— Гермиона... — Не осознавая этого, он произнес ее имя.
По бумаге побежала волна, черными чернилами проступили новые строчки:
Северус, если ты читаешь этот дневник, значит, мои дела идут не так хорошо, как я планировала. Где-то я ошиблась, или удача отвернулась от нас. Сейчас ты даже не помнишь, что происходило на самом деле еще несколько месяцев назад. А я... я боюсь даже предположить, как этот дневник у тебя оказался. И все же он предназначен тебе. Создавая его, я ослушалась твоего приказа, но зачаровала его так, чтобы посторонние глаза не смогли его прочесть. Только ты. Я не смогла позволить себе просто забыть. И не собираюсь оставлять тебе такой возможности. Здесь я записала часть нашей истории. И теперь прошу тебя, следуй за мной.
Северус склонился над дневником, проводя по строчкам пальцами. В ответ на его беззвучную молитву неярким светом засветилась раскрытая страница, и он почувствовал, как его затягивают появляющиеся образы.
Судя по всему, он оказался в воспоминаниях Гермионы.
***
Они вдвоем сидят в кабинете Дамблдора. Гермиона в черной школьной мантии рыдает, уткнувшись ему в плечо. Северус — в директорском кресле, осторожно и нежно он гладит ее по голове. Напротив его кресла висит портрет Дамблдора, который устало протирает очки и вздыхает через слово.
— Гермиона, я понимаю, это нелегко принять, но иначе поступить было нельзя, — говорит Дамблдор. — Северус!
— Гермиона, прошу тебя, перестань плакать, иначе моя мантия будет безнадежно испорчена.
— Северус! — возмущается Дамблдор
— Простите. Просто я не могу. Не могу смириться с этим! — Гермиона закусывает губу, пытаясь не разреветься, и все так же крепко прижимается к Снейпу.
|
|
— Гермиона, — обращается тот к ней, — людям нужно беспокоиться о будущем, а не о прошлом. Альбус, вы думаете, оставшиеся хоркруксы спрятаны в реликвиях, принадлежащих Основателям?
— Да, полагаю. Так было задумано, и теперь Гарри, Рону и Гермионе необходимо их найти и уничтожить.
— Что еще за необходимость? — сердится Северус. — Как можно возлагать подобное на волшебников, едва достигших совершеннолетия?
— Северус, у нас нет другого выхода. Гарри должен с этим справиться. Это его судьба. Ну а в его замечательных друзьях я не сомневаюсь. — Дамблдор ободряюще улыбается Гермионе.
— Если мы ошибемся, если что-то пойдет не так, мы проиграем. Это наш шанс, шанс Гарри Поттера на победу в этой войне. Сейчас, как никогда, важно все держать в строжайшем секрете. А ты, Северус… Ты знаешь, я рад за вас с Гермионой, но боюсь, что твои… опасность, что ты будешь переживать за нее, что не сможешь сдержать свои эмоции, слишком велика. Ты находишься очень близко к Волдеморту.
От злости Северус скрипит зубами.
— Как всегда слишком пафосно, Альбус. Сказали бы, что не доверяете моим способностям окклюмента!
— Северус, это не правда, — вмешивается Гермиона и, встряхнув кудрями, продолжает: — Мы все: весь Орден и даже Гарри с Роном, — мы доверяем тебе. Но профессор Дамблдор прав,с этим справиться должны мы трое.
— Эта вечная гриффиндоская заносчивость, — ухмыляется Северус.
Но Гермиона не злится — она просто улыбается. Глупо злиться на человека, в чьих объятиях так уютно и тепло.
***
Теперь Северус вдвоем с Гермионой в его кабинете в подземельях. Оба напряженно наблюдают за булькающим в небольшом котелке зельем.
|
|
— Если твои расчеты верны, то через три минуты нужно снимать котел с огня. — Гермиона хмурится, глядя на настенные часы.
— Что значит «если»? — насмешливо спрашивает Северус.
— Хочешь сказать, что никогда не ошибаешься? — Гермиона резко вздергивает подбородок.
— Моя маленькая мисс, я не допускаю ошибок, в этом случае я просто создаю что-то новое.
Гермиона начинает смеяться и быстро обходит разделяющий их котел.
— Люблю тебя, — говорит она и, закрыв глаза, прижимается губами к его губам.
Северус отвечает на поцелуй, углубляя его. Правой рукой проводит по ее волосам, а левой крепко прижимает к себе. Гермиона выдыхает и расслабляется в его руках. Но тут он резко отталкивает ее.
— Время! — выкрикивает он.
