Литовская ССР
✒ Владас Мозурюнас. «Горсть земли» читает Марина Загора
Рассказывала матушка, бывало.
Как покидали милые края,
Как при разлуке сердце горевало
И шелестели грустно тополя.
Как уносили горсть земли в котомке
И за морями синими, вдали,
Когда замолкнет разговор негромкий,
Пересыпали горсть родной земли.
А мы не брали ничего с собою.
И что могли мы взять с собой, скажи!
Быть может, это небо голубое,
Быть может, те ромашки у межи?
Вмещает горсточка земли так мало,
А всей Литвы с собой не унесешь,
Всего, что нас влекло и волновало,
Полей, в которых зацветает рожь…
Не унести в котомке за плечами
Очаг родимый, неба синеву…
И мы ушли с тяжелыми сердцами.
Но поклялись отвоевать Литву.
1943 (Перевод с литовского С. Map)
♬ НУЖНА ПЕСНЯ О ПОКИНУТОМ РОДНОМ ГОРОДЕ или ПЕСНЯ О ДЕВУШКЕ НА ВОЙНЕ
✒ Саломея Нерис. «Мария Мельникайте» (девушка или молодой человек)
Мала, за стадом не видать,
Разыскивать устанешь.
Марите, кто мог ожидать,
Что ты великой станешь?
Бывало, матушка зовет:
«Да где же ты, Марите?»
Зовут подруги в свой черед.
Зовите не зовите!
Марите черненьких овец
Пасла в тетради белой.
«Не поздно ль,— спрашивал отец
Ты за ученье села?
Ночник мигал и вкривь и вкось,
Ложилась тень короче,
Откуда мужество бралось?
За книжками все ночи…
Окно открыто, даль светла.
Плывут потоки света.
Тебя отчизна позвала:
«Моя Марите, где ты?»
Мы на закате в тишине
Пастушку увидали:
Считала камушки на дне,
Те камушки сверкали.
Но это не Марите — нет,
А солнце заходило,
Ладонью тонкою, как свет,
По лицам проводило.
Вдруг загремели небеса
И дождь полился сталью,
И кровью выпала роса,
И села запылали.
И сыновей отчизна-мать
Молила о защите.
Ушли мужчины воевать,
А что же ты, Марите?
Сказала ты: «Отчизна-мать,
Свобода — мне сестрица».
Дорогу подвига избрать
Не каждая решится.
Но ты у родины в долгу
Остаться не хотела,
Ты не сказала: «Не могу»,—
Пошла на подвиг смело.
Озера плакали навзрыд,
Темнели и бурлили,
И был печалью лес покрыт,
Как налетевшей пылью.
Отряд остался у реки,
Лед тронулся недавно.
И окружили вас полки,
Что ж, погибать бесславно?
— В ловушке гибель нелегка!
Воскликнула Марите.—
Не выдаст нас своя река.
Товарищи, плывите!
Намокла прядь твоих волос,
И губы посинели.
Откуда мужество бралось
В девичьем тонком теле?
Ночь за решеткою долга,
И ты одна осталась.
Не станешь ты в руках врага
Рассчитывать на жалость.
И ты промолвила врагам
Бесстрашно и сурово:
— Пусть камни отвечают вам,
Я не скажу ни слова.
Привыкли жечь и грабить вы.
Эй, палачи, дрожите!
Вы не погубите Литвы,
Хоть сгубите Марите.
Захватчиков душила злость,
Тебя пытали, били.
Откуда мужество бралось?
Молчала, как в могиле.
Пестрели яркие цветы,
Дул ветер на раздолье,
Во все глаза глядела ты
На молодое поле.
Еще не погасила мгла
Зеленых листьев пламя,
И тучи мельница гнала
Широкими крылами.
Ладья по Дукштасу плыла.
Кругом шуршали лозы.
Как хороша Литва была,
Как хороша сквозь слезы!
В прохладный Дукштас в этот час
Рыбак закинул сети.
А с них ты не сводила глаз
В последний раз на свете.
На грудь склонилась голова,
И вытянулось тело…
Докончит за тебя Литва
Твое святое дело.
Наступит новая весна,
Пробьются всходов нити,
И песней помянет страна
Отважную Марите.
1944 (Перевод с литовского С. Map)
Эстонская ССР
♬ Георг Отс «Когда покидаешь Таллин», поет Парфирьев Дмитрий (?)
