НИКОЛАЙ КОЛЯДА
«СКАЗКА о МЕРТВОЙ ЦАРЕВНЕ»
Пьеса в двух действиях.
Действующие лица:
РИММА 30 лет
МАКСИМ 30 лет
ВИТАЛИЙ 30 лет
НИНА 30 лет
Ветеринарная больница. Наши дни.
 |
ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ
* * *
... Есть на свете одна ветеринарная больница. Приземистое такое здание буквой «П», выкрашенное в желтый цвет.
В этой больнице студенты сельхозинститута, будущие ветеринарные врачи, «грызут корень науки»: лечат кошек, собак. Кошек и собак приносят со всего города, потому что лечение тут бесплатное. И если попадается «интересная» болезнь у животного, то студенты проводят операции все вместе, «хором» учатся.
Вы врете, если говорите, что нет такой больницы, что я ее придумал. Она есть. Есть. Рядом с моим домом. Я сам носил туда лечить своих кошек.
И есть в этой больнице дальняя проходная комната. Она находится рядом с черным входом. Комната, как комната. Правда, без окон. Я бывал в этой комнате много раз, я помню ее очень хорошо.
Когда-то, много лет назад, в этой комнате могла бы случиться эта история. Может, она и случилась, может, что-то было не так, а чего-то - совсем не было. Не знаю. Только одно знаю точно: Римма, ветврач этой больницы - умерла.
На самом деле ее звали Ирка Лаптева. Это она на двери моей квартиры когда-то гвоздем нацарапала: «Балда ты...» Римма ветврач - умерла. Ирка Лаптева-Римма - умерла... Ее нет больше на свете.
Неправда. Я пишу эти строчки, а она стоит сзади меня: в белом халате, штанах, кроссовках. На губе у Ирки - шрам. Стоит сзади, улыбается и тихо-тихо говорит мне: «Не ври только, балда...»
* * *
Строем идут солдаты. Поют песню.
Хриплыми, злыми голосами поют. Сначала только грохот сапог по асфальту слышен. Ближе, ближе... Песня громче, громче... Во всю глотку орут, бедные...
И вдруг - оркестр! Медь, барабаны... Чистые, радостные, неземные звуки «Прощания славянки»...
Комнатуха в ветеринарной больнице. На стенах несколько оборванных, засиженных мухами плакатов. На них нарисованы коровы, собаки, кошки, лошади. Даже слон один затесался на плакат серого цвета. И стрелочки: у кого где что находится и как кого надо резать.
Поперек комнаты, деля ее на две части, стоит черный шкаф. За ним в углу живет собака Ланка и ее четыре щенка. Ланка - огромная, как теленок, собака - московская сторожевая. Лежит там, вздыхает, будто человек, ворочается, дышит.
В другой»комнате» - диван. У дивана - стол. На него газета постелена. На гвозде фуфайки и халаты. Одна дверь, которая ведет в ветлечебницу - зеленого цвета. Другая, в углу комнаты, черный ход на улицу - выкрашена черной краской.
Потолок в комнате грязный, запаутиненный, потрескавшийся.
Возле дивана на табурете стоит настольная лампа. Она и освещает жилище Риммы. Еще стоит стул, два табурета и... Все. Больше ничего нет.
Десять часов вечера. На диване сидит НИНА. Рядом с ее ногами на полу - шикарный чемодан коричневого цвета. Нина - женщина около тридцати лет, чересчур нарисованная, чересчур яркая. Сидит на диване, брезгливо осматривается, то нервно поправляя прическу, то копаясь в чемодане. РИММА - в белом халате, в шапочке на голове, в синих тренировочных брюках с белой полосой сбоку, в кроссовках. Сидит на стуле, опустив красные руки вниз, рассматривает Нину. Говорит радостно:
РИММА. Вот мне сон в руку! Снится мне, значит, сегодня, будто меня в гроб ложут. Прям запихивают туда с силой три мужика здоровых таких, черных... А я вылазю, вылазю все и говорю: «У меня носки на ногах новые, сымите мне их, сымите!» Говорю, в гробу-то мне все равно, дак вы мне их сымите! Говорю, у меня там в шифоньере, в рюкзаке, есть носки в полоску, старые, со слабой резинкой! Там, говорю, резинка послабже, ну?! Вот вы мне их наденьте, а эти - сымите, сымите, сымите! «Вот так ведь и не легла в гроб, пока мне носки не поменяли... (Пауза.) Вот - сон мне в руку, стало быть.
НИНА. То есть?
РИММА. Ну - ты вот и приехала, значит.
НИНА. (копается в чемодане.) Ты в своем репертуаре. Я прям тащусь от тебя, от твоих заморочек...
