В тот февраль река полностью замерзла. В лед впечатался всевозможный мусор, которым народ пичкал водоем: пивные бутылки, шприцы, металлолом и мебель, на которую больше не сядет ни одна задница. В одном месте видели даже человеческую голову, но вскоре ее кто-то выкорчевал.
Влад любил зиму, чертовски. Но не во время вечерних смен.
- Говорит три-пять, ну что, ничего больше не пришло?
Последовало радиомолчание, затем – скрежет статики. Влад поморщился: звуковой поток безумно раздражал. Благо, вскоре ему настал конец, и в эфир вырвался голос оператора.
- Три-пять, поступлений больше нет. Последняя посылка – и все.
- Принял, спасибо. Не поверишь, но ее получатель живет в квартире, что напротив моей.
Протяжное «пи-и-ик» - рация заткнулась. Парень вздохнул.
Открыл дверцу фургона, под ботинками захрустел снег. Влада, как прямую кишку после слабительного, прорвало на покурить. Он достал из кармана пачку сигарет и «Зиппо». Никотиновая палочка расположилась меж губ. Щелкнул кремень, выделяя искру.
Затянулся. Ментоловый дым закружился в легких и пустил зеленые спирали в мозг.
Задрал голову. На иссиня-черном фоне серебрились звезды. Они давали меньше света, чем язычок зажигалки, больше подчеркивая тьму, нежели рассеивая.
Ухмыльнулся: вспомнил первую девушку.
Как ее звали? Катя? Хороший был вечер.
Влад выпустил в небо струю дыма и вернулся в машину.
***
Одинокий фонарь светил во дворе словно призрак. Сугробы и марево снежной пудры в электрически-белом сиянии приобретали бриллиантовый отблеск кокаина.
Влад припарковал фургон и, захватив под мышку посылку и документацию, направился в дом.
Лампы, жужжа, судорожно моргали. Тишина в парадной стояла вязкая, давящая. Она ватой забивалась в уши. Первоклассная звукоизоляция как-никак, да и чего ожидать от новостроя, никто же толком не водворился.
Потребовалось две минуты, чтобы не самый скоростной лифт телепортировал Влада на семнадцатый этаж.
Три шага, двери лифта сомкнулись, поворот налево – и Влад перед шестьдесят девятой квартирой.
Звонок не работал, пришлось барабанить в дверь.
- Кто там? – Женский голос, с мягким акцентом.
- Вечер добрый! «Ди-Эйч-Эл», посылка.
Клацнул замок.
Из квартиры потянуло запахом ладана, головокружительно приятным.
Зрачки Влада расширились, сердце буйно запрыгало в груди: на девушке, стоявшей в коридоре, были лишь черные кружевные трусики. Нагая кожа светилась бледностью, чрезмерной и одновременно изысканной. Казалось, на нее прыснет яркий свет – и она сгорит, превратится в пепел, как вурдалак.
В ушах она носила тоннели, нижняя губа была проколота лабретом. Токсично-бирюзового цвета каре окантовывало лицо идеальных пропорций. Утонченное, выразительное, с высокими скулами – малышка на грани взросления. Глаза, инкрустированные изумрудно-зелеными радужками, пронзали яркостью и глубиной.
- Извини, что я голая. Только проснулась и забыла одеться.
Хм, сомнительная отговорка.
- Ничего. Посылка оформлена на Висаковского Ивана, с наложенным платежом в три тысячи гривен. Все верно?
«Ничего? Чувак, это крошка на миллион. Порноиндустрия по таким ревет китовыми слезами!»
- Да, это посылка моему отцу.
- Вот, держите, и тут подпишите где надо.
Пока она читала и подписывала бумаги, а затем отсчитывала купюры, процессор в голове Влада пустился в сканирование: глаза голубовласки подведены черным, губы покрывала помада кроваво-алого цвета.
Изящно вздернутый носик, брови – мечта перфекциониста, так красиво очерчены.
Вокруг тонкой шеи скрутился чокер, стилизованный а-ля колючая проволока.
«Моя остановочка», сказал про себя парень, дойдя до груди. Двух упругих полусфер плоти. Пирсингованные соски торчали вразлет. С трудом, но Влад оторвался и продолжил осмотр.
Узкая талия перетекала в крутые изгибы бедер.
За паутиной кружев проглядывался гладкий лобок.
А какие ноги – длинные, стройные – будто к счастью две дороги.