Спохватившись, Гермиона разворачивается к котлу и гасит огонь. Северус левитирует котелок на стол и разливает получившееся зелье в два заранее приготовленных флакончика. Гермиона закупоривает их пробками. Они какое-то время молчат, разглядывая результаты своего труда.
— Жаль, нельзя проверить, — Гермиона первой прерывает молчание.
— Почему нельзя? Давай позовем любого из твоих дружков-гриффиндорцев. Большинству из них отшибает память каждое утро субботы.
— Северус! — возмущенно фыркает Гермиона.
— Иди сюда, — вдруг говорит он и притягивает девушку к себе. Он целует ее долго, так долго, пока тягостное чувство не покидает грудь.
— Когда вы уходите? — тихо спрашивает Северус.
Гермиона поднимает на него свои большие лучистые глаза и так же тихо отвечает:
|
|
— В среду.
— Слишком быстро. Ты уверена?
— Медлить опасно. Нужно действовать сейчас, пока он ничего не заподозрил.
— Моя маленькая глупая мисс, — Северус не отпускает ее из своих объятий, — я дам тебе один пузырек. Второй для меня.
— Когда?.. — у Гермионы слезы на глазах.
— Как только вы покинете стены этой школы. Ты только что сказала: медлить опасно.
Гермиона отстраняется от него и поворачивается к столу, изучая взглядом получившееся зелье.
— «Утраченные воспоминания» — красивое название, — задумчиво произносит она.
— Глупая и ненужная лирика, — фыркает Северус, — но само по себе зелье полезное. Особенно если нужно навсегда избавиться от опасных воспоминаний. Особенно если под рукой нет думоотвода.
— Значит, ты усовершенствовал его еще в школе?
— Я был способным учеником. Но без твоей помощи я бы не смог довести его до нужной консистенции и добиться подобного эффекта.
— Спасибо. Ты нечасто меня хвалишь, — Гермиона улыбается от удовольствия.
— Зелье сотрет те воспоминания, которые ты захочешь. Но тот миг осознанности, когда ты можешь решить какие воспоминания стереть, а какие оставить, длится минуту. Запомни это, девочка. Только минута. Если за это время ты недостаточно сконцентрируешься, то зелье может сработать неправильно.
— И что будет в этом случае?
— Не знаю. Я же предложил тебе испытать его на каком-нибудь гриффиндорце. Ну все, не смотри на меня так. Знаю, это противозаконно. Но раз нет подопытных, я не могу предугадать, что случиться с твоей памятью. Постарайся не доводить до этого, Гермиона.
— Хорошо, — серьезно отвечает она и кидается в распахнутые объятия Северуса.
***
Раннее промозглое утро. Трое подростков стоят у ворот Хогвартса, одетые в дорожные плащи. Мальчики сутулятся и хмуро наблюдают за девушкой, прощающейся с мужчиной в темной мантии.
— Запомни, воспоминания должны быть стерты безвозвратно. Не нужно их копировать или сохранять каким-либо способом. Ты поняла меня? Это излишний риск, — он говорит отрывисто и резко, словно обрубает концы.
— Я поняла, Северус, — отвечает Гермиона тихо.
— Так будет лучше. Проиграем мы в этой войне или победим, незачем тебе хранить воспоминания о встречах со старым мерзким предателем, — говорит Северус и, не дожидаясь возражений, продолжает: — Я люблю тебя, но желаю тебе счастья. Ты не будешь счастлива со мной.
— Неправда! — не сдерживается она.
— Правда. Просто я знаю это лучше тебя.
— А ты будешь счастлив без меня?
Северус молчит. Он давно понял, что не может солгать этой девчонке. Поэтому он просто стоит и смотрит на Гермиону, пытаясь навсегда впитать в себя ее образ. Его сознание сможет забыть ее, но сердце – никогда. Она навеки останется в самой глубине его души. В той глубине, которую не достигнут никакие заклятия и зелья, или огневиски, или скорбные мысли по вечерам…
— Тебе пора. Тебя ждут Поттер и Уизли, — хрипло говорит Северус. — Уизли будет хорошим мужем.
Гермиона вздрагивает как от удара.
— Слизеринский мерзавец! — взрывается она. — Я этого не забуду! — И тихо шепчет: — Береги себя, Северус, слышишь!
— И ты... — он осторожно убирает за ее ушко выбившуюся прядь непослушных волос и обращается к мальчишкам, стоящим поодаль.
— Если с ней что-то случится, Поттер, молись всем богам, чтобы Темный Лорд добрался до тебя раньше меня.
