Численность американских войск в Европе

Источник: Department оf Defence Directorate оf Information Оperations, аnd Report. Маnроwеr аnd Маnagment Information Division.

Оправданный с военной и благоприятный с политической точки зрения частичный вывод войск США из Европы — до более низкого, чем в 1970 г., уровня — мог бы быть предпринят в одностороннем порядке ввиду глобальных военных нужд США. Или же, по крайней мере на начальной стадии, он мог бы стать частью некоторых совместных советско-американских сокращений. Для того чтобы способствовать сокращениям с советской стороны, Соединенные Штаты могли бы занять более гибкую позицию на переговорах о взаимном и сбалансированном сокращении вооруженных сил и вооружений в Европе (МБФР). Еще в сентябре 1953 г. президент Эйзенхауэр в личном послании своему государственному секретарю заметил, что он приветствовал бы «обоюдный вывод Красной Армии и вооруженных сил Соединенных Штатов». Сокращения, которые первоначально проходили бы под эгидой МБФР и затронули бы как американские, так и советские силы, не приведут к непосредственному усилению озабоченности среди западноевропейцев и помогут избежать нежелательного впечатления, будто Соединенные Штаты уходят из Европы. Но если взаимные сокращения окажутся невозможными, это не должно воспрепятствовать американской программе вывода своих войск. Это будет слабая шоковая терапия для уснувших летаргическим сном благодушных европейцев.

В Америке такие сокращения поддерживают обе партии. В течение последних нескольких лет некоторые влиятельные американцы ратовали за сокращенно сухопутных американских войск в Европе до более низкого уровня, с тем чтобы превратить НАТО в более действенный региональный оборонительный союз. Будучи далекими от проповеди идей изоляционизма, республиканцы Ричард Пайне и Генри Киссинджер, а также демократы Джон Гленн и Сэм Панн, давние и заслуженные сторонники тесных связей между США и Европой, выдвигают альтернативные планы, направленные на постепенное сокращение американских войск и на усиление роли европейцев в НАТО.

Для Соединенных Штатов постепенное укрепление самостоятельности Европы стало бы геополитическим благом. Это был бы огромный шаг на пути создания более плюралистского мира, не столь поляризованного из-за конфликта между СССР и США. Это позволило бы Западной Европе привлечь к себе Восточную Европу и в то же время не допустить, чтобы это автоматически стало успехом Америки в ущерб России. Более тесные отношения между двумя половинами Европы могли бы пройти в своем развитии определенные стадии, начиная с общеевропейского экономического сотрудничества и вплоть до заключения специальных соглашений по безопасности в Центральной Европе, примером для которых мог бы послужить Государственный договор Австрии от 1955 г. В любом случае, по мере того как Западная Европа начнет вновь играть свою историческую роль, она будет все более следовать увещеваниям известного английского историка, покойного Хью Сент-Уотсона, который в своей последней опубликованной в 1985 г. работе писал:

«Давайте перестанем говорить о советской колониальной империи как о чем-то постоянном, а о неокаролингской империи ЕЭС — как о Европе. Нет ничего поджигательского или святотатственного в этих маленьких изменениях в лексиконе.

Европейское культурное сообщество включает в себя людей, живущих за пределами Германии и Италии, и мы не должны это забывать, данное обстоятельство не отменяется тем фактом, что эти люди не могут сейчас принадлежать к
всеевропейскому экономическому или политическому сообществу. Это лишь служит основанием для содействия установлению и для наилучшего использования любых культурных контактов с ними, чтобы постоянно показывать, что мы считаем их такими же европейцами, как и мы сами».

Кое-кто идею более самостоятельной Европы, постепенно вернувшей себе более значительную роль в мировых делах и привлекающую к себе Восточную Европу, отбросит как пустую мечту. Однако нет ничего более опасного, чем представление о том, что положение дел останется таким, каким оно является сейчас. Европа изменится сама или же она будет изменена в результате обдуманной стратегии. Действительно, даже беглый взгляд на те перемены, которые произошли в Европе всего лишь за четверть века, напоминает, что существенные перемены возможны даже за исторически короткий период.

