Протоиерей Владимир Рыбаков
Приступая к характеристике песнотворческой деятельности преподобного Иосифа, мы считаем необходимым предварительно сказать о том, как смотрели на нее современники преподобного или, по крайней мере, лица, ближайшие к ним. Мы видели, какой колоссальный труд представляли из себя все произведения преподобного Песнописца, требовавшие, без сомнения, громаднейших душевных сил. Мы замечали ранее, что само количество песнопений уже должно было поражать современников и невольно толкало их ум на мысль о Божественном происхождении дара песнотворчества преподобного Песнописца. Особенно было дивно то, что вдохновенный певец так легко и скоро, без усилий создавал свои произведения, воспевая в них Богородицу и всех святых; священные песни как бы сами собою лились из вдохновенной души поэта. В одном из церковных песнопений он называется поэтому <трубою таинственною>, <цевницею богодвижимою, восхваляющей Божественные полки и прославляющей всех святых> (из стихиры на <Господи, воззвах> в честь преподобного Иосифа). Правда, произведения преподобного большей частью <подобны> [1], но это нисколько не уменьшает значения его песнотворческой деятельности, тем более что при подражательности он сумел проявить, как увидим ниже, удивительное разнообразие.
Автор Малого жития иеромонах Феофан, говоря о чудесном получении преподобным Иосифом Божественного дара песнотворчества по благословению святого апостола Варфоломея, свидетельствует в Х главе своего труда, что святой Песнописец составил вызывающие умиление и сердечную радость песненные произведения-человеколюбивому Богу и Пречистой Божией Матери, Божиим друзьям: ликам апостолов, обществу пророков, множеству мучеников, собранию подвижников, ликостоянием подвижниц и многим другим святым. И далее он характеризует эти произведения в таких выражениях: <О, как сказать, возлюбленные, о том, какие источники слез он источил из глаз! С какою легкостью, с какою правильностью, скоростию, без труда и напряжения он писал свои труды! Эти труды обнаруживают ясно изящество, ясность, стройность и отсутствие усилий. Кто ежедневно не обогащается полезным от них? Кто, подпевая и слушая, не придет к умилению и, преклонив колена, не будет ударять кулаками в грудь? Так Иосиф ублажается на всех языках, почитается во всех церквах, всеми воспевается и величается, ибо, давая всем (как бы) в рост собственный язык, а себе самому приписывая ошибки каждого, он всех убеждал исповедовать свои согрешения> [2]. В следующей главе биограф замечает: <О нем можно сказать словами Спасителя об учениках-<во всю землю прошли слова его и в концы вселенныя разнообразное великолепие его песен>[3]. Когда преподобный Иосиф скончался, то оплакивающие его говорили: <Отлетела от здешних мест ласточка церковная, замолк песнозвучащий язык> [4].
Другой биограф - автор Большого жития диакон Иоанн - так характеризует песнотворчество преподобного Песнописца: <Начавши писать мелодические песни, Иосиф услаждал слух звучностию голоса и очаровывал души приятностию могущественных мыслей. Ибо какому виду музыкальных звуков он не научился оттуда (т. е. от Бога - В. P.)? Какая радость не сияла у тех, которые были воспеты им? Ими (т. е. песнями.-В. Р.) прогоняли сон весьма беспечные, спеша получить наслаждение от звучной песни и для слуха, и для души. Стремившиеся к добродетели в них познавали свойство добродетели. Находящиеся в печали в них обретали успокоение для отчаивающейся и терпящей мучения души; находящиеся в благодушии от них обращались к слезам радости. Писатели, оставив свои труды, в песнях Божественного Иосифа собрали многую пользу; скажу более, собирают и теперь. Все языки по племенам переводят (их) на свой диалект, просвещая всю ночь и (отгоняя) тьму ея и влечение ко сну, и бодрствуют до солнечных лучей, оставив сон и украшаясь его песнями. Кто будет настолько груб и тверд и неспособен к излиянию слез? Слушая звучныя песни в честь Приснодевы и Матери Божией, паче слова зачавшей Слово, наполнивши свои очи морем слез и смягчив помысл, он невещественным умом будет наслаждаться их (разумными) прелестями утешения. Безчисленныя (песни) составлены им с различными изменениями и разделениями по голосам и с различием разнообразнейших ритмов, благоухая приятностию, как ароматом. Желает ли кто узнать жизнь почитаемого Церковью Божией в известный день святого? Пусть займется стройными песнями, и в каждом из воспеваемых он узнает образ его жизни. И каждый почитаемый им святой откроется (т. е. станет ему известен.-В. P.). Сам же он (Иосиф.-В. Р.) является почитаемым во всех, в житиях других сам воспеваемый звучностию и гармоничностию стройной песни. Итак, иной пусть прославит жизнь блаженного, другой-превосходство его знания, все же во всем равно и чрез всех пусть прославят благодать Духа, которая ему так была излита, что слово его прошло во всю вселенную и во все концы, -Богом извлекаемыя (собственно-Богом ударяемые.-В. Р.) слова песней>[5].