РИММА. (радостно.) Я у корова молока надоила, в ведре на шифоньере стоит. От Ланки спрятала повыше, чтоб не вылакала, паразитка... (Ланка рычит.) Слышишь? Недовольная, что я про нее так говорю. Такой она у меня проглот, такая задница с ушами - слов нету! Да мне ведь не жалко, а ей - пережирать нельзя. Околеет. А она если помрет - я тоже помру. Сразу, тут же, на месте. Ну, ладно. Хорошо, что приехала, потрундим хоть с тобой теперь вволю, ага? Я вот все ждала кого-нибудь умного, чтобы спросить... Вот ты скажи мне: я все хочу спросить, что вот это такое по радио говорят с утра до ночи: «Тыр - тыр - на - ты!».
Пауза.
НИНА. (удивленно.) То есть?
РИММА. Вот, говорят: «тыртырнаты» да «тыртырнаты». Вот что это такое, скажи хоть ты мне, а?
НИНА. Какое «тыртырнаты»?
РИММА. (рассердилась.) Ну что ты, как кусок тумбочки, понять не можешь-то? Вот, говорят, они говорят, там: «Товарищи! Нельзя нам без тыртырнаты! Нужно, товарищи, что бы обязательно была тыр-тыр-на-ты...» (Пауза.) Ну, что?
МОЛЧАНИЕ.
НИНА. Альтернатива, что ли?
РИММА. Ну вот, вот, правильно! Вот эта! «Ива», то есть, ага! Это вот что такое, а?
НИНА. (смеется.) Фу, Господи! Нашла какую-то «тыртырнаты» и с меня спрашивает... Римма! Альтернатива, чтоб ты знала, - это когда много вариантов. Ну, несколько вариантов, понимаешь? Ну, ты даешь жару, подруга. Таких слов - и не знает. Тоже мне. Совсем уже дура, что ли?
РИММА. (вздохнула.) Ну дак дура, дак чего сделаешь, раз дура. Не знаю вот. Век живи - век учись. Теперь буду знать. Надо же... А я-то думала! А это - вон что-о... Много вариантов, значит. (Пауза.) Ну?
МОЛЧАНИЕ.
НИНА. Что - ну?
РИММА. Задачи ясны? Цели поставлены? За работу, товарищи!
НИНА. То есть?
РИММА. Я вот не люблю убираться. Ты убери, давай, блевантин этот хоть немножко. А я пойду - корове дам, жеребцу дам...
НИНА. Чего - дашь? Как - дашь?
РИММА. Натурально - жрать дам. Чего еще-то? Я на полставки сторож, на полставки - рабсила, на ставку - ветврач. У нас тут корова, жеребец. У нас тут зоопарк целый. Хорошо живем! (Смеется.) Кролики есть еще даже. Бараны - три штуки. Я - четвертая! (Хохочет.) Для процесса обучения нам надо их. Тут студенты учатся, операции делают. Процесс обучения называется. Щас я начну этот процесс! Одну крольчиху в честь твоего прибытия шарахну - мы ее сварим. А завтра я акт составлю, что ночью - не вынесла крольчиха процесса обучения, дала дуба, не разродилась. И спишем ее! На белом катере к ебене матери спишем! А? (Смеется.)
НИНА. Ой, ой.... Не надо, прошу тебя! Пусть живет, не убивай! Из-за меня - не надо! Не надо, пусть живет! Ой, ой, ой!..
РИММА. Здрасьте - приехали. Че ты как оно-то? Хлеб есть, водки я взяла, а закусывать-то чем? Углом одеяла? И Ланку мне надо кормить, не тебя одну. Все равно списала бы крольчиху сегодня на процесс обучения. Не надо, говорит! Вот, здрасьте-приехали, называется.
НИНА. Нет, нет! Я лучше голодом лягу, завтра схожу утром в магазин, куплю, у меня деньги есть, не надо, не надо!
РИММА. Да ладно ты, выдрючиваешься. Еще народится, ты чего? Народи-и-ится! А то? В манде много ушей да рожек. Не вые, ясно?
НИНА. Какой кошмар, какой мрак, что ты говоришь! Очумела совсем! Ты что? Перестань, пожалуйста, я не привыкла к такому, не надо! Прошу!
РИММА. Ладно. Цели поставлены. За работу, товарищи. Пошла я...
Пошла к двери. Нина испуганно вскочила с дивана.
НИНА. Да постой ты! Я тут, что ли, буду спать?
РИММА. А где еще-то?
Пауза. Нина села, осмотрела комнату.
НИНА. Ты с ума сошла, коза...
РИММА. А?
НИНА. Бьешь шестеркою туза... (Пауза.) Ты что, в этом сарае и живешь?
РИММА. Нет, я тут гостей принимаю. Где еще-то надо? Чем плохо?