В течение следующих 25 лет произойдут как важные, так и менее значительные события. Таким образом, время и геополитические потребности заставляют, чтобы первоочередной задачей Атлантического союза — союза, который все еще является одной из основ глобальных связей Америки, — стало появление на крайнем западе Евразийского материка более самостоятельной Европы.

Тихоокеанский треугольник

Модель для Европы начинает образовываться на Дальнем Востоке: основные региональные действующие силы становятся все более самостоятельными, чему способствуют ограниченное военное присутствие США в Южной Корее и Японии и четкие обязательства по обеспечению безопасности этих стран, а также крупные вооруженные силы США в Тихоокеанском регионе.

Для выработки эффективных региональных соглашений, способных укрепить геополитическую стабильность, необходимо ответить на четыре сложных вопроса; 1) Каков периметр национальной безопасности США на Дальнем Востоке? 2) Каким образом Соединенные Штаты могут побудить Японию играть более активную роль в укреплении безопасности, не вызывая в то же время беспокойства в регионе в целом и не усиливая разногласий в самой Японии? 3) Каким образом Соединенные Штаты могли бы развивать сотрудничество с Китаем, не возбуждая в то же время подозрений китайцев, что цель Вашингтона — оказать давление на Советский Союз, особенно если Москва и Пекин предпримут дальнейшие шаги по нормализации их отношений? 4) Что могли бы сделать Соединенные Штаты для укрепления стабильности и безопасности двух взрывоопасных стран Дальнего Востока— Южной Кореи и Филиппин?

Где же провести границу американской безопасности? Неясность в этом вопросе способствовала возникновению корейской войны, и крайне важно не повторить этой ошибки, даже если договорные обязательства Америки на Дальнем Востоке не являются столь широкомасштабными, как в отношении Атлантического союза. Очевидно, Южная Корея и Япония входят в сферу жизненно важных интересов США, причем Соединенные Штаты несут договорные обязательства реагировать в случае нападения на них. Военное присутствие США на Филиппинах также означает четкое обязательство, усиливаемое геополитическим значением самих островов. Соединенные Штаты, кроме того, имеют жизненно важные интересы в Таиланде — особенно ввиду его близости к Малаккскому проливу — и будут вынуждены реагировать на установление просоветского или вьетнамского контроля в стране, даже если на первых порах он будет установлен и не в результате прямой военной интервенции. Таким образом, периметр жизненно важных интересов национальной безопасности США начинается на японских островах, включает Южную Корею и Филиппины, и продолжается вплоть до Таиланда.

Более сложным и чувствительным вопросом являются отношения с Китайской Народной Республикой. Не существует формального соглашения в области обеспечения безопасности между Соединенными Штатами и Китаем, хотя некоторые совместные меры в этой сфере были предприняты в последние годы. В то же время Пекин разделяет глубокую озабоченность Вашингтона в связи с вьетнамской оккупацией Кампучии (Камбоджи) и усилением советского военного присутствия во Вьетнаме. Америка и Китай также сотрудничают в деле сопротивления советской агрессии в Афганистане. Обе страны резко критикуют продолжающуюся советскую оккупацию и поддерживают афганское сопротивление. Таким образом, реально существуют общие стратегические интересы.