Гарри Поттер бурчит нечто неразборчивое в ответ и, развернувшись, идет по тропинке прочь от замка. Лицо Рона Уизли искажает гримаса отвращения, но он молчит и просто следует за свои другом. Гермиона прижимается на мгновение к Снейпу и отстраняется. Махнув на прощание рукой, она быстро догоняет своих друзей.
Северус остается один, стоит около ворот, наблюдая, как фигуры подростков исчезают в утреннем тумане.
***
В голубом, без единого облачка небе ярко светит солнце. Несильный ветер шелестит листьями, вокруг — зеленый лес. Хорошая погода для прогулок и пикников. Но лицо Гермионы озабочено, она хмурится, словно что-то прикидывая в уме. Рон Уизли выглядит испуганным, Гарри Поттер — непривычно серьезен и состредоточен.
— Почему мы не можем аппарировать все втроем? — возмущается Рон.
— Рон, сколько раз тебе объяснять! Они замкнули кольцо облавы специальным заклинанием. Пока круг сужается, нам не выбраться с помощью аппарации.
— Я все равно против твоего плана, Гермиона, — вмешивается Гарри. — Я не брошу своего друга.
— Гарри, спасибо тебе, — печально улыбается Гермиона. — Но я не вижу другого способа. Как только они погонятся за мной — а погонятся обязательно, — то разомкнут круг, и это ваш шанс аппарировать незамеченными.
— Гермиона, не надо! — просит Рон.
— Гермиона, мы все делали втроем, мы друзья! Если сейчас тебя поймают, то что мы сможем без тебя? — восклицает Гарри с горечью.
— Вы все сможете. Мы уничтожили практически все хоркруксы. Остались чаша Пуффендуя и Нагини. Вы справитесь.
— Гермиона... — Гарри снова пытается возражать, но вдруг троица замирает, напряженно вслушиваясь в лесные звуки.
— Пора! — шепчет Гермиона. — Они близко. Берегите себя, мальчики, — с этими словами она быстро скрывается за густыми зарослями, оставив мальчишек стоять в тягостном молчании.
Воспоминание подернулось дымкой. Все погрузилось в непроницаемую тьму.
***
Постепенно гостиная приобрела свои прежние очертания. Только огонь в камине, казалось, разгорелся еще ярче. Северус какое-то время сидел неподвижно. В отсветах пламени лицо мужчины казалось высеченным из камня. Настенные часы тихо отсчитывали минуты.
За окном пробуждалось утро.
А в душе Северуса наступала ночь. Темная, беззвездная, до краев наполненная горечью внезапной потери. Воспоминания пробудили в нем те задремавшие чувства, что покоились под поверхностным течением каждодневных мыслей и дел. Эти чувства, подернутые дымкой забвения, теперь с новой силой разрывали его душу на части.
Он поднял глаза и снова увидел свое отражение в зеркале. Ярким холодным светом озарились его глаза. Решение было принято.
Северус поднялся с дивана. То, что он увидел и испытал, полностью отрезвило его. Он накинул на себя мантию и аппарировал.
***
Люциусу Малфою происходящее не нравилось. Сильно не нравилось. Он понимал, что у Лорда были весомые причины ускорить события и вызвать мальчишку Поттера на дуэль. Вот только Малфою они были непонятны. Он привык, что Волдеморт уверен в своем могуществе. Особенно после смерти Дамблдора. Видеть Волдеморта сильно встревоженным было странно. Что бы там ни произошло, но его уверенность в себе явно пошатнулась. А это означало, что Поттер успел сделать что-то такое, что резко повышало его шансы на победу в этой войне. И, следовательно, Люциусу придется еще раз все обдумать и взвесить на чаше весов своего благоразумия. Люциус Малфой никогда не оказывался на проигравшей стороне — это было его родовым благословением. И сейчас его интуиция говорила ему, что равновесие сил изменилось, и будущее уже не принадлежит Темному Лорду.
А более всего Люциуса смущала необходимость вмешиваться в личные дела Северуса. На Грейнджер ему было наплевать, на Северуса — нет. А значит, с принародной казнью тоже что-то нужно решать, и быстро.
Когда он уводил Грейнджер из поместья, она практически не сопротивлялась. Люциус заметил, что за время совместной жизни с Северусом Гермиона еще больше похорошела. А это было тревожным знаком. Сейчас скованная чарами девушка сидела в его темнице для особо важных персон. На месте Сибиллы. Это было тревожным знаком номер два. Люциус не любил совпадения. А ко всему прочему ему вспомнилось пророчество, сделанное прорицательницей незадолго до своей смерти Северусу. Конечно, слово «смерть» было самым часто употребляемым Сибиллой словом. Но с другой стороны, Волдеморт верил ей. И на этом можно было сыграть. Люциус задумался.