НИНА. А квартира... квартира у тебя где?
РИММА. Прописка - у мамцы. А я - тут. Мамец выгнала меня. Дура она у меня, мамец-то моя. Говорит: одну тебя возьму, а с собакой - иди куда хочешь. Собаку, говорит, усыпи, тогда, говорит, возьму. Я ей говорю: соси у мертвого удмурта, вот так. Ясно? Говорю: я тебе сейчас член на член помножу - будет тебе многочлен, ясно?!
НИНА. (в ужасе.) Мама! Мама! Мамочка моя!
РИММА. Папа, папа, папочка моя. Судиться с ней хочу, разменять. А не получиться - ну и член с нею и с ееной квартирой...
НИНА. Какой ужас... Как ты живешь...
РИММА. (села, удивленно.) А чего? Хорошо живу. Скоро праздник, «октябрьская». Праздновать будем. Ланка четверых родила, можно занимать денег теперь. Продам щенят - жить буду. Они у меня породистые, много стоят. А чего? Да для меня Ланка - дороже мамцы! Она меня, Ланка моя - от смерти сколько раз спасала!
НИНА. (тихо.) Ты, по-моему, пьешь?
РИММА. (поджала губы.) Выпиваю, да. Никому не мешаю. Тихо, под одеялом. Без буйства. А что ж, надо было из-за квартиры и мамцы - Ланку убить? Ага? Ничего, тут поживу, тут нормально. Ну, а как? И конфетку съесть, и задницу не ободрать, ну? А когда я тонула, я трезвая была. Ногу судорогой свело. А Ланка меня спасла. Я мастер спорта по плаванию была...
НИНА. В дерьме?
РИММА. Я же тебе писала сколько раз про это. Ну, что я плаванием занимаюсь! Щас, правда, забросила! Ну, ты ведь помнишь, в школе как я еще плавала?
НИНА. (Тихо, настойчиво.) Ты же мне писала, писала сама, чтобы я приезжала в любое время, что ты встретишь меня, как дорогого гостя...
РИММА. Че ты как оно-то? Я тебя как встречаю-то? Я как папа Карло ношусь тут, бутылок вон напокупила. Как тебя еще встречать-то надо?
НИНА. Ну, не так!
РИММА. У каждого Абрама - своя программа! Как? Расскажи. Я только так умею, поздно мне перестраиваться. Убрала, почистила...
НИНА. Это ты, называется, убрала?
РИММА. (осмотрела комнату, потолок, смела со стола рукавом халата крошки.) Да ладно ты... Херня война, лишь бы не убили...
НИНА. Мама! Мама! Ужас! Мама!
РИММА. Ну ладно ты, ладно ты. Не порти мне веселое настроение. Я пошла.
НИНА. А где тут умыться, в порядок себя привести?
РИММА. Умыться? (Пауза.) А-а, умыться... Горшок общий «мэ» и «жэ» в конце коридора. Закрывайся на палку, там крючок сорвали. Хотя - нету никого в больнице, не закрывайся даже, мы тут одни! (Смеется.) А кран - в операционной есть. Там только холодная. Пошли! Я тебе заодно покажу, как я оперирую братьев наших меньших, как учебный процесс как провожу. А? Хочешь?
НИНА. (испуганно.) Ты о чем это? О чем, ну?
РИММА. О том. Пацаны тащут да тащут целый день собак да кошек. Половина бездомные, больные. Куда их? Они - сюда подкидывают, думают - они нам нужны. А тут не зоопарк. Тут ветеринарная больница для обучения студентов. Я им - в спину «плюс», в башку - «минус». На рубильник двести двадцать, брык! - и нету. На мусорку выношу. (Смеется.) Пошли! Есть любители посмотреть. Может, тебе тоже понравится, нервы пощекотать. А?
МОЛЧАНИЕ.
НИНА. (прижала руки к губам.) Риммочка.... Ты убиваешь животных?! Или я что-то не так поняла?! Риммочка?! Римма!!
РИММА. Дак никто больше не хочет. Все чистюли. Все белоручки. А мне с этого - навар. Овчарок бездомных - в милицию продаю, у меня там блат теперь, в трезвак даже не забирают меня! А чего ты, а? (Хохочет.) Ну никто не хочет тут этого делать, вся шошка-ерошка эта пугливая тут, а я - соглашаюсь. Я - запросто. Ну и чего тут? Работа? Работа. Как вся работа-эта работа. Ладно, пошли. Посмотришь, пошли, пошли...
НИНА. Нет, нет, нет.... Иди давай, сама, меня что-то мутит... Иди, иди...
РИММА. Ладно. Ты приберешь тут?
НИНА. Иди, иди, приберу.... (Села на диван, зажимает рот.)