- Эй, все нормально? Я везде расписалась, вот деньги.
Голос девушки выдернул Влада из розетки, через которую содержимое его черепной коробки подсоединялось к сети развратных грез.
- Д-да, - парень встрепыхнулся и поправил шевелюру. – Все отлично. Спасибо.
Соседка хихикнула и протянула Владу бумаги и деньги. Ее пальцы были унизаны диковинными перстнями – с пентаграммами, черепами, изображениями Бафомета.
«Странная девчонка. Очень странная», Влад взял бумаги, пересчитал банкноты и сказал:
- Все. Счастливого вечера. К слову, я живу в квартире напротив. Забавно, да?
Голубовласка вскинула брови.
Дверь закрылась.
Хлоп.
Звук эхом откликнулся в голове Влада и разнесся по путанице коридоров сознания. Влад шмыгнул носом и с расстроенным видом спустился к машине.
- Черт, вот я придурок!
Хвала Господу, восседающему на треклятом небесном троне, у дьявола-босса было хорошее настроение, и он не наорал просто так.
Город засыпал, Влад ехал в такси и думал, чем займется по возвращении домой.
Без всякого сомнения, сначала умнет гречку с куриной грудкой. Затем полистает новостную ленту «Вконтакте», выкурит пару сигарет, дальше в ход пойдут розыски годного контента на «Браззерс» - не зря же получил бесплатную подписку на месяц. Пользуйся по максимуму, как говорится.
Или пойдет в зал. Начнет с жима на грудь. После - прокачка бицепса на скамье Скотта, «молотки» и на десерт четыреста скручиваний плюс беговая дорожка. А дальше по списку: ужин, «Вконтакте», сигареты, «Браззерс»…
Однако в итоге Влад зашел домой, разделся и грохнулся на кровать.
***
Влад проснулся от первых лучей солнца, он не поправил занавески перед тем, как окунуться в сон. Золото света приятно лилось по щекам, мускулистой груди, крепким ногам. Парень встал, выглянул на улицу и улыбнулся субботнему дню.
Вожделенный выходной.
После завтрака Влад принялся надрачивать своего двадцатисантиметрового монстра.
- О да! Да!
Рукой он работал энергично, ощущение было, будто кожа вот-вот лопнет. На «иксХамстере» его воображения транслировался донельзя страстный порнофильм.
В главных ролях – он и девушка из квартиры напротив.
Влад представлял, как повалит эту роскошную сектантку на кровать и оттрахает во все отверстия, включая тоннели. «Черт, как хорошо!», парень запыхтел и выгнул позвоночник. Член исторгся пульсирующим потоком белесой жидкости.
- Фух, уверен, после ночи с ней мои яички будут болеть похлеще футбольных фанатов.
Позже Влад отправился гулять с Сережей, лучшим другом детства и вечным собутыльником. Они провели вечер, бродя по центру города и заглатывая виски в каждом встреченном баре, пока реальность не начала чередоваться с пьяной галлюцинацией. Закончилось все тем, что Сережу едва не арестовали полицейские за драку со скейтерами, и горе-бойца пришлось везти домой.
***
Подъезд.
Влад стоял перед квартирой, искал ключи в карманах. Мир перестал расплываться в мутные полосы и наклоняться под крутым углом.
Внезапно слух парня выудил из тягучей тишины едва уловимый звук. Словно… по полу что-то тащили.
Влад обернулся: дверь в квартиру напротив была приоткрыта.
Сердце кольнула ледяная игла.
«Домушник? Может ментов вызвать? Хотя, они скорее подумают, что алкаши прикалываются. Черт, что же делать?». Мысли с трудом проходили через призму алкогольного дурмана. В конце концов, Влад решил повиноваться инстинкту героев из штампованных кинокартин.
Вот он подкрался к двери, аккуратно открыл ее. В квартире торжествовала темнота. Дальше по коридору была дверь, сквозь бугристое стекло струился приглушенный свет.
Тут мелькнула тень.
«Бля, кто это?!», Влад поднес дрожащую руку к заднему карману джинсов, нащупал раскладной нож, затаил дыхание.
Шаг.
«Черт, зачем ты это делаешь?».
Еще один.
«Черт, черт, чувак, может свалишь?»
«Нет, заткнись».
Все ближе и ближе Влад подбирался к двери. Оказавшись перед ней, он остановился.
Прислушался – тишина.
«Можно идти».