Более того, как постоянно подчеркивают Соединенные Штаты, существование сильного и уверенного в себе Китая соответствует их интересам. Только такой Китай может проводить независимую внешнюю политику, критикуя Соединенные Штаты по одним вопросам и выступая в то же время против Советского Союза — по другим. Хотя американо-китайские отношения важны сами по себе, Китай является критически важным фактором в американо-советском противоборстве. То обстоятельство, что Китай сам по себе — основное препятствие региональной гегемонии СССР, является даже более значительным, чем негативное отношение китайцев к некоторым конкретным действиям Советов. Сильный, обеспечивший надежную безопасность и преследующий свои национальные интересы Китай является главным препятствием советскому доминированию на Дальнем Востоке, даже если китайско-советские отношения будут менее враждебными. Таким образом, с политической точки зрения периметр жизненных интересов США включает и Китай. Соединенные Штаты не могут быть ни пассивными, ни равнодушными перед лицом насильственных попыток Советов изменить китайское руководство или угрожать независимости Китая.

Это значит, что Соединенные Штаты не. могут защищать свои жизненные интересы на Дальнем Востоке посредством одной лишь военно-морской стратегии. США должны заботиться и об обеспечении безопасности материковой части дальневосточной периферии Евразии, прежде всего Китая и Таиланда. Существование сильного и независимого Китая ограничивает вероятность возобновления конфликта на Корейском полуострове и укрепляет безопасность Японии. Соответственно укрепление безопасности Таиланда способствует укреплению безопасности стран, объединившихся в Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Их политическая и экономическая жизнеспособность содействует международной стабильности. Таким образом, до сведения всех заинтересованных сторон должно быть доведено, что Соединенные Штаты будут рассматривать любые враждебные действия, направленные против безопасности этих двух азиатских государств, как угрозу своей национальной безопасности.

Но для достижения этих целей Соединенные Штаты должны прежде всего поддерживать и укреплять свое стратегическое сотрудничество с Японией. Американо-японские отношения должны стать краеугольным камнем политики национальной безопасности США на Дальнем Востоке. Если они ослабнут или будут отравлены из-за экономического протекционизма и других подобных проблем, то под угрозой окажется вся структура политики США на Дальнем Востоке. Развитие и распространение этих отношений в целях укрепления безопасности требует от Америки осторожности. Соединенные Штаты должны хорошо осознавать наличие возражений в самой Японии по вопросу об увеличении военных расходов, а также беспокойство в регионе относительно перехода Японии на главные военные роли. Многие там все еще помнят вторую мировую войну.

Понятно, что Соединенные Штаты оказывают давление на Японию, с тем чтобы последняя увеличила свои усилия в области обороны. В то время как доля ВНП, выделяемая Соединенными Штатами на оборону, составляет 6,6%, а у основных западноевропейских держав колеблется от 2,8 до 5,3%, Япония продолжает сохранять свой военный бюджет на уровне приблизительно 1 % ВНП. Южная Корея, из укрепления безопасности которой Япония, несомненно, извлекает пользу, выделяет 7,5% своего ВНП на оборону. В то время как средний американец тратит на оборону каждый год примерно 890 долларов, а средний британец, француз и западный немец — соответственно 470, 420 и 370 долларов, среднему японцу это обходится только в 100 долларов. Принимая во внимание огромную жизнеспособность японской экономики, следует отметить, что ее оборонные усилия являются непропорционально малыми, что в свою очередь вызывает негодование в политических кругах Соединенных Штатов.

Тем не менее американцы должны уважать искренность и глубину японского антимилитаризма. Эти чувства проистекают из болезненного исторического опыта; они не являются циничной маскировкой эгоизма. Именно по настоянию американцев антимилитаристские принципы были включены в конституцию Японии, и для японского народа соблюдение этих принципов является делом чести. Более, того, откровенное и грубое американское давление на Японию с целью наращивания ее военной мощи может лишь привести к ликвидации существующего в Японии консенсуса по вопросу о желательности американо-японского союза и вызвать усиление внутриполитической борьбы в Японии. В последние годы подавляющее большинство японских избирателей поддерживает тесное американо-японское сотрудничество в области обеспечения безопасности. Было бы глупо подвергать риску такое положение.

