II. Философия духа: Гегель о человеке, обществе, истории

Обогащенная полнотой определений, приобретенных в природном процессе, абсолютная идея в сфере духа возвращается к себе самой из своего «инобытия». Философия духа – третья часть грандиозной триады, образующей гегелевскую систему. Ее содержание богато и обширно: это антропология, социальная философия, философия истории, эстетика, философия религии, история философии. Дух – «идея, достигшая своего для-себя-бытия»; фактически – это сфера человеческого существования: и деятельность сознания, и практическая деятельность, рассмотренные в исторической перспективе, как созидание человеком самого себя. Если природа – царство естественной необходимости, то субстанция, сущность духа – свобода. И философия духа должна изобразить ступени осуществления свободы: субъективный, объективный и абсолютный дух. Не воспроизводя всю сложную архитектонику философии духа, обратим внимание на ключевые идеи Гегеля, оказавшие глубокое и часто неоднозначное влияние на последующее развитие европейской философии и культуры.

«Субъективный дух» изображает развитие индивидуального сознания, его возвышение до всеобщего, надындивидуального, объективного сознания. В этом разделе Гегель высказывает одну из важнейших идей: индивид формирует, порождает самого себя как человека в процессе деятельности, труда. Животное не обладает самосознанием, сущность человека – в самосознании. Чтобы утвердить себя, сознание должно отличить себя от того, чем оно не является. Человек отличается от природы не только созерцанием, а вожделением, направленным на внешний объект. Вожделение удовлетворяется в деятельности, «снимающей», устраняющей противоположность субъекта и объекта. Предметы природы существуют лишь однажды и непосредственно, а человек удваивает себя. Как свободный субъект, он стремится лишить мир его неподатливой чуждости, накладывает на предметы печать своей воли – и наслаждается в них внешней реальностью самого себя, узнает в предметах самого себя.

Однако человек не ограничивается удовлетворением вожделения, физическим существованием, самосознание требует признания со стороны другого самосознания. Гегель фактически говорит нам: «Мы порождены другими. Только в обществе мы обретаем человеческую ценность, которая выше животной ценности» (12, 225). Необходимо, чтобы «обе противостоящие друг другу самости» признавали бы себя не только за природные, но и за свободные существа. Истинная свобода «состоит в тождестве меня с другим, я только тогда истинно свободен, если и другой также свободен и мной признается свободным» (3, 241). Потребность и нужда лишь внешне соединяют людей друг с другом, только свобода одного в другом по-настоящему соединяет людей. «Люди должны поэтому стремиться к тому, чтобы найти себя друг в друге» (3, 241), однако для этого им необходимо выйти из под власти своей природности. Ради признания человек должен быть готов рисковать жизнью, возвышаясь над своей животной природой, и самосознания вступают в борьбу за признание. Здесь обнаруживается различие между двумя видами сознания – господским и рабским.

Сознание, которое в борьбе за признание готово идти на риск и даже смерть, становится господским; сознание, которое из-за недостатка мужества не может отказаться от жизни и ради ее сохранения отказывается от признания, становится рабским. Однако отношение господина и раба далеко от признания «свободы одного в другом », это неравное, одностороннее признание. В дальнейшем диалектическом развертывании отношения господина и раба переворачиваются. Раб служит господину, производит для него вещи и, работая на другого, преодолевает свою природную единичность, осознает ничтожность себялюбия. Однако это лишь начало свободы. Формируя вещи, вступая в самостоятельное отношение к природе и преодолевая в труде ее чуждость, раб приходит к «созерцанию самостоятельного бытия как себя самого ». Труд, в отличие от потребления, есть «заторможенное вожделение», «он образует ». Процесс образования состоит в том, что рабское сознание постигает в труде, который, казалось, имел лишь чужой смысл, собственный смысл. Благодаря труду раб возвышается до самосознания, до понимания того, что он существует не только для господина, но и для самого себя.

Господин же остается во власти себялюбия, в рабе и его службе он находит подтверждение значимости своей единичной воли. Его отношение к вещи – «чистая негация», в потреблении он «расправляется с ней», тогда как раб ее обрабатывает. Следовательно, и господин не свободен, он попадает в зависимость от раба; его власть над рабом и через посредство последнего над природой – «чистая негативная власть». «К его несчастью, господин признан в своей автономности сознанием, которое сам он автономным не признает. …Господство – это тупик» (12, 226). Результатом борьбы за признание, по мысли Гегеля, должно стать всеобщее самосознание, сознание свободы, присущей всем самосознающим субъектам, соотнесенным друг с другом. Только через освобождение раба становится подлинно свободным и господин. Следует отметить, что это состояние, по мысли Гегеля, достигается в гражданском обществе и государстве, где прекращается борьба за признание. Знаменитая гегелевская диалектика господина и раба послужила в философском плане истоком теории отчуждения Маркса, а в социально-политическом плане – вдохновляющим началом для революционеров различного толка.