✒ Павел Булушев «ЗАКАТ НАД ЭЛЬВОЙ» (читает молодой человек)
Рукопашная - штука страшная,
даже если -
позавчерашняя.
Рукопашная, рукопашная -
бесконтрольная,
бесшабашная!..
Все в ходу: и штыки, и финки.
Выручай, пистолетный выстрел!
Рукопашный свал - по старинке:
хоть зубами грызи,
но - выстой!
Рукопашный бой - он без вызова.
Все, что видишь,
все грудью встречай там.
Выстоял - народился сызнова.
(Так потом и толкуй внучатам.)
Вспоминай…
если вспомнишь набело:
рукопашная безалаберна.
Ни столетняя.
Ни мгновенная.
Беспросветная.
И… беспленная.
…Этот свал мы не сами выбрали.
В этот раз
мы без свалки рады бы…
Рукопашная нынче с "тиграми"!
Рукопашная -
с "фердинандами"!
По-над Эльвой-рекой
сердце вон из груди!
Пять гранат под рукой -
и… вся жизнь впереди.
Сколько лет прошло? -
ты спроси меня.
Вновь под Эльвой…
Места знакомые.
…Выгорали сердца.
Оплавлялась броня.
А вот как мы их жгли,
не запомнил я.
Рукопашная - дело страшное.
Безотступная рукопашная.
Брань метельная.
Злость распашная.
Запредельная
рукопашная.
Человек тут и танк -
все в огне,
в грязи…
А вот кто?
что?
и как? -
ты попроще спроси.
Рукопашная - схватка страшная.
Рукопашная беспромашная.
Все размешано,
все расквашено.
Память нагусто кровью закрашена.
…С тишиной в унисон
по-над Эльвой закат.
Краток бой…
Вечен сон
утомленных солдат.
Намогильный гранит
да трава зелена…
Ну, а память хранит
только лишь имена…
Евреи
✒ Стихотворение Павла Булушева (читает молодой человек)
Вспоминаю я с грустью и гордостью
вас, подружки солдатской молодости,
что в мужичьем грубом обличье
все делили с парнями вровень,
срезав косы -
красу девичью -
без раздумий
под самый корень…
При оружье, в касках, со скатками -
без капризов, без слез и грусти…
Разве их назовешь солдатками,
славных девочек нашей юности?!
Не солдатки они -
солдаты,
коль в погибельной маршевой роте
обломали войну когда-то
вместе с нами на равных
в пехоте!
Мы поблажками их не баловали.
И на маршах тянули с нами
в лад за тенорными запевалами
замахоренными голосами.
Нет, мы им не дарили букетов.
Что ж, солдат -
он без светской сноровки…
Помню, раз преподнес ворох веток -
не для лирики.
Для маскировки.
Нашим нынешним баловням дочкам
вряд ли этакое и приснится,
чтобы папа (он был пулеметчиком)
недотрогу,
красу девицу
по-мужски называл наводчиком.
Переладил ей мамино имечко,
и - случись, довела до разгона -
крыл с плеча я не Симу-Симочку,
а проштрафившегося Семена.
Ну, а имя ее настоящее
написал при последней поверке -
на куске патронного ящика
под неяркой звездой
из фанерки.
Выдавала война нам поровну,
без запроса,
в любом количестве…
До земли я склоняю голову
перед мужеством
той девичести.
♬ НУЖНА ПЕСНЯ
Казахская ССР
✒ Абдильда Тажибаев. «Великан» (Гвардии капитану Бауржану Момыш-улы)
(Читает Влад Сопов)
Мы вспоминаем, Бауржан,
Степной и горный Казахстан,
Где я и ты
До темноты
Носились вихрем по траве
И пели песни,
Я и ты —
Два жаворонка в синеве.
Мы вспоминаем, как стрелой
Ворон мы били на лету,
Когда они в полдневный зной
Взлетали сонно в высоту.
Встречала ранняя заря
Обоих нас в степи родной.
Мы были два богатыря
Одной земли, семьи одной.
Жила недалеко от нас
Старушка. Сидя на ковре,
Она плела старинный сказ
О воине-богатыре.
Любил он смельчаков детей.
Он их спасал из вод речных,
Он вырывал их из когтей
Лохматых коршунов степных.
Мы жадно слушали рассказ
О великане дальних стран.
Его искали мы не раз
И звали: «Где ты, великан?..»
