Рассматривая функционирование архетипов в психике, можно обнаружить у Юнга совершенно иной взгляд на аниму и анимус, в котором маскулиность и фемининность почти совпадают. Я ссылаюсь на позицию условности как противоположную абсолютистской. Это похоже на хорошо известное противостояние эссенциализма (утверждающему, что психика состоит из предопределенных сущностей) и конструктивизма (считающему, что содержания психики создаются в процессе индивидуальной жизни).
Этот альтернативный взгляд возвращает нас к раннему определению анимы Юнгом в «Психологических типах» (1921). В этой книге Юнг описал аниму как образ души (или внутренней установки), который он противопоставил персоне (внешней установке). Анима, конечно, означает душу. Таким образом, когда анима появляется в персонифицированной форме, она означает образ души мужчины. Это же справедливо для анимуса как образа женской души, хотя юнговский абсолютизм привнес сюда путаницу: он считал, что поскольку душа феминна, женщина должна иметь что-то еще – анимус, который ближе к духу, чем к душе. Однако я сомневаюсь, что женщинам понравилась бы идея, что у них нет души. Даже если это только слово, у него много коннотаций, и нет смысла лишать женщин души. Более удачным было бы считать, что анима (как душа) относится к обоим полам, но у мужчин принимает женскую форму, а у женщин – мужскую. Это также позволяет допустить поворот анимы к партнеру того же пола в случае гомосексуальности. Будет ли душа характеризоваться духовностью, зависит не от гендера, а от природы сознательной установки и того, как душа ее дополняет. Юнг предположил, что образ души является образом бессознательной глубины личности, которая ощущается как «другое» и неизвестное для сознательного разума. Поэтому незнакомец или незнакомка являются самыми частыми проявлениями проекций анимы и анимуса: в любовных отношениях они всегда - ускользающие мужчина или женщина, которых потом ищут во снах.
Это определение бессознательного как Другого живо представлено в Кельтской мифологии, где мир богов, духов и сверхъестественных сил называется Иноземье. Аналогичным образом у греков есть «подземный мир», который можно сравнивать с подсознанием, и, конечно, также «верхний мир», гора Олимп, где находятся боги. Этот дуализм был перенесен в христианство с его делением на Небеса и Ад. Но это деление не существовало для кельтов, у которых духи и магия происходят из Иноземья.
В противоположность абсолютитской точке зрения, где анима и анимус представляют предопределенные черты гендера, описание их как образов души делает акцент на их условности: они зависят от того, что считается другим по отношению к сознательному разуму. Также важно учесть, что когда Юнг в 1921 году впервые определил аниму и анимус, он еще не ввел концепцию тени, так что в некоторых аспектах тень смешивается с анимой и анимусом, и их разделение пришло позже. Неизвестная душа содержит все, что отвергнуто сознанием и низведено в Иноземье (т.е. в область тени), а также черты, которые еще не развиты – например, контрасексуальные качества и низшую функцию. Вот почему образ души или анима рационального аскетического мужчины, скорее всего, появится в виде эмоциональной, соблазняющей, сладострастной женщины. Посмотрите, например, на отношения Артура Миллера и Мерилин Монро, или на более теневой пример в «Голубом ангеле» - как красотка в исполнении Марлен Дитрих разрушила жизнь старого профессора (1930).
Как сказал Юнг, «характер души может быть выведен из персоны. Все, что в норме должно быть во внешней установке, но отсутствует, будет неизбежно найдено во внутренней установке» (1921: рara. 806). Юнг далее приводит причину того, что образ души появляется в контрасексуальной форме: потому что другой пол характеризуется качеством «инаковости», которое присуще внутренней установке с точки зрения сознания. Условность отношений между инаковостью и котрасексуальностью видна во многих его пассажах, таких как «анима обычно персонифицируется… как женщина» (1921: para 808); «очень маскулинный мужчина имеет … очень тонкую эмоциональную жизнь, часто ошибочно описываемую как фемининность» (1928:para. 297); и более ясно в словах, сказанных им в 1934 г.: «Что не есть Я, не маскулинное, весьма вероятно является фемининным, и так как не-Я ощущается как не принадлежащее мне и, следовательно, находящееся вне меня, анима обычно проецируется на женщин» (1934, para. 58, выделено италиком мной). Предполагается, что бессознательное репрезентируется контрасексуально из-за того, что внешняя сознательная установка, персона, идентифицирована с фигурой своего пола. Другими словами, контрасексуальность является функцией особой формы, которую принимает персона.
Роль анимы и анимуса как образов души объясняет их особо интенсивное чувственное воздействие: они наполнены загадочными знаками тайных глубин, приближением к непознанному континенту нашего внутреннего мира. Тоска и тяга к тем, кто для нас их персонифицирует, будь это объекты любви, фигуры снов или образы искусства, являются отражением тоски по соединению со своей «второй половинкой», жажды целостности и единства противоположностей – мистерии конъюнкции, священного брака иерогамуса.
Попавшийся в проекции анимы или анимуса знает, что это не обычная любовная связь. Неожиданно вселенная исполняется смыслом – тривиальные события приобретают космическое значение, происходят синхронии. Сила и жестокость этих встреч не позволяют понять, что в действительности значат анима и анимус. Хотя они могут быть связаны с сексуальным опытом, они уводят за пределы сексуальности - к духовному и божественному.
Анима и анимус - больше, чем только образы души: они часто выступают как проводники души или психопомпы, посланники и медиумы, ведущие внутрь или наружу, вверх или вниз. Любая фигура, сопровождающая в эти миры и в Иноземье, духовный мир, скорее всего, представляет аниму или анимус. Такие фигуры часто встречаются в следующих типичных снах (имеющих и очевидное переносное значение).
Женщине снится, что она попала в гробницу. В дверях стоит мужчина, он дает знак следовать за ним. Пациентка ассоциирует этого мужчину с Гермесом, изображение которого она видела на картах Таро, а также с Орфеем, идущим за Эвридикой в подземный мир. Орфей может представлять анимус, освобождающий женщину от привязанности к матери, от бессознательного в образе гробницы или утробы. Эвридика может представлять аниму, которую мужчина ищет в глубинах своего бессознательного, где она пребывает в плену тени или Гадеса.
Мужчине снится, что рыжеволосая девушка открывает дверь, ведущую из маленького, деформированного и тесного дома аналитика к просторному особняку с множеством комнат. Вскоре он проходит в сад, где занимается любовью с принцессой Дианой. Здесь анима проявляется сначала как проводник, ведущий из искалеченного мира эго-сознания в большее пространство бессознательного и затем - как анима-принцесса, с которой он в конце концов соединяется в конъюнкции.