***
Гермиона очнулась в просторной светлой комнате со стальной дверью. Поверхность двери была абсолютно гладкой, с маленьким решетчатым окошком. Девушка лежала на невысокой круглой кровати с большим цветным покрывалом. Она попыталась шевельнуться, но поняла, что скована заклинанием. Это было плохо, но не смертельно. В начале недели она немного практиковала вместе с Северусом беспалочковую магию. Совсем немного, но ей понравилось, и поэтому по ночам она пыталась заниматься самостоятельно по принесенным из библиотеки книгам.
Северус. Гермионе стоило только подумать о нем, и в груди тут же потеплело. Хотя ее рациональная часть буквально вопила: «Спасай себя и быстро!» Другая подсознательная часть знала, просто была уверена в том, что ничего плохого не произойдет. Северус поможет, придет и спасет.
Наконец рациональная часть взяла верх. Гермиона, сосредоточившись на необходимых словах, повторила заклинание три раза. Ничего не произошло. Разочарованно выдохнув, она попыталась еще раз. Но снова безуспешно. Гермиона поняла, что заклинание не срабатывает, потому что она не в силах расслабиться. Но трудно требовать от себя хладнокровия, когда находишься неизвестно где, околдованная неизвестно кем, да и лежать приходиться на таком безвкусном, раздражающе пестром покрывале.
«И кто только на таком спал?» — удивилась Гермиона и попыталась успокоиться.
Для этого у нее был только один проверенный способ, которым она пользовалась уже не раз, пытаясь заснуть после очередного неприятного сна. Она представила себе Северуса: воображение услужливо подсказало ей, что он стоит рядом, бережно обнимая ее за плечи, нежно целует в губы. Постепенно поцелуи становятся все более глубокими. Он прижимает ее крепче. Его рука медленно гладит ее шею, а затем ложиться на талию. Вторая рука касается груди...
Небольшой шум у двери отвлек ее внимание. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился знакомый силуэт.
— Северус? — воскликнула Гермиона и густо покраснела.
— Тихо, — резко ответил он и внимательно посмотрел на нее.
— Чем это ты тут занималась?
— Я пыталась освободиться от сковывающего заклинания с помощью беспалочковой магии.
— Видимо, не очень успешно, — ухмыльнулся Северус. Он подошел к лежащей девушке и наклонился.
— Хотя направление твоих мыслей мне нравится. Как насчет того, чтобы воплотить их в жизнь?
— Что? О чем ты?
Вместо ответа Северус поцеловал ее. Ошарашенная Гермиона не успела ничего предпринять, как он отстранился и прошептал заклинание, направив на нее палочку. Она почувствовала, что снова может двигаться.
— Что произошло? Кто эти люди? Зачем меня схватили и привели сюда? — Гермиона старалась говорить четко, но ее голос срывался.
— Слишком много вопросов, слишком мало времени, моя маленькая мисс, — ответил Северус. — Ты должна знать: все, что я рассказывал тебе, было ложью. Я предал тебя. Запомни это хорошо, запомни навсегда. Я трус и предатель.
— Северус... — с болью в голосе прошептала Гермиона и поднялась.
— Так будет лучше. Так должно быть. Ты должна возненавидеть меня, поняла?
— Ты не хуже меня знаешь — я не могу. Я люблю тебя.
— Глупости, нервы и гормоны.
— Нет, — она упрямо замотала головой. — Я могу простить тебе все что угодно, потому что знаю тебя лучше, чем ты сам. Я смогу простить тебе даже свою смерть. Ты пришел убить меня?
— Нет... — прошептал Северус, проводя рукой по ее волосам.
— Ой! — вскрикнула Гермиона от неожиданности.
Северус сжал в ладони ее длинный кудрявый волос и теперь пристально смотрел на нее.
— Я пришел, чтобы попрощаться, — мягко улыбнулся он и взмахнул волшебной палочкой.
Гермиона без сознания упала на кровать. Северус прошептал над ней заклятие невидимости и присел рядом. Сказал в пустоту:
— Я доверяю тебе. Но если с ней что-то случиться, клянусь, я стану призраком и проклятием всего твоего рода.
— Не нужно пугать меня родовыми проклятиями. Ты же знаешь, что если я обещал, то все сделаю. — Поверхность зеркальной стены заколыхалась, и из нее вышел хозяин Малфой-мэнора.
