КАПИТАН ДЖИМ
ИЛИ
ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ
УДИВИТЕЛЬНЫХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ДЖИМА БАЛИЗЕТА,
КОТОРЫЙ УБЕЖАЛ ИЗ ДОМА, ЧТОБЫ«ЛАЯТЬ»,
НАУЧИЛСЯ ЧИСТИТЬ НЕ ТОЛЬКО ТРУБЫ, НО И КАРМАНЫ,
НАХОДИЛ И ТЕРЯЛ ДРУЗЕЙ,
А, В КОНЦЕ КОНЦОВ, СУМЕЛ СОЕДИНИТЬ
РАЗОРВАННУЮ ФОТОГРАФИЮ,
Рассказанная им самим
и
записанная английским писателем
Джеймсом Гринвудом.
Пьеса для детей в двух действиях по мотивам повести
«Маленький оборвыш».
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ДЖИМ – мальчик подросток
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ, его отец.
МИССИС БЕРК, мачеха Джима.
МАРТА, прачка - соседка Джима.
МОУЛДИ – беспризорник, высокий и плотный парень, умеет свистеть
РИПСТОН – беспризорник, невысокая худощавая девочка одетая под мальчика
ДИК БЕЛЧЕР, трубочист.
СПАГНИК – директор школы
ДЖЕНЕТ - немолодой мужчина в длинном плаще и с тростью
КРЮЧОК, полицейский.
ПОЖИЛОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН – Джим в старости
ЖЕНЩИНА В ПЕРЕДНИКЕ – продавщица орехов на рынке
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Картина первая. Вечер. Очертания лондонских домов только угадываются в туманной дымке. Моросит мелкий дождь. Пожилой джентльмен медленно идёт со старомодным чёрным зонтиком в руках.
ПОЖИЛОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН. Никогда не возвращайтесь туда, где вы жили давным-давно... (Останавливается, оглядывается). Что стало с нашей улицей? Где теперь Смитфилдский рынок с его грязными рядами? А маленькая лавка, где можно было купить за полпенса кусок горохового пудинга или порцию печёного картофеля?.. Я злюсь, ругаю сам себя, но снова и снова прихожу сюда в тот час, когда на улице уже темнеет, а фонари ещё не горят, чтобы опять увидеть то, что нормальный здравомыслящий джентльмен видеть никак не может... (После паузы). Я знаю, он где-то здесь, мальчишка в рваной куртке, залатанных штанах и ботинках с пробоинами ниже ватерлинии. Я слышу его шаги, чувствую его дыхание за спиной и стараюсь не оглядываться, ведь спугнуть его проще простого, раз, и нету!
Замолкает. Становится совсем тихо. За спиной у пожилого джентльмена появляется худой, но уже вытянувшийся мальчик-подросток. Это Джим. На руках у него закутанный в одеяло ребёнок.
ДЖИМ. Только не ори, Полли, ради всех святых! Хочешь, я дам тебе мой палец – ты можешь его кусать до тех пор, пока не вернётся миссис Берк... (Качает ребёнка). Интересно, в каком виде она заявится сегодня? Одно из двух: или пьяная, или не очень пьяная, а слегка навеселе. Эх, если бы у меня были деньги, я бы как следует поел, потому что нет ничего приятнее, чем опьянеть от еды. А ты что скажешь, Полли?
Ребёнок плачет.
ДЖИМ. Правильно, сестрёнка, поесть и поспать, большего удовольствия на свете просто не существует!
ПОЖИЛОЙ ДЖЕНТЛЬМЕН. Этот мальчик – я, Джим Бализет. Миссис Берк – моя мачеха. Когда мать умерла, отец женился на ней и объявил, что теперь она наш добрый ангел. Отец служил продавцом у зеленщика, возвращался домой поздно, усталый и сердитый. Каждый день он оставлял нам немного денег, но вместо горячей пищи добрый ангел покупала горячительные напитки. Впрочем, пьяная миссис Берк была намного лучше трезвой миссис Берк, можете мне поверить. Господи, как давно это было...
Где-то недалеко зажигаются фонари. Пожилой джентльмен с зонтиком медленно исчезает в тумане.
Картина вторая. Мы в полуподвальной комнате, в которой живёт Джеймс Бализет с семьёй. Джим с младшей сестрой Полли на руках прислонился к стене и засыпает. Ребёнок плачет, но Джим уже ничего не слышит – сквозь сон ему чудится шум моря, крики чаек. Появляется прачка Марта, соседка. Она осторожно забирает Полли.
ДЖИМ (вскакивает). Честное слово, миссис Берк, я не спал, только глаза немного прикрыл... (Видит соседку). Ой! Это вы, Марта? Слава Богу, что это вы! Ну и характер у нашей Полли... Крошка, а соображает. У вас на руках она сразу замолчала, а у меня орёт похлеще, чем зазывалы на рынке.
МАРТА. Зазывалы не орут, а «лают». «Лаятель» – старинная профессия. Только один мальчишка из десятка имеет подходящий голос и располагающую внешность... Почему ты сидишь один-одинёшенек, Джим Бализет? Где твой отец?
ДЖИМ. Он работает.
МАРТА. А твоя мачеха? Впрочем, можешь не отвечать, и так всё понятно. Вот что я тебе скажу, парень... Твоя мать была слишком хороша для твоего отца, а он в свою очередь слишком хорош для этой пройдохи Берк.