Но тут дверь распахнулась и проем заполнил патлатый здоровяк. Мясистые руки сгребли в горсть куртку Влада, и затащили парня в просторную гостиную. Обжигая, в глаза проник резкий белый свет.
- Черт, а это что за придурок?! Алина, ты дверь забыла закрыть? Дебилка! – прорычал громила и швырнул парня на журнальный столик.
Не самая удачная посадка, учитывая, что Влад прошел сквозь стекло. Осколки вонзились в спину, искусали руки. Паркет испестрили яркие каракули крови.
В венах запульсировал, заклокотал кипяток. Влад испустил добротный такой вопль, однако мощный пинок в живот мигом обнулил громкость.
Амбал повеселел и обнажил в ухмылке зубы, от вида которых даже стоматолога стошнило бы. Плечи-валуны, руки-сваи, огромное брюхо свисало на ремень с бляхой. Если в жиме на грудь Влад брал девяносто килограмм, то этому психопату и трехсот было бы маловато; такого и против Федора Емельяненко не страшно на один октагон поставить.
- Алина, закрой пока дверь, а мы с гостем разберемся.
Рядом с громилой нарисовался мужчина в темно-фиолетовом костюме. Поменьше, но заметно, что не гнушается лишний раз потягать тяжести в зале. Отшлифованная лысина, мефистофельская бородка, под воротником рубашки крепился амулет с языкастым демоном.
Мужчина захихикал и похрустел пальцами:
- Иван, подними этого педрилу-мученика и привяжи к стулу.
Мощные ручищи потянулись к Владу. «Нет, не хочу умирать», эта мысль прорвала черную мембрану перед глазами и электрошоком шандарахнула в голову. В груди закипела ярость, состояние ража переключилось на фазу «ON».
Парень резко перекатился в сторону, встал на ноги и выудил из кармана нож. Щелкнула кнопка, из рукоятки выметнулось безупречно острое лезвие. Влад закричал и бросился с оружием наперевес.
Он бы запросто воткнул нож в горло здоровяка… если бы от того не прилетел удар в живот.
Новая вспышка боли сотрясла и опустошила его. Он выронил нож, попятился. Отдышка полосовала горло и грудь раскаленными когтями. Влад упал, уже не в силах ни закричать, ни заплакать.
- Убить хотел нас, пидор? Ха-ха. Иван, садись ему на спину и пусть он только вырвется. Алина, ставь ему стул на руки. Сейчас повеселимся!
Иван и Алина сделали, как скомандовал лысый в смокинге.
Влад уже не сопротивлялся – измотался, да и бесполезно. Массивные ножки стула давили на руки, но не так, как туша Ивана на тело. Мужчина подобрал с пола нож Влада. Лицо расколола улыбка, натужная, неестественная. Почти сардоническая. Мужчина подошел к парню и запрыгнул на стул.
Хрусть – ножки вонзились в руки Влада, тот едва слышно застонал.
Второй прыжок. Косточки треснули, как сучья по осени.
Третий. Влад заплакал, кончики ножек зарылись в опухшую плоть. Залитые кровью лохмотья кожи окаймляли лакированное дерево. По рукам змеились тугие ручейки, стекая на пол. Боль воспламеняла нейроны и становилась невыносимой.
- Ну что, мускулистый сученок, тебе хорошо?
Мужчина высокомерно рассмеялся.
Еще один прыжок – и внутри Влада будто все сдетонировало, а глаза занавесила черная пелена.
***
Мир вернулся.
Влад сидел на стуле, обнаженный, крепко связанный колючей веревкой. Алые штрихи покрывали мускулы. Беззубые рты порезов блестели, улыбались кровоточащими деснами. Боль была колоссальная, она сжимала тело жгучими клешнями.
Наконец, зрение прояснилось. Влад принялся изучать обстановку.
Мужчина в смокинге беседовал с Иваном. У балкона стояла Алина, стройная красотка в косухе, с лавово-рыжими волосами и большой грудью. Обитый кожей диван занимали парень и девушка – Влад их раньше не видел.
Анорексичной конструкции брюнет с пушкинскими кудрями и бакенбардами. Лицевые кости заметно выпирали, глаза запавшие, ногти налакированы черным. И татуированная блондинка с каре, в ее руках порхал ножик Влада. На девушке было черное траурное платье, макияж – кричащий, как маскарады на Марди-Гра, иначе не скажешь!
Влад посмотрел на cоседку.