В отзывах биографов-при значительной сдержанности первого, при всем многословии и риторичности второго-дается довольно правильная, хотя несколько преувеличенная (особенно у второго), характеристика песнотворческой деятельности преподобного Иосифа. Здесь устанавливается, во-первых, что произведения его многочисленны и разнообразны по содержанию и по форме; во-вторых, что они прекрасны своей стройностью формы, звучностью стиха и силою мыслей, ибо доставляют радость воспеваемым и производят сильное впечатление на всех поющих, какого бы состояния и настроения они ни были; в-третьих, в частности, по содержанию своему, они покаянно-умилительны [6] и исторически-учительны. Благодаря всем этим качествам они являются прекрасными образцами для других песнотворцев и переводятся на разные языки, оказывая и здесь свое глубочайшее влияние. Приблизительно такая же характеристика песнотворческой деятельности преподобного Иосифа дается и в каноне, написанном в честь его, вероятно, современником Еводием. Церковь Христова, говорится здесь, как звездами на небе, сияет <пестротным множеством песней Иосифа; они <медоточны>, отгоняют <дремание душегубное> и <очищают всякую печаль>; в них он является неисчерпаемым источником покаяния, подателем нескончаемого утешения, <пучиною умиления>; в них он <верно> воспел всех святых> [7].
Итак, песнопения Иосифа прежде всего разнообразны по содержанию и по форме. Придерживаясь последовательности, скажем сначала о разнообразии и особенностях его песнопений по содержанию.
_______
Многочисленные произведения преподобного Иосифа могут быть сведены в отношении содержания к двум группам. Первую составляют его песнопения в честь праздников и святых, находящиеся в Минеях; вторую-песнопения Октоиха и Триодей Постной и Цветной. Первая, в свою очередь, может быть разделена на два отдела: а) каноны праздникам и предпраздникам и б) каноны святым.
Содержанием минейных канонов большею частью служат некоторые исторические обстоятельства священных событий или жизнь и подвиги прославляемых святых. Главным источником для певца здесь является современный ему исторически-житийный материал, которым он пользуется вполне добросовестно, выбирая то, что служит к прославлению священного события или святого. В пользовании этим материалом певец не позволяет себе произвольного отношения; он не допускает намеренного фактического извращения, дает то, что получил сам, боясь всякой возможной ошибки. Так как подобная ошибка может произойти от страстности, от недостатка душевной чистоты и просвещения, то певец неоднократно в начале канонов обращается к празднуемым святым с молитвою просветить его, исправить движение чувств, уменьшить множество сил, исхитить страстей, остановить многомятежную бурю грехов, ниспослать ему слово... И все это для того, чтобы <честно>, <достойно>, в сердечной тишине и спокойствии воспеть того или другого Божия угодника, тихо прославить его память [8] или священное событие. Это желание избегнуть ошибочного субъективизма, быть как бы посторонним свидетелем и беспристрастным певцом высоких качеств и великих дел и чудес святых составляет характерную особенность его канонов. Он ровно, спокойно, почти эпически, как древний былинный певец, воспевает подвиги и чудеса святых угодников, почти не давая ощущать присутствия своей личности. Только вначале, да нередко и в самом каноне, он выступает с тем или другим молитвенным обращением к святым, к Богородице или к Самому Богу об оставлении грехов, о даровании помощи как ему, певцу, так и тем, которые совершают память или праздник святого. При этом автор не оставляет без внимания и дидактической стороны. Конечно, он прежде всего имеет в виду достойно прославить угодника или воспеть то или другое священное событие, указав его значение. Преподобный Песнописец главным образом с особенной любовью составляет и поет каноны святым мученикам [9] - дерзновенным борцам за святую веру, описывает постнические подвиги преподобных. благовестнические и пастырские труды апостолов и пастырей, ярко показывая, как свет победоносно борется со тьмою, вера - с неверием, как добродетель побеждает страсти и т. д. Но уже в самом прославлении добродетельной жизни и великих подвигов святых он хочет показать пример, достойный подражания, и возбудить в поющих, по контрасту их собственной жизни с жизнью святых, покаянное настроение, причем в некоторых канонах он с особенной силой старается вызвать в молящихся это чувство (например, в каноне под 26 октября, в день памяти великого труса). Встречающийся в канонах святым субъективный элемент-большей частью того же покаянного характера, особенно в его обращениях к Богородице; иногда встречаются целые каноны, полные покаянного лиризма (например, канон преп. Евфимию под 20 января, вмц. Евфимии под 11 июля и др.). Но в массе канонов праздникам и святым этот субъективный, покаянно-лирический элемент не особенно значителен, поэтому общий характер их остается более объективно-эпическим и дидактическим.