ДЖИМ. Марта, а какая она была, моя мать? Я даже лица её не запомнил. Сохранился только один фотографический снимок, сделанный с дагеротипа...
Достаёт спрятанную фотографию, показывает Марте.
МАРТА (разглядывая снимок). Но тут только моряк в форме, остальное оторвано.
ДЖИМ. В том-то и дело. Моряк – старший брат моей матери. Они снялись вместе, а когда он отправился в плавание, разделили фотографическую карточку пополам. Эта часть осталась у нас, а вторая половинка – у него, на память... (После паузы). Вы были подругами, да?
МАРТА. Подруги, слишком громко сказано! Я простая прачка, а твоя мать из благородных. До её воротничков было приятно дотронуться, а самые лучшие наряды твоей мачехи даже стирать противно! Ладно, что-то я заболталась сегодня... Снимай своё тряпьё, Джим, я перестираю его, а пока эти обноски будут сохнуть, кое-кто получит наваристой похлёбки.
ДЖИМ. Ваша похлёбка с фасолью и грудинкой, это мечта, а не похлёбка, я бы съел целое ведро за две минуты... но мне нельзя уходить. Сейчас мачеха вернётся, увидит, что меня нет, и тогда такое начнётся!
Осторожно забирает ребёнка.
МАРТА. Ты прав. Если станет невмоготу, стукни мне в стену – и мы что-нибудь придумаем.
Марта уходит к себе и, словно почувствовав это, Полли опять начинает плакать. Джим качает рёбёнка изо всех сил. Появляется миссис Берк, она навеселе, но изо всех сил старается держаться прямо.
МИССИС БЕРК. Бализет-младший, запомни этот день. Случилось нечто невероятное.
ДЖИМ. Знаю. На вас напал разбойник и отобрал кошелёк.
МИССИС БЕРК. Нет.
ДЖИМ. Тогда кошёлёк упал в колодец, и поэтому ужина не будет.
МИССИС БЕРК. И опять ты не угадал. Ужина действительно не будет, но причина совершенно иная. Слушай, что я тебе расскажу... Когда я отправилась купить немного мяса и картофеля для тебя и твоего отца, пошёл дождь. Лавка была уже рядом, и вдруг... Спроси меня, что я вижу вдруг?!
ДЖИМ. Что вы видите, мэм?
МИССИС БЕРК. Я вижу старенькую старушку, которая просит подаяния. Ах, Джим, грешная я женщина, и Господь будет строго судить меня, когда настанет мой час, но случаются такие мгновения, когда человек совершает истинно христианский поступок, повинуясь неясному повелению души своей. Так вот, спроси меня, что повелела моя душа?
ДЖИМ (укачивая Полли). И что же она повелела, миссис Берк?
МИССИС БЕРК. Миссис Берк, сказала моя душа неясно, но отчётливо, отдай шиллинг бедной женщине, ибо Господь учил нас делиться с нищими и убогими! Так вот, Джим Бализет, я сделала то, что она сказала: взяла монету и вручила этот скромный дар старушке, которая...
В этот момент из-под одежды у миссис Берк вываливается пустая бутылка. И мачеха, и Джим молча смотрят на бутылку.
МИССИС БЕРК. А это что такое? (Подбирает бутылку, с раздражением). Я спрашиваю, почему у нас тут валяются бутылки? Отвечай, когда тебя спрашивают, скверный мальчишка.
ДЖИМ. Откуда мне знать. Наверное, после того, как вы совершили такой благородный поступок, Господь явил чудо и послал вам бутылочку джина.
МИССИС БЕРК. Перестань трясти крошку Полли, положи её на кровать... (Неловко ласкает ребёнка.) Ах, моя бедная малышка! В этом холодном доме живут чёрствые равнодушные люди...
ДЖИМ. Она только что заснула. Не надо дышать на неё джином...
МИССИС БЕРК. И он ещё смеет говорить мне такие слова?!
Она кидается на Джима, замахивается, но в последний момент останавливается, словно передумав.
МИССИС БЕРК. Ну, прости... Прости меня. Ты прав, я опять истратила деньги и глотнула немного горячительного, самую малость. Когда твой отец вернётся, он здорово разозлится, ты ведь знаешь, что у него крутой нрав и тяжёлая рука... (Обнимает его.) Уж лучше бы я умерла вместо твоей несчастной матери! Джим, ты не должен меня жалеть, право, не должен, потому что я дурно обращалась с тобой, ой как дурно!..
Опускается на колени и одновременно прячет бутылку.
ДЖИМ. Не надо. Встаньте, пожалуйста. Если бы я мог вам помочь...
МИССИС БЕРК. Нет-нет, мне уже никто не поможет. Правильно говорит наша соседка Марта, хоть она и простая прачка... Конченый я человек... (После паузы.) Вот если бы...
ДЖИМ. Что?
МИССИС БЕРК. Молчи! Я же сказала – нет, и не будем больше об этом! (Встаёт, достаёт из кармана маленький свёрток, разворачивает.) Смотри, что сделала твоя мачеха. Я купила за полпенса масляную лепёшечку, такую, как ты любишь.
ДЖИМ (не сразу). Спасибо, миссис Берк.
Жадно ест. Мачеха громко сморкается, вытирает глаза платком.