РИММА. Ну, все, тогда... Так. Это я - сказала, это - я сделала, это - я сделала... (Хлопает себя по карманам халата.) Я сейчас. За работу, товарищи! Я сейчас! (Пошла к двери, вернулась, весело.) Молодец, что приехала! Хорошо! Давай!
Убежала.
Нина, оставшись одна, глубоко вздохнула, закусила губу. Снова осмотрела жилище Риммы. Пошла по комнате, заглянула за шифоньер. Ланка зарычала. Нина отпрыгнула в сторону. Решила посмотреть, что в шифоньере. Ойкнула, потому что пустые бутылки, которыми до отказа был забит шифоньер, с грохотом покатились по полу. Нина начала было запихивать их назад. Бесполезно. Снова села на диван, снова осматривает комнату. Смотреть-то нечего.
НИНА. Ужас, что с ней сделалось, ужас, ужас... Какая-то смесь бульдога с носорогом... Как опустилась! Господи, мастер спорта, говорит... И ведь довольна жизнью до смерти... Нда, Нина Петровна. Попала ты. Не фонтан. Не то, что не фонтан, а вообще - кошмаревич...
Несколько раз включила и выключила настольную лампу. Комната то освещается, то полностью погружается в темноту.
Нина опять вздохнула, принялась рыться в чемодане. Достала мыло, полотенце, зубную пасту, щетку, халат. Ходит по комнате и огромная тень ползает за ней по стенам. Нина переодевается в халат.
В дверях появляется ВИТАЛИЙ. Виталию около тридцати лет. Очень толстый, прыщавый, неопрятный дяденька. В свитере красного цвета, в полосатых мятых брюках. Дверь открыл пинком ноги, по-хозяйски. Нина завизжала, что есть силы, прыгнула на диван, прикрылась.
Нельзя! Нельзя! Нельзя!!!
Виталий выпучил от удивления глаза, закрыл дверь. Стучит. Нина торопливо сунула руки в рукава халата.
Кто там? Ну?
ВИТАЛИЙ. (просунул нос в щелку.) Приношу пардону. А мне Римка? Где она? Тут?
НИНА. Кто?
ВИТАЛИЙ. Риммок, говорю? Где она?
НИНА. Рим-мок...
Входит Виталий. Дебильно, во весь рот, улыбается. Следом за ним - Максим.
Максим - в плаще синего цвета. Высикий, худощавый, черноволосый. Кажется, оба слегка выпили, потому что возбуждены что-то...
ВИТАЛИЙ. Еще раз - пардоньте меня. Не ожидал! Обкарался потому. Надо же. Бывает! А где Риммок?
НИНА. (сердито.) Она ушла давать жеребцу. Скоро вернется.
ВИТАЛИЙ. (хохочет, показывает пальцем на Нину, Максиму.) Гы-гы. Жеребцу - это хорошо. Не захочет только, жеребец-то. Гы-гы. (Ржет.) Виталик. Это - Макся. Друган. Гы-гы.
Оба расшаркались перед Ниной. Та со злостью кивнула.
МАКСИМ. Максим. (Снова сунул руки в карманы плаща, что-то там прячет, водит глазами по потолку, по комнате.)
НИНА. Кажется, все закрыто. Чего нужно?
ВИТАЛИЙ. А вы сестра?
НИНА. Чья?
ВИТАЛИЙ. Розы Люксембург?
НИНА. Какой Розы?
ВИТАЛИЙ. Гы-гы. Íутка. Юмор. Гы-гы. Риммку - сестра?
НИНА. Нет. Подруга. То есть, знакомая.
ВИТАЛИЙ. (глядя на Нину, заорал, что есть силы.) Лана-а-а-а!!! Лана-а-а-а-!!! Я про тебя забы-ы-ы-ыл!!!!!
Встал на карячки, пополз за шифоньер.
(Поет.) «Лана-дыши! Лана-дыши! Светлого мая прив-э-э-эт! Лана-дыши! Лана-дыши! Синий буке-хе-хе-хе-хет!..» Ланка, иди ко мне, поцелуй дядьку Витальку, ну?!
Ланка угрожающе зарычала. Виталий попятился, встал, отряхнул руки, коленки.
У-у, сука такая. Не любит меня. Оторвет когда-нибудь мне голову, точно. Боюсь ее, а заигрываю. Почему? Отвечаю. Потому что мне Риммок - товарищ мне. А эта сука... Ивиняюсь, но она сука... Эта сука меня один раз кусила. Садись, Макся, ты чего, сейчас Риммок придет, подождем. Ага. Кусила. Выпили мы тут с Риммком и я этой падле вонючей стал в любви обьясняться. Прям давай целовать ее взасос прям в ее морду, а она взяла и - хвать меня за морду. За лицо, то есть. Вот, над губой шрамчик остался. Вот так. Вы с ней поосторожней. (Пауза.) Риммок куда пошла? Ту-дой? Сю-дой? Во внутренность?