Люциус Малфой приблизился к кровати, на ощупь нашел тело девушки и взял на руки. Вместе со своей ношей он снова подошел к зеркальной стене, которая при его приближении разбежалась волнами, словно поверхность озера. И не оборачиваясь, бросил:
— Если план не сработает — ты умрешь.
— Беспокоишься обо мне? — усмехнулся Северус.
— Напоминаю о возможном исходе.
— Я знаю, на что иду.
— Неужели ее жизнь стоит твоей?
— Она стоит нескольких моих жизней.
— Романтичный глупец, — ухмыльнулся Люциус.
— Кстати, эта зеркальная стена, — произнес Северус, — неужели ты не боишься оставлять здесь кого-то, когда тут есть такой удобный способ для побега?
— Это часть родовой магии. Только Малфои могут ходить по замку подобными путями. Так что ты здесь отныне обычный узник. — Помолчав, Люциус продолжил: — Надеюсь, твой Поттер справится с задачей.
— Эта самое слабое место в плане, — скривился Северус.
— Тогда удачи, — сказал Люциус и шагнул в стену.
По зеркальной поверхности пробежали круги, как от брошенного камня. Но секунда, другая — и стена снова стала ровной, без единого искажения.
Северус встал с кровати и подошел к стене. Провел пальцами по поверхности и невесело усмехнулся. Затем, покопавшись в кармане, он вытащил флакончик с мутноватым зельем и, откупорив, бросил туда волос Гермионы. Пара мгновений — и зелье приобрело янтарную окраску. Северус поднес пузырек к губам и полностью осушил его. В тот же миг его тело стало стремительно меняться. И вот уже из зеркальной стены на него смотрела нелепо одетая Гермиона Грейнджер. Смотрела слишком жестким взглядом. Северус попытался смягчить выражение своего лица, но это оказалось сложно. После нескольких попыток и кривляний перед зеркалом, он добился приемлемого выражения лица. Теперь можно было расслабиться и подождать тюремный конвой. Правда, нужно еще найти одежду, более подходящую ему по размеру. Северус оглядел комнату, и его взгляд остановился на вместительном дубовом шкафе.
***
— Мой скользкий друг Люциус, что привело тебя ко мне? — прошипел Волдеморт, глядя на склонившегося в поклоне человека.
— Мой Лорд, я пришел доложить, что задание выполнено. Девчонка находится в камере, в моем замке.
— Я не сомневался в тебе, мой верный слуга. Весть про ее казнь уже разнеслась?
— Да, мой Лорд. Все только об этом и говорят. Казнь государственной преступницы состоится ровно в два пополудни на главной площади перед Министерством магии.
— Замечательно, — удовлетворенно кивнул Волдеморт. — Мальчишка не сможет сдержаться. Он появится, и я наконец-то убью его.
— Мой Лорд, я бы хотел обратить ваше внимание на новое обстоятельство...
— Какое?
— Девчонка сейчас находится в камере, где содержалась предсказательница Трелони.
— Да, — лицо Волдеморта исказилось от гнева. — Я заставил того глупца заплатить за ее смерть. Сполна. Он должен быть мне благодарен. Я подарил ему смерть от собственной руки.
«Опять ударился в демагогию...» — обреченно вздохнул про себя Малфой и вслух сказал:
— Когда я закончил с грязнокровкой, я проверил блокнот охранника. Там оказалось несколько новых записей. Перед своей смертью Трелони сделала еще одно предсказание, и, думаю, вам следует с ним ознакомиться.
— Блокнот у тебя?
— Да, прошу вас. — Малфой осторожно передал блокнот повелителю.
Волдеморт открыл его на последней странице и стал вчитываться.
— Здесь сказано: «Когда друга поразит змеиный яд, умрет последний враг».
— Да, именно, Мой Лорд.
— Думаешь, одного из моих приближенных следует убить? — поинтересовался Волдеморт, бросив выразительный взгляд на лежащую рядом Нагини.
— Нет, мой Лорд, — Малфой содрогнулся от столь вольной интерпретации пророчества. — Я думаю, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, речь идет о друге вашего последнего врага. Гарри Поттера. Грязнокровка должна умереть не от проклятия, а от змеиного яда.
Волдеморт задумался. Люциус ждал ответа повелителя, мысленно взывая к всевозможным богам и болезненной страсти Волдеморта к пророчествам.
— Да, ты прав, мой друг, — удовлетворенно зашипел Темный Лорд. — И после сегодняшней победы я награжу тебя по заслугам. Нагини, сегодня тебя ожидает приятный ужин.
Люциус в который раз мысленно содрогнулся от представшей перед его глазами картины, но взял себя в руки и спросил:
— Я могу идти, мой Лорд?