МИССИС БЕРК. И пусть меня молния разнесёт на клочки, если я хоть раз ударю тебя. Увидишь – я брошу пить, куплю Библию с картинками, и мы будем жить по-другому. Мне бы только сейчас что-нибудь придумать... Ах, беда-то какая! Можно сказать, что кошелёк потерялся, но ведь он не поверит.
ДЖИМ. Кошелёк терялся уже трижды, мэм, и дважды нападали грабители. А про старушку лучше вообще не говорить.
МИССИС БЕРК. А если рассказать, что Полли понадобилось лекарство, но на обратном пути из аптеки злой мальчишка подставил ногу – я споткнулась, упала, склянка с лекарством разбилась, и пришлось платить заново... Такого ещё не было.
ДЖИМ. Здесь вас все знают, миссис Берк, и никто не рискнёт подставлять вам ногу. Да и с папашей шутки плохи.
МИССИС БЕРК. А если в аптеку бегала не я, а ты? Мальчишки вечно дерутся и подстраивают друг другу разные каверзы... (Смотрит на него вопросительно). Хотя нет. Почему ты должен брать на себя мою вину?
ДЖИМ. Я, конечно, мог бы, миссис Берк... (Нерешительно). Только боюсь, что отец разозлится и поколотит меня.
МИССИС БЕРК. Не бойся. Я буду тут и сумею подтвердить твой рассказ. Ну?! Решайся, да или нет?
ДЖИМ. Хорошо, но я...
МИССИС БЕРК. Спасибо, Джимми! И никаких «но», потому что твой отец уже вернулся... Слышишь, как он открывает дверь? (Вполголоса). Когда врёшь, старайся не мигать и не заикаться. Вот увидишь, всё будет отлично!
И мачеха, и Джим замерли в неловких позах. Входит Джеймс Бализет. Сын быстро подаёт ему кувшин с водой и тазик для умывания, а жена – полотенце. Джеймс Бализет медленно и тщательно моет руки.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Надеюсь, жаркое ещё не остыло, дорогая?
МИССИС БЕРК. Боюсь, что кроме бараньих костей, мне нечего тебе предложить. Зато есть немного хлеба и вчерашней подливки.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. И всё?! Кажется, я зарабатываю достаточно, чтобы семья не умирала с голода.
МИССИС БЕРК. Не сердись. Сегодня случилось нечто невероятное.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Неужели?! Произошло землетрясение и уничтожило твою стряпню? (Отбрасывает полотенце).Премьер-министр забрался к нам на кухню, чтобы потихоньку опорожнить кастрюли?! Только не говори мне про грабителей и потерю кошелька. Ни слова! Ни звука!..
МИССИС БЕРК. Ах, Джеймс, ты не должен быть так суров с сыном... Когда молодые люди подрастают, надо готовиться к любым неожиданностям.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ (поворачивается к сыну). Вот оно что! Итак, Джим, я жду объяснений. Честность и прямота превыше всего!
ДЖИМ (стараясь смотреть прямо, не мигать и не заикаться). Мачеха послала меня в аптеку, потому что Полли понадобилось лекарство. На обратном пути злой мальчишка подставил ногу, я споткнулся, упал, склянка с лекарством разбилась, пришлось платить заново! Я не виноват.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Скажи мне ещё раз, кто послал тебя в аптеку?
ДЖИМ. Мачеха. То есть, миссис Берк.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ (зло).Как ты должен называть женщину, которая, как добрый ангел, кормит и воспитывает тебя, не жалея сил?
Джим молчит.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Отвечай. И говори громко, тут нечего стесняться.
Джим по-прежнему молчит.
МИССИС БЕРК. Прошу тебя, Джеймс!.. Будем считать, что он действительно бегал в аптеку. Я предпочитаю лечь спать голодной, чем...
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Ни слова больше, я знаю, что ты жалеешь этого негодяя, но я не могу позволить моему сыну врать и выкручиваться. Надеюсь, он сохранил разбитую склянку? Надеюсь, мне дадут взглянуть на чудодейственное лекарство, а заодно и сообщат, какая именно болезнь у крошки Полли, которая выглядит абсолютно здоровым ребёнком. Ну?! Правду, одну только правду, ничего, кроме правды, или я спущу с него штаны и начертаю на заднице три волшебных слова: честность и прямота!
МИССИС БЕРК (заслоняя Джима). Нет, не делай этого! Мальчик не преступник, он просто потратил шиллинг и купил себе масляных лепёшек. Кто из нас не совершал ошибок, Джеймс...
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Ты посмел придумать лживую историю о болезни сестры, и раскаяние не мучает тебя?! Ты украл деньги, и масляные лепёшки не встали у тебя поперёк горла?!
Отстраняет жену и, схватив сына за шиворот, бьёт его.
ДЖИМ. Это не я, это она... Я не был в аптеке и ничего не покупал!
МИССИС БЕРК. Не усугубляй свою вину запирательством. Масло ещё блестит у тебя на подбородке...
ДЖИМ. Неправда!
Машинально вытирает подбородок краем рукава.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Всё и так понятно. Сейчас мы отправимся в трактир, чтобы поесть, а ты останешься нянчить сестру. В твоём возрасте я уже работал, я работал всю жизнь и надеялся, что мой сын подрастёт и поможет... Напрасная надежда! (Миссис Берк). Верёвку!
