как прошел день?
Он скривился:
― Ну. Так хорошо, как только могло бы быть, наверное.
― Ты хочешь поговорить об этом?
― Не совсем.
― Но захочешь? Может быть, позже?
Он вздохнул:
― Да, позже. Может быть.
Она закатила глаза:
― Ты голоден?
― Умираю от голода.
Она слегка рассмеялась:
― Ты всегда голоден. Ладно, я приготовлю что-нибудь ― Тайская феерия Родни была приостановлена. Ох, эй, ты надел процессор сегодня? ― он покачал головой, и она поджала губы, ― Ты знаешь, доктор Деваллис говорила, что ты должен практиковаться каждый день. Иди одевай его, пока я готовлю ужин.
― Детка…
― Я серьёзно, Дэниел. Иди одевай его. Сейчас же.
Ворча и бормоча что-то о том, как она любит командовать, он направился к себе в спальню и выудил прибор из коробки. Он проверил аккумулятор и зацепил его за ухо, затем прикрепил магнит.
Он все еще чувствовал себя неловко во время его ношения, поэтому натянул шапку на голову, а затем побежал вниз. Он остановился на полпути, понимая, что смог услышать себя бегущего. Шок прошёл сквозь него и застрял где-то в груди.
Он увидел озабоченное лицо Лисанн, которая вглядывалась в него:
― Ты в порядке?
― Черт, бл*дь. Я... Я услышал себя... на лестнице. Это просто вывело меня из себя немного. Прости, я в норме.
Ее лицо засветилось:
― Становится лучше, не так ли? Ты можешь слышать больше с ним?
― Я не знаю, это звук или что-то другое...будто мой мозг пытается разобрать разные звуки. Это сложно объяснить.
Он спустился по лестнице и прыгнул на последних двух шагах, приземлившись с глухим стуком. Огромная улыбка распространилась по его лицу.
― Я определенно слышал это!
Лицо Лисанн скривилось и Дэниел сразу стало не хорошо:
― В чем дело, куколка? Что случилось?
Она покачала головой и вытерла слезы, которые грозились вырваться наружу.
― Я просто... счастлива! ― сказала она, ― Ты слышишь это. Ты действительно слышишь это!
Он крепко обнял её и его рот накрыл её. Она ответила сразу, и ее язык нырнул в его рот, переплетаясь с его языком.
Он чувствовал, как он быстро возбуждается, когда его тело прижалось к ней.
― Кровать! ― выдохнула она.
Дэниел поднял ее на руки и почувствовала, как ее ноги обвивают его талию. Он повернулся и понес ее вверх по лестнице медленно, отказываясь терять контакт с ее ртом. Они ворвались в его спальню и упали боком на кровать.
Лисанн схватила его за футболку и потянул ее грубо через голову, стягивая шапочка.
Рука Дэниела потянулась к устройству, готовый выхватить его.
― Оставь его, ― выдохнула Лисанн, ― она немного отклонилась назад, чтобы он мог видеть ее лицо, ― Оставь!
Он посмотрел на нее с сомнением, но затем она столкнула его вниз и оседлала его бедра, проводя языком до середины его тела. Он вытянул руки над головой и держался за изголовье кровати, его бицепсы были так напряжены, это заставляло его татуировки пульсировать так, что Лисанн хотела облизать и их тоже.
Почувствовав, как член твердеет в джинсах, Дэниел глубоко вздохнул, наслаждаясь ощущением теплого тела Лисанн, которое тёрлось о его. Выпрямившись, парень поймал ее, прежде чем она упала назад.
Он притянул девушку к себе за рубашку, расстегивая по одной пуговице, пока та не соскользнула по рукам вниз.
― Бл*дь, я люблю твои сиськи, ― сказал он, и зарылся лицом между грудями, чувствуя их мягкость и упругость.
Лиса застонала, и он поднял глаза. Дэниел не был уверен, слышал ли что-нибудь или, может быть, это чертово устройство и его фантомные звуки.