— Иди, — рассеянно ответил Волдеморт, — ты хорошо послужил мне.
***
Дверь камеры распахнулась настежь, и в светлую темницу шагнули три аврора. Один из них держал в руках свернутый пергамент, двое были сопровождающими из охраны. Чуть поодаль от них держался Люциус Малфой. Процессия медленно прошла в комнату и остановилась в нескольких шагах от сидящей на кровати девушки в пестром платье. Чувствовалось, что, несмотря на то что платье ей по размеру, в нем она
походила скорее на клоуна, чем на узницу, приговоренную к смерти.
— Кхм... — кашлянул от неожиданности аврор и, развернув свиток пергамента, принялся зачитывать приговор: — Гермиона Грейнджер, судом Визенгамота вы признаны особо опасной государственной преступницей. Суд приговорил вас к смертной казни.
На этом месте он был вынужден прерваться, так как девчонка одарила его таким уничтожающим взглядом, что он почувствовал себя школьником, попавшимся на нарушении школьных правил.
— Проследуйте за нами, пожалуйста, — неуверенно закончил он.
Гермиона Грейнджер с королевским достоинством поднялась с кровати. Задрав подбородок вверх, она практически прошипела:
— Ведите.
Люциус почувствовал, что сейчас умрет от смеха. Сейчас, когда требуется все его внимание и бдительность, его разрывало от едва сдерживаемого веселья. Он видел, как его соратник пытается подражать гриффиндорской заучке в этом смешном пестром платье из гардероба Сибиллы. Как миленькое личико Грейнджер периодически принимает грозное выражение декана Слизерина, вызывая бурную реакцию у окруживших ее охранников. И глядя на всю эту комедию, Люциус просто задыхался от беззвучного хохота.
Конвой вышел из замка и направился в сторону маленькой беседки. Там находился портал, предназначенный для перемещения участников процессии на главную площадь перед Министерством магии, где должна была состояться публичная казнь.
Девушку связали заклятием, поэтому она не могла самостоятельно притронуться к порталу. Кому-то из сопровождающих нужно было прижать ее к себе. Оглядевшись в поисках жертвы, «Гермиона» выразительно уставилась на Люциуса Малфоя. Обведя взглядом разом потупившихся авроров, Люциус печально вздохнул и притянул девчонку к груди.
После этого маги одновременно дотронулись до лежавшего на столе портсигара, и через мгновение группа оказалась на широкой площади перед огромной толпой. Люциус окинул взглядом людей, находившихся перед эшафотом. Как и предполагалось, передние ряды занимали Пожиратели Смерти, соратники Темного Лорда. Далее сидели министерские чины, и затем — обычные горожане. В их лояльности новому режиму Люциус сомневался более всего. Эта толпа простых граждан раскачивала весы желаемой победы для противоборствующих сторон.
Вместе с притихшей Гермионой волшебники поднялись на эшафот, к безмолвно стоявшему Волдеморту. Они низко поклонились ему и заклинанием приковали девушку к столбу. Толпа внизу загудела. Воспользовавшись шумом, Люциус подошел ближе, чтобы проверить, крепки ли связывающие заклятия, и едва слышно прошептал на ухо девушке:
— Ты выпил все приготовленные зелья?
— Да, — так же тихо ответила она, — почему именно змея?
— Против Авады нет противоядия. А пара флакончиков кровоостанавливающего зелья и несколько глотков настойки безоара значительно повысили твои шансы на выживание.
— Всегда ненавидел эту змею. Видимо, не зря. — Девушка скривила губы.
Малфой проверил заклятие и, перекрикивая шум толпы, обратился к задумавшемуся Волдеморту:
— Все готово, мой Повелитель!
Волдеморт величественно кивнул, и Люциус отошел от столба. Направив на себя волшебную палочку, Темный Лорд произнес заклинание и обратился к толпе:
— Сегодня великий день для нашей страны! Государственная преступница Гермиона Грейнджер понесет заслуженное наказание. Справедливый суд покарает одну из приспешниц Гарри Поттера. И пусть мои сограждане знают — они могут спать спокойно. Последний час Гарри Поттера близок.
Один из авроров выдвинулся вперед из ряда стоявших на помосте волшебников и, развернув пергамент, стал зачитывать Грейнджер обвинительный приговор под громкое улюлюканье толпы.
— Признана виновной во всех перечисленных преступлениях и приговаривается к смертной казни, — этими словами он закончил свое выступление и снова встал в ряд.
— Что ж, Гермиона Грейнджер удостоится смерти не от простого заклинания, а от символа нового времени, — прошипел Волдеморт, обращаясь к толпе.