Она приносит верёвку. Бализет привязывает сына к шкафу и уходит. Миссис Берк передаёт Джиму ребёнка.
ДЖИМ. Предательница! Вы злая, ленивая и вздорная женщина, миссис Берк, и когда-нибудь отец узнает правду!
МИССИС БЕРК. Что поделаешь, мальчик мой, каждый за себя. Ты уж постарайся, чтобы твоя сестра не плакала.
Быстро уходит из комнаты. Становится темнее. Полли плачет. Джим качает сестру. Потом он тянется к стене и стучит изо всех сил. На шум прибегает Марта со свечой в руке.
МАРТА. Что здесь происходит? (Увидев Джима.) Эй, что ты делаешь на полу?.. Кто привязал тебя?!
ДЖИМ. Марта! Она снова обманула меня... А отец, он даже не захотел меня слушать.
МАРТА (забирает Полли). Ну-ну, не отчаивайся, Джим, всё ещё наладится. Когда мужчина впускает в свой дом женщину, он становится слепым, глухим и слабоумным, так уж заведено. Надо терпеть.
ДЖИМ. Я больше не могу! Марта, я хочу найти работу. Я сильный. Я бы мечтал стать матросом или юнгой. Я готов «лаять», ведь у меня подходящий голос и располагающая внешность. Что угодно, лишь бы не видеть миссис Берк.
МАРТА. Правильно лаять не так просто, как кажется на первый взгляд. Ну-ка, попробуй, а я послушаю...
ДЖИМ (кричит изо всех сил). Левкои, свежие душистые левкои!.. Сладкая земляника, покупайте землянику!.. Уголь, первосортный уголь! Самый крупный уголь в Лондоне и окрестностях, мэм, только для вас!..
МАРТА. Что ж, неплохо для начинающего, но тебе ещё рано уходить из дома. Твой час придёт, а я буду думать, как найти хорошее место. Успокойся... Я схожу к себе, принесу еды и сразу вернусь.
ДЖИМ. Перережьте верёвку, Марта.
МАРТА. Ах, Джим, я бы охотно это сделала, но тогда твой отец поймёт, что здесь были посторонние. Бог всё видит. Рано или поздно он накажет твою мачеху и раскроет глаза твоего отца.
Уносит Полли. Оставшись один, Джим старается развязать верёвку, потом пытается перекусить её зубами. Когда ему удаётся освободиться, в комнате уже совсем темно.
ДЖИМ. Наконец-то!.. Всё. Я не могу больше ждать и терпеть. Прощай, сестрёнка!
Забирает старую фотографию, торопливо собирает свои вещи, завязывает их в небольшой узелок и, подумав немного, открывает окно, чтобы выбраться из дома. Ещё несколько секунд, и в комнате никого нет. Слышны шаги. Возвращается Марта, она несёт поднос с едой..
МАРТА. Ой, как бы не упасть в темноте... Джим! Я уложила Полли у себя, принесла похлёбки и хочу сказать тебе... Среди моих клиентов есть Дик Белчер, трубочист, который держит учеников. Славная профессия, не правда ли, а если судить по его сорочкам, он и человек вполне порядочный... Эй, Джим!.. Куда он подевался? (Подбегает к открытому окну). Что ты наделал, Джим Бализет?! Вернись! Ведь я почти нашла тебе место...
Картина третья. Где-то под мостом, недалеко от реки, виднеется фургон, в котором перевозят сегодня уголь, завтра – ящики с колониальным товаром, а послезавтра что-нибудь ещё... Днище фургона кое-как прикрыто соломой. Утро. Джим Бализет просыпается, пытается приподняться. Он не один – рядом с ним устроились в ворохе соломы ещё два человека. Это Моулди и Рипстон. Чтобы встать, Джиму приходится отодвинуть их головы.
ДЖИМ. Где я?
МОУЛДИ. Ого! Наша подушка проснулась и уже задаёт вопросы.
РИПСТОН. Какой он жёсткий и костлявый. Всю ночь кряхтел, ворочался и не давал людям спать.
Они встают. Моулди – высокий и плотный парень, одетый с претензией, впрочем, визитка с чужого плеча, яркий жилет и галстук выглядят странновато в сочетании с мешковатыми штанами грязно-серого цвета и голыми ногами. Худой Рипстон пониже своего друга Моулди – бесформенный огромный свитер перехвачен солдатским ремнём, из-под кепки торчат светлые волосы.
ДЖИМ (растерянно). Я ничего не помню... Как я здесь оказался? Кто вы и почему называете меня подушкой?
МОУЛДИ. Когда ложатся спать в фургоне, а не в мамочкиной постели, кто-то становится подушкой, а кто-то одеялом.
РИПСТОН. Мы нашли тебя поздно вечером на Смитфилдском рынке. Ты скрючился между пустыми ящиками и выбивал зубами такие дроби и трели, что не всякий барабан сумеет это сыграть. Верно, Моулди?
МОУЛДИ. Точно, Рипстон... (Джиму.) Пришлось влить тебе в рот глоток рома для согревания организма и притащить сюда волоком, как куль с мукой.
Шутливо толкает Джима в бок.
РИПСТОН. По дороге ты выделывал ногами уморительные кренделя, вот такие... (Смеётся, показывает.) Потешал нас забавными разговорами, вспоминая какую-то Полли или Молли, и всё пытался торговать сладкой земляникой и душистыми левкоями.