Она сидела на полу и опиралась на шкаф. Ее руки были стянуты за спиной, рот заклеен, левую сторону лица пересекал крупный синяк. Голубовласка впиявилась в парня широко раскрытыми от ужаса глазами. Сквозящими отчаянием, умоляющими.
«Спаси меня», - просили они.
- Не могу, детка, - беззвучно пролепетал Влад.
- Ну что, Настя, когда приедет преподобный? – обратился к девушке в кресле мужчина в смокинге.
- Хрен его знает, Акакий. Сказал, когда решит терки с ребятами и ментами, - ответила блондинка.
«Акакий. Самое имя для тупиздени как ты», Влад сплюнул кровь вперемешку с флегмой. Акакий, увидев, что парень очнулся, облизнулся и подошел.
- Как дела, моя пташечка?
Влад еще раз плюнул. Мерзкий сгусток неторопливо стек по смокингу Акакия. Сквозь боль Влад получил удовольствие, окровавленные губы искривились в ухмылке, которую тут же устранил дуплет в челюсть.
- Ха, щ-щ-щенок, - от возбуждения Акакий слегка заикался. – Бр-р-рыкается. Не в-в-волнуйся, с-с-скоро будет т-т-твой звездный час. И твоей подружки Вик-к-ки. Если н-не знаешь, ее отец два года назад уб-бил нашего преподобного. Месть за ж-жену, которую мы выпотрошили словно рыбу и вышвырнули на помойку. Виновник торжества пока на работе, поэтому мы подождем его. Заодно и наш новый лидер подоспеет.
- Черт, только... посмейте тронуть Вику, отморозки!
- Какой пафос! Чую, сегодня анал-карнавал будет особенно кровавым и веселым, - вмешался Иван и, высунув язык, загоготал.
Настя и Пушкин-анорексик улыбнулись. Алина закатила глаза и сказала:
- Не знаю, зачем нам мучить парнишку. Он же милый. Правда, Ванька?
- Заткнись! Не дай Бог он зыркнет на тебя – я эти глазена скормлю ему же через разрез в горлянке! Сегодня он умрет во славу Чернолата!
Алина закатила глаза, снова, и недовольно цокнула языком.
«Дети Чернолата»
Влад вспомнил, что читал про них на каком-то преступном форуме в сточных канавах Даркнета.
Да.
Деструктивный культ, неославянская секта. Хотя, по факту, это была коммуна психопатов, которые поклонялись Чернолату, богу насилия и проклятий. Почитатели изображали его рогатым демоном с высунутым языком, огненными глазами, татуировками на лице и иглами в бровях. Выкидыш чей-то больной фантазии. Дети Чернолата путешествовали по городам, врывались в дома и убивали всех, кто попадется под нож, как те незнакомцы из одноименного фильма. Ради развлечения, прикрываясь лозунгами «Во славу Чернолата!». На месте бойни культисты обычно фотографировались в масках, занимались групповым сексом, употребляли наркотики, служили мессолитургии безумному богу и рисовали кровью его изображения.
Все по Мэнсону, «Семья» в реалиях Содружества Независимых Государств.
«Они убьют нас, как только приедут их предводитель и отец Вики. Черт, черт, черт», Влада передернуло. Страх перед смертью затекал в него и заполнял все живое.
«Какой будет моя смерть? Будет ли больно?», Влад опустил голову и рассмотрел увечья на теле. Вспомнил, что сектанты вытворили с его руками. Угу, будет больно. Да еще как.
Парень изо всех сил старался не расплакаться.
- О, а вот и коктейль! - ликующе воскликнул Акакий и присел перед Владом.
Из-под стула мужчина достал бокал с бордовой жидкостью.
-Это все…моя кровь? - Влад затрясся. Захныкал, не сдержался.
Акакий разразился хохотом, его глаза светились от радости. Отвратительно причмокнув, мужчина отхлебнул из бокала, веки затрепетали в блаженстве
- Дас ист фантастищ! Никитка, дитя мое, вкуси этот нектар!
Пушкин-анорексик подошел и допил остаток. Выдохнув, брюнет посмотрел в глаза Акакия и одарил его губы кровавым поцелуем, с языком. Блондинка посмотрела на это, нахмурилась и отвернулась.
- Сладкий у тебя малый, Настюш. А теперь, давайте займемся гостем. Вику оставим к приходу отца. Хочу углядеть его реакцию, когда мы выпустим ей кишки и накончаем в образовавшуюся дырень.
