Попытки определить сущность науки и ее специфику но отношению к другим сферам культуры и типам мировоззрения, в первую очередь, религии, философии, искусству, обыденному мышлению, обычно опираются либо на выделение специфических черт и характеристик, либо на генезис, историю ее формирования.
Генетический путь полезен для разведения религии, философии и науки [1], ибо здесь есть четкая последовательность. Античная натурфилософия – одно из направлений античной философии – сменяет мировоззрение, в центре которого находились олимпийские боги, а наука Нового времени является наследницей античной натурфилософии (см. параграф 9.1). Это все последовательные формы мировоззрения, относящиеся к внешнему миру.
Система олимпийских богов – это система упорядочения мира на основе родового принципа: здесь, с одной стороны, боги упорядочиваются по системе родства, с другой стороны, между ними распределяются сферы ответственности за различные стороны человеческой жизни. Отношения между богами и людьми (служение и ответственность) носят со стороны людей коллективный характер. Глашатаями истины были пророки, вещавшие волю богов.
Появляющиеся в Древней Греции философы говорят от имени индивида и для индивида. Их цель – "знание, осуществляемое путем свободного личного искания истины ради нее самой и логически обоснованное и приведенное в систему"[2]. В рамках этой философии появляется умозрение как работа с идеальными сущностями, составляющими суть теории. Возникающая здесь натурфилософия задается вопросом "из чего состоит нечто?", "в чем сущность (начало, причина) вещей?[3]" В рамках античной философии возникают три научные программы, рассматриваемые в параграфе 1.2. В античной натурфилософии формируется и то, что много позже назовут "этосом науки" (см. параграфы 12.1 и 12.3), и многие характерные для науки качества.
Параллельно этому существуют техника (гехне-ремесло) и искусство, которые Аристотель различает как деятельность и творчество и отличает от умозрения о вещах (и Космосе), ибо их начала находятся не в сущности вещей, а в деятеле и творце [ Аристотель, Метафизика, кн. 6, гл. 1, 125b20].
Естественная наука возникает в XVII в. в Европе как синтез математики, натурфилософии и техники (см. параграф 9.1). Из этого синтеза возникает все усиливающееся взаимодействие сохраняющих свою специфику науки и техники (см. подпараграф 9.1.1 и параграф 13.1). Во второй половине XX в. они начинают интенсивно взаимодействовать с экономикой и политикой, что приводит к феноменам "Большой науки" и "технонауки" (см. гл. 13).
Но вопрос об отношении между религией, философией и наукой нс исчерпывается приведенным выше сюжетом, идущим из Античности. Существует еще одна более поздняя по своему истоку тема – отношение между средиземноморскими авраамическими религиями, с одной стороны, и философией и наукой – с другой.
Единый Бог в этих религиях отличается от античных богов тем, что в плане этики он находится в индивидуальных отношениях с человеком, а в плане космологии Бог – всемогущий творец мира. В религиях эллинизированного средиземноморского культурного узла (далее речь будет идти лишь о нем), включающего Ближний Восток, – христианстве, исламе и иудаизме – была заложена двойственность: наряду с Писанием в ее наследие входила и греческая философия, в первую очередь в виде логики Аристотеля, ставшей одним из основных элементов схоластики – общего для всего этого региона типа средневековой философии.
Эта двойственность порождала споры о соотношении веры и разума, который на Западе был решен в рамках теории двух истин, одну из мягких формулировок которой можно найти у Фомы Аквинского: "Иметь веру – это значит принимать нечто потому, что это нечто явлено Богом. А теперь – что значит иметь науку? Это значит принимать нечто, что воспринимается как истинное в свете естественного разума. Всем, кто занимается отношениями Разума и Откровения, ни в коем случае не следует упускать из виду это существенное различие между этими двумя типами принятия истины. Я знаю благодаря разуму, что нечто истинно, потому что я вижу, что оно истинно, но я верю в то, что нечто истинно, потому что Бог сказал, что оно истинно. В этих двух случаях причины моего принятия истины совершенно различны, и, следовательно, науку и веру следует рассматривать как два совершенно разных типа принятия истины"[4].
Концепция "двойственности истины" снимала конфликт между религией и теологией, с одной стороны, и философией и идущей по ее стопам наукой – с другой. Рецидивы агрессивного отношения религии к науке (инквизиционные процессы XVI в.) были связаны с обострением политической борьбы между католицизмом и протестантизмом, куда оказались вовлечены некоторые научные теории (теория Коперника). Вне этого конфликта религия и наука, так же как до этого религия и философия, спокойно уживаются по принципу "Богу – Богово (в первую очередь этическую сферу), науке – научное (в первую очередь природную сферу)", они про разное. У них разные основания, подходы, методы и объекты.
Что касается соотношения науки и обыденного познания, то между ними есть существенный разрыв, обусловленный использованием наукой идеальных сущностей и понятий, которые могут быть весьма далеки от тех очевидных и наглядных представлений, которыми пользуется обыденное познание. В Античности это отвечало различию между тем, что представляется умозрению и зрению, между миром истины и миром видимости. Для обыденного сознания Солнце вращается вокруг Земли, а для научного – наоборот. Особенно ярко это проявляется после методологической революции границы XIX–XX вв. (см. подпараграф 9.1.3). Поэтому позитивисты, утверждавшие плавный переход от обыденных к научным представлениям, были неправы.
Актуальным сегодня в мировоззренческом плане является вопрос об отграничении науки от парапауки, магии и лженауки.