МОУЛДИ. Ты работал «лаятелем», приятель?
ДЖИМ. Нет. Я сбежал от отца, потом попал в работный дом, но пришлось сбежать и оттуда... Вообще-то меня зовут Джим, а фамилия...
РИПСТОН. Твоя фамилия нас совершенно не интересует. Просто Джим, ничего лишнего. Меня следует называть Рипстоном, а эту толстую тушу с маленькими свинячими глазками – Моулди. Шаркни ножкой, Моулди.
Моулди изображает шутовской поклон.
ДЖИМ. Хорошо, мистер Рипстон. Как скажете, мистер Моулди... Спасибо, что вы подобрали меня и не дали замёрзнуть. Теперь надо умыться, причесаться, привести в порядок мою одежду и позавтракать.
РИПСТОН. Ты слышал, Моулди? Что же ты стоишь? Покажи его светлости, как мы совершаем наш утренний туалет.
Моулди кланяется, потом плюёт себе на ладонь и размазывает плевок по лицу.
МОУЛДИ. Вот так мы умываемся, сэр. (Снова плюёт себе на ладонь и приглаживает волосы). Вот так причёсываемся. (Ещё раз плюёт, стряхивает солому со штанов). А вот так приводим в порядок одежду...
Слышен шум дождя. Рипстон и Моулди выглядывают из фургона.
РИПСТОН. Что же касается завтрака, то тебе повезло. Когда идёт дождь, богатые джентльмены нанимают кого-нибудь для выполнения поручений. Этот ливень нас накормит. Поторопись, Моулди.
МОУЛДИ. Бр-р... В такой денёк я предпочитаю пить свой кофе и читать утреннюю газету возле камина. Но что поделаешь!
Моулди убегает. И вдруг Рипстон, схватив Джима за руку, толкает его в солому.
РИПСТОН. Тихо! Прячемся... Крючок!
ДЖИМ (ничего не понимая). Какой крючок?
Рипстон прячется сам и забрасывает Джима соломой. Появляется полицейский, он что-то высматривает, потом заглядывает в фургон и, наконец, уходит. Через несколько секунд Рипстон и Джим вылезают.
РИПСТОН. Не какой крючок, а кто – Крючок... Крючок это полицейский. Запомни: в нашем деле следует остерегаться собак, докторов и полицейских. Первые кусают, вторые забирают в больницу, а крючки хуже и тех, и других вместе взятых.
ДЖИМ. Почему? Мы ведь ни в чём не виноваты.
РИПСТОН. Если ты живёшь на улице и ночуешь в фургоне, значит уже виноват... (Достаёт кружку, выставляет её под дождь, чтобы набрать воды.) Заметь, я не спрашиваю, кто ты и откуда взялся, а любой крючок тут же спросит и устроит тебе выволочку!.. (Неожиданно хватает Джима за ворот куртки, трясёт.) Отвечай, оборванец, почему ты сбежал из дому?! Это бродяга, господин инспектор, – в участок его! Это вор – за решётку его! Это попрошайка – в работный дом его!
ДЖИМ (вырывается). Я не бродяга и не вор. А домой я никогда не вернусь потому что...
Он не договорил.
РИПСТОН. Понятно. Тебя били. А поесть давали?
ДЖИМ. Да.
РИПСТОН. И постель была?
ДЖИМ. Да.
РИПСТОН. Настоящая постель? С матрасом? С одеялом и подушкой?
ДЖИМ. Конечно.
РИПСТОН. Он ещё говорит «конечно»! Ты дурак, Джим. Подумаешь, били... Наверняка не часто и не сильно. Глупо бежать из дому из-за такой малости... (Помолчав.) Дождь прошёл. Вот тебе и вода, у нас тут небесный водопровод. Умывайся, и мне немного оставь.
Они вылезают. Джим и Рипстон умываются водой из кружки.
ДЖИМ. Рипстон, ты сказал – в нашем деле... Могу ли я узнать, чем вы с Моулди занимаетесь? Вы «лаятели»?
РИПСТОН. Забудь про это. «Лаятель» – самая отвратительная работа. Вставать надо чуть свет, весь день до темноты возить тележку, присматривать за товаром и надрывать глотку. А вечером денег всё равно не дадут, только накормят, и то не всегда. Выбери себе что-нибудь поинтереснее, дружище. Есть у тебя на примете непыльное ремесло?
ДЖИМ (не сразу). Если по-честному, я хотел уйти в море и стать капитаном. Мой дядя был моряком.
РИПСТОН. И где он сейчас?
ДЖИМ. Он не вернулся живым, а больше я ничего не знаю.
РИПСТОН. Ну и забавный же ты парень, капитан Джим! Не лучше ли сразу сделаться адмиралом? А судьёй в парике не хочешь?
ДЖИМ. Ты не ответил мне. Чем вы зарабатываете себе на жизнь?
РИПСТОН. Гляди... Сейчас сам всё увидишь!
Снова хватает Джима за руку и залезает вместе с ним под фургон.
ДЖИМ. Опять крючок?
РИПСТОН (тихо). Нет... Это Моулди нашёл работу.
Спрятавшись, они осторожно выглядывают из-под фургона. Появляется Дженет, немолодой мужчина в длинном плаще и с тростью в руках. За спиной у него бесшумно двигается Моулди, он догоняет Дженета, спотыкается и едва не падает, в последний момент хватаясь за чужой плащ. Дженет помогает ему удержаться на ногах.