Девушка открыла глаза, и они были наполнены темным, сексуальным юмором:
― Может быть, ты предпочитаешь пообедать?
― Я был бы не против, ― сказал он, ― Съесть тебя.
Парень заметил, как напряглось тело Лисанн, и сердце забилось чаще. Его член терся о молнию на джинсах, требуя, чтобы его освободили. Подняв Лису, он опустил ее на кровать, затем снял ботинки и избавился от носков. Он остановил свой взгляд на её лице, и его джинсы присоединились к остальной одежде на полу.
Член, твердый и гордый, свободно выпрямился и нацелился на Лисанн.
Она облизнула губы и его член нетерпеливо дёрнулся в ее сторону.
Дэниел медленно двинулся к кровати, его хищное тело излучало опасность.
― Ты влажная, куколка? Готова для меня?
Она кивнула, ее широко распахнутые глаза, были наполнены тоской.
Избавившись от ее джинсов, парень зубами стянул с Лисы трусики.
Она освободилась от них, и Дэниел опустился на колени между ее широко раздвинутых ног.
― Куколка, ты такая красивая, и вся мокрая для меня. Знаешь, как сильно я тебя хочу? ― он взглянул вниз на свой член, подтверждая правоту своих слов. Лисанн обернула свою маленькую руку вокруг его длинного, пульсирующего члена и парню пришлось сделать глубокий вдох, чтобы удержаться и резко не войти в нее.
Он усмехнулся, заставляя её продолжить, моргнув, она прикоснулась к нему, принимая вызов.
― Засранец! ― пробормотал он и прижался к ее животу.
Проложив дорожку из поцелуев вверх по каждой ноге, парень ощутил её дрожь, и зарылся лицом глубоко внутри нее. Черт, он любил трахать ее языком и пальцами. Дэниел знал, что она до сих пор не понимала, почему ему нравилось делать это, но ей слишком это нравилось, чтобы остановить его.
Её оргазм наступил быстро, стресс и напряжение первого дня возвращения к учебе испарились, словно их и не было. Парень с облегчением ощущал, как тело Лисы пульсировало вокруг него.
Её ресницы дрогнули и приоткрылись, приподнявшись на локти, девушка заметила, как он три или четыре раза кончил. Чертовски заводило осознание того, что ей нравится наблюдать как он сам себя удовлетворяет.
― Ты все еще хочешь меня, Лис?
― Я всегда буду хотеть тебя, ― сказала она, повторяя его слова.
Её лицо было настолько серьезным, настолько наполнено любовью, что Дэниел ощутил ту же острую боль в груди. У него перехватило дыхание.
― Люби меня, Дэниел, ― сказала она, внимательно наблюдая за его лицом.
Подняв ноги, она обвила их вокруг его талии, притягивая ближе. Не в силах больше сопротивляться, Дэниел толчком вошёл в неё, и из него вырвался низкий стон, когда теплое, влажное тело приняло его.
Лисанн напрягла ноги, её пятки вонзились в его зад, плотно прижимая к себе.
Парень вздрогнул, почувствовав, что снова готов потерять контроль. Он принял их общий вес на свои предплечья, когда ее тело приподнималось с каждым энергичным толчком.
Почувствовав, как в ней снова зарождается оргазм, он впал в неистовство, проиграв битву управления своим телом.
Звуки вибрировали так сильно, что он мог почувствовать их в собственной груди. Он был сбит с толку, он мог ощутить их или мог слышать? Его мозг был переполнен ощущениями, чтобы проанализировать то, что он чувствовал.
Руки Лисы потянулись к его плечам, ногтями впиваясь в кожу. Пот выступил у него на лбу и спине. Почувствовав напряжение в яйцах и желудке, Дэниел понял, что у него около пяти секунд, прежде чем он кончит.