НИНА. (фыркнула, показала пальцем на зеленую дверь.) Тудой.
ВИТАЛИЙ. Ах, тудой! Тады - окей! Посиди, Макся. (Нине.) Берегите его. Он банкир. Без него нам - не проханжэ. Сейчас, Макся, она нам собаку забодает и - киздарики. Извиняюсь, пардоньте меня. Сиди. Гы-гы...
Быстренько ушел.
Остались Нина и Максим.
Ланка за шифоньером ворочается, порыкивает, щенки негромко взвизгивают.
МОЛЧАНИЕ.
МАКСИМ. (кашлянул.) Сколько раз ходил мимо этой халупы, а и не думал, что тут - так... Большое здание... Тут ветлечебница, да? У меня кошка, заболеет - принесу...
НИНА. Ветлечебница. По гостям не поздновато ли ходите? На экскурсии в ветлечебницы - не поздновато ли? Друган ваш, гляжу, вообще свой человек в этом... в этой.... в этом свинарнике! Вот с такими она и пьет тут, с такими!
МАКСИМ. Я тут - в первый раз...
НИНА. Ну, что ж, теперь - проведали дорогу, будете ходить чаще. Не сомневаюсь. Ничуть. Ни грамма! (Роется в чемодане, со злостью.) Винный - рядом, наверное, да? Ну, чтоб в кустах не пить - вы сюда заходите. А Риммок эта... Рямок натуральный она, вот что да, да!! Она, гляжу, всех пускает. Мерзавка. Специально у черного входа живет, специально! Бессовестная... Так распуститься! Так! Так! Не может в руки себя взять человек! Аж противно! Гнусно мне тут, понятно?!
МАКСИМ. Увольте. Я тут не при чем. Я за собакой пришел. Я в первый и в последний раз. Я хочу купить собаку. И все.
НИНА. А тут что - собачий магазин? Ночной, да? Кооперативный, да? Не врите. Я что, не вижу в вашем кармане бутылку? Или вы так бережно к себе книжку Пушкина к себе прижимаете? Или лимонад? Вроде, приличный человек, а спивается... Бессовестные, так распуститься, опуститься, так не держать себя в руках, никакой морали...
МАКСИМ. (обиделся.) Неправда. Напрасно вы так. Виталик - сосед. А я дом купил. Весной. А сейчас, сами знаете, осень. Надо дачу охранять... Нужна собака. Понимаете? Воры потому что. Я туда каждый день не могу ведь ездить. Осточертело. Час туда, час обратно. Электричка тащится. Большой дом, печь, три комнаты. Жалко, если какой-то дурак спичку бросит. Я в долги влез... Извините, что поздно. Он заходит сегодня, говорит: надо собаку туда на зиму, теплую будку. Он на седьмом, а я на первом живу. Заходим иногда друг к другу, говорим. Может, и правда? Говорит: бери бутылку, пойдем, тут можно хорошую собаку взять. Ну, купить, что ли... Так что - зря вы. Я не алкаш. Нет.
МОЛЧАНИЕ.
НИНА. Боже мой! Конечно, не алкаш! Как вас зовут, я забыла?
МАКСИМ. Максим.
НИНА. Максим... Максим... Замечательное, чудное имя. Прекрасный, открытый, честный взгляд. Ему надо на дачу собаку... Ясно. Ясно. У богатых свои причуды. Красиво жить не запретишь... Максим... Максим... Настоящий мужчина с дачей, которая даже с печкой. Да? Дом, значит? В деревне почти, да?
МАКСИМ. Ну да...
НИНА. Ну да, ну да, ну да.... Посидите минуточку... Не уходите, у меня к вам будет дело. Маленькое дельце! Я схожу, умоюсь! Только-только с дороги, знаете ли... (Нина преобразилась, заулыбалась, поправила прическу.) Максим, Максим, Максим... Он выручит девушку, он не оставит ее в беде, в би-дэ! (Смеется.) Меня зовут Нина, я вам еще не сказала? Оля-ля! Сейчас! Я сейчас! Момент, момент! Моменто мори! Что в переводе на русский означает: я искала тебя всю свою сознательную жизнь! То есть, со вчерашнего дня, даже - вечера... Моменто! Моменто мори! Моменто!...
Хихикнула, завиляла бедрами, выскользнула за зеленую дверь, прихватив с собой какое-то платье в блестках, мыло, зубную щетку, полотенце.
Максим сидит на стуле, вертит головой. Несколько раз включил и выключил настольную лампу. То - темнота, то - свет....