МОУЛДИ. Ах, извините, сэр! Я так неловок.
ДЖЕНЕТ. Пустяки.
Уходит. Моулди делает ещё несколько шагов, провожая Дженета взглядом, потом возвращается, свистит. Рипстон и Джим вылезают из-под фургона.
МОУЛДИ. Счастливый день – новенький принёс нам удачу! Ты только посмотри, Рипстон... (Достаёт из кармана монеты, подбрасывает их, тщательно пересчитывает.) Сначала я заработал девять с половиной пенсов на рынке, потом какой-то богатый бездельник послал меня нанять карету, и я получил шесть пенсов от него и ещё один от извозчика, и, наконец, последний улов – портсигар! Тяжелый. Наверняка серебряный.
Демонстрирует добычу.
РИПСТОН. Да тут дарственная надпись... (Читает.) «Капитану Дженету от команды «Стремительного». Вот так совпадение, Моулди, – наш новый товарищ тоже хочет стать моряком. Капитан Джим – так его теперь зовут. А что? Хорошая кличка...
ДЖИМ. Я не понял... Откуда взялась эта красивая серебряная штука?
МОУЛДИ (посмеиваясь). Серебряную штуку подарил мне тот самый джентльмен, который совсем недавно проходил здесь, возле фургона. Как назло, я споткнулся и чуть не упал...
ДЖИМ. Да, я видел. Но я не заметил, что он сделал тебе такой дорогой подарок.
МОУЛДИ. Ты дурак или ловко прикидываешься?
РИПСТОН. У некоторых вещей, капитан Джим, есть крылышки, поэтому серебряный портсигар взял и перелетел из кармана Дженета в карман Моулди. С портсигарами подобное случается. Тем более, когда погода дождливая и ветреная.
МОУЛДИ. Хорошо сказано, Рипстон! (Джиму.) Вот тебе совет: как только поднимается ветер, держи карман шире – вдруг что-нибудь залетит...
РИПСТОН. Хватит болтать! Сейчас я сбегаю за завтраком в ближайшую лавку. Вкусный горячий пудинг с салом нам не повредит.
Забрав монеты, убегает. Пауза.
ДЖИМ. Ты украл портсигар, Моулди?
МОУЛДИ. Приятно иметь дело с сообразительным парнем.
ДЖИМ. Ты вор... Ты залез в карман и стащил его!
МОУЛДИ. Ага. Свистнул, слямзил, стибрил. Прикарманил в буквальном смысле этого слова.
ДЖИМ. Но ведь этот джентльмен не сделал нам ничего плохого. Надо вернуть ему ценную вещь.
МОУЛДИ. Ну, конечно! Сейчас я побегу за джентльменом вдогонку... Сэр! Не ваш ли портсигар я украл пять минут назад? Не откажитесь позвать крючка, сэр... Было бы очень любезно с вашей стороны засадить меня в тюрьму на годик-другой!.. (Не сразу.) Заруби себе на носу, Джим... Когда есть работа – я готов работать. Но когда её нет, я буду хватать то, что плохо лежит. И ты тоже будешь хватать, если хочешь получить место в фургоне.
Возвращается Рипстон с пудингом, завёрнутым в капустные листья. Увидев пудинг, Джим уже не может отвести глаз от еды.
РИПСТОН. Эй, налетайте! Кстати, у нас осталось несколько пенсов, чтобы сходить в театр. А потом сдадим серебро перекупщику.
МОУЛДИ. Погоди, Рипстон. Капитан Джим считает, что брать чужое большое грех. Он предпочитает не воровать и вернуться домой, где его ждут папаша, любимая мачеха и собственная кровать с подушкой и одеялом.
РИПСТОН. Вот оно что... У нас никого не держат насильно.
ДЖИМ. Я не хочу возвращаться домой. Я хочу остаться, но я...
МОУЛДИ. Понятно. Ему стыдно находиться среди воришек... Воровать будем мы с Рипстоном, а он согласен, чтобы его одевали и кормили.
РИПСТОН. Так не бывает. Если ты с нами, мы всё делим пополам. И добычу, и еду, и тумаки, и шишки. Не нравится – уходи. (Моулди). Пока он думает, надо подкрепиться, Моулди. Пудинг остывает.
Они отходят в сторону и принимаются за еду.
ДЖИМ. Рипстон...
РИПСТОН. Что?
ДЖИМ. Всё равно я не умею воровать. Вряд ли у меня получится...
РИПСТОН. Научим. (Ест.) Обучение в нашей школе бесплатное.
ДЖИМ. А если меня поймают?
МОУЛДИ. Выручим... (Ест.) Нет такой мышеловки, из которой нельзя выскочить.
ДЖИМ. Вы знаете, что я мечтаю стать моряком... Вдруг мне подвернётся подходящий случай, что тогда?
РИПСТОН. Когда тебя вызовут в адмиралтейство, мы возражать не станем... (Ест.) Мечты сбываются редко, а кушать хочется каждый день.
ДЖИМ (помедлив, тихо). А если я соглашусь, вы дадите мне пудинга?
МОУЛДИ. Вот это совсем другой разговор... Иди сюда.
Джим медленно подходит.