Но мы должны сказать совершенно другое о песнопениях преподобного Иосифа в Октоихе и Триодях. Если в минейных канонах преобладает элемент объективный, то здесь, наоборот, больше субъективизма, больше лирики. Здесь содержанием являются душевные переживания автора. Здесь он старается излить перед Богом свои чувствования. Он то скорбит по поводу своих страстей, греховных привычек и наветов вражиих, то с горячим покаянным чувством обращается к Богу и возносит мольбу упования на неизреченные милости Божий, то сетует на свое недостоинство, то с трепетом помышляет о смерти, о Страшном суде Христовом, то всю надежду возлагает на милосердие Спасителя [10]. Здесь есть в некоторой степени и исторический элемент (например, в покаянно-умилительных канонах Октоиха по понедельникам и вторникам, в тропарях мученикам, в канонах по вторникам, четвергам и субботам св. Иоанну Предтече, Святителю Николаю и всем святым); есть элемент и дидактический, но все в канонах направлено к одной целиумилить и привести к покаянию. Описания личных душевных переживаний, обращения к Богу, к Богородице и святым с горячей мольбою, с глубоким сокрушением, наконец, обращение к своей собственной душе, полное покаянного лиризма, конечно, могли производить более сильное впечатление, чем простое, спокойное изложение факта или состояния. Преподобный Иосиф, на себе изведавший всю борьбу страстей, строго и внимательно относившийся ко всем своим душевным движениям и приобретший, как мы видели выше, богатый духовный опыт, лучше всех понимал значение этого обстоятельства. Поэтому в Октоихе, в Триодях - больше личного элемента, больше покаянного лиризма, чем в других произведениях, и эти песнопения (Октоиха и Триодей) в своем преобладающем большинстве могут быть названы субъективно-лирическими.
Тон канонов весьма разнообразен, начиная от самого высокого, панегирического и кончая самым смиренным, полным глубокого умиления и тихого покаянного чувства. Нередко в одном каноне мы видим все это разнообразие: то певец торжественно прославляет событие или святого. то спокойно благовествует о его подвигах или предлагает изъяснение события и его особенностей и значения, то обращается к молитве. то переходит к покаянию, призывая свою душу и поющих или молящихся оставить путь страстей, то опять молитвенно просит Божественной помощи или заступления и ходатайства Богородицы и святых. Собственно, строго выдержанных по тону канонов мы знаем немного; большинство в этом отношении весьма разнообразны. В доказательство постараемся представить анализ некоторых канонов; из этого анализа сами собою обнаружатся и другие особенности песнотворчества преподобного Иосифа.
В торжественно-панегирическом тоне написано большинство канонов на предпразднства великих праздников и отчасти трипеснцы Триоди..Для примера изложим канон предпразднству Рождества Христова. Певец приглашает: <Начнем предпразднствовати днесь Христово Рождество. рождшагося плотию от Девы Матери в Вифлеемском вертепе, за благоутробие многое> (п. 1, тр. 1). Эту основную мысль о Божественном олагоутробии он и развивает далее, представляя, как Превечный Бог. разрешая человека от греховных уз, как младенец является, пеленами повивается и в яслях полагается. Рождение Христа указывает звезда, которую <познавши, цари от восток движение творят> и спешат достигнуть, чтобы поклониться Новорожденному (п. 3, тр. 3). Певец призывает всю природу воспеть эту радость: <Горы, холмы, древа дубравныя, реки, моря и всякое дыхание, в веселии взыграйте>. Он обращается к древнему песнотворцу: <Восприими, пророче Давиде, псалтирь и песнопой Духом Святым яве: ибо раждается от Девы прежде денницы из чрева Отча неслиянно возсиявый, Сам Господь славы Христос Бог>. Иосиф выражает благоговейное недоумение: <Как может принять Тебя, Боже, раждаемого плотию, вертеп малейший и зело худой? Как Он, одевающий небо облаки, пеленами повивается? Как Он лежит в яслех бессловесных, как младенец?..> В торжественном тоне воспевает он далее это событие, как исполнение разных пророчеств: <Се из корене Иессеева прозябе жезл, цвет прозябающ Христа, и на Нем, ныне раждаемом в вертепе, дух почиет разума и совета и Божественнаго ведения... Да услышим словеса священная. Господь раждается, Отроча ради нас. Его же начальство на раме бысть, и нарицается Ангел Совета велика Отца, Начальник мира Христос>.