Резко распахнулась дверь черного входа. Темный осенний ветер гуляет по комнате, волоча с улицы грязную бумагу, желтые листья... В дверь видно кусочек неба и яркие звезды.
Максим вздрогнул, встал, закрыл дверь. Смотрит на Ланку. Собака рычит. Максим прижался к черной двери, не может оторвать глаз от собаки. Очень испугался.
Быстро и весело входит Римма, с ней - Виталька. Пинком ноги распахнули зеленую дверь.
ВИТАЛИЙ. Риммок, послушай сюда.... Там - песик есть, какой ему надо, я уже увидел песика.... Ага? Боданешь нам его, то есть: его - ему, а? Пузырь есть, взяли, все, как положено....
РИММА. (осмотрела комнату, Виталию.) А где друган твой, Кишлак?
ВИТАЛИЙ. Тут был.... Вот он! Макся - это Риммок. Знакомься, вот, вот!
Римма повернула голову, увидела Максима. В ужасе попятилась, захрипела, забившись в угол.
РИММА. Нет.... Нет..... Нет..... Нет!!!!!
МОЛЧАНИЕ.
Виталий и Максим тоже перепугались. Стоят в разных углах комнаты, прижавшись к стенкам.
ВИТАЛИЙ. Риммок? Риммок? Заплохело? Ты чего, подруга? Это - Макся. Друган, ну? Не участковый, Риммок? Ты чего?
МОЛЧАНИЕ.
Римма провела по лицу рукой, улыбнулась через силу, прошла к Максиму.
РИММА. Показалось.... Показалось.... Нет, показалось.... Нет, нет...
МАКСИМ. Здрасьте. Меня зовут Максим. Я вашей собаки боюсь.
РИММА. Кого?
МАКСИМ. Собаки.... Она так смотрит, я с места не могу...
РИММА. (помолчала.) Ланка - отбой. Максим?
МАКСИМ. (оглядывается на собаку, идет к столу.) Максим...
РИММА. (начала хохотать.) Максим... Максим... Максим - пулеметчик... Максим... Максим... Максим... Максим!!!!
Хохочет. Виталий тоже, во всю глотку, хлопая по пузырям своих коленок руками. Максим засмеялся.
ВИТАЛИЙ. Ну, Риммок... Ну, Риммок... Нравится мне в тебе одна черта! На зад- нице... Чего тебе показалось-то, Риммок? Чего ты людей до переляку-то доводишь? А? Риммок? (Хохочет.)
РИММА. Показалось... Показалось раз, дак что... (Быстро.) Вон в том доме, в хрущобе, на пятом этаже вампир живет. Видишь, у меня на шее красное пятнышко?
ВИТАЛИЙ. (перестал смеяться.) Ну?
РИММА. Вот он по ночам летает и кровь у меня пьет... Вот на него он похож...
ВИТАЛИЙ. Кто, ептыть?
РИММА. Максим твой, пулеметчик. Только тот лысый и шрам вот так на лбу... на лбе, то есть...
Пауза.
ВИТАЛИЙ. А-а-а-а-а! Вампирчик? Ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну! Маленький такой, ага? Лысый, а на носу - бородавка?
РИММА. Ты его знаешь? Вон там, на пятом этаже, ну?
ВИТАЛИЙ. Ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну! Кто ж его тут не знает? Он тут у всех в округе кровушку выпил уже, хотим уже на него ментам пожаловаться! Достал, сука!.. (Хохочет, подмигнул Максиму, покрутил у виска.) Ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну-ну. Знаю. Знаю. Ну, ты и шахерезадница у нас, Риммок. (По-хозяйски садится за стол, протирает стаканы полой свитера.) Сказки Афанасьева, прямо! Все вампиры на тебя, на бедную летят.... Ах, Риммок-Риммок, говноулавливатель ты наш! (Умирает со смеху.) Давай, давай, за стол сядем, выпьем - и Кабсдох будет наш! (Смеется.) Гы-гы. Так, Риммок? Сразу и заберем, ага? Макся, давай, давай за стол, быстренько, а то трубы горят - кирнем быстренько, кирнем - на зло врагам, на радость маме! Да ты не обращай, Макся, внимания, не обращай, у нас тут с приходами, бывает, ага, Риммок?
Садятся за стол, смеются. Римма не отрывает глаз от Максима. Тот тоже с опаской следит за нею. Достал из кармана плаща бутылку, сел, отводит глаза в сторону.
МАКСИМ. Вы не беспокойтесь. Я люблю животных. Он будет в хороших руках. У меня и кошка есть. Гуляет все время. Я на первом этаже живу. Там ему будет хорошо, на даче. Я будку сделаю. Вы не беспокойтесь...