Во всяком случае, позиция Японии не остается неизменной. На встрече в верхах в Вильямсберге в мае 1983 г. японцы присоединились к подписанной главами высокоразвитых индустриальных демократий декларации, в которой говорилось: «Безопасность наших стран неделима, и к ней следует подходить как к глобальной проблеме». Принятая Токио пятилетняя программа в области обороны предусматривает значительное увеличение военных расходов, что укрепит безопасность Японии, особенно возможности ее вооруженных сил осуществлять воздушное и морское патрулирование, а также возможности ПВО Японии. Кроме того, новая программа, принятая японским кабинетом в 1985 г., более не предусматривает поддержания военных расходов в произвольно установленных рамках 1% ВНП. Не следует преуменьшать значение этого решения, которое является важной психологической вехой. Следует отметить, что эта программа не встретила значительной политической оппозиции.

Тем не менее остается фактом, что в обозримом будущем Япония будет вносить в коллективную безопасность меньший вклад, чем Соединенные Штаты и их основные союзники. Это положение следует исправить. Существует мнение, что вполне возможно, следуя духу и внльямсбергской резолюции, и японского антимилитаризма, ликвидировать в то же время эту несбалансированность. Необходимо поощрять Японию к увеличению пусть не прямого, но тем не менее жизненно важного вклада в общую безопасность посредством увеличения ее стратегической экономической помощи тем развивающимся странам, в которых западные демократии имеют жизненно важные интересы. Эти страны включают Египет, Таиланд, Филиппины и Пакистан. В настоящее время они получают относительно небольшую экономическую помощь от Японии, в 1983 г. всего 803 млн. долларов в виде содействия развитию экономики. Еще 290 млн. долларов было предоставлено Южной Корее. В 1984 г. Япония выделила более 1 млрд. долларов на оказание экономической помощи Филиппинам. Эти суммы следует рассматривать как часть вклада Японии в оборону, поскольку эта помощь укрепляет безопасность тех стран, в которых особые интересы имеют не только Соединенные Штаты или Западная Европа, но и сама Япония.

Существующие планы увеличить уровень общей экономической помощи Японии с 4 млрд. долларов в 1986 г. до 8 млрд. долларов в 1992 г. являются шагом вперед. Но, принимая во внимание силу экономики Японии, доля ВНП, выделяемая на оборону и стратегическую экономическую помощь, должна быть увеличена приблизительно до 4%, что примерно соответствует вкладу западноевропейцев в одну лишь оборону. Эта помощь должна быть направлена в те страны, в которых как Япония, так и Соединенные Штаты имеют значительные стратегические интересы. Она должна быть предоставлена не только тем азиатским странам, которые получают ее сегодня, но и важным в геополитическом отношении странам в других регионах. В частности, к таким странам могут быть отнесены центральноамериканские государства, особенно принимая во внимание важность Панамского канала для внешней торговли Японии.

Подобное увеличение японской экономической помощи и военных расходов увеличило бы вклад Японии в коллективную безопасность до уровня, превышающего 50 млрд. долларов, по сравнению с нынешними военными расходами, находящимися на уровне от 10 до 15 млрд. долларов. Это стало бы значительным вкладом, и от японцев зависит, каким образом он будет поделен между обороной и стратегической экономической помощью. Коллективная безопасность Запада была бы, таким образом, укреплена. Роль Японии в определении условий укрепления этой безопасности также усилилась бы, а ее влияние возросло бы до уровня, соответствующего ее экономической мощи.

Повысившийся статус Японии облегчил бы трансформацию ежегодной встречи в верхах по экономическим вопросам лидеров промышленно развитых демократических государств во встречу в верхах стратегического характера. Существует потребность иметь неформальный координационный орган, с помощью которого лидеры Америки, Европы и Японии могли бы обсуждать долгосрочную стратегию реализации совместных интересов, нацеленных на предотвращение господства в Евразии одной державы. Ежегодная встреча в верхах стратегического характера, в фокусе внимания которой были бы как глобальные экономические проблемы, так и проблемы глобальной безопасности, могла бы восполнить этот пробел.

