Мохова Лада
Усакова Екатерина
ИПД1
Переводы «Слова о полку Игореве»
Слово о полку Игореве — одно из значительнейших произведений мировой литературы. Его библиография насчитывает более 1000 названий исследований и переводов, написанных на многих языках Советского Союза и всего мира. Эпические глубины этого бессмертногопроизведения привлекали к себе внимание многих поколений ученых нашей Родины и других стран. В результате их самоотверженного труда все более и более раскрываются богатство содержания и своеобразие художественной формы героической Песни о походе Игоря.
На протяжении всех двух веков со времени публикации «Слова» выдвигаются гипотезы разной степени доказательности о том, кто (конкретное лицо или круг лиц) мог бы быть его автором Одни исследователи считали, что тон обращений автора к князьям указывают на то, что он сам был князем или членом княжеской фамилии (в частности, назывались имена самого Игоря, Ярославны, Владимира Игоревича и ряда других князей, включая крайне малоизвестных); другие, напротив, утверждали, что князь не мог называть князя «господином».
ž Существует несколько сотен переводов «Слова о полку Игореве» на различные языки (многие представлены на сайте «Параллельный корпус переводов „Слова о полку Игореве“»).
ž В русской культуре сложилась особая традиция перевода «Слова». В числе переводчиков «Слова» на современный русский язык ряд крупных русских поэтов — В. А. Жуковский, А. Н. Майков, К. Д. Бальмонт, Н. А. Заболоцкий, Е. А. Евтушенко. В. В. Набоков перевёл «Слово» на английский язык.
ž Крупные деятели национальных литератур есть также и среди переводчиков «Слова» на другие языки: на украинский — Иван Франко, на белорусский — Янка Купала, на польский — Юлиан Тувим, на французский — Филипп Супо, на монгольский — Цэндийн Дамдинсурэн, на немецкий — Райнер Мария Рильке, на иврит — Арье Став и др.
ž Известные переводы «Слова» на русский язык принадлежат таким крупным филологам-исследователям памятника, как Р. О. Якобсон, Д. С. Лихачёв, О. В. Творогов.
Как известно, подлинник «Слова о полку Игореве» сгорел во время пожара в 1812 году в Москве. Сгорела и большая часть экземпляров первого издания «Слова».
Все, наверное, знают классический перевод Лихачева — объяснительный перевод, такой, какой должен быть понятен всем. С другой стороны, есть перевод поэтический — перевод Заболоцкого, который тоже знают. И иногда упоминают про перевод Жуковского— классический перевод XIX века, в котором, конечно же, очень много неточностей с точки зрения современного понимания этого древнего текста. Как будто бы и все. В действительности ситуация гораздо сложнее. «Слово о полку Игореве» — это произведение, которое переводилось на русский язык большее число раз, чем любое другое произведение мировой литературы.
Собственно, в самом первом издании появился первый перевод. Сразу после него, в 1803 году и дальше, выходили и прозаические, и поэтические переводы в каком-то количестве. И чем дальше мы движемся к современности, тем больше мы этих переводов обнаруживаем.
В русской культуре сложилась особая традиция перевода "Слова". В числе переводчиков "Слова" на современный русский язык ряд крупных русских поэтов — В.А. Жуковский, А.Н. Майков, К.Д. Бальмонт, Н.А. Заболоцкий, Е.А. Евтушенко.
В.В. Набоков перевёл "Слово" на английский язык.
Известные переводы "Слова" на русский язык принадлежат таким крупным филологам-исследователям памятника, как Р.О. Якобсон, Д.С. Лихачёв, О.В. Творогов.
«Слово о полку Игореве» было открыто собирателм древнерусских рукописей А.И.Мусиным-Пушкиным в конце 80-х — начале 90-х XVIII в. Он приобрел у архамандрита Иоля, настоятеля упраздненного Екатериной II Спасо-Ярославского монастыря,рукописный сборник, который, судя по описани, был написан в XVI в. северо-западе Руси. В состав сборника входили произведения светского характера: «Хронограф»; «Временние еже нарицается летописание русских князей и земля Русьскыя»; «Слово о полку Игореве» и «Девгениево деяние».