В канонах в память священных событий автор нередко прибегает к экзегезису: старается изъяснить ту или другую особенность праздника или его значение на основании данных учительно-гомилетической литературы, причем в большинстве случаев дает аллегорическое истолкование. В этом отношении характерным представляется канон предпразднству Введения. Преподобный Иосиф прославляет Богоотроковицу, Которая входит вселиться во Святая святых, чтобы быть священным храмом Пресвятого Бога (п. 1, тр. 1). Ей предтекут девы-отроковицы. В этом певец усматривает исполнение Совета Превечного Бога и исполнение обещания, данного родителями. Во всякой подробности самого события он видит особый, таинственный смысл. <Отроковицы девы, свещы носящия, светло будущее подписуют: из Нея бо родится Просвещение знания, решающее прелести омрачение> (п. 3, тр. 1). Анна, исполняя обещание, приводит Всенепорочную во святилище, предсказуя священнейшее зачатие и рождество. Солнце простерло лучи при этом событии, зря облак светлый, простираем манием Божественным внутрь во Святая (п. 3, тр. 3). В дальнейшем Иосиф Песнописец дает другие толкования и называет Богоотроковицу <селом невместимаго естества>, почему и провожают Ее <лицы девственнии со свещами>. Иоаким и Анна приводят Марию в храм, как храм Божий, пресвятый (п. 4) и т.д.
Но и в этих канонах, посвященных предпразднствам великих событий из жизни Господа и Богородицы, певец иногда находит возможным ввести покаянный элемент. В каноне предпразднству Богоявления (2 января) мысль о Предтече как проповеднике покаяния дает повод певцу обратиться к своей душе с таким покаянным призывом: так как <секира при корене древа лежит> и готова порубить бесплодное дерево, то, говорит певец, <не останься бесплодной, душе моя, но возопий Богу теплым покаянием: согреших Ти, спаси мя> (п. 9, тр. 4).
В канонах святым, особенно мученикам, преобладает спокойный,. радостно-торжественный тон, и это потому, что святые - торжествующие победители над тьмой, неверием, страстями, диаволом и т. п., получившие венцы победы. Этот тон певец выдерживает и в самом мотиве, или гласе. Большинство его канонов святым и праздникам написаны им на ирмосы 4-го гласа, <быстрого, торжественного, возбуждающего радость и веселие> [11].. Но наряду с такими канонами мы должны отметить немало канонов с историко-житийным содержанием, и однако покаянно-умилительного характера, что отчасти выражено опять и в самой мелодии канонов, написанных в значительном количестве на 8-й глас, <весьма поразительный и печальный, в некоторых местах как бы. плачевный, выражающий глубокую скорбь души> [12]. Покаянно-умилительным характером отличаются каноны преподобным подвижникам и подвижницам; в них нередко автор описывает свои душевные состояния с покаянным чувством и сокрушением о своих грехах, с молитвенным обращением к Богородице (в Богородичнах) и святым. Для примера укажем на каноны: преподобной Евфросинии (25 сентября), преподобному Евфимию (20 января), святой великомученице Евфимии (II июля) и др. В первом каноне, в Богородичнах, весьма сильно изображается внутреннее состояние певца: <Страстей мя лютое обуревает волнение, лукавых духов глубина одержит мя, греховный вихорь колеблет мое сердце: Богородительнице, Ты мя утверди чисте Тя восхваляюща> (п. 3); <Ущедри, щедрая сущи, преокаянную мою душу, Богородительнице Всенепорочная, от страстей греха люте омрачившуюся и стенющу> (п. 4) и т. д. В каноне святой великомученице Евфимии автор, указывая сначала какую-либо добродетель мученицы, а в себе находя только противное, просит избавить его вечного осуждения. Добродетелями святой он побуждает свою душу к покаянию и подражанию; он просит мученицу, облистаемую чистыми лучами Духа, разрешить ночь безмерных его зол, подать ему просвещение, исцелить болезни души его, очистить от злой скверны, освободить огня и т. д.: <Ловец лютых мя сети запяша, якоже птицу, и люте уязвихся, и руками злыми ныне держимь есть, избранная Господня Голубице, помози ми и от сих злобы исхити> (п. 5, тр. 3). Автор указывает ее чистоту, терпение, мученические страдания, неусыпную молитву, послушание и повиновение Божественному закону и проч. и говорит: <Свиток Божий бысть сердце твое, нося закон Божий написан Духом, и свиток вверила еси православия, мученице честная; темже молю, лукавое письмо, девице, зол моих раздравши, в книзе написатися моли, чистая, спасенных> (п. 8, тр. 2).