Основой возрастающей стратегической роли Токио должно стать японское участие в укрепляющихся отношениях внутри так называемого Тихоокеанского треугольника — между Соединенными Штатами, Японией и Китаем. Отношения сотрудничества между Соединенными Штатами и Китаем и между Японией и Китаем — сравнительно новый элемент дальневосточной политики, и эти отношения все еще находятся в состоянии эволюции. От того, в каком направлении они будут эволюционировать, в значительной мере будет зависеть степень безопасности Японии и США в Тихоокеанском бассейне.

Китай имеет более протяженную общую границу с Советским Союзом, чем любая другая страна, и по ту сторону границы ему противостоят значительно превосходящие вооруженные силы СССР. Эта главная реальность воздействует на сознание китайских руководителей, побуждая их приходить к умозаключениям геостратегического плана, хорошо описанным Джонатаном Поллаком в одном исследовании «РЭНД корпорейшн» 1984 г.:

«Руководство в Пекине понимает, что советско-китайские отношения представляют собой гораздо более сложную проблему, чем разногласия и трудности во взаимоотношениях с Соединенными Штатами. В отличие от Советского Союза Соединенные Штаты более не представляют фронтальной военной угрозы для КНР. СССР же рассредоточил крупные, хорошо обученные и оснащенные вооруженные силы вдоль все еще частично спорной советско-китайской границы. Наращивание советского военного потенциала по всем направлениям — сухопутные силы, ВВС, военно-морская мощь наряду с ядерными вооружениями — продолжается уже свыше десятилетия. Восточная Азия более не рассматривается советскими военными руководителями как периферийный военный фронт, и этот факт подтверждается учреждением независимого военного командования в этом регионе в конце 1978 г. Давняя советская цель была достигнута ценой огромных расходов: Советский Союз наконец стал державой, действительно обладающей способностью вести войну на два фронта, оказывать давление, угрожать и окружать Китай с севера, востока и юга».

Без Японии и Соединенных Штатов Китай не способен решить проблему советской военной угрозы. В одиночку он может стать объектом запугивания. Он не сможет ни модернизировать свою экономику, ни эффективно повысить свои военные возможности. В этом и заключается основа для прочных, хотя и неформальных взаимоотношений в области обеспечения безопасности внутри Тихоокеанского треугольника.

Было бы, однако, ошибочным предполагать, что советская угроза сама по себе будет побуждать Соединенные Штаты и Китай держаться вместе. Эта угроза, конечно же, явилась тем фактором, который в первую очередь сблизил их в 1972 г. и который наиболее заметно фигурировал в соображениях обеих сторон, когда они согласились нормализовать свои отношения в 1979 г. Действительно, в то время китайские руководители даже говорили о создании де-факто союза с Соединенными Штатами, нацеленного против Советского Союза. Однако с тех пор Китай предпочитает занимать более нейтральные позиции. Сегодня ясно, что, в то время как Китай связывает свой долгосрочный курс на модернизацию с открытой экономической политикой в отношении Запада, он более не желает добавлять к этому обязательства в рамках откровенного военно-политического союза.

Поэтому для цементирования неформальных взаимоотношений стратегического характера внутри Тихоокеанского треугольника необходимо старательно развивать экономические связи. После нормализации отношений объем торговли быстро расширился, и этот фактор способствовал смягчению политических трений, возникших в первые годы администрации Рейгана. За 14 лет, прошедших со времени американо-китайского примирения, объем торговли вырос с 96 млн. долларов до 7 с лишним млрд. долларов в год. За этот же период объем торговли между Японией и Китаем вырос с 823 млн. до более чем 13 млрд. долларов в год. Эти расширившиеся торговые связи отражают приверженность Китая политике модернизации через сближение с Японией и Соединенными Штатами. Япония разделяет американскую заинтересованность в том, чтобы. Китай был более сильным и современным государством. Во время визита премьер-министра Ясухиро Накасонэ в Пекин в марте 1984 г. была достигнута договоренность о предоставлении кредита Китаю на сумму 2 млрд. долларов и оба правительства заявили о своем намерении укреплять экономическое и технологическое сотрудничество «в XXI веке и после». Страшный сон Соловьева о том, что Китай проведет модернизацию с помощью японских рецептов, может стать явью!