― Я уже близко, ― выдохнул он сдавленным голосом, ― Лис? Лис?
Лисанн схватила его крепче, ее лицо исказилось, и она закричала.
― Дэниел!
Он извергся в нее, струи тепла переходили из его тела в ее, сердце колотилось, дыхание с трудом покидало лёгкие.
Дэниел рухнул на кровать, мгновенно придавив Лисанн.
Лиса почувствовала толчок его плеча, и он осторожно вышел из нее, в его мозгу творился хаос и смятения. Он лежал на спине, его рука покоилась на лице. Он не мог отдышаться, не мог думать. Он задыхался и тонул.
Мягкие руки Лисанн потянули его за руку. Он сопротивлялся, боялся взглянуть на нее. Она дернула ещё раз, и он уступил.
Её теплые руки нежно обхватили его щёки.
Парень открыл глаза и посмотрел на неё, они были наполнены любовью, и немного взволнованы.
― Дэниел! Почему ты плачешь? Дэниел! Поговори со мной!
Он изо всех сил попытался сесть, его красивое лицо разрывалось от волнения:
― Я услышал тебя.
― Что ты имеешь в виду?
Дэниел протёр глаза, с удивлением обнаружив, что они мокрые от слёз:
― Я услышал тебя. Ты... ты позвала меня по имени.
Лисанн посмотрела на него, и понимание озарило её глаза:
― Конечно. Я всегда зову тебя по имени. Я люблю тебя, Дэниел.
Он задохнулся, к нему вернулся страх, когда он заглянул к ней в душу, и впервые поверил ей.
― Я услышал тебя, ― снова повторил он, три маленьких слова, выражающие мир чудес вокруг.
― Я знаю, ― сказала она с мягкой улыбкой.
― Куколка... я... Я люблю тебя.
Глава 25
Лисанн была в ярости.
Да как он смеет! Как, чёрт возьми, он посмел!
Дэниел пришел к ней в порванной футболке и с разодранными костяшками, и сообщил, что он сказал Рою держаться от неё подальше. Следовательно, Рой ушёл из группы ― а у них, меньше чем через неделю, должен был состояться концерт, но без соло-гитариста.
Спросив, что случилось, он просто сказал, что «Рой это заслужил».
Это был он. Он заслужил это? Что, черт возьми, это означает? Ему следовало объясниться. Но очевидно в «разговоре» были задействованы кулаки, а не слова. Лиса ощущала некое благоговение, что Дэниел подрался с таким человеком, как Рой, который весил, по меньшей мере, сорок фунтов ― не то, чтобы она собиралась это признавать. Даже ни на секунду.
Она накричала на него, сказала что он мудак, а потом выгнала.
Было обидно ― в последнее время, они очень хорошо ладили.
С тех пор, как Дэниел сказал заветные слова, признался, что любит её, их отношения изменились. Они стали интенсивнее, он был более расслабленным. Лисанн была изобретательной и перестала напрягаться. Он был игривым и любящим, и каждый день они открывали что-то новое друг в друге.
Он говорил о своих родителях, рассказывал истории из детства, поведал о том, как чувствовал себя в тот или иной момент, хотя до сих пор многое не говорил об этом. Он даже признал некоторые свои страхи о том, будет ли работать имплант. Лиса пыталась успокоить его и указала на произошедшие незначительные улучшения.
Она улыбнулась сама себе, вспомнив о том удивительном, особенном моменте ― когда во время секса он услышал, как она выкрикнула его имя. Для них обоих это много значило.
Дэниелу было стыдно, что он плакал, но она любила его, потому что он сказал всё, что ей нужно было знать, и обнаружил, что это трудно было сделать.
А потом, две недели спустя, после очередного сеанса реабилитации в больнице, наступил этот чудо-момент.
В её сознании, эта сцена была настолько совершенна, настолько привычна, она хранила её как драгоценность ― особый момент, который она вспоминала, когда ей нужно было улыбнуться.