Начнем с магии, утверждающей наличие сил-духов. Представления о духах и магическом воздействии уходят в более ранние, чем античная, формы религии. В первобытных обществах была повсеместно распространена вера в духов (предков, холмов, деревьев...), которые всегда были рядом, и в необходимость магических обрядов, чтобы их задобрить или подчинить. В модифицированной форме "естественной магии" и родственным ей астрологии и алхимии эти представления были весьма популярны в эпоху Возрождения, и даже в XVII в. многие астрономы практиковали астрологию, а химики и физики нередко занимались алхимией. Но в XVIII в. в эпоху Просвещения эти представления были практически вытеснены на далекую периферию как суеверия. Однако мода на магию снова оживает в конце XIX в. на волне иррационалистического ренессанса, вскормленного "философией жизни" (Шопенгауэр, Ницше и их последователи, к которым причисляют З. Фрейда[5]) и увлечениями восточными мистическими течениями, которые не противопоставлялись европейской науке, а пытались в нее вписаться, но без особого успеха[6]. Затем эти увлечения спадают, но в конце XX в. на волне антисциентизма (подогретого угрозой ядерного апокалипсиса и экологической катастрофы, порожденных научно-техническим прогрессом) мода на магию снова оживает.
Итак, можно выделить исторически сменяющие друг друга доминирующие во взглядах на природу формы мировоззрения: магическое, религиозномифологическое, натурфилософское и естественнонаучное. Три последние близки периодизации основателя позитивизма О. Конта (см. параграф 4.1), но, в отличие от Конта, мы полагаем, что нет принципиальной несовместимости религии, философии и науки в современном мире, они могут быть отнесены к разным предметным областям.
Естественнонаучное мировоззрение порождает естественнонаучные картины мира [7], которые начинаются с механистической картины мира, основанной на механике Ньютона, и далее последовательно усложняются по мере появления новых разделов наук (гл. 9). Обычно выделяют электромагнитную в XIX в. и квантово-релятивистскую в XX в. Сегодня у нас под влиянием идей синергетики (гл. 17) одной из популярных картин мира является глобально-эволюционная картина мира, начинающаяся со сценария Большого взрыва и относительно плавно перетекающая в дарвиновскую эволюцию биосферы, а затем и эволюцию человечества. Однако с этим плавным перетеканием есть большие проблемы уже на уровне перехода от неживого к живому (гл. 19), нс говоря о человечестве (гл. 7). Более адекватной нам представляется научная картина мира, создаваемая всей совокупностью наук, а не какой-то одной.
В XIX–XX вв. наука достигает зенита славы и играет роль верховного арбитра в спорах. Наука становится образцом существования знания. Быть наукой становится престижным. Вследствие этого ряд культурных феноменов рядится в одежды науки, не имея атрибутов науки: четких идеальных сущностей с четкими процедурами их воплощения в материал в ходе контролируемого эксперимента, способности выдерживать рациональную критику и др. Это служит питательной почвой для явления лже- и паранаук.
Наверное, первым примером паранауки является парапсихология [8], возникшая в конце XIX в. как попытка со стороны представителей естественнонаучного сообщества проверить по своим естественнонаучным критериям вопрос о существовании "паранормальных" феноменов: телепатии ("угадывание" мыслей на расстоянии), телекинеза (физические воздействия мысли на объекты), прекогнишн (предсказание событий во времени или в удаленных точках пространства). В течение века эти попытки не привели к однозначному результату. Трудность состояла в том, что и "приемником", и "передатчиком" были люди, а люди относятся к слишком сложным "приборам", чтобы гарантировать одинаковость условий в этих очень тонких опытах. Воспроизводимость результатов была недостаточно устойчивой, чтобы дать уверенный положительный или отрицательный ответ. В конце XX в. во многих случаях в качестве приемников стали использовать более простые и стабильные приборы, чем человек (биологические среды, чувствительные физические приборы типа мостика Уитстона и др.), но решающего перелома все же не произошло, поскольку, с одной стороны, эффекты фиксировались недостаточно устойчиво, а с другой – плохо вписывались в существующую научную картину мира.
Что касается термина "лженаука", то его уместно применять к случаю сознательного мошенничества, когда в качестве науки преподносят нечто, ложность чего известна.
- [1] В книге принято, что автор главы свои выделения, в том числе внутри цитат, осуществляет посредством курсива, а полужирным шрифтом обозначается выделение, принадлежащее автору цитаты.
- [2] Франк С. Л. Введение в философию. Пб., 1922. С. 5.
- [3] В Новое время место аристотелевских "вещей" займут "явления". При этом сам переход от рассмотрения Космоса в целом к отдельным вещам (явлениям) очень важен для рождения науки Нового времени.
- [4] Жильсон Э. Разум и откровение в Средние века. Киев: Христианское братство "Путь к истине", 1992. Гл. 3.
- [5] Постфрейдовскую психологию бессознательного XX в. (Гроф Ст. За пределами мозга. М., 1993. Гл. 3) следует отличать от магии, хотя там есть некоторые аналоги на уровне феноменов.
- [6] Их примерами являются учения Елены Блаватской, Николая Рериха, Георгия Гурджиева, Рудольфа Штейнера, Джидду Кришнамурти, Хазрата Инайат Хана и др.
- [7] Под естественнонаучной картиной мира имеется в виду совокупность специальных картин мира отдельных наук, где лидирует физическая картина мира (см. Степин В. С. Научная картина мира // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: Канон+; РООИ "Реабилитация"; И. Т. Касавин, 2009).
- [8] Reinsbl R. Parapsychology: An Empirical Science // Philosophy of Science and the Occult (Grim P„ editor). St. Un. Of N.Y., 1982.