Идея о социально-исторической сущности человека, взятой в ее предметно-действенном проявлении, получает свое полное развитие в разделе «Объективный дух». Знание людей о том, что их сущность, цель и предмет есть свобода, «определяет себя к развитию до степени предметности, до степени правовой, нравственной и религиозной, а также и научной действительности» (3, 325). Содержанием раздела «Объективный дух» является социальная философия и философия истории Гегеля. Ступени свободы воли, реализующей себя в действительности, в «определенном этой волей мире», – право, мораль и нравственность (обнаруживающая себя в формах семьи, гражданского общества и государства). Согласно Гегелю, объективный дух – субстанция индивида. То есть индивид, овладевая различными формами человеческих отношений и культуры, приобщается к социальному целому и формируется в качестве человека.

Первое объективное проявление свободы воли – право. Здесь Гегель рассматривает отношения собственности, закрепленные в социальных институтах и юридических нормах. Абстрактному праву, формальной свободе (легальности) противостоит моральность. В отличие от Канта, Гегель различает мораль и нравственность. Мораль предстает как субъективная позиция индивида, точка зрения долженствования, требование добра как «абсолютной конечной цели мира». Гегель критически оценивает категорический императив Канта как «пустой формализм», он ясно видит, что нравственный идеал и историческая действительность совершенно не соответствуют друг другу. Мораль и «нечистая совесть» – выражение конфронтации индивида и общества, которая является следствием внутренней раздвоенности человека: он и частный индивид, и гражданин государства.

Гегель предпочитает этику дела, ставя нравственность выше морали; необходимы определенные принципы, указывающие, что нам делать. Нравственность – это синтез легальности и моральности, практическая мораль, которая находит свое осуществление в органических формах общности людей – семье, гражданском обществе и государстве. Нравственность для Гегеля – это «жизнь в соответствии с обычаями и нравами своего народа» (А. Камю), на деле – в соответствии с законами государства, позиция социального конформизма. Следует отметить, что Гегель имеет в виду правовое государство (которое должно реализовать античный идеал государства как воплощения родового разума). Однако он фактически лишает личность моральной суверенности, автономии, утверждение которой было главной заботой Канта. Мораль как выражение критической позиции сознания исчезает; исчезает право личности не соглашаться, пусть только в своем сознании, с теми установлениями государства, которые противоречат ее совести.

Интересен гегелевский анализ гражданского общества, в основе которого лежит система потребностей, и его соотношения с государством. Гражданское общество философ считает продуктом нового времени. Это сфера, где сталкиваются частные интересы людей, где «каждый для себя – цель, все другие – суть для него ничто», «духовное животное царство». Государство же – воплощение всеобщего интереса, высшее проявление объективного духа, «действительность нравственной идеи». «Как осуществление свободы каждого в единстве всех государство вообще есть абсолютная самоцель…» (17, 434). Согласно В. Виндельбанду (7, 333), восторженное описание Гегелем государства объясняется тем, что его мыслью целиком владел античный идеал государства. А этот идеал предполагает, что совместная жизнь людей в государстве должна быть выражением всех высших интересов, которыми живет человек и посредством которых он возвышается над самим собой как индивидом. Гегель надеялся, что этот идеал будет реализован в конституционной монархии, в то время как Германия оставалась деспотическим полицейским государством.

Идея государства получает свое полное осуществление не в отдельном реально существующем государстве, а во всемирной истории. Философия истории Гегеля ставит задачу показать, как объективный дух развивался в историческом процессе в форме духа отдельных народов. Каждый из них выполняет свою миссию в осуществлении общего смысла истории – «прогресса в сознании свободы». В соответствии с этим Гегель выделяет четыре ступени всемирной истории: восточный мир (где знали только, что один свободен), греческий и римский мир (где знали, что некоторые свободны) и, наконец, германский мир (где знают, что человек как таковой свободен).