На запад ехал я весной
Через болото, через лес,
И тот же коршун, но стальной,
Спустился на меня с небес.
Его послал враждебный стан
Не подпускать к тебе гостей,
Мой Бауржан, мой великан,
Мечом спасающий детей.
Не испугались мы его,—
Нам с детства был неведом страх.
К землянке друга моего
Пришел я с песней на устах.
С тебя мы не сводили глаз:
Ты возмужал, да и подрос.
Теперь стоял ты среди нас,
Как рослый дуб среди берез.
С тобой мы крепко обнялись
Перед землянкой, старый друг,
Снаряды подле нас рвались,
И пули щелкали вокруг.
Мы детство вспомнили с тобой,
Степной и горный Казахстан…
И, попрощавшись, в смертный бой
Ты вновь ушел, мой великан!
1942. Перевод с казахского С. Маршака.
♬ НУЖНА ПЕСНЯ О БРАТЬЯХ ИЛИ ДРУЖБЕ
Латвийская ССР
✒ Мирдза Кемпе. «В то утро» (читает Вера Никтина)
Всю ночь метались по небу зарницы.
Не умолкал суровый грохот боя.
В то утро на военной колеснице —
На русской пушке я вернулась в Ригу.
Еще огнем охвачена была ты,
И с плеч твоих спускался дым сраженья.
Но пот успели отереть солдаты,
Кровь, за тебя пролитую, о Рига!
Я тронула орудья ствол прохладный:
Сталь честная — врагов она громила
Под Ленинградом с силой беспощадной
И гром свободы разнесла над Ригой.
Взглянули на меня артиллеристы —
Тот русский капитан с лицом бесстрашным,
Ефрейтор — украинец плечистый
И армянин, воскликнувший: «Джан! Рига!»
Они сказали: — Вот ваш дом, товарищ! —
И счастье переполнило мне сердце.
На русской пушке стоя, в мгле пожарищ
Тебя узнала я, родная Рига!
Я видела — по улицам предместий
Идут стрелков латышских батальоны.
Герои павшие, с живыми вместе,
Идут воздвигнуть будущую Ригу.
1949 (Перевод с латышского Вл. Невского)
✒ Арвид Григулис. «Риге» (молодой человек)
Сраженья нас к тебе все ближе подводили,
Напиток огневой мы пили из ковша…
Так нежно имя мы твое произносили,
Что осыпанье роз в нем слышала душа.
По тоням ледяным нам был поход не страшен.
Въедалась стужа в грудь, и жег насквозь огонь.
Но в сердце ты жила виденьем древних башен,
Из Даугавы могла воды черпнуть ладонь.
За каждый шаг борясь, прошли мы путь тернистый,
Родное море вновь легло у наших ног.
Дороже золота нам этот бархатистый,
Сквозь пальцы с шорохом стекающий песок!
С тебя, отчизна, мы сорвали рабства цепи,
Вновь Латвия в семью свободную войдет,
И озарит ее весны великолепье…
Гори, звезда побед! Латышский жив народ!
1944 (Перевод с латышского Вс. Рождественского)
♬ НУЖНА ПЕСНЯ О РИГЕ ИЛИ О РОДНОМ ГОРОДЕ
Украинская ССР
✒ Микола Бажан. «Яр» (читает Аля Федорова)
Трава да глина, рыжие провалы,
Замусоренный жуткой гнилью ров.
Порывисто несется одичалый,
Зловещий ветер выжженных холмов.
Не побледнеть, не дрогнуть, не поникнуть,—
Стоять, как суд! Как ратный муж, стоять!
Все клятвы бедны, чтобы клятву крикнуть,
Недостает проклятий — проклинать.
Простой овраг, захламленный и пыльный.
Две бедные осины, старый клен.
Нет, то не тишь! Неугасимый стон,
Ста тысяч уст предсмертный стон бессильный.
Сребристый пепел множества костей,
Осколки лбов, обломки челюстей.
Раздвинулись песчаные откосы.
Ползут из ямы золотые косы.
Тлен не разрушил, ветер не унес
Мерцающее золото волос.
В густой грязи поблескивают блекло
Очков разбитых стариковских стекла
И дотлевает, втоптанный в песок,
Окровавленный детский башмачок.
Над глиной и песком лежит, как пена,
Ужасный след стотысячного тлена.
Замешан склизкий и тягучий клей
Убогими останками людей.