Люди притихли под взглядом его кровавых, горящих безумием глаз.
— Нагини, ко мне, — почти ласково прошептал Темный Лорд. — Змея — вот истинный символ бесконечности и бессмертия. Внемлите мне! Видите, видите эту испуганную девчонку, подружку Гарри Поттера? Но где сам Гарри Поттер? Он просто трус, воспитанник труса Дамблдора! Что для него друзья? Он их бросает, как только что-то начинает угрожать его жизни. Ваш бывший кумир — обыкновенный трус!
— Нет! — раздался крик в толпе.
Волдеморт удовлетворенно кивнул, глядя, как люди отступают, пропуская вперед мальчишку.
— Нет! Я не предаю своих друзей! — Глаза Гарри Поттера сверкали гневом. — Я готов отдать за них свою жизнь!
— Значит, ты просто глупец, — засмеялся Волдеморт и, направив на него палочку, четко произнес: — Авада Кедавра.
Толпа вскрикнула, словно раненный зверь, когда Гарри упал. И тут же вздох удивления пронесся по передним рядам. Волдеморт упал на помост так же, как Гарри. Пожиратели кинулись к своему господину. Обступив его тело, они боялись прикоснуться к нему, но Темный Лорд открыл глаза. Поднявшись, он увидел, что толпа учеников Хогвартса окружила помост, держа палочки в боевой готовности. Среди них выделялись лица членов Ордена Феникса. Тело Гарри Поттера было скрыто от посторонних глаз наплывавшими рядами Сопротивления.
— Преклонитесь передо мной, глупцы! — выкрикнул Волдеморт. — Ваш герой мертв!
— Мы не преклоняемся перед мразью! — выплюнул один из наступающих, стоявший ближе всех к помосту. Люциус запоздало узнал в нем Ремуса Люпина. — Это сражение решит исход войны!
— Хорошо, — мерзко усмехнулся Волдеморт. — Вы все поплатитесь за свою дерзость. Но перед этим у нас осталось одно незавершенное дело. Нагини!
Люциус резко выдохнул, когда змея сделала выпад и впилась в шею прикованной к столбу девушки.
— Нет! — раздался из толпы резкий мальчишеский возглас.
— Сектумсемпра! — крикнул Ремус, и змею разрезало на несколько кусков, которые упали под ноги девушки.
Гермиона Грейнджер покачнулась и стала медленно оседать. Если бы не удерживающие ее заклинания, она бы упала. Люциус вглядывался в ее смертельно побледневшее лицо, понимая, что время еще не настало.
Волдеморт на мгновение замер, глядя на останки своей змеи, а затем в гневе развернулся к толпе. В его голосе кипела ярость, когда он произнес:
— Авада Кедавра!
Люпин успел отскочить в сторону. В толпе раздались крики и, глядя на исказившееся лицо Темного Лорда, Малфой догадался, что план безумного старика удался, и Поттер выжил. Став героем в который раз.
— Нет! — прошипел Волдеморт, глядя на мальчишку, смело двинувшегося ему навстречу под одобрительные выкрики людей.
— Ты не можешь меня убить. Смирись, ты проиграл!
— Нет! Я убью тебя столько раз, сколько потребуется! Авада Кедавра!
— Экспелиармус!
Тонкие световые лучи — красный и зеленый — встретились в воздухе. Началась полная неразбериха. Друзья Гарри Поттера и соратники Дамблдора бросились навстречу приготовившимся к бою Пожирателям Смерти. Со всех сторон посыпались проклятия. Выругавшись, Люциус поспешил к теряющей сознание девушке. Пока остальные сражались, Малфой осторожно освободил ее от цепей-заклятий и, присев, положил ее голову к себе на колени.
— Тихо, тихо, не шевелись, — произнес он, доставая из кармана мантии пузырек с заживляющим зельем. — Сейчас все сделаю.
— Убери он нее свои лапы, Малфой! — раздался над ним звонкий мальчишеский голос.
Подняв голову, Люциус увидел Рона Уизли, который трясущимися руками направил на него волшебную палочку.
— Уизли, ты как всегда не вовремя! — протянул Малфой, поднося зелье к ране на шее девушки.
— Прекрати! Стоит тебе пошевелиться, и я убью тебя! — Красное лицо Рона исказилось.
— Идиот! Это заживляющее зелье. Не мешай мне!
— Рон, угомонись. — К ним подошел Ремус и присел на карточки рядом с Малфоем. — Можно?
— Только не разбей, — ответил Малфой, передавая пузырек Ремусу.