Два района Китая особенно нуждаются в экономической модернизации. Один район — это Маньчжурия, традиционный промышленный центр страны, технологическая база которого в значительной мере устарела. Здесь необходимы как американские, так и японские инвестиции. Японцам, в частности, при проведении своей политики помощи следовало бы отдавать предпочтение китайской Маньчжурии, а не советской Сибири. Другой район — на северо-западе — включает провинцию Синьцзян. Недавно китайские руководители объявили о планах подъема этого крайне отсталого района, который, как и Маньчжурия, является чувствительным к геополитическим факторам. Он граничит с Советским Союзом и уязвим в случае вторжения. Действительно, в прошлом как Маньчжурия, так и Синьцзян были объектами советской экспансии. Важной частью китайских усилий является создание сети коммуникаций, с тем чтобы не только более прочно связать Синьцзян с остальной частью Китая, но и облегчить прямой доступ к Пакистану. Последняя задача явно имеет важное и нужное военно-политическое значение с точки зрения осуществления более тесного сотрудничества между Китаем и Пакистаном. Имея в виду выдвинутые планы создания транспортной сети, китайские руководители говорят о восстановлении «шелкового пути и выхода в мир». Делегации промышленников из Европы уже проявили интерес к помощи Китаю по восстановлению маршрута, по которому однажды прошел Марко Поло. Американское и японское содействие этому имело бы очевидное геополитическое значение.

Пока экономическая экспансия Китая будет продолжаться, США могут относительно спокойно подходить к вопросу о нормализации советско-китайских отношений. Три китайских условия подлинной нормализации этих отношений — вывод советских войск из Афганистана, вьетнамских — из Кампучии, а также сокращение вооруженных сил СССР на советско-китайской границе и в Монголии — более чем приемлемы, с точки зрения США. Поэтому маловероятно, чтобы нормализация отношений между Пекином и Москвой помешала улучшению отношений в треугольнике Китай — Япония — Соединенные Штаты.

Большая опасность — и возможность, которую, вероятно, ожидают в Советском Союзе, — состоит в том, что после ухода Дэн Сяопина его политика будет повернута вспять. В таком случае возможно появление некоторых беспорядков и определенного политического сопротивления со стороны консервативных коммунистических бюрократов. Но политические реформы и перемены в китайском руководстве, которые недавно навязал Дэн Сяопин, делают менее вероятным полное возвращение к старому. Представляется, что в Китае мало кто выступает либо за восстановление полного контроля над экономикой со стороны политического центра, либо за возвращение к периоду сильной экономической зависимости от СССР. Расширение экономических отношений с США и Японией рассматривается большинством китайской элиты в качестве необходимой предпосылки успешной и быстрой модернизации Китая. Китайцы отдают себе отчет в том, что существование сильного и находящегося в безопасности Китая отвечает интересам США. Но они также понимают, что это могло бы не отвечать интересам России, что и придает первостепенное значение долгосрочному экономическому сотрудничеству с Соединенными Штатами и Японией.

В контексте такого сотрудничества США и Япония должны постепенно стремиться определить масштабы общих проблем безопасности с Китаем. Консультации на выборочной основе по военным вопросам между этими тремя странами уже имели место, и проблемы безопасности явно учтены в той помощи, которую США и Япония оказывают усилиям Китая в области экономики. Масштабы открытой передачи военной технологии Китаю, возможно, возрастут, что в свою очередь может привести к расширению контактов но вопросам региональной безопасности.