Здесь что ни шаг ревел костер багровый,
Шипели нефтью жирные ключи
И в трупах жадно рылись палачи,
Чтоб поживиться с мертвецов обновой.
Гнетущий, тяжкий, нестерпимый дым
Вставал и нависал над страшным яром.
Он веял смертью, он душил кошмаром,
Вползал в дома страшилищем глухим.
Сполохи рдяно-черные витали
Над онемевшей в ужасе землей,
Злым отблеском пути окровавляли,
Окутывали Киев грязной мглой.
Смотрели люди, схоронясь в жилища,
Как за венцом кирилловских домов,
За тополями дальнего кладбища
Их плоть и кровь горит в дыму костров.
Дыханьем смерти самый воздух выев,
Плыл смрадный чад, тяжелый трупный жар,
И видел Киев, гневнолицый Киев,
Как в пламени метался Бабий Яр.
Мы этот пламень помнить вечно будем,
И этот пепел — он неискупим.
Будь проклят тот, кто скажет нам: «Забудем».
Будь проклят тот, кто скажет нам: «Простим».
1945 (Перевод с украинского М. Лозинского)
♬ НУЖНА ПЕСНЯ
✒ Иосиф Уткин. «Тополя Киева».
Бывало, скажут: Киев -
Пойдут сады, поля.
И встанут — вот такие! -
Гвардейцы-тополя.
Теперь же Киев древний
Без тополей вокруг! …
Казненные деревья
Лежат в пыли без рук.
На мостовых обрывки
Старинных русских книг,
На улицах обрывки
Немецких фраз и крик.
А улицы глухие -
Хоть до утра кричи.
И это — город Киев…
Ну, ладно ж, палачи!
1943
♬ «Песня о Днепре» (исполняет Александра Муранова) – ПОД ФОНОГРАММУ?
✒ Михаил Исаковский, "Украина моя, Украина!"
Пробил час, наступило мгновенье,
И в неясной предутренней мгле
Поднимались войска в наступленье,
Шли войска к украинской земле;
Шли на запад по снежным равнинам
Земляки, побратимы, друзья...
Украина моя, Украина,
Мать родная моя!
Всё, что думалось, чудилось, пелось,
Всё на этом лежало пути...
Раньше всех лейтенанту хотелось
До своей Украины дойти.
Вся в цвету вспоминалась калина,
Что под вечер ждала соловья...
Украина моя, Украина,
Мать родная моя!
Сколько б верст до тебя ни осталось —
Мы к порогу придем твоему...
Но упал лейтенант, и казалось,
Что уже не подняться ему:
Налетела фашистская мина,
Жаркой крови хлестнула струя...
Украина моя, Украина,
Мать родная моя!
Всю тебя искромсали, скрутили,
Исковеркали всю чужаки...
— Поднимите меня, побратимы,
Дайте на ноги встать, земляки!
Я рядов боевых не покину,—
Пусть умру, но дойду до нее...
Украина моя, Украина,
Сердце мое!..
Мы противиться были не в силах,
Возразить не могли ничего,—
В те часы даже смерть отступила
Перед жгучим желаньем его.
Он поднялся: «За мною, орлята!» —
И взметнулась людская волна.
И видны уже белые хаты,
Украина видна!..
Он дошел до родимого края,
С честью выполнил воинский долг,
Но, последние силы теряя,
Покачнулся, упал и замолк.
Скорбно шапки снимала дружина —
Земляки, побратимы, друзья...
Украина моя, Украина,
Ненько моя!
♬ Песня «Вот солдаты идут» - исполняют Михаил Калинин и Екатерина Соловьева, аккомпанемент – баян (Берегела?)
✒ Петру Заднипру. «Слезы и цветы» (переход в Молдавии ) (девушка или молодой человек)
В Донбассе горюет, печалится мать,
А мальчик ее — был солдат на войне —
В Миижире погиб и остался лежать
В молдавской земле.
Не в своей стороне.
Но матери здешних солдат-сыновей
К могиле идут, как к своим сыновьям.
Навеки дорога проложена к ней
Слезам и цветам,
Слезам и цветам.
Не плачь, не тоскуй, украинская мать,—
Твой сын оживает опять и опять.
Он в памяти молод и жив каждый час
В Миижире у нас,
В Миижире у нас.
Сюда, на могилу сынка твоего.
Ровесники юного парня идут.
Склонятся низко, как будто его
На хору зовут,
На хору зовут.