Очевидно, в 1795-1796 гг. юыла сделана писарская копия с текста рукописи для Екатерины II. Копия эта затем затерялась в архиве и была обнаружена лишь в 1864 г. П.П.Пекарским.
В 1812 г. рукописное собрание Мусина-Пушкина погибло в огне московского пожара. В руках исследователей остались лишь печатный текст и выписки, сделанные из рукописи ее первым издателем.
Первый поэтический перевод, выполненный Иваном Сиряковым, вышел через три года после публикации “Слова о полку Игореве”, в 1803 году. Его стилистика показалась бы нам сейчас очень странной. Возможно, неуместными представлялись многие строки перевода и современникам:
Средь такихъ природы ужасовъ
Къ Дону жъ Игорь ведетъ воинство!
А вот следующий опыт перевода “Слова…” гораздо примечательнее, он выполнен Авраамием Палицыным с помощью александрийского стиха, формы, в которой традиционно создавались в XVIII веке величественные эпиче-ские поэмы. Русские войска в духе классической поэзии именуются Россами (именно с большой буквы).
О сладостный Боянъ, гремѣвшій въ древни лѣты!
Почто не отъ тебя полки сіи воспѣты?
Летая мыслями сквозь дебри и лѣса,
Умомъ превыспреннимъ паря подъ небеса,
Вознесъ бы славу сихъ временъ ты въ ратномъ станѣ,
Какъ прежде оную вознесъ ты при Троянѣ,
Когда послѣдуя вездѣ его стопамъ,
На горы востекалъ, стремился по степямъ.
Перевод Палицына — это любопытнейший культурологический мостик между двумя поэтическими культурами: XII века и XVIII века. Долгое время скептики подозревали, что “Слово о полку Игореве” — это мистификация, созданная в последние годы правления Екатерины II. Палицын иллюстрирует эту теорию еще до ее появления: по его переводу можно понять, как на самом деле было бы написано “Слово…”, если бы ответственность за него лежала на поэте XVIII века:
«Не вѣдомъ съ вами мнѣ, о храбры Россы, страхъ!
Хочу копье мое въ Половецкихъ поляхъ,
По край ихъ преломить предъ вѣрными полками;
Хочу главу мою я съ вашими главами
На сихъ поляхъ для насъ враждебныхъ положить,
Иль шлемомъ, по трудахъ, изъ Дона воду пить.»
Но самым мифологизированным оказывается перевод академика Лихачева. Здесь нужно упомянуть три укоренившихся в сознании современного читателя мифа.
Миф первый: перевод Лихачева — точный. Долгое время Д.С.Лихачев был главным авторитетом в вопросах, связанных со “Словом…”. Его книги и статьи были основополагающим источником информации по древнему памятнику, а принадлежащий ему перевод просто не мог не стать каноническим. Не имеющий специальной подготовки для работы со средневековым текстом читатель вынужден довериться авторитетному имени и принять на веру сказанное в переводе.
Дважды в “Слове…” употребляется слово “конец”, и оба раза оно переведено Лихачевым как существительное:
“Хочу, — сказал, — копье преломить
на границе поля Половецкого;
<…>
А мои-то куряне — опытные воины:
под трубами повиты,
под шлемами взлелеяны,
с конца копья вскормлены…»
Но лингвисты довольно однозначно свидетельствуют, что “здесь конець—синтаксически, безусловно, предлог, управляющий родительным падежом, со значением приблизительно о, об, около”.
Миф второй: перевод Лихачева — неточный. Перевод Лихачева, как написано выше, не безупречен, но при этом он обладает несомненным достоинством: это не плод необдуманного фантазерства и безответственной жажды сенсаций. В большинстве случаев он отражает осторожные и взвешенные трактовки испорченных фрагментов текста, историче-ски и филологически подкрепленное прочтение древнего, а значит, требующего аккуратности в выводах памятника письменности.