ВИТАЛИЙ. (открывает бутылку зубами, наливает.) Да чего ей беспокоиться? Ему бы сегодня киздец пришел, а тут ты - спаситель!
МАКСИМ. Что вы так смотрите?
РИММА. Надо же... Спутала...
ВИТАЛИЙ. Риммок, Риммок, Риммок... Давай, давай, не миньжуйся, выпьем, поговорим... Понужай быстренько, ну? Гы-гы.
РИММА. А он точно не вампир?
ВИТАЛИЙ. Да что ты как оно-то, Риммок? Нет, сказали же тебе! Разве ж я могу к тебе такого привести? Не уважаешь, Риммок? Пей, давай, пей, да поговорим! Общнемся!
РИММА. Кишлак, скажи ему, что бы он себя за волоса подерьгал... Ну, быстро скажи, Кишлак!
ВИТАЛИЙ. Риммок, зачем? Я не понял? Я к тебе пришел, понимаешь, чтоб ты... Я, понимаешь, бутылку нашел, понимаешь... Я пришел...
РИММА. Я, я. Головка от брандсбойта! Скажи, ну!?!
ВИТАЛИЙ. Да зачем, ептыть?
РИММА. Может, он волоса на голову себе приклеил?! Быстро скажи?! Ну?! (Завизжала Римма, Ланка залаяла.)
ВИТАЛИЙ. Да тихо ты! Дерни сама, ептыть!
МАКСИМ. (быстро жует хлеб.) Неужели я похож... на вампира похож? Неужели я... такой страшный? Вы ошибаетесь...
МОЛЧАНИЕ.
Пожалуйста - дергайте. Только мне смешно.
Склонил голву перед Риммой. Та смотрит на голову Максима. Осторожно притронулась к макушке одним пальцем.
РИММА. (Виталию.) Кишлак, смотри, у него - две макушки... Видишь?
ВИТАЛИЙ. Ну - и?
РИММА. Счастливый, значит. Ни разу еще я счастливых не видела. Посмотрю хоть сейчас вот. Да ладно, ладно ты. Подыми голову-то... Вижу, что не приклеено, натуралеса все...
Максим поднял голову, смотрит на Римму.
МАКСИМ. Натуралеса?
РИММА. Натуралеса.
Все трое очень весело хохочут. Подняли стаканы, чокнулись.
ВИТАЛИЙ. (сквозь смех, Максиму.) Нет, ты видал, какая тут кадра живет, а, Макся? Свой парень у нас Риммок! Всегда с удовольствием! В любое время дня и суток! Ну, давайте, выпьем за наш шахер-махер, ага? Риммок, корочка у тебя есть? Занюхать?
РИММА. Хлеб вот. Молоко еще есть. Кролика забила, а шкуру содрать не успела: ты пришел. А варить - час. Молока налить? Оно свежее!
ВИТАЛИЙ. (хохочет.) Ибитьсясердцеперестало! Молоком - водку? Риммок, не кощунствуй! Не проханжэ, понимаешь, Риммок? Ладно, корочкой занюхаем и - киздарики! (Поет, подняв стакан.) «Едем мы, друзья, в дальние края, хоть и не оставили там ни хуууу...!!!» Давай! Давай!
Смеются. Выпили.
(Ест хлеб, крошки падают на пол.) Макся, нравится тебе Риммок? У-ух, красотка, скажи? (Поет.) «Красотки, красотки, красотки кабаре! Вы созданы лишь для развлечений-ний-ний!!!»...
РИММА. (ест хлеб.) Кишлак, я тебе в рог сейчас дам.
ВИТАЛИЙ. Брось, не обижайся, все нормально, Риммок?
РИММА. Много говоришь не по теме, понял?
МАКСИМ. Почему - Кишлак?
РИММА. А как надо?
МАКСИМ. Не знаю, как надо. Почему вы ему говорите: «Кишлак»?
РИММА. Дак если он - Кишлак, дак как надо?
ВИТАЛИЙ. Это Риммок так изголяется надо мной, Макся! Я не в обиде на нее, нет, ты что!
РИММА. У него фамилия» Аулов». Значит - Кишлак.
МАКСИМ. (смеется, ест хлеб.) Ничего не скажешь - остроумно...
ВИТАЛИЙ. Да нет, я не обижаюсь, Макся. Мы с Риммком - друганы закадычные. А знаешь, как познакомились? (Кричит за шифоньер.) Ланка, иди сюда, буду рассказывать, ну?
РИММА. Не трогай ее, пусть спит.
ВИТАЛИЙ. Я хотел, что бы все в сборе были, ну?
РИММА. Она слышит оттуда, давай - говори... (Ест.)