Не плачь, не тоскуй, украинская маты
Твой сын за победу ушел воевать.
Пусть годы проходят, пусть время идет,
В Молдавии жив он,
В Миижире живет!
И люди к могиле, где спит твой Андрей,
Приходят по будним и праздничным дням.
Навеки дорога проложена к ней
Цветам и слезам,
Цветам и слезам.
Молдавская ССР
✒ Иосиф Балцан. «Двадцать четвертое августа». (девушка или молодой человек)
Нас захватил садов и пепла запах,
Когда вошли мы с боем
в Кишинев.
А он сынам указывал на запад
Руками искалеченных домов.
Мы на пороге увидали снова
Родных людей
В неповторимый час.
И на пороге жизни
Вся Молдова
Встречала нас
И провожала нас.
Молдавский виноград созрел
до срока,
До срока в бочках
он перебродил,
Чтоб угостить бойца,
Что шел с востока
И что на запад дальше уходил.
1944 (Перевод с молдавского А. Кронгауза)
♬ Песня «Смуглянка» - хор + Кирилл Клопков, Кирилл Никольский, под минусовку.
Грузинская ССР
✒ Карло Каладзе. «Артиллерийская дуэль».
Мы видели смерть.
И запомнили мы:
Глаза у нее — не мышиные норы,
Но вспышками молний разили из тьмы
И мрак рассекали вокруг ее взоры.
В руках ее не было вовсе косы,
Она не сверкала костей белизною,
Но кралась убийцею в эти часы,
Озлобленная, притаясь за скалою,
И кинулась, жадная, на блиндажи,
И глыбы каменьев рвала и дробила
И словно кричала:
«Вот тут и лежи,
Здесь взрыта моими когтями могила».
Мы видели там: командир молодой
Стоял, со своим разговаривал взводом.
И, не оглянувшись, махнул рукой,
Клубящийся дым отстранил мимоходом.
Потом на скале величаво он встал,
Как будто бы сам он скалы той потомок
И сам из гранитных он вырублен скал,
Сам мощен он, словно утеса обломок.
Орудья умели беседовать с ним,
Орудий слова ему были знакомы,
Его облаками окутывал дым,
На гром он обрушил ответные громы.
Все словно застыло среди темноты,
Все стерто, во мраке ночном потонуло,
И вторили схватке родные хребты
Во сне отголосками дальнего гула,
И вторили горы, и славили бой.
Врагов озверелых неистовый приступ
Отбили в ту ночь неустанной пальбой
Грузинские славные артиллеристы.
Бросалась на горы смерть тысячи раз
И тысячи раз отступала той ночью.
Мы смерть победили.
Свободен Кавказ!
Мы это увидели утром воочью.
♬ Песня «Сулико» (исполняют Кэти Ревишвили, Ксения Красильникова, аккомпанемент – Кирилл Клопков)
Татарская АССР
Завещание Мусы Джалиля, написанное перед казнью в Плётцензее (читает молодой человек): "Другу, который умеет читать по-татарски и прочтет эту тетрадку. Это написал известный татарскому народу поэт Муса Джалиль. Испытав все ужасы фашистского концлагеря, не покорившись страху сорока смертей, был привезен в Берлин. Здесь он был обвинен в участии в подпольной организации, в распространении советской пропаганды... и заключен в тюрьму. Его присудят к смертной казни. Он умрет. Но у него останется 115 стихов, написанных в заточении. Он беспокоится за них... Если эта книжка попадет в твои руки, аккуратно, внимательно перепиши их набело, сбереги их и после войны сообщи в Казань, выпусти в свет как стихи погибшего поэта татарского народа. Это мое завещание. Муса Джалиль. 1943. Декабрь".✒ Муса Джалиль – «Волки» (читает Иван Пузырев)
Люди кровь проливают в боях:
Сколько тысяч за сутки умрет!
Чуя запах добычи, вблизи
Рыщут волки всю ночь напролет.
Разгораются волчьи глаза:
Сколько мяса людей и коней!
Вот одной перестрелки цена!
Вот ночной урожай батарей!
Волчьей стаи вожак матерой,
Предвкушением пира хмелен,
Так и замер: его пригвоздил
Чуть не рядом раздавшийся стон.
То, к березе припав головой,
Бредил раненый, болью томим,
И береза качалась над ним,
Словно мать убивалась над ним.