Иван достал из-за дивана кейс, внутри которого оказался набор начинающего Лоуренса Биттейкера – скальпели, иглы, лезвия, плоскогубцы, сверла.
- Ну что, вот и мои деточки. Поиграешь с ними?
В гостиной воцарились бесконечные страдания, вечный кошмар, от которого Влад не мог спастись. Его тело стало игровой площадкой для беспощадных отпрысков Акакия. Даже после того, как парню залепили рот изолентой, он продолжал стонать. Независимо от того, давали ему пощечины, раздирали соски плоскогубцами или забивали в пупок иглы.
Культисты не скупились на разнокалиберность экзекуций, а Влад – на вопли. Не для того, чтобы позвать на помощь, а заглушить боль.
Крови было много, повсюду. Плоть парня раскрылась сочащимися бутонами, резервуары ран переполнял насыщенный красный цвет. Некоторые места на теле выскоблены до голых нервов. После обработки кислотой гениталии стали кашицеобразными, склизкими, они напоминали пережеванный и выплюнутый фарш.
Смех и издевки сектантов шквалом бритв врезались в мозг. Лишь когда Акакий и Ко взяли перерыв, сознание Влада наконец окутала милостивая темнота.
***
В застенки парня возвратил укол штыря в ногу. Острие спряталось под коленную чашечку.
- Сладенький, я пойду пороюсь в холодильнике. Надеюсь, ты будешь хорошим мальчиком? Ох, заодно и вывалю из себя дерьмо! - прошипел Акакий.
- Ты такой культурный! - засмеялся Никита.
Мужчина в смокинге вышел из комнаты.
Затопали шаги, остановились.
Открылась дверца холодильника.
Что-то с влажным звуком шлепнулось.
Спустя пять минут Акакий закричал.Так громко, что все в гостиной трепыхнулись.
Культисты в замешательстве побежали на кухню. Лишь комната опустела, Вика прытко встала на ноги. Подбежала к дивану, связанными руками схватила оставленный Настей нож и вернулась на место. «Мой нож. Эти дебилы забыли связать ей ноги», Влад воспрянул духом, но ненадолго. Даже если Вика освободится и нападет на сектантов, ее убьют. Она пырнет одного, максимум двух, но перспектива ее смерти, как и Влада – неизбежна.
Парень сомкнул веки, и голова наполнилась молитвами.
- Черт, они мертвы! Твою мать, Висаковский и его дочь убиты. Кто ты такая, сука?!
В гостиную ворвались дети Чернолата, впереди всех безумно размахивал длинным тесаком Акакий. Его лицо напоминало гипсовую маску, нелепо перекрашенную в красный. Лоб усеяли икринки пота, на напряженной шее вздулись вены.
- Мы должны ее замочить! – выкрикнула Алина. – Эта сука – монстр!
- Психопатка похуже нас! Расчленила отца и дочь, спрятала в холодильник и все это время жрала останки! – добавил Иван.
Едва сектанты подошли к Вике (если ее можно было так называть), как она сорвалась с места и, размахивая ножом, ринулась вперед.
Вскочила на диван.
Так молниеносно, неожиданно, что культисты отпрянули кто куда.
В следующий момент девушка бросилась на Никиту, который попытался ее схватить, и ногой ударила в солнечное сплетение, выбив воздух из легких.
Брюнет упал. Настя завизжала. Отморозки оцепенели.
- Помогите!!!
Нож Влада множество раз поднимался и опускался, нырял и выныривал из жизненной мякоти Никиты. Вика свирепо потрошила жалкого Пушкина-анорексика, он орал точно резанный. Кровь фонтанировала, окатывала голубовласку красным душем. За несколько секунд его живот принял вид сплошной раны с расплывчатыми краями.
- Сука, умри!
Акакий влетел в Вику и повалил ее. Левым предплечьем надавил на шею. Девушка начала задыхаться. Брызжа слюной, культист всадил девушке тесак за ухо и протащил его вдоль шеи.
Появилась тонкая линия, которая стремительно растянулась в багровое ущелье. Поток крови омыл лицо Акакия, темная лужа расплылась по паркету.
Тело Вики вздрогнуло и замерло.
Глаза Влада наполнились слезами – он остался один.
- Вот тварь... Дитя мое, как ты?! – Акакий подошел к брюнету и взял его за руку.
Глупый вопрос.