Осуществление свободы – длительный процесс, составляющий саму историю, трагизм которой философ хорошо понимает. «Но и тогда, когда мы смотрим на историю, как на такую бойню, на которой приносятся в жертву счастье народов, государственная мудрость и индивидуальные добродетели, то перед мыслью необходимо возникает вопрос: для кого, для какой конечной цели были принесены эти чудовищные жертвы?». Гегель как философ нового времени отказывается считать историю бессмысленной и бесцельной: мировой разум – сила, способная осуществить себя. Благодаря этому убеждению «исчезает иллюзия, будто мир есть безумный, нелепый процесс». Именно этот смысл заключается в знаменитых, многократно и по-разному истолкованных словах Гегеля: «Что разумно, то действительно, и что действительно, то разумно». В студенческих конспектах лекций Гегеля по философии истории этот афоризм звучит так: «Что разумно, станет действительным, и что действительно станет разумным», и еще более радикально: «Все, что разумно, то неизбежно». Эти формулировки показывают, что философ был далек от оправдания всего существующего как разумного.

Заслуживает внимания и знаменитая гегелевская метафора «хитрость мирового разума». В истории действуют люди, и ничто не совершается без их интересов, целей, страстей. Однако, ища и добиваясь своего, индивидуумы и народы оказываются средствами чего-то более высокого и далекого, а именно – мирового разума, действующего как бы «за спинами людей». Осуществляя свои цели, люди часто получают дополнительный результат, некий «довесок», которого они не предвидели и не желали, но который закономерно вытекает из объективных условий их жизни. Гегель глубоко понимает связь исторической закономерности и свободной деятельности людей, отказываясь от наивного взгляда на исторические события как результат произвола, показывая объективную обусловленность человеческой деятельности. При этом, однако, всеобщее оказывается гораздо более значимым, нежели частное и индивидуальное, и Гегель бестрепетно констатирует, что в процессе осуществления мирового разума «индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель».

Завершающая часть философии духа и всей системы – абсолютный дух. Из сферы объективации дух на этой ступени возвращается к себе и предстает в своей «абсолютной истине». Абсолютный дух проявляется в трех формах: как конкретное созерцание, красота – в искусстве, как представление – в религии, как понятие – в философии. Философское понятие, «мыслящая себя идея», по Гегелю, – наиболее совершенная форма самосознания абсолютной идеи. История философии является завершающей частью системы Гегеля. Каждая исторически существовавшая философская система соответствует какой-либо категории Логики и в то же время выражает специфическое культурное содержание определенной эпохи. Процесс самопознания абсолютной идеи, начавшись с Логики, чистого мышления, Понятия, завершается философским понятием, абсолютным знанием. Как отмечал Маркс, философия оказывается подлинной целью всего движения, а философ – абстрактным, предельным образом отчужденного человека, который становится масштабом всего сущего. «…Мое истинное человеческое бытие есть мое бытие в философии » (15, 167). Так замыкается круг этой грандиозной философской системы.

Подведем итоги. По замечанию В. Виндельбанда, «…гегелевская философия со своей всеобъемлющей систематизацией является переработкой всего мыслительного материала человеческой истории, и в этом заключается ее всемирное непреходящее значение» (6, 341). Благодаря этому обстоятельству не только культура, человеческое познание, но и весь мир предстают как связное целое, находящееся в непрерывном процессе развития. Неподвижную мысль своего времени немецкая классическая философия, и Гегель в особенности, вовлекают в «неудержимое движение» (А. Камю). «С этого момента возникает идея…, что человек не обладает данной ему раз и навсегда природой, что он является не завершенным созданием, но авантюрой, творец которой отчасти он сам» (12, 222). Диалектический метод, показывающий, каким образом «человеческое сознание преобразуется посредством самого себя» (19, 292), – не что иное, как изображение исторического процесса человека.

Однако этот процесс представлен как саморазвитие абсолютной идеи, т. е. сознания, которое в ходе «непрерывного диалога с самим собой» (16, XLII), освобождается от всякой зависимости со стороны вещей. Таким образом, весь мир растворяется в сознании. Все сущее без остатка разлагается на понятия разума, Декарт с его cogito празднует в философии Гегеля свой триумф. Одно из важнейших следствий диалектического панлогизма Гегеля – разрушения «всякой вертикальной трансценденции» (А. Камю). Бог Гегеля не существует вне и помимо саморазвивающегося мира, именно в мировом процессе, природном и историческом, он из потенциального существования переходит в актуальное, «творится миром». А ведь в христианском миросозерцании Бог трансцендентен, он – абсолютная действительность и не нуждается ни в мире, ни в человеке. У Гегеля же именно благодаря человеку и его сознанию Бог достигает самосознания и самореализации. В этом заключена, согласно Камю, и возможность упразднения «трансценденции принципов»: всякая мораль становится лишь предварительной и приобретает свою ценность только в соотнесении с конечной целью истории. В конце пути, по которому решительно пошел Гегель, стоит Ницше с его диагнозом «Бог умер».