Родители Саши, Римма и Игорь, знакомы с детского сада. Вместе учились в школе, затем в институте. «Нас воспитывали атеистами, -- рассказывала Римма Николаевна, -- и мы, не задумываясь, свадьбу сыграли в пост». Сейчас у Риммы и Игоря Сорвиных четверо детей. Один из них, шестилетний Саша, родился в 1998 году слепым. Диагноз врачей: «Ваш ребенок слеп, и никогда не будет видеть. Если провести ряд операций, возможно, сможет различать свет, но не более того». Кроме полной слепоты общее состояние здоровья оставляло желать лучшего. Только в полтора года он стал держать головку. Обычно это умение приходит к детям через месяц после рождения.
Атеистка Римма Николаевна решила обратиться к церкви и попросить помощи у Бога. Где-то в глубине души у нее теплилась надежда на чудо. В храме она услышала о Колюпанове. Говорили, что там однажды прозрел слепой мальчик.
Как за соломинку ухватилась женщина за эту историю. В Колюпаново её с сыном отвезли соседи. Настоятельница монастыря посоветовала: «Закажи обедню о здравии, молебны, возьми святой воды и молись Богу и святой Евфросинии». Служба длилась несколько часов. Глазки мальчика помазали елеем, а самого приложили к мощам святой. «Вернулись мы из Колюпаново домой вечером, - говорит Римма Николаевна. - Я положила ребенка в кроватку, включила свет и увидела, как он вздрогнул. Показываю ему игрушку -- улыбается!»
На следующий день вместе с сыном она помчалась к врачу-окулисту. «Такого быть не может, но ваш ребенок видит!» -- развел руками врач. Каждый год Римма Сорвина переоформляет инвалидность своего сына. И каждый раз, прочитав историю болезни, изумленные врачи спрашивают: «И что, вы хотите сказать, что он у вас видит?!» Да, видит. Видит из окошка четвертого этажа папу, который спешит домой, рассматривает фотографии в семейном альбоме, смотрит телевизор, - в общем, живет полноценной жизнью здорового ребенка.
В семье Сорвиных полностью изменился уклад жизни. Теперь здесь соблюдают Посты, ходят в церковь, читают молитвы. Они знают, что в тот момент, когда, кажется, никаких надежд не осталось, помогает Бог. Нужно только искренне верить и жить по его Святым Заповедям.
СОШЕЛ С ИКОНЫ, КАК ПО ЛЕСЕНКЕ.
У нашей подруги Аллы прабабушка была очень верующим человеком. У нее было много больших старинных книг, икон. Однако дочь ее выросла после революции неверующим человеком.
Когда ей было пятьдесят с лишним лет, у нее случилась прободная язва желудка. Состояние было тяжелое, она могла умереть. Сделали операцию и вскоре выписали из больницы. Врачи ее предупредили, что если она есть не будет, то умрет. Тем не менее она ничего не ела: не могла и не хотела. И потихонечку слабела и слабела. В углу, где была ее постель, находился святой уголок. И там - икона Святителя Николая.
Однажды она вдруг видит, как с иконы – сходит прямо по воздуху, как бы по лесенке, сам Святитель Николай, но такого же малого роста, как он изображен на иконе. Приблизившись к ней, он стал её утешать и уговаривать: "Дорогая моя, кушать надо, а то ведь погибнуть можно". Потом он взошел к божнице и встал на свое место в иконе.
В тот же день она попросила есть и после этого начала поправляться.
Прожила она до восьмидесяти семи лет и ушла на тот свет истинной христианкой.
ЯВЛЕНИЕ УМЕРШЕЙ МАТЕРИ.
Я учился в университете стипендиатом. Моя мать имела тринадцать детей. Отец был не от мира сего – жили мы бедно. По окончании университета меня загнали, как говорится, в медвежий угол, отрабатывать учебу и стипендию, в местность, где свирепствовал сыпной тиф.