Живот Никиты представлял собой настоящую катастрофу, кровоточащий праздник, основные атрибуты которого – обрывки плоти, лохмотья жира, разодранные внутренности и дерьмо. Пушкин-анорексик опустил голову, проблевался на собственные кишки и умер. Настя упала на колени, сотрясаясь от беззвучных рыданий, и закрыла лицо ладонями:
- Нет! Нет! Боже, Никита!!!
- Твою мать, звоним преподобному и сваливаем!
- Бля, Акакий, она жива!
Брови лысого в смокинге вопросительно изогнулись.
И вправду, девушка с голубыми волосами выжила. Из перерезанного горла рушились красные водопады, тело лихорадило. Кашляя, Вика сжала в кулаке нож и попыталась встать. Акакий снова бросился на нее и низверг всю свою ярость.
Хруст, чавк.
- Посмотрим теперь, как ты встанешь!
Из лица Вики торчал тесак. Вопреки анатомическим утверждениям о прочности черепа, лезвие без труда вошло в него почти по рукоять.
«Это конец», подумал Влад и опустил голову.
Через минуту Настя воскликнула:
- Господи, как эта сука все еще жива?!
***
Павлу частенько не везло. То культистов взяли под арест добросовестные полицейские и надо ехать к следователю, откупать паству, то гастрит обострился, то в пробку попал, в два часа ночи то.
Эх, тяжела жизнь преподобного детей Чернолата.
Черный «Мерседес» с хрипом пристроился к ряду других машин. Распахнулась дверь. Первым салон покинул долговязый мужчина, одетый как детектив из американских нуаров. Его образ дополняли очки и сигарета, что никак не вязалось с обилием пирсинга на лице.
Пыхтя, как свинья, застрявшая в болоте, Павел вылез следом. Последователи окрестили его «вампиром Трентом». Даром, что вампиры должны быть тощими и красивыми, а Павел - студенистый, со знатным бурдючком впереди, который постоянно колыхается. Казалось, одна рана – и из нутра лавиной эктоплазмы хлынут души людей, чью кровь преподобный всосал в себя.
- Максим, днем напомни, чтобы я в роддом заскочил. Давно не баловал себя деликатесами.
Тот поежился и фыркнул, Павел потер живот и ощерился.
Но недолго улыбка торжествовала на дебелой морде – опять неудачи набежали: лифт не работал, так что к квартире пришлось подниматься пешком.
Еще на этаже Павел едва не поскользнулся.
- Черт, где этот клятый Акакий? Открывай уже!
И вот, как по приказу, металлический лязг, тягучий скрип.
Дверь в жилище Висаковского трусливо приоткрылась. Павел дёрнул ручку.
В прихожей никого, лишь мрак, напитанный тошнотворным душком.
- Мне это не нравится. Гадость.
Павел таращился на темноту, она – на него. В ней очевидно было что-то зловещее, опасное. Сглотнув, преподобный шагнул вперед.
По хребту, морозя, пополз клейкий иррациональный страх.
"Да что ж такое лезет в голову", подумал Павел, включил фонарик на телефоне и зашел.
Едва он ступил на порог, как тьма решилась на действия. Что-то вцепилось пальто и отбросило мужчину в конец коридора.
Максим выругался, хотел было ринуться на помощь, но дверь захлопнулась прямо перед носом.
Павел привстал на локоть. Пол был липким, под туфлями скользило и хлюпало. Преподобный посмотрел в сторону входной двери, и по его кишкам побежал мороз. Челюсти сжались, напряжение нарастало со скоростью набирающего обороты двигателя.
В контрастно ярких бликах луны двигалась фигура. Костлявая, высокая, руки и ноги неестественно выламывались в суставах. Глаза, пылающие адской яростью, не отрывались от Павла.
- Не подходи! – крикнул мужчина и полез в карманы пальто. В паническом ужасе преподобный выставил перед собой две руки. Одна стискивала ритуальный кинжал, другая – медальон с изображением Чернолата.
Павел хотел было предложить существу деньги, но оно зарычало и устремилось к нему рваными скачками.
– Черт, черт!
Он по-девичьи завизжал, когда тварь прыгнула на него, замахнулась и когтями вспорола брюхо.
Обнажился жир, сочным пластом устроившийся поверх брюшных мышц. Павел изогнулся дугой. Тощими пальцами существо схватилось за края раны и принялось разводить их в стороны, до предельного натяжения. Захлестала кровь, в воздух пыхнула теплота внутренностей.