Все, жалеючи, плачет вокруг,
И со всех стебельков и листков
Оседает в траве не роса,
А невинные слезы цветов.
Старый волк постоял над бойцом.
Осмотрел и обнюхал его,
Для чего-то в глаза заглянул,
Но не сделал ему ничего...
На рассвете и люди пришли.
Видят: раненый дышит чуть-чуть.
А надежда-то все-таки есть
Эту искорку жизни раздуть.
Люди в тело загнали сперва
Раскаленные шомпола,
А потом на березе, в петле,
Эта слабая жизнь умерла...
Люди кровь проливают в боях:
Сколько тысяч за сутки умрет!
Чуя запах добычи вблизи,
Рыщут волки всю ночь напролет.
Что там волки! Ужасней и злей
Стаи хищных двуногих зверей.
♬ Песня «Ты прощай, моя умница» - на стихи Мусы Джалиля (исполняет молодой человек под фортепиано?)
Азербайджанская ССР
✒ Самед Варгун «Телогрейка» - стихотворение, посвященное Константину Симонову – читает молодой человек
Ты помнишь, друг, как я, назад три года,
В Москве, с утра к тебе ворвался в дом?
И сколько б мы ни пили в ту погоду,
Дай бог, чтоб чаще было так, — вверх дном!
Южанин, был я в ту метель простужен,
И как же ты ругал меня, корил:
Что даже пусть я сам себе не нужен,
Тебе я нужен! — так ты говорил.
Сняв телогрейку, тёплую от тела,
Ее мне по-солдатски подарил.
«Простуженный поэт — дрянное дело!
Не смей болеть!» — так ты мне говорил.
И голос твой, как огонек за вьюгой,
Не позабуду я, пока живу.
Пусть будет щепкою подарок друга, —
С той щепкой я моря переплыву!
Когда теперь с ружьем в степи шагаю
И зимний холод режет, как стекло,
Я сразу телогрейку надеваю,
Хранящую еще твое тепло.
Когда в Баку ударит норд весенний,
И с легкими начнется канитель,
И все родные хором, нет спасенья,
Зовут врачей, чтоб класть меня в постель,
Я надеваю телогрейку эту
И в ней сижу упрямо у огня.
Каких врачей еще искать по свету,
Когда ты взялся вылечить меня!
♬ Утесов – «Азербайджанская песня» м/ж (переход от Азербайджана к Российской СФСР)
Российская СФСР
♬ Калинченко, Кравецкий «На всю оставшуюся жизнь» - поют Катя Соловьева и Миша Калинин
✒ Стихотворение И.Иванова
Штыки от стужи побелели,
Снега мерцали синевой.
Мы, в первый раз надев шинели,
Сурово бились под Москвой.
Безусые, почти что дети,
Мы знали в яростный тот год,
Что вместо нас никто на свете
За этот город не умрет.
♬ Песня «Ты моя надежда, ты моя отрада» - исполняет молодой человек или девушка. (Мезенцева Настя? Под аккомпанемент – фортепиано – Григорий Назаров?)
Крымский блок:
♬ песня «Евпаторийский десант» - исполняет Кирилл Никольский (под гитару – Кирилл Клопков)
✒ Мария Петровых. «Севастополь»
Бело-синий город Севастополь,
Белокрылый город в синеве...
Моря ослепительная опыль
В скверах оседала на траве.
Город с морем сомкнуты в содружье.
Синей соли съедены пуды.
Дымной славой русского оружья,
Пушечным дымком несло с воды.
Белый камень в голубой оправе,
Ты у недруга в кольце тугом.
Город русской доблести, ты вправе
Горевать о времени другом.
Шрам широкий над крутою бровью
Ты через столетие пронес,
А теперь лежишь, залитый кровью,
И морских не осушаешь слез.
Слезы эти - зарева кровавей -
Отольются гибелью врагу...
Белый пепел в голубой оправе
На осиротевшем берегу!
Тяжко, Севастополь, о как тяжко!
Где ж прославленная на века
Белая матросская рубашка,
Праздничная синь воротника!
Плачь о тех, кто смертной мглой объяты,
Чьи могилы волнами кругом...
Ты еще начнешься, но себя ты
Не узнаешь в облике другом.
♬ песня «Вечер на Рейде» - исполняет Елизавета Филатова (под баян – Кирилл Берегела).