МОУЛДИ. Клади руку на пудинг и повторяй за мной... Я, капитан Джим, вступая в акционерное общество «Рипстон и Моулди»...
ДЖИМ (положив руку на пудинг). Я, капитан Джим, вступая в акционерное общество «Рипстон и Моулди»...
МОУЛДИ. Клянусь честно воровать и честно делить награбленное...
ДЖИМ. Клянусь честно воровать и честно делить награбленное...
МОУЛДИ. Никогда не выдавать своих товарищей...
ДЖИМ. Никогда не выдавать своих товарищей...
МОУЛДИ. И оставаться верным членом общества до тех пор, пока смерть не разлучит нас.
ДЖИМ. И оставаться верным членом общества до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Клянусь!..
РИПСТОН. Ну и славно, брат... Теперь ты наш навсегда. Держи...
Отламывает кусок пудинга. Джим жадно ест, а Рипстон и Моулди молча смотрят на него.
МОУЛДИ. Смотри, не подавись. Теперь нас трое, и мы будем называться «Рипстон, Моулди и капитан Джим». По-моему, звучит превосходно!
Картина четвёртая. Вечер. Где-то недалеко – Смитфилдский рынок. Слышен шум толпы, крики разносчиков, расхваливающих свой товар. Ближайший ларёк совсем близко, женщина в синем переднике торгует орехами, которые выставлены в больших корзинах.
ЖЕНЩИНА В ПЕРЕДНИКЕ. Миндаль, отборный миндаль, кому миндаль, подходите, пробуйте, покупайте... Миндаль, отборный миндаль!
Появляются Рипстон, Моулди и Джим. Они останавливаются так, чтобы оказаться за спиной у женщины в переднике.
МОУЛДИ (Джиму). Ну, сегодня у тебя премьера!.. Сделаешь всё, как учили. Рипстон отвлекает, ты запускаешь руку в орехи, набиваешь карман и возвращаешься. Только не надо бежать! Тот, кто бежит, только раззадоривает толпу. Его догоняют и хватают.
РИПСТОН. Готов? Не бойся, капитан, это не так трудно, как кажется... Посмотри, сколько орехов в этих корзинах... Хозяйка не заметит пропажи.
ДЖИМ. Может быть, лучше пройти подальше? Там много разных других товаров...
МОУЛДИ. Не учи учёных. Там, где много товаров, много лишних глаз. Здесь самое подходящее место.
ДЖИМ. Может быть, придём завтра утром?
РИПСТОН. Ерунда... Утром хорошо искать работу. Если хозяин поднял один палец, значит, ему нужен мальчишка, а если два – взрослый. Но воровать лучше вечером. К вечеру торговцы уже не так внимательны. Они начинают подсчитывать выручку, отвлекаться, смотреть по сторонам. Говорят, что Гапкинс работает только в сумерки, а Гапкинс знает, что делает.
ДЖИМ. Кто это – Гапкинс?
МОУЛДИ. Гапкинс самый знаменитый вор в этой части Лондона... Настоящий мастер. Виртуоз! (Вполголоса.) Не исключено, что он и сейчас бродит где-то здесь.
ДЖИМ. А вдруг Гапкинс тоже захочет набить карман миндалём?
Моулди и Рипстон смеются, зажимая друг другу рты.
РИПСТОН. Ну, ты сказанул! Подумай сам – нужно ли Гапкинсу красть орехи? Гапкинс проворачивает дела покрупнее.
Пауза. Заметно, что Джим медлит, тянет время.
МОУЛДИ. Всё, пора. Начинай, дружище Рипстон, твой выход!..
Рипстон тут же отделяется от остальных, убегает и, через несколько секунд, оказывается рядом с женщиной в переднике.
РИПСТОН (громко). Мэм, простите, я позабыл, куда мне идти... Здесь так много народу, что у меня голова кругом. К половине шестого я должен попасть на Петикот-Лейн, иначе мамаша будет ругаться... Это прямо, потом налево, потом ещё раз налево и направо или прямо, потом направо и только тогда налево?
Увидев, что женщина в переднике начинает объяснять, как пройти на Петикот-Лейн, Моулди толкает Джима. На негнущихся ногах Джим Бализет приближается к корзине с орехами, незаметно хватает горсть миндаля и, засунув в карман, бежит обратно.
МОУЛДИ. Вот видишь... Ты проделал это так быстро и ловко, как будто всю жизнь воровал орехи! В другой раз не надо бежать, ведь мы тебя учили.
Возвращается Рипстон, и все трое отходят в сторону.
РИПСТОН. Эй, не переживай. Ты дрожишь, как загнанный кролик.
ДЖИМ. Теперь я тоже вор... (Кашляет.) А ведь я хотел уйти в море, чтобы стать капитаном.
РИПСТОН. Стоит ли грустить? Все мы чего-то хотели, ну и что с того? Погляди на толстяка Моулди... Больше всего на свете он любит театр и мечтает представлять на сцене разные роли.
МОУЛДИ. Разве мелкий начинающий воришка понимает, что такое театр?! О, я вам скажу, что настоящий театр – самая лучшая штука в мире после пудинга с салом. А какие превосходные пьесы там разыгрывают... «Граф-вампир», «Смерть разбойника», «Пираты пустыни», «Окровавленный бандит». Это получше, чем Шекспир, хотя Шекспир тоже неплох.
РИПСТОН. В следующий раз мы возьмём тебя с собой. Вот подкопим денег на билеты...