- Нет! Прошу! Отпусти! – преподобный задрал голову в агонии мученика и захлебнулся воплем. Да и обделался так, что по ляжкам жижа потекла.
Тощая тварь просунула голову в рану, проедая путь в утробу. Бешеные клыки застучали по скользким органам, и реальность перед взором Павла отключилась.
***
Следователь Савельев зарядился магистралькой «фена» – гостинец от товарища из ФСК В Н – и оделся в форменный костюм, доставшийся от деда. Перед выходом зализал волосы назад и опрыскался одеколоном. Как правило, опрятность на работе Савельева не требовалась, но он считал, что за собой надо следить. Всегда.
До рассвета оставалось недолго, слабый свет уже продирался сквозь мглу небес.
Первый подъезд новостройки, что на Кривой улице, кишел представителями следственно-операционной группы. Даже журналисты не постеснялись прилететь на свеженькое. Властей вызвал недавно заселившийся пенсионер. Говорил, мол вернулся с вокзала, лифт не работал, пришлось подниматься по лестнице, и бац – на этаже обезглавленный труп в кровавой луже. Хорошо, что все обошлось без инфаркта.
Малочисленные жильцы дома ничего не слышали, ибо пребывали в чертогах господина Храповицкого. Первоклассная звукоизоляция, опять-таки.
Следователь Савельев не поверил глазам: квартира, у которой нашли тело, в прямом смысле слова превратилась в пропитанную кровью губку. По полу были раскиданы обрывки мяса и несметные гроздья кишок. Телесные флюиды укрывали паркет багровым одеялом.
В поле зрения Савельева возник светловолосый парень с недельной щетиной и уставшими голубыми глазами, с массивной фотокамерой в руках. «Он чем-то смахивает на рабочего кондитерской фабрики», по какой-то причине подумал следователь и пожал плечами.
- Утро доброе, товарищ следователь. Тут все как в чертовой «Техасской резне бензопилой», если смотрели. Семь трупов, все обезглавленные и растерзанные. Поработал ярый псих с некросадисткими замашками. Улик на месте много, придется кропотливо поработать.
- Опять секты? – выдохнул Савельев.
- Да, но что произошло - непонятно. Останки жильцов квартиры, отца и дочери, нашли в холодильнике. Им всего двое суток. Что же насчет сектантов, то тут картина свежее и пожестче. Одному отсекли голову, он лежал на этаже. Другого выпотрошили, его еще стошнило на свои же внутренности. Третьего кастрировали и распяли на стене вверх ногами, из его тела извлекли тридцать ножей и вилок. Четвертому ампутировали конечности и просунули в прямую кишку кипятильник. Были еще две девушки. Одну мы нашли на балконе, со вскрытой грудной клеткой и вырванным сердцем. Предварительно ее насадили на кусок арматуры. Другой повезло меньше…
- Что с ней произошло?
- Трудно сказать. На месте ее влагалища рваная рана, половые губы буквально вывернуты наизнанку, - парень сделал паузу и захохотал. – Будто в ее матке взорвался динамит. Или из нее залпом выплюнулись пять новорожденных.
- Так, рот закрыл и не забывай, где находишься!
- Извините, товарищ следователь. – Шутник тут же поник.
- Что с седьмым телом?
- Пройдемте к туалету.
Лампа дневного света барахлила. Кляксы крови на плитке отражали нервное мигание подобно темно-бордовому лаку. В джакузи, раздвинув ноги, сидел Павел. Савельев сразу узнал его: преподобный должен был вернуть следователю две тысячи долларов за то, что тот освободил его ребят, схваченных за ограбление и поджог особняка.
Видимо, деньги возвращать Павел не собирался, оттого и улыбался. Еще бы, почти вся плоть вокруг его рта была срезана.
- Умер он примерно три часа назад. Посмотрите на живот.
Савельев поморщился.
Кто-то вытащил из преподобного все внутренности и нафаршировал полость головами его приспешников. И как они только влезли. Кожу их лиц пересекали контуры глубоких царапин, глаза – черные впадины – уставились прямо на следователя.
- У него что-то во рту, - заметил Савельев – Откройте его.
Жевательные мышцы отчаянно сопротивлялись, но судмедэксперту удалось разомкнуть челюсти. Стоило голове Павла наклониться, как изо рта повис длинный язык. По нему, точно по горке, скатились два ослизлых, бледно-розовых овала. Они приземлились в дыру в животе преподобного, на теснившиеся головы.