Поэтому весьма вероятно, что тройственное экономическое, политическое и неформальное стратегическое сотрудничество в Восточной Азии получит дальнейшее развитие. Японо-американская сторона треугольника самая сильная, но поскольку обе страны сотрудничают с китайцами, то очевидно, что складываются и более прочные региональные отношения. Как и в случае с Западной Европой, Советский Союз активизирует свои усилия, с тем чтобы содействовать появлению расхождений между США и Японией и между США и Китаем. Но в отличие от Западной Европы как Япония, так и Китай все еще занимают по отношению к СССР настороженную позицию. Обусловленная историей и территориальными спорами враждебность затрудняет возможности СССР и содействует образованию сильных психологических основ жизненно важного Тихоокеанского треугольника.

По аналогичным причинам находится в безопасности Южная Корея. Северная Корея наверняка не решится на то, чтобы предпринять крупное нападение до тех пор, пока не будет уверена в поддержке по крайней мере одного из двух больших коммунистических государств и доброжелательном нейтралитете другого. Присутствие американских наземных сил обеспечивает важную гарантию того, что любое нападение вовлекло бы в конфликт Соединенные Штаты. У Южной Кореи нет политических проблем, которые ставили бы под вопрос ее стабильность и вызывали бы напряженность в отношениях с США. Но по мере роста своей экономики Южная Корея должна быть в состоянии проводить политические реформы, и Соединенным Штатам необходимо подспудно подталкивать ее к этому. Кроме того, американское общественное мнение и средства массовой информации должны чувствительно относиться к особым проблемам безопасности Южной Кореи, и, следовательно, открытого внешнего давления следует избегать.

Более непосредственной проблемой является политическая нестабильность и даже возможный кризис системы правления на Филиппинах. Япония может помочь уменьшить некоторые экономические причины социального брожения на Филиппинах путем расширения программы стратегической помощи, но для того, чтобы предотвратить политический крах, возможно, понадобится американское вмешательство. Американские связи с деловыми кругами и военным руководством Филиппин столь обширны, что для ускорения необходимых социальных реформ будет достаточно недвусмысленного поощрения. Однако, учитывая уроки падения сомосовского режима в Никарагуа и шахского — в Иране, важно, чтобы любая инициатива в этом направлении сопровождалась созданием условий для образования стабильных и эффективных правительств, способных осуществить долгосрочную программу экономического возрождения и развития. Это потребует как экономической помощи, так и энергичной политической поддержки.

Общие тенденции развития событий в Тихоокеанском регионе благоприятны для стабильности и соотносятся с коренными американскими интересами. Япония возникает как подлинно мировая держава и берет на себя соответствующую политическую и даже военную ответственность. Китай, который отнюдь «нс потерян» для Москвы, превратился в одного из крупных и эффективных оппонентов гегемонистским устремлениям Москвы в различных регионах. Исключительно хороших экономических результатов добилась Южная Корея, оставив Северную Корею далеко позади. Учитывая рост американской экономической вовлеченности в тихоокеанский район в целом, а также присутствие американской военной силы, укрепляющей атмосферу политической безопасности в регионе, можно сделать вывод о том, что формирование Тихоокеанского треугольника является наиболее обещающим событием для США в глобальном американо-советском противоборстве.

«Мягкое подбрюшье»

Наиболее неотложный и трудный геополитический приоритет для США представляет район к юго-западу от границ СССР, где ключевое положение занимают Иран и Афганистан в сочетании с Пакистаном. Данный регион, являясь на протяжении длительного времени объектом великорусских имперских замыслов, слабо защищен от советского политического и военного давления. Москва, занимая доминирующие позиции, в состоянии разорвать прямые связи между крайними западными и дальневосточными евразийскими союзниками США. Она владеет контролем над доступом к нефти Персидского залива и может получить прямой доступ к теплому океану.