Общественные бедствия особенно располагали певца к просительнопокаянным песнопениям. Весьма сильным в этом отношении является канон на воспоминание великого труса (27 октября). Тон его постоянно меняется: то молитвенно-благодарственный, то просительно-покаянпый. Вначале певец от лица молящихся благодарственно славит Бога, что Он остановил Свой гнев и не погреб в земле всех нас за беззакония наши. Он обращается к Господу: <Ты колеблешь землю, как сухой лист, утверждая в верных страх Твой, и радуешься нашему исправлению. Избави нас всех труса тягчайшего и не дай, Господи, погибнуть всеконечно наследию Твоему, прогневавшему Тебя многими злыми делами> (п. 1, тр. 3). <Земля уязвляется по нашим грехам, которые вызывают гнев Твой, Господи. Но Ты, Щедрый Всецарю и Владыко, пощади рабы Твоя. Ты стряс землю и опять утвердил ее, наказуя и обращая немощь нашу, желая утвердить в нас Божественный Свой страх> (п. 3, тр. 2). Так как и смерть горькая, и землетрясения тягчайшие, и язвы нестерпимые есть наказание за грех, то певец приглашает верных: <Убежим, братие, греха и покажем Богу образы покаяния> (п. 3, тр. 3). В 4-й песни, только в других выражениях, автор выражает приблизительно ту же мысль: <Ты, Господи, колеблешь землю, желаешь укрепить страхом истинным нас, колеблемых прилоги льстиваго борца. Ты Божественным мановением колеблешь всяческая и ужасаешь сердца живущих на земли. Ослаби волны праведнаго Твоего гнева. Господи. Покажи на нас милости Твоя>. В то же время певец обращается и к сердцу каждого: <И ты, сердце, поколеблися ныне, видя Божиепрещение належащее и возопий: пощади люди Твоя, Владыко, и останови праведный Твой гнев>. Он указывает, что об избавлении града и людей молит Господа лик апостолов. Автор от лица всех признает: <Мы, Господи, сами привели Тебя в негодование, уклонившись своим развращенным нравом от Твоих правых путей. Но Ты будь милостив и щедр рабом Твоим> (п. 5, тр. 3); <Не имея дерзновения молиться, мы, смиреннии, избранныя ангелы Твоя в теплую молитву подвизаем; ради их избави нас гнева Твоего> (п. 6, тр. 1). В благодарно-умилительном чувстве певец поет: <Ты, Господи, долготерпеливый, Ты не уморил рабов Твоих трусом и страшным земли колебанием>. И далее призывает всех: <Стенание от сердца воспустим, слезы пролием, да обрящем Владыку Христа милостива. Увы, воззовем, руце воспрострем к Богу и перестанем больше творить злая: ибо Господь, негодуя, колеблет землю, хотя утвердити нас> (п. 7, тр. 3); <Воспрострем руки, вернии, и очи к Владыке, одному могущему спасти нас, и воззовем: Христе, ярость Твою отврати от нас вскоре, ибо Ты Человеколюбец. Тысячи ангелов, сословие мучеников, пророк и апостол, преподобных, иерархов святый лик молит Тебя, Владыко: пощади люди Твоя смиренныя. Ты знаешь немощь нашу и удобопоползновение всех, ослаби гнев, утищи смущение и Твоею милостию ущедри мир> (п. 8). В 9-й песни автор обращается опять с призывом: <Вот мы согрешили, а земля несогрешившая страшно мучается. Наказывая нас, Бог ее колеблет. Придем в чувство и позаботимся о своем спасении. Господь Владыка часов и лет в одно мгновение ока восхотел стереть с лица земли рабов своих, но удержался по Своему благоутробию. Возблагодарим же Тебя, безответные> (п. 9, тр. 2). И далее просит: <Господи, избавь град Твой и всякую страну. верно Тя прославляющую, труса, меча, горькаго пленения, н языческаго нашествия, падения, голода, пагубы и озлобления всякаго> (п. 9. тр. 3). В заключение представляет говорящею землю. Она, <нс имея языка>, со стоном взывает: <Люди, зачем вы оскверняете меня своим многим злом? Щадя вас, Владыка меня одну уязвляет. Приидите в чувство и покаянием умилостивите Бога> (п. 9, тр. 4). В Богородичнах удерживается тот же просительно-покаянный тон: <Во святом храме Твои руки умильныя подносим на умоление: (Богородице!) виждь. озлобление наше и подаждь помощь> (п. 4). И везде автор просит Ее молитв и ходатайства (п. 5-9).