Она стояла у Дэниела на кухне, мыла посуду, а он стоял рядом, откинувшись на столешницу, и вытирал ее. Это был незамысловатый, обыденный кусок нудной работы. Лиса была не против ― она любила эти тихие домашние моменты, когда они были вдвоём.
И начала петь ― одну из песен Дэниела ― её любимую песню. Казалось, она отлично подходила для описания их отношений.
Когда я услышал эту песню,
Чувствуя каждую ноту
Это ― особенное место
Слияние слов, что мы написали.
Звуки исчезают,
Каждую милю вздыхая
Но первым делом с утра
Ты всегда в моих мыслях.
И тогда, она услышала его мягкий голос, который подхватил её пение.
Хотел бы я быть тем человеком
Касаясь каждой пустоты
Это ― особенное место
Музыка, которой мы наслаждаемся.
Её голос дрогнул, и она уставилась на Дэниела, когда он продолжил.
Слова, которые не заканчиваются
И чувства не всегда приятные
Но последнее, что я делаю перед сном
Всегда думаю о тебе.
Она уронила тарелку, которую мыла, расплескивая мыльную пену. Посмотрев на него, у Лисанн сдавило горло:
― Ты... ты услышал меня! Ты слышал, что я пела!
Он серьезно кивнул.
― Ты ничего мне не сказал! Как долго? Как давно ты можешь...?
― Я думал, что однажды... возможно... сегодня... после сеанса... я хотел знать наверняка, куколка.
Они стояли обнявшись так долго, но это значило намного больше.
― Мне всегда нравилась эта песня, ― тихо признался он.
Он дал им надежду. Дэниел узнал, что не мог слышать записанную музыку, факт, который очень его расстраивал, но он услышал Лисанн, и его самое заветное желание было исполнено.
В некотором смысле это облегчало ситуацию, но в других случаях, было труднее.
Родни частенько забывал, что Дэниел был глухим. Он отворачивался во время разговора, прикрывал рот, или разговаривал во время еды ― все те вещи, которые затрудняли Дэниела понимать его слова. Он выносил это с большей стойкостью, чем Лисанн, которая готова была вспыхнуть при малейшей провинности.
Она замечала, что когда Дэниел не понимал, он уходит от разговора. Он не мог слышать высокие голоса детей. Подобная реакция у него была на постоянный визг Шоны, но парень особо не печалился по этому поводу. Он не слышал шепот, и по-прежнему полагался на чтение по губам. Но Лисанн видела, что баланс начинает смещаться.
Он был упрямым и независимым, и она любила его больше, чем способность дышать ― и он сводил её с ума.
Дэниел по-прежнему отказывался сообщать однокурсникам о своей глухоте, и на лекциях сидел с натянутой на глаза шапкой. Несколько дней назад он сказал, что хочет сорвать устройство с головы, но в другие дни, казалось, терпел это.
Парень всё ещё был не в своей тарелке, зная, что в его черепе находится кусочек титана, но они вместе пытались всё преодолеть. Лиса спросила его, думает ли он, что это того стоило. Он кивнул, но не ответил. Лисанн была разочарована, но не оттолкнула его. Она тоже училась.
Она терпит его капризы, а он мирится с её ежемесячными приступами плохого настроения. Лисанн начала замечать признаки того, что ему нужно побыть в одиночестве. Она вздохнула, думая, как одинок он был в течение последних четырех лет, в той или иной степени. Сейчас он лучше справлялся ― чаще выходил в свет, медленно становясь частью общественной жизни. Вин пытался уговорить Дэниела попробовать свои силы в отборе для команды американского футбола, несмотря на то, что они не искали новых игроков. Дэниел до сих пор не принял решение, но у Лисанн была надежда. И то, что Родни делил с ним дом, тоже хорошо влияло на Дэниела. Но при этом ― Лисанн скривилась ― когда Дэниел бесился, он по-прежнему молчал.