ДЖИМ. Спасибо. Я бы сходил в театр... А ещё мне очень хотелось бы узнать, как там без меня поживает Полли, моя сводная сестра. Она даже говорить пока не умеет.
МОУЛДИ. А твой папаша и мачеха наверняка ищут тебя по всему городу. Спорим, что они охают, ахают и переживают.
ДЖИМ. Никому я не нужен, кроме Полли и Марты, нашей соседки. Мой отец сдурел, когда женился на мачехе и поверил, что она добрый ангел! И вот что я вам скажу – если мужчина смотрит на женщину влюблёнными глазами, он становится слепым, глухим и слабоумным, так уж заведено.
Рипстон смеётся. В этот момент на некотором расстоянии от них, возле ларька, где продают орехи, появляются Джеймс Бализет и полицейский, они о чём-то спрашивают женщину в переднике.
МОУЛДИ. Глядите, крючок! А с ним какой-то мужчина. Могу поклясться,
что у него в карманах нет ничего интересного, это сразу видно. Ни серебряного портсигара, ни дорогих часов, ни толстого бумажника...
РИПСТОН. Точно. У такого наберётся пенсов двадцать, не больше...
ДЖИМ. Ой, это мой отец. Они идут сюда... Они меня поймают!
МОУЛДИ. Тихо, и не вздумай бежать.
РИПСТОН. Говори быстро, Джим, только не ври. Ты хочешь вернуться домой? Сейчас ещё не поздно.
ДЖИМ. Не хочу. (Кашляет.) Рипстон, Моулди, не бросайте меня!
МОУЛДИ. Тогда тебе нечего бояться, я сумею их отвлечь... (Вполголоса.) Как тебя зовут на самом деле?
ДЖИМ. Джим Бализет.
МОУЛДИ. А мачеху и папашу?
ДЖИМ. Миссис Берк... Джеймс Бализет... Он служит продавцом.
МОУЛДИ. Ясно... Оставайтесь на месте и смотрите, что будет. Сейчас Моулди сыграет свою лучшую роль.
Решительно двигается навстречу полицейскому и Джеймсу Бализету, что-то насвистывая и словно не замечая их.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. А ну, стой! (Хватает его.) Поглядите, кого я поймал... Не ваш ли это пропавший сын, Бализет?
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Нет. Мой ростом чуть меньше будет, и не такой толстый. И одет по-другому.
МОУЛДИ (плаксиво). Отпустите меня! По какому закону хватают ни с того, ни с сего добропорядочного молодого джентльмена, который прогуливается себе на свежем воздухе и никому не мешает...
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Где-то я его видел, но где? Сразу видно, что он из тех ловкачей, что слоняются по рынку и тащат с прилавков чужое. Готов поручиться – в его карманах мы найдём краденые орехи или яблоки! Этого будет достаточно, чтобы отправить мошенника прямиком к судье.
МОУЛДИ. Выворачивать карманы против моего достоинства, господа! (Пытается вырваться.) Мой долг честного человека и гражданина сопротивляться полицейскому произволу!
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ (Полицейскому). Оставьте его. Мы ищем моего сына, а этот сопляк не при чём.
МОУЛДИ. Прошу занести в протокол, что я был оскорблён дважды. Выражения «мошенник» и «сопляк» ущемляют мои права. Требую адвоката!
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Закрой рот и выверни карманы, иначе я так ущемлю твои права, что тебе понадобится не адвокат, а доктор медицины!.. Ну?!
МОУЛДИ. Вынужден уступить грубой силе...
Выворачивает карманы – там ничего нет. Тогда полицейский старательно обыскивает Моулди, но тщетно.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Так и быть, можешь убираться отсюда. Скажи спасибо, что я занят поисками сына этого джентльмена, и у меня нет времени возиться с бродягами.
МОУЛДИ. Спасибо, крючок.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Что?! Вы слышали, что он сказал, Бализет? Мошенник посмел назвать «крючком» полицейского при исполнении служебных обязанностей! Вы будете свидетелем.
Снова хватает Моулди.
МОУЛДИ. Заявляю протест! Я просто не успел произнести всю фразу до конца. Я хотел сказать так: Спасибо! Заметьте, что после «спасибо» я ставлю восклицательный знак и начинаю новое предложение... Крючок... (Делает эффектную паузу) …на который вы хотите поймать сына этого почтенного джентльмена, не имеет наживки. Если бы я осмелился дать совет полицейскому при исполнении, то подсказал бы, что пять пенсов награды привели бы вас к цели намного быстрее.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Каков плут! (Трясёт Моулди.) Он что-то знает и намекает, что мы должны платить деньги за сведения!..
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Дайте, я сам с ним поговорю...
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Как вам угодно, Бализет.
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ (Моулди). Предположим, я готов заплатить пять пенсов за сведения о моём сыне, что тогда?
МОУЛДИ. Вы их получите, сэр! Правда, за эту скромную сумму можно получить только обыкновенные сведения, а достоверные сведения стоят в два раза дороже. Десять пенсов и ни пенсом меньше.
ПОЛИЦЕЙСКИЙ. Каков жулик! Десять тумаков или подзатыльников он может получить хоть сейчас, немедленно!
ДЖЕЙМС БАЛИЗЕТ. Хорошо, пусть будет десять пенсов, согласе