Но гораздо больше покаянно-умилительного настроения в канонах Октоиха и Триоди Постной. Уже в самом наименовании Октоиха <параклитиком> ясно выражается внутренний характер этой книги - покаянно-утешительный, чтобы возбудить души читающих и слушающих побудить грешников к покаянию. Такого же характера п песнопения Постной Триоди. Ранее мы указывали относительно Октоиха, что все здесь направлено к одной цели-умилить и привести к покаянию. Для. автора важно дать почувствовать грешнику свое состояние, осознать его, осудить и отказаться от него и с чистым раскаянием обратиться к Богу. Автор часто говорит о своих греховных состояниях, но он не делает связного психологического анализа их, а если и пытается проанализировать их, то очень мало; он, скорее, дает только описание своих переживаний, состояний, нередко очень живое, драматическое. Для того чтобы умилить, растрогать душу, он прибегает к разным примерам из Ветхого и Нового Заветов-положительным и отрицательным; первые приводит для того, чтобы побудить душу к подражанию (<сим поревнуй>), а с помощью вторых старается вывести из состояния греховной беспечности и устрашить грешника, причем нередко указывает на смерть и на праведный Страшный суд Божий, когда дела каждого человека, как враги, будут говорить против него (Октоих, 4 гл., понедельник, канон на утрени, п. 6, тр. 2). Но, осознав все множество своих прегрешений, увидев всю безнадежность положения и страшась праведного суда Божия, человек может дойти до отчаяния. Певец предвидит это и примерами Божественного милосердия старается утешить грешника, побуждает его обратиться с теплою мольбою к Господу о прощении. Примеры Петра утопающего, Петра раскаявшегося, блудницы, разбойника, мытаря постоянно, в разных комбинациях, приводятся в этих канонах.
Состояние греховной беспечности-самое гибельное: человеческая душа как бы каменеет: она не чувствует страха пред Богом, она не сознает опасности. Иногда, под минутным впечатлением, человек как бы расчувствуется, умилится, пожалуй, и поплачет, но ненадолго: он тут же забывает свое состояние и приходит в большее ожесточение. Вся надежда здесь на Бога. И певец, имея в виду подобные случаи, неоднократно обращается к Божественной любви и просит: <Умягчи окаменение сердца и, ущедрив, спаси благими Твоими судьбами>. Для примера приведем покаянно-умилительный канон из Октоиха (3 гл., вторник). Певец приглашает всех к покаянию: <Вернии, сами себе плачем от всей души прежде своего конца. Жених приближается: зажгем, как светлыя свечи, своп деяния, чтобы достигнуть вместе Божествоннаго чертога> (п. 1, тр. 1). Но оказывается, что таких деяний нет; душе необходимо покаяние. Певец обращается к своей душе и приводит ей в пример покаяние Манассии: он, покаявшись, был спасен; <тому ревнуй, душа, и спасешься> (п. 1, тр. 2). Но покаяться человеку грешному, связанному страстями, трудно. У него так много грехов; он несмысленно отверг закон Божий и имеет быть осужденным. Он приходит в отчаяние. <Что сотворю?-думает он.-Не знаю, Судия Праведнейший. Одна надежда на Твою милость; ущедрив, спаси меня Своим милосердием. Ты Восток востоков, возсияй мне свет правды, избавляя меня омрачения страстей и тьмы мучений. Ты древле из камня источил воду людям непокорным и <пререкающим>; ныне источи от невлажной моей души каплю умиления. Ты-Врач болящих, исцели страсти моего сердца Своим благоутробным мановением, прилагая к нему покаяние, как пластырь Божественнаго былия> (п. 4). <Покаяние, как кропление иссопом, очищает от скверных страстей. Благодаря ему и я являюсь Тебе, Господи, чистым, когда Ты будешь всех судить Своим праведным судом> (п. 5, тр. 1). Далее автор описывает свое душевное состояние: <Спаситель, раны преокаянной моей души покрылись гноем. Ты-Исцелитель болящих и Податель благих; исцелив, спаси меня ради многой Твоей хилости> (п. 5, тр. 2). <Положение мое весьма тяжело. Я омрачался мглою греха и лежу, как без движения, не действуя своими членами. Христе Боже, ради меня уязвивыйся иногда копнем, ущедри меня Твоим милосердием> (п. 6, тр. 1). <П что весьма плохо, -это то, чту я стенаю и во зле пребываю; плачу, а суда не боюсь и страдаю нечувствием. Слове Божий, ущедри мя и спаси благими Твоими судьбами> (п. 6, тр. 2). <Я обнажился и вопию Тебе: Боже щедрый, просвети меня и покрой одеждами добродетелей. Я загрязнился очами блудными; я осквернился осязанием невоздержания и мерзок пред Тобою. Иисусе, но Ты, как блуднаго, приими меня> (п. 7). <Яне имел в сердце своем страха пред Тобою; я всю плотскую сласть испытал, безсовестный, и теперь трепещу Твоего суда, Всецарю. Не возгнушайся меня. кающагося. Сподоби меня прийти на землю святую, где живут кроткие, покаянием избавив меня земных грехов> (п. 8). В заключение он обращается к своей душе: <Душа, вот время благоприятное и день очищения, обратись. Сотвори плоды покаяния, чтобы не застала тебя смертная страшная секира и, посекши, не бросила тамошнему огню, как древнюю смоковницу>. Но с горечью видит певец, что душа окаменела, подобно богачу, жившему только для себя и бывшему немилосердным к ближним, душа не страшится огня неугасимого: <Владыко, умягчи окаменение моей души, да просвещусь Твоим милосердием> (п. 9). В Богородичнах автор просит Богородицу избавить его страстей, быть Ходатаицей за него у Христа, открыть двери правды, <отогнать облаки грехов и просветить Божественным светом>. В таком же духе написаны н таким же настроением проникнуты и другие каноны Октоиха и песнопения Постной Триоди.