В это время смертельно заболела моя мать. Я получил об этом телеграмму, но меня домой не отпустили. У постели умирающей матери сидела моя старшая сестра Татьяна, которая уже была невестой. Мать обратилась к дочери с просьбой: «Похорони меня в моём венчальном платье, оно освященное. В нём я в церкви венчалась, в нем и в гроб хочу лечь. Дочь зарыдала: «Мамочка не умирайте, я невеста, а у нас столько малых братьев и сестёр!» -- Такова воля Божия, не горюй, господь не оставит и поможет. Исполни же мою просьбу о платье. – О не сомневайтесь, всё исполню, как вы скажете.
Через несколько дней мать умерла. Мне опять прислали телеграмму, но из-за усилившейся эпидемии сыпного тифа, меня как врача и бывшего стипендиата, опять не пустили домой на похороны матери.
Я попал домой только через два месяца. Иду по нашему садику. Лето, солнце светит, два часа дня. Иду и думаю: «Как там Таня справляется с хозяйством, слушаются ли её младшие братья и сёстры? Как там папа? Трудно ему теперь и здоровьем он слаб. А о матери в эти минуты я и не думал.
Вдруг, вижу, прямо по дорожке мне навстречу идет моя мать. Что это галлюцинация? Иллюзия? Мне мерещится? Я хлопнул себя по лбу. Нет, живая, и приближается ко мне. Оставался один шаг расстояния до неё. Я остановился в изумлении, а мама заговорила: «Сережа. – Мама, вы же умерли… Это ничего не значит, Серёжа, я теперь более чем жива, нежели тогда, когда была с вами. Я не просто к тебе явилась. Господь разрешил мне это. Мне жаль Таню. Не исполнила она моего последнего желания, хотя и обещала, -- не похоронила меня в моём венчальном платье. Жаль ей его стало. Я боюсь за её душу. Скажи ей, чтобы сегодня же это платье было отдано нищему. Не думай сынок, что я нуждаюсь в этом платье.
Нас ТАМ одевают каждого по разному в зависимости от нашей веры и добрых дел, сделанных нами во время земной жизни. – Мама, какое платье? Не понимаю. Вы умерли, а я живую вас вижу. Я наверное сошел с ума. – Не беспокойся Серёжа, не волнуйся, -- ведь я жива на самом деле, умерло только моё тело, да и то временно, до общего Воскресения. А насчет платья тебе Таня сама скажет. Только ты ей передай мой разговор с тобою. Скажи ей, что я её прощаю, только платье моё пусть сегодня же будет отдано нищим.
Ласково взглянула на меня мать, перекрестила меня большим крестом и еще сказала: «Вот возмужаешь, женишься, дети будут воспитай их в вере Православной, в любви к Богу и к Церкви. Кому Церковь не мать -- тому Бог не Отец». Ещё раз перекрестила меня и стала невидима.
Я взволнованно вошел в дом и поспешил в комнату Тани: «Таня я сейчас видел нашу маму, маму живую, и говорил с ней». – Как живую? Как говорил? Наверно во сне видел? И я два раза её во сне видела. – Да нет, наяву. Вот сейчас, здесь, в нашем саду, на дорожке встретил. И вот что меня удивило: она сказала, что ты не исполнила её последнее желание – лечь в гроб в венчальном платье, а одела на неё другое. Неужели это так и было? Таня побледнела и заплакала. – Не плачь, мама велела сказать тебе, что прощает тебя. Но чтобы её венчальное платье было сегодня же отдано нищим.
-- Да как же мы отдадим нищим – если ни один нищий к нам не заходит. Все вокруг знают как мы бедны. Отец болеет. Мы в долгах. Я едва справляюсь с хозяйством. – Нет Таня, если мама распорядилась сегодня отдать, значит придет к нам какой-нибудь бедняк. Вынимай из сундука венчальное платье. Таня вынула и положила на стол. Не прошло и двух часов, как раздался стук в дверь. Вошел престарелый старичок и со слезами в глазах сказал: «Пожертвуйте ради Христа на бедную невесту, что-нибудь из одежды. Не во что её одеть, чтобы венчать. Правнучка она моя. Тотчас же было отдано бедняку венчальное платье.