Миф третий: Лихачев переводит “Слово…” на современный русский язык. Перевод Лихачева — это текст на каком-то специально сконструированном языке, который предельно напоминает современный русский, но все же является им не вполне.
До сих пор нам приходилось говорить только о переводах с древнерусского на современный русский язык. А ведь “Слово…” переводили и на другие языки, и вокруг этих переводов тоже обнаруживается множество своих занимательных сюжетов.
Особо примечателен французский поэтический перевод “Слова…”, выполненный одним из основателей группы сюрреалистов Филиппом Супо. “Слово…” и сюрреализм, уже просто поставленные рядом, представляют собой привлекающий внимание контраст.
“Переводы Слова о полку Игореве“, принадлежащие крупнейшим поэтам — Юлиану Тувиму на польский язык, Райнеру Марии Рильке на немецкий, швейцарскому поэту Филиппу Супо на французский, Людмилу Стоянову на болгарский, — сделали Слово“ широко популярным и любимым за пределами нашей страны”.
Но, как кажется, все впереди, ведь “Слово о полку Игореве” остается визитной карточкой русской литературы в ее древнем, во многом утраченном для нас состоянии, а значит, визитной карточкой, требующей перевода.
Переводу Жуковского свойственны ритмико- синтаксические разрывы: «А древо печально/ К земле приклонилось…»; «Сокол учёный/ Птиц высоко взбивает…». Это придаёт тексту, как отмечает В.И.Стеллецкий, «яркую эмоциональную окраску». Также Жуковский сохраняет лексику оригинала, что передаёт колорит древности («изострил», «испить шеломом Дон», «ночь меркнет» и др.), хотя он стремится прежде всего сделать древнерусский текст понятным для читателя XIX века
Перевод Жуковского отражает понимание древнерусского текста «Слова..». Начала XIX века и находится под влиянием первого издания памятника. Этим объясняются отдельные ошибки и неудачные толкования перевода Жуковского («Половцы идут от Дона, и от моря, и от всех сторон./ Русские полки отступили», «Вслед за ними крикнули Карна и Жля и по русской земле поскакали»…). Перевод Жуковского оставался долгое время неизвестным. Но после публикации несомненно он сыграл большую роль в переводческой практике
Перевод Жуковского отражает понимание древнерусского текста «Слова..». Начала XIX века и находится под влиянием первого издания памятника. Этим объясняются отдельные ошибки и неудачные толкования перевода Жуковского («Половцы идут от Дона, и от моря, и от всех сторон./ Русские полки отступили», «Вслед за ними крикнули Карна и Жля и по русской земле поскакали»…). Перевод Жуковского оставался долгое время неизвестным. Но после публикации несомненно он сыграл большую роль в переводческой практике.
В 1963 году А.П. Анисимова публикует свое переложение «Слова о полку Игореве», выполненное белым стихом с изменяющимся в отдельных строках ритмом. Например: «Не ветры ли — Стрибожьи внуки — / Повеяли стрелами с моря / на Игоревы храбрые полки? / Земля гудит, мутятся реки / под конниками половецкими» (С. 23);
«О стонать, стонать земле Русской, / вспомнила времена былые, / поминая князей своих первых! / Того старого-то Владимира / не пригвоздить было к горам киевским» (С. 31).
В некоторых случаях Анисимова находит не совсем точные эквиваленты подлиннику:
«За ночь русичи большое поле / пересекли с красными щитами» (С. 22); «уже степь травой прикрыла поле» (С. 25); «Еще не проснулся говор в дальних вежах, / а уже пташка над рекою кычет... / Игорь голос Ярославны слышит...» (С. 31).
В некоторых случаях Анисимова находит не совсем точные эквиваленты подлиннику:
«За ночь русичи большое поле / пересекли с красными щитами» (С. 22); «уже степь травой прикрыла поле» (С. 25); «Еще не проснулся говор в дальних вежах, / а уже пташка над рекою кычет... / Игорь голос Ярославны слышит...» (С. 31).