- Черт, это... его яички?! – воскликнул криминалист-фотограф и сделал кадр.
Следователь ничего не ответил. Его вырвало на труп Павла, щедрая доля съеденного накануне бургера попала на дедовский костюм.
В тот день Савельев написал заявление об отставке и ушел со словами: "Катитесь к черту со своими сектантами!"
***
Влад и девушка с голубыми волосами, которую, оказалось, зовут Милена, сидели на крыше высотки. Под ними простирался город, утопающий в психоделически ярком, пульсирующем пламени неона и натриевых фонарей.
Ошеломляющее зрелище.
Ветер бросался в лысину Влада потоком колючей дроби, намекая, что ночью будет холодно.
Парень осмотрел руки, затем голое тело. Загар сменился сероватой белизной. Кожа плотно облегала скелет, некогда крепкие мускулы капитулировали, сравнялись с неуклюжими костями.
- Без этих бицух и шевелюры ты хоть красивым стал, - съязвила Милена.
- Смешно. Вообще, как ты стала вампиром?
- Вампиром? Не называй нас так, уверена, ты пересмотрел много голливудщины. В юности из детдома меня похитил маньяк, один из ночных людей. Я ему нравилась, и он хотел сделать меня своей женой. Он заразил меня так же, как и я тебя - поцеловал и выпустил в рот поток энергии, который изменил меня. Но вместо того, чтобы стать его покорной соской, я собственноручно расчленила и сожгла этого психа.
- И с тех пор ты колесишь по городам, проникаешь в жилища, убиваешь людей и ешь?
- Ага, надо же как-то жить.
- А чего ты не могла убить тех сектантов сразу, еще до того, как тебя связали? Ты ж такая сильная и неубиваемая, черт побери!
Милена захихикала и мановением тонких пальчиков убрала волосы с лица. Задорные глаза серебристо отражали лунное сияние. «Все-таки, это девушка моей мечты», Влад улыбнулся.
- Силы активируются ночью, когда проливается твоя кровь. Ох, тебе еще многое предстоит узнать про свои новые способности. А вообще, глупенький, я просто хотела насладиться твоими мучениями!
Милена приникла губами ко рту Влада. Ее манера целоваться была отчасти робкой, отчасти похотливой.
Парень запустил руку в бархатистые волосы девушки и едва не вырвал клок в порыве вожделения. Прекратив поцелуй, Влад наклонился к шее Милены и вонзился зубами в нежную плоть.
Девушка ахнула и напряглась.
Вкус крови, бурлящей гормонами – вкус жизни и смерти – расплеснулся во рту Влада. Насыщенный, пьянящий смак.
- А теперь, - парень соприкоснулся с девушкой взглядами и провел языком по обагренным губам. – Давай поохотимся.
Влад и Милена подошли к парапету.
Круто быть ночным человеком, понял парень: страх высоты как рукой сняло. Зрение обострилось, Влад в деталях видел освещаемые прожекторами заводы и электросети на окраине города.
На крышах домов начали появляться люди - ночной народ. Бледные и худые, в костюмах и повседневной одежде, в черных очках и без. Они осматривались, после спрыгивали вниз. Неважно, с какого этажа, двадцатого или девятого: все безупречно приземлялись на две ноги, целые и невредимые.
- Слушай, - засмеялся Влад. - Я все понимаю, однако, может, подыщем себе шмотки?
- Уже нашла, - сказала Милена и ткнула пальцем в сторону площади Ивахницкого.
Влад воспользовался нововведением организма – глазным зумом.
По дороге брела парочка гуляк. Парень и девушка, кожанки с шипами на плечах и корпспейнт выдавали принадлежность к металистским натурам. Пьяный смех струился по всхрапывающим улицам, неформалы во все горло верещали, что этот город принадлежит им.
Глупые. Они сгинут, а Влад и Милена останутся. Это их город. Их уютные дворики и замусоренные кварталы, зловещие парки и скверы, скрытые в тени деревьев.
Влад и Милена посмотрели на луну. Светило излучало холодную, приятную сердцу ауру. Парень и девушка усмехнулись друг другу.
- Покажем жалким отбросам, чей этот город на самом деле.
Влад и Милена взялись за руки и с обрыва крыши нырнули в бездну дремлющего урбана.
В мрак, полный тайн, возможностей, небывалых развлечений.
И крови.
Истинные злодеи ночи вышли на охоту.