✒ Дмитрий Кедрин «Родина»
Весь край этот, милый навеки,
В стволах белокорых берез,
И эти студеные реки,
У плеса которых ты рос,
И темная роща, где свищут
Всю ночь напролет соловьи,
И липы на старом кладбище,
Где предки уснули твои,
И синий ласкающий воздух,
И крепкий загар на щеках,
И деды в андреевских звездах,
В высоких седых париках,
И рожь на нолях непочатых,
И эта хлеб-соль средь стола,
И псковских соборов стрельчатых
Причудливые купола,
И фрески Андрея Рублева
На темной церковной стене,
И звонкое русское слово,
И в чарочке пенник на дне,
И своды лабазов просторных,
Где в сене — раздолье мышам,
И эта — на ларчиках черных —
Кудрявая вязь палешан,
И дети, что мчатся, глазея,
По следу солдатских колонн,
И в старом полтавском музее
Полотнища шведских знамен,
И сапки, чтоб вихрем летели!
И волка опасливый шаг,
И серьги вчерашней метели
У зябких осинок в ушах,
И ливни — такие косые,
Что в поле не видно ни зги,—
Запомни:
Всё это — Россия,
Которую топчут враги.
16 августа 1942
♬ Песня «Берёзовые сны» - исполняет молодой человек
Узбекская ССР
«10 декабря 1941 года в окруженном, скованном полной блокадой Ленинграде, в одном из залов Эрмитажа, где температура дошла уже до минус 12 градусов, проходило торжественное заседание, посвященное 500-летию великого узбекского поэта Навои. После вступительного слова директора Эрмитажа, академика И.А. Орбели и научных докладов, поэт В.С. Рождественский, прибывший с фронта, и сотрудник Эрмитажа И.Ф. Лебедев читали свои переводы стихов Навои. Когда звучали стихи Навои, воздух содрогался от разрывов немецких снарядов, но никто из зала, где шло заседание, не вышел».
✒ Дмитрий Сухарев «Двор» (читает молодой человек)
А ташкентский перрон принимал, принимал, принимал эшелоны,
Погорельцы и беженцы падали в пыль от жары,
Растекались по улицам жалкие эти колонны,
Горемычная тьма набивалась в дома, наводняла дворы.
И на нашем дворе получился старушек излишек,
Получился избыток старух, избежавших огня,
И старухи старались укрыться под крыши домишек,
Ибо знали такое, что вряд ли дошло б до меня.
А серёдкой двора овладели, как водится, дети,
Заведя, как положено, тесный и замкнутый круг.
При стечении лиц, при вечернем и утреннем свете
Мы, мальчишки, глядели на новых печальных подруг.
И фактически, и фонетически, и хромосомно
Были разными мы. Но вращательный некий момент
Формовал нас, как глину, и ангелы нашего сонма,
Просыхая под солнцем, всё больше являли цемент.
Я умел по-узбекски. Я купался в украинской мове.
И на идиш куплетик застрял, как осколок, во мне,
Пантюркизмы, и панславянизмы, и все горлопанства, панове,
Не для нас, затвердевших до срока на дворе, на великой войне.
Финал
♬ Песня О.Даль «Где он, этот день?» - исполняет Олег Овчаренко. Какой аккомпанемент?
✒ Сергей Викулов. «Парад Победы» (4 чтеца: 2 девушки и 2 молодых человека).
Такое Площадь знала лишь однажды,
Однажды только видела Земля:
Солдаты волокли знамена вражьи,
Чтоб бросить их к подножию Кремля.
Они, свисая, пыль мели с брусчатки.
А воины, в сиянии погон,
Все били, били в черные их складки
Надраенным кирзовым сапогом.
Молчала Площадь. Только барабаны
Гремели. И еще — шаги, шаги…
Вот что такое русские Иваны —
Взгляните и запомните, враги!
Вы в них стреляли?
Да, вы в них стреляли!
И жгли в печах?
Да, вы их жгли в печах!
Да только зря: они не умирали,
Лишь молний прибавлялось в их очах!
«На-а-пра-во!» — и с размаху о брусчатку
И свастику, и хищного орла.
Вот так! России бросили перчатку —
Россия ту перчатку подняла!
И видели, кто был в тот день в столице,
На Площади: она, лицом строга,
Подняв венец
и меч зажав в деснице,
Прошла по стягам брошенным врага!
♬ Песня «Поклонимся великим тем годам» хор + Маша Нанзат-Оол, под минус
https://thefireofthewar.ru/lirika/?p=565