Тот взял зелье, осторожно понюхал и, удовлетворенно кивнув, вылил содержимое на рану. Девушка вздрогнула и часто задышала. На глазах окруживших ее людей рана стала затягиваться, оставляя после себя уродливый шрам. В этот миг оглушительный рев пронесся по площади. Радостные крики людей, казалось, заполнили собой все пространство.
— Вот и все, Темный Лорд убит... — тихо произнес Люциус.
— Снова будешь рассказывать сказки про Империо? — усмехнулся Ремус.
— Незачем. Я достаточно помогал членам вашего Ордена, чтобы претендовать на заслуженные награды.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Ремус.
— Без меня ваша девчонка могла бы серьезно пострадать, а Снейп умереть. А без них двоих Поттер не смог бы победить Волдеморта.
— Что это за бред?
К спорящим людям подбежал Гарри Поттер. Его одежда была порвана, синяки и ссадины украшали все тело. Но глаза сияли от радости. Он крепко сжал в объятиях Рона, затем Ремуса.
— С ней все будет хорошо? — спросил Гарри, опускаясь на колени рядом с Гермионой.
— Противоядие выпито, потеря крови незначительная, рана затянулась. Думаю, с ним все будет в порядке, — ответил Люциус.
— Что значит — с ним?
В это время Гермиона застонала и открыла глаза.
— Гермиона, слава богу!
— Миона, милая!
Двое мальчишек кинулись к приподнявшейся на локтях девушке, заключая ее в крепкие объятия.
— Если вы двое сейчас же не отпустите меня, то будете вычищать котлы до блеска каждый божий день. Все свободное время. До конца школы. Вам понятно, Уизли, Поттер? Или вы настолько отупели за время странствий, что мне надо вас проклясть, прежде чем до вас дойдет?!
— Снейп! — в ужасе отшатнулся Гарри Поттер.
— Профессор Снейп, — машинально поправил Северус, ощупывая свою рану. Он пристально смотрел на онемевшего от ужаса Рона, пытаясь понять, почему Уизли назвал Гермиону «милая».
— А где Гермиона? — тупо спросил Рон.
— Она в безопасности, я позаботился об этом, — Малфой решил вмешаться в их забавный разговор.
— Полагаю, это неподходящее время для долгой беседы. Нам нужно более уединенное место, — сказал Снейп, оглядывая площадь. — Думаю, больничная палата Хогвартса будет как нельзя кстати.
— Северус, а сколько еще будет действовать оборотное зелье? — спросил Ремус, разглядывая тонкую девичью фигуру.
— Как раз хватит, чтобы Люциус донес меня до больничного крыла, — хитро улыбнулась девушка и капризным тоном добавила: — Ну же, Люциус, хочу на ручки!
Эпилог
Гермиона сидела в больничной палате и читала газету. Рядом с ней на кровати лежал Северус.
— Ну что? — спросил он хриплым голосом.
— Тс-с, тебе вредно разговаривать, — Гермиона заботливо провела пальцами по его лицу и мягко улыбнулась.
— Так ты мне расскажешь или нет?!
— Не кипятись, — она осталась совершенно безмятежной. — Тебя и Люциуса полностью оправдали.
— Хорошо. — Он устало прикрыл глаза и все же первым нарушил молчание: — Ты была у целителей?
— Да, но они, как и ты, считают, что мою память восстановить невозможно.
— Прости меня, — едва слышно прошептал Северус.
— Мне не за что тебя прощать. После разговора с членами Ордена Феникса, с Гарри, Роном, учителями я восстановила полную картину событий своего прошлого. Теперь я могу считать себя здоровой. А в том, что зелье сработало так, мне следует винить только себя. Ты же предупреждал, что у меня будет только минута, чтобы сосредоточиться.
— Ты прочитала дневник? — удивленно спросил он.
— Да, сразу после битвы. Члены Ордена обыскали твой дом и нашли его. Позже в Министерстве мне дали его прочесть. Должна сказать, я хорошо его зачаровала. Лучшие авроры пытались с его помощью узнать правду, но он открывается только для тебя и для меня.
— Значит, ты все знаешь, — обреченно вздохнул Северус.
— Абсолютно все. Так что не надейся, что сможешь отвязаться от меня теперь. Я обязана тебе жизнью. И более того — я люблю тебя. Всегда любила.
Северус хотел было поспорить, но в глубине души знал, что это уже бесполезно. Потому что в тот миг, когда она сказала, что любит его, зверь, рвавший его душу на части, удовлетворенно заурчал и затих.
*Лев Болеславский
Былое в памяти светлей, —
Стирая серое,
Любовь лишь оставляет.
Конец