Весной 1860 года из Коканда стали поступать известия о подготовке ханства к войне с Российской Империей.
Из Британской Индии в столицу, а также в Туркестан были направлены оружейники, приступившие к изготовлению пушек, мортир и артиллерийских снарядов европейского образца. В инженерном отношении совершенствовались защитные сооружения крепостей. Годных для кавалерийской службы коней кокандский правитель Малля-хан своим указом запретил "резать в пищу". Разъезжая по казахским и киргизским аулам, кокандские чиновники реквизировали скот и лошадей, а также настраивали население против Российской Империи. Малля-хан даже пытался договориться с бухарским эмиром о создании антирусской коалиции, но сделать это ему не удалось.
Российские Императорские войска успешно продвигались по заранее намеченному маршруту. Отряд Черняева в мае-июне 1864 года занял кокандские крепости Мерке и Аулие-Ата (ныне Джамбул). Почти в это же время, 12 (25) июня 1864 года полковник Веревкин штурмом взял укрепленную крепость Туркестан. Город этот имел важное значение в регионе. Через него проходили караванные дороги в Бухарское ханство, Китай и Индию. В городе находилась Могила Азрет-султана, одна из исламских святынь Средней Азии. Сюда совершали паломничество (хадж) многие жители среднеазиатских ханств, Афганистана и Китайского Туркестана.
С занятием города российскими Императорскими войсками духовенство и население города сохранили свои права и привилегии согласно шариату. Помимо этого они были освобождены от воинской повинности и уплаты некоторых податей. Существенно были сокращены налоги, оставлена в неприкосновенности собственность. Для инженерного оборудования теперь уже российской крепости было принято решение оплатить все издержки горожан из казны, а также в счет поставки кибиточной подати российскими подданными - киргизами.
Тем не менее, осознавая важное стратегическое и религиозное значение города, кокандские власти предпринимали решительные действия, направленные на возвращение города в свое владение. Руководил ими мулла Алимкул - регент при малолетнем Худояр-хане. Тонкий дипломат и хороший военачальник, Алимкул из простого слуги выдвинулся в крупного сановника ханства. В начале декабря 1864 года он неожиданно появился в нескольких верстах от крепости, совершив красивый маневр с десятитысячным отрядом. Уходя из-под Ташкента на юг и переправившись на левый берег реки Сыр-Дарьи, Алимкул, показывая намерение к отступлению, пересел со своим отрядом на суда, спустился вниз по течению и высадился напротив города. Российские казачьи пикеты незамедлительно доложили о появлении большого отряда кокандцев коменданту крепости подполковнику Жемчужникову. Последний для выяснения обстановки 4 (17) декабря 1864 года выслал в степь уральскую казачью сотню под командованием есаула Серова. Казаки выехали в разведку в направлении селения Икань. Здесь и произошел бой.
Отряд муллы Алимкула окружил сотню Серова, которая насчитывала 112 человек и имела одно единственное орудие - "единорог". В этой ситуации Серов принял решение спешиться и занять круговую оборону. Используя подручные средства (мешки с провиантом, ящики из-под зарядов), казаки оборудовали позицию.
Кокандцы начали бой с артиллерийской подготовки (в отряде Алимкула было 3 орудия), но, к счастью уральцев, снаряды ложились рядом с позицией, а осколки поражали лишь лошадей. По-видимому, неприятель был уверен в своем численном превосходстве и безысходности положения русских и поэтому не проявлял особой активности.
Весь день 4 (17) декабря прошел в артиллерийской и ружейной перестрелке. Однако рано утром 5 (18) декабря кокандцы, выстроившись в колонны, с громкими криками "Аллах!" ринулись на позицию уральцев. Казаки встретили их дружным ружейным огнем, "заговорил" и "единорог". Меткие выстрелы вносили сумятицу в ряды конницы противника. Но неприятель перестраивался и вновь атаковал позицию российского отряда.
В полдень пыл наступающих угас, и мулла Алимкул прислал в лагерь Серова парламентеров с предложением сдаться и принять ислам. Ответом стал стройный ружейный залп в сторону врага. При этом раненые российские воины вновь заняли свои боевые места. Казаки Василий Рязанов и Павел Меринов разносили патроны, а урядник Александр Железнов метким огнем выводил из строя кокандских командиров. В это время неприятельский снаряд попал в колеса нашего орудия. Тогда уральцы собственными силами соорудили из ящиков что-то вроде лафета и стали на руках переносить "единорог".
После возобновления орудийной стрельбы с российской стороны нападавшие решили прекратить атаки и убрать тела погибших воинов. В этот момент отряду Серова представилась реальная возможность сообщить о случившемся в крепость. Тем не менее доставить известие в крепость удалось не сразу. Лишь под вечер, когда стемнело казаки Аким Чернов, Андрей Борисов и киргиз Ахмед доставили письмо в крепость. Рано утром 6 (19) декабря перед взором наших солдат открылась следующая картина.