Юго-Западная Азия представляет геостратегическую проблему устрашающих размеров. В Западной Европе США в определенном смысле могут достичь большего, делая меньше. На Дальнем Востоке они могут добиться успехов, продолжая нынешний курс, но положив в основу более продуманный стратегический замысел. Что же касается упомянутого «мягкого подбрюшья» Евразийского континента, то здесь необходимы масштабные усилия для того, чтобы не позволить Советскому Союзу в течение следующего десятилетия осуществить решающий прорыв на юг. Достижение этой цели, как никогда ранее, становится по силам Советскому Союзу.

Необходимо вновь подчеркнуть, что советская экспансия в указанном регионе осуществляется путем всестороннего, длительного и терпеливого использования внутренних слабостей, социально-политических различий и этнических конфликтов. Речь не идет о том, что интересам Запада угрожает какой-то неожиданный прорыв. Если возможности открываются, то время от времени такие прорывы действительно имеют место (как это произошло в конце 1979 г. в Афганистане), но постоянные методы действий — это просачивание, истощение, систематическое давление, которые в своей совокупности нацелены на обеспечение постепенных, но в конечном счете решающих изменений.

Если страны этого региона будут опираться только на свои ресурсы, то в конечном итоге они не смогут устоять перед СССР. Иран изнурен длительной войной с Ираком, а внутреннее положение в нем стало хрупким в результате реакции фундаменталистов на политику шаха, направленную на модернизацию страны. Советы, возможно, пришли к выводу о том, что перспективы политического и этнического насилия значительны. А международная изоляция Ирана, занимающего одновременно враждебные позиции по отношению к США, СССР и соседним арабским странам, за исключением Сирии, усиливает его уязвимость.

Пакистан сталкивается с аналогичными, хотя и менее острыми проблемами. Постоянная враждебность со стороны Индии оборачивается тяжелым военным бременем. Пакистану приходится обороняться на два фронта. Он вынужден защищать свои крупные города от близ расположенных индийских сил и одновременно укреплять неспокойную пакистано-афганскую границу. Постепенный переход к гражданскому правлению высвободит подавляемые в настоящее время сомнения относительно желательности оказания помощи афганскому сопротивлению против советской оккупации. Такие двусмысленные настроения уже получили широкое распространение не только среди интеллигенции, но и в некоторых деловых кругах. Однако желание умиротворить Москву сдерживается пониманием того, что разрыв с афганцами мог бы в свою очередь нанести ущерб отношениям Пакистана с США и даже с Китаем.

В конечном итоге самый прочный барьер на пути советской экспансии — политические и религиозные стремления этих стран не подпадать под господство сильного северного соседа. Никакая политика США не может заменить наличия такой воли. Но эта воля должна поддерживаться ясным выражением долгосрочных обязательств США в сфере безопасности. Одной лишь решимости государств региона будет недостаточно.

Для решения проблем данного региона необходим комплексный план из пяти пунктов, который базировался бы на «доктрине Картера», подтвержденной в последующем президентом Рейганом: 1) усиление антисоветских настроений в ключевых странах региона, особенно в Пакистане и Иране, а также сотрудничество с Китаем в целях укрепления безопасности в Пакистане; 2) наращивание потенциала США с целью дать должный военный ответ в случае советского нападения; 3) сохранение афганской проблемы путем продолжения сопротивления при одновременном прощупывании готовности СССР восстановить подлинные нейтралитет и самоопределение Афганистана; 4) вовлечение Индии по крайней мере в дипломатические усилия по разрешению афганской проблемы, а также поощрение меньшей напряженности в пакистано-индийских отношениях; 5) стимулирование политического самосознания среди советских мусульман, что сдерживало бы дальнейшее растворение исламского населения в СССР.

Названные выше составные элементы долгосрочной стратегии потребуют совместных крупных политических, военных и экономических усилий. Подобного рода усилия оправдываются большими ставками и стимулируются в определенной мере сравнительно благоприятными тенденциями на двух других центральных стратегических фронтах. Следовательно, для США концентрация своих инициатив и ресурсов в этом регионе и оправданна, и разумна.