В большинстве канонов святым, как уже было замечено выше, преподобный Песнописец является добросовестным историком в смысле использования материала. Но он не передает самого процесса подвига или события из жизни святого, он только воспоминает н как бы только констатирует тот или другой факт, подвиг и спокойно-радостно воспевает его. Как он пользуется житийным материалом, покажем на некоторых примерах. Вот канон святому апостолу Филиппу (11 октября). Вначале Иосиф прославляет его, как второй свет, священно световодящий верных, после того как сам озарился светом Христовым; воспоминает его избрание со Стефаном и другими; его проповедь, когда он поведал сущим во тьме славу Бога, когда он покорил медоточными глаголами тех, которые были отринуты далече неразумием. В частности, он воспоминает факт обращения Симона, лицемерившего на свою погибель; затем обращение самарян, принявших свет познания, евнуха Ефиопской царицы Кандакии, которого вразумил Филипп, объяснив ему пророчество Исаии. Далее называет Филиппа величайшей звездой и удобрением Траллии, где лежит его честное тело, содевая преславные чудеса (п. 7-9). Как видим, здесь изложена, хотя и в перечне, вся фактическая сторона жизни апостола Филиппа. Или еще пример - канон святым мученикам Прову, Тараху и Андронику. Первое впечатление от чтения этого канона таково, что здесь одни только общие выражения. Но при внимательном рассмотрении исторических и агиологических памятников окажется, что в эти общие, по-видимому, выражения преподобный автор вложил почти целые мученические акты. Мы оставляем 1-ю и 9-ю песни канона, так как первая представляет как бы вступление, последняя-заключительное прославление. Собственно историческую часть составляют 3-я, 4-я, 5-я, 6-я, 7-я и 8-я песни. По мученическим актам [13] и по синаксарным сказаниям, мученики допрашивались поодиночке, и сам допрос был в таком порядке: сначала, как старший годами, Тарах, потом Пров и, наконец, Андроник. Этого порядка придерживается и певец, воспевая сначала те страдания Тараха, которые тот испытывал во время истязания при первом допросе. <Ты, - говорит певец, -Тарах, поддерживаемый силой Духа Святаго, мужественно (крепко) противясь гонителю, претерпел жесточайшее <сокрушение лица> (п. 3, тр. 1), <наличные умножения> (т. е. множество палочных ударов) (п. 4, тр. 2). В мученических актах читаем, что, когда Тарах был приведен и исповедал себя христианином, игемон Максим, допрашивавший мученика и раздраженный его смелыми ответами и обличениями, говорил своим воинам: <Бейте его по зубам... сокрушите его челюсти... снимите с него хитон и пустите в дело палки>. Через некоторое время был произведен второй допрос. Игемон уговаривал Тараха последовать его разумному совету и принести жертвы богам. <Я-христианин, -отвечал дерзновенно Тарах, -я молюсь, чтобы ты и твой самодержец оставили ослепление и познали истиннаго Бога>.-<Бейте его камнями по зубам>. И зубы были сокрушены. Но Тарах говорил: <Ты ничем не заставишь меня отказаться от истиннаго Бога, хотя бы все члены мои были сокрушены; я стою твердо, так как меня укрепляет Христос>. - <Бейте его по рту>. - <Вот зубы мои выпали и челюсти сокрушены, я не могу кричать, но ты не повредишь душе моей. Я побеждаю тебя именем Бога, меня укрепляющего>. Такое дерзновенное исповедание вызывает большее раздражение, и игемон придумывает новые казни, одну тяжелее другой... <Бейте его, влейте ему уксус с солью в нос. Поднимайте его>. И все терпит мученик. Все это передает Песнописец в своем каноне: <Витийствуя Божественная и богословствуя о спасительном учении, ты, Тарах, терпишь устен растерзание, крепостию ума своего заграждая уста, говорящия нечестия на Бога> (п. 5, тр. 2). Или: <Тарах терпит в ребра пробождение, оцтом напаяется, огнем попаляется> (п. 6, тр. 3). С новым дерзновением Тарах исповедует себя христианином на третьем допросе, обличая безумие и слепоту игемона и язычников. Игемон в неистовстве опять приказывает бить святого, жечь его руки, голову, отрезать бритвой уши и терзать. Как точный протоколист, заносит все это преподобный Песнописец в свой канон (7, тр. 1-3), где певец указывает и на отъятие ушей, и на терзание, и на поджигание рук и головы мученика.