Азиаты изготовили 16 мантелетов (перевернутые арбы со щитами). Под их прикрытием они сразу же пошли в атаку на позицию русских. Вновь разгорелся жаркий бой. Кокандцы с помощью мантелетов подходили к уральцам на близкое расстояние и бросались в рукопашную схватку. Понемногу силы нашего отряда стали ослабевать. Тогда Серов решил выиграть время переговорами.
В течение двух часов он дурачил головы противникам, надеясь на подкрепление. Но помощи не было. Как оказалось, комендант крепости Туркестан подполковник Жемчужников выслал на помощь казакам отряд подпоручика Сукорко, но дал ему следующую инструкцию: при обнаружении крупных сил неприятеля в бой не ввязываться и немедленно возвращаться в крепость. Младший офицер так и поступил.
При получении донесения о скоплении больших сил кокандцев он со своим отрядом отошел в крепость. А тем временем 1/3 казачьей сотни Серова уже выбыла из строя. Дальнейшая оборона грозила полным уничтожением отряда. В этих условиях есаул Серов принял решение выйти из окружения. Заклепав "единорог" и подобрав раненых, казаки с криком "Ура!" бросились на врага. Кокандцы растерялись от неожиданной атаки русских и расступились. Наш отряд начал медленное отступление. В течение последующих часов уральцы, преследуемые противником, отбивались от его многократных атак. На глазах у живых раненым и отставшим казакам отрубали головы. Сотня таяла на глазах. И только недалеко от крепости их встретило подкрепление, спасшее оставшихся в живых героев.
В итоге двухдневной битвы в казацкой сотне 57 человек были убиты и 41 ранен. Сам есаул был ранен в спину и контужен в шею. Так закончился бой под селом Икань, но не Иканьское дело.
Как показывают документы, 7-9 (20-22) декабря 1864 года комендант крепости Туркестан Жемчужников послал генерал-майору Веревкину (за соединение Сыр-Дарьинской и Западно-Сибирской линий Веревкин и Черняев были произведены в генерал-майоры) ряд записок, в которых просил о помощи, мотивируя ее тем, что мулла Алимкул намерен штурмовать Туркестан. Однако последний и не думал об этом. Потеряв в бою под Иканем около 500 человек убитыми и столкнувшись с храбростью и мужеством российских солдат, кокандский военачальник не рискнул осаждать крепость.
Веревкин, получив панические по содержанию записки коменданта, в рапорте командиру Оренбургского корпуса Александру Павловичу Безак писал: "Это странное и очень похожее на какой-то кошмар дело... доказывает тоже не новую вещь, что подполковник Жемчужников не соответствует занимаемой им должности".
Еще решительнее поступил генерал-майор Черняев - начальник созданной передовой Ново-Кокандской линии. Приказав начать расследование против тех, кто мог и должен был прийти на выручку сотне Серова, он написал докладную на имя военного Министра с прошением о возбуждении против подпоручика Сукорко следствия. Однако огромное расстояние от крепости Туркестан до Санкт-Петербурга, плохо организованное почтовое сообщение сделали свое дело. Ходатайство Жемчужникова о награждении отличившихся под селением Икань пришло в Санкт-Петербург гораздо раньше реляции Черняева.
Высочайшим указом подпоручик Сукорко пожалован был орденом Святого Владимира IV-го класса, с мечами и бантом... Тем не менее, щедро были награждены и настоящие герои. Несколько приказов было подписано в течение года о награждении оставшихся в живых казаков. Есаулу Серову был присвоен чин войскового старшины и пожалован Императорский орден Святого великомученика Георгия IV-го класса, а подвиг его сотни навечно внесен в летопись славных дел воинов-туркестанцев.
Не остались без заботы и семьи казаков, убитых на поле брани. Наказной атаман Уральского казачьего войска 20 января (2 февраля) 1865 года сообщал командиру Оренбургского корпуса Александру Павловичу Безак, что по получении известия о деле под селением Икань по войску была открыта подписка в пользу осиротевших семейств. В частности, только на поминальном вечере в честь павших воинов в течение часа было собрано 2191 руб. серебром. Вот так простые русские люди откликнулись на горе своих собратьев!
Мужество и благородство российских воинов, прогрессивная внутренняя политика российских властей на завоеванных территориях были оценены и местными жителями.
Документы тех лет изобилуют многочисленными просьбами кокандского населения о принятии их в российское подданство.
Так, 20 октября (2 ноября) 1864 года Черняев представил в правительство списки киргизов и казахов Большого Жуза численностью в 34,5 тыс. юрт, ставших подданными Российской Империи. В конце этого же года манап Саяковского рода Рускулбек обратился к Черняеву с аналогичной просьбой. В составе этого рода насчитывалось 10 тыс. кибиток. В целом с 1855 по 1867 гг. все северные киргизы Кокандского ханства добровольно присягнули Российской Империи.