После Тараха был приведен Пров, который с таким же дерзновением исповедал себя христианином и на трех допросах подвергался многим мучениям. Игемон велит бить его сначала воловьими жилами по спине, по животу, растянуть, поджигать, приставлять к груди раскаленное железо, бить по рту, сокрушать и поджигать голени, растянуть на четыре степени, выколоть глаза и т. п. То же самое видим и в каноне. <Ты, мученик Пров, -говорит автор, -претерпел раны по хребту и чреву, был растерзаем, огнем поджигаем, а грудь-раскаленными рожнами, был биен по устам> (п. 3, тр. 2); <Ты терпишь голеней болезненное сокрушение, начетверо растяжение, очес изъятие> (п. 4, тр. 3) и т. п.
Последним допрашивался самый молодой из мучеников-Андроник, который не уступал своим старшим товарищам в христианском дерзновении, за что и претерпел много от мучителя. Игемон велел его поднять (разумеется, на мучилищное древо), наносить ему лютейшие раны воловьими жилами, поджигать, выбить зубы, отрезать язык, резать голени. И певец вспоминает: <Мученик Андроник! Ты, как агнец, вознесен был (т. е. повешен), претерпел болезни лютейших ран, огня попаление, зубов искоренение, богословнаго твоего языка отъятие, голеней отрезание> (п. 3, тр. 3; п. 4, тр. 4). Ничего не мог сделать мучитель с мучениками. Они остались тверды и непоколебимы среди множества напастей, как столпы неразрушимые, <утвердивши свои сердца на камени веры> (п. 5, тр. 1).
Во гневе игемон Максим определяет бросить их зверям. Мученики сами нс могли идти, их принесли и бросили на середину амфитеатра. <Выпущено было немало зверей, но они не коснулись тел святых>. Максим был в сильном гневе, велел выпустить на осужденных самых свирепых зверей - медведицу, львицу, но они не подошли к мученикам, а лизали их раны или наклоняли к ним свои головы. Прославляя это торжество мучеников, преподобный Иосиф переносится мыслью к подобному же случаю в ветхозаветной истории и поет: <Как в древности звери устыдились Даниила во рве, так и ныне они устрашились на тризнищи крепких воинов благодати (по-славянски-веры), будучи укрощены честными их страданиями> (п. 6, тр. 1). Наконец, негодующий Максим приказал мечом убить мучеников: <В себе неистовяся (неистовствуя, беснуясь), пребезумный мучитель, побежденный вашими противостояниями, вскоре повелевает умертвить вас мечом> (п. 8, тр. 2). Так перед нами в каноне проходят почти все истязания мучеников до самой их кончины. Мы можем отметить отдельные их допросы, порядок допрашиваемых лиц, все виды мучений, их ход, характер, их сопровождающие и последующие события. И это не есть только сухой перечень, подобно синаксарным сказаниям (можно сравнить для примера Синаксарь Никодима Святогорца). Преподобный певец поет торжественный гимн непобедимым мученикам, прославляя их доблестные подвиги, в которых они показали себя добрыми воинами, опорой Церкви и державой истины, их мужество, твердое перенесение мучений, смелое исповедание благочестия и посрамление нечестия. Из приведенного ясно усматриваются справедливое замечание церковной песни, что преподобный Иосиф <верно> воспел святых, и свидетельство его жизнеописателя диакона Иоанна, что по канонам Иосифа можно узнать образ жизни почитаемых Церковью святых. И действительно, в канонах его мы находим немало исторических и других указаний; нередко есть указания на такие факты из жизни святых, которые не сохранились в агиологической литературе или значительно расходятся с имеющимися в сохранившихся памятниках: см., например, каноны-священпомученику Евмению Гортинскому (18 сентября), преподобному Илариону Пеликитскому (28 марта) [14], священномученику Ферапонту (27 мая) [15], преподобному Никону Исповеднику (28 мая) [16] и др.
Но мы должны отметить и другую сторону. Жити