ВИТАЛИЙ. Ну, ладно. В неполном составе, но рассказываю. Как мы, значит, познакомились. Ты что! Ибитьсясердцеперестало! Дело было так. У меня, значит, кошка. Я - на седьмом этаже. Кошка - брык, упала. Там - асфальт. В прошлом году это, Новый год вот-вот. Передние лапы ходят, зад - волокет за собой. Понимаешь, Макся? Ну вот. И мяв, мяв, мяв... Ну, куда ее? В мусоропровод спустить, что ли? Она потому что уже - не жилец, полкошки, понимаешь, Макся, ну? Я тебе обьясняю свой поступок, ты пойми меня правильно, понимаешь? Почему? Отвечаю. Потому что ты можешь подумать, что я... И так далее, понимаешь? Ну вот. Вот. А завтра - завтра - Новый год...
РИММА. (ест хлеб.) Как это? Послезавтра - «октябрьская» только?
ВИТАЛИЙ. (помолчал, хохочет.) Да нет, нет, ты не пóняла!! Это я рассказываю про то, как было, а ты - не пóняла! Стой, Риммок, не дрыгайся! Тихо, Маша, я - Буденный! То есть, тихо, Маша, я - Дубровский! Дай дорасскажу! Ну вот. А завтра - завтра Новый год. Не проханжэ, сам понимаешь, Макся. Дочка прям с кулаками на нее, на кошку, с кулаками, говорит: «Папа, сделай что-нибудь, ну что она - мяв-мяв-мяв, говнодавка такая! «Любит животных моя дочурка. Ну вот. А я слышал, что тут ветлечебница есть такая - студенческая - нистуденческая - хрен поймешь... Прихожу сюда вечером. Думал, суну ее под порог, пусть разбираются с ней потом. Вижу - огонек горит. Я - сюда. Тут - Риммок. Говорит мне: «Давай, говорит, я тебе ее захерачу за бутылку в семь секунд...»
РИММА. (ест хлеб, Максиму.) Вот Кишлак как придет в гости, так говорит, говорит, говорит, как радио. А я вот сижу его и слушаю, и слушаю, слушаю...
ВИТАЛИЙ. (хохочет.) Да тихо ты, радио! Ну вот. Давай, говорит, я тебе ее сделаю. И тут же, на моих глазах - двести двадцать ей, раз-раз-раз-раз! (Виталий несколько раз включил и выключил настольную лампу.) И - готово, без проблем, все. Нет, нет, нет, Макся, ты пойми меня правильно только. Почему? Отвечаю. Ты можешь подумать, что я такой-сякой-немытый - ненавижу животных, так, да? И ошибешься. Почему? Отвечаю. Потому что - нет. Это - неверно. Я их - люблю. Но - Новый год, надо праздновать, а она: мяв, мяв, мяв... Ну? И вот! (Хлопнул в ладоши.) И ей хорошо стало, и нам всем - тоже... Я же ее освободил, правда? Ведь так, Риммок, ты говоришь? Так? На зло врагам, на радость маме, ну? Риммок, скажи, ты вот животных любишь?
РИММА. Люблю. (Смотрит на Максима.) Ланка у нас - главарь семьи. Я для нее - все...
ВИТАЛИЙ. (хохочет.) Главарь, гы-гы-гы! Давай, кирнем. И я люблю. И Макся любит. И все мы вместе - любим. Мы - любители животных. Юные натуралисты, бля.
Разливает по стаканам.
Идут солдаты, грохочут сапогами по асфальту. В начале - издалека, но вот - ближе, ближе, ближе...
Так что, Макся, все в норме. Там для нас есть один бугай, Риммок нам его забодает, ага? Вот эта бутылка, Риммок - это за Кабсдоха плата, имей в виду, что ты нам его - уже забодала, ну? Заверни только - и все, киздарики! Чтоб потом не говорила, что мы не платили... Ну?
Идут солдаты, грохочут сапогами по асфальту.
МАКСИМ. (испуганно.) Это что? Что? Что такое? Война? Война? Война??!!
РИММА. (помолчала, смотрит на Максима.) Война, ага. Битва русских с кабардинцами. Тут училище рядом танковое, раньше имени Брежнева было, называлось, а теперь: «Пийсят лет перестройке»... Парад репетируют. Послезавтра - «октябрьская»...
МАКСИМ. Парад? Парад, да? Да? Парад?
ВИТАЛИЙ. Тихо, тихо... Красиво, мля, красиво как... Шпарят! Музыка-а-а-а!!!
И только он сказал последнее слово - грянула музыка! «Прощание славянки»! Виталий и Максим принялись стучать ложками по столу, фырчат в такт, поют, что есть силы:
«И е-е-если в поход! Труба-а! Позове-о-от!
Дорогой счастья-а! Сквозь все ненастья-а-а!
Дорогой мира-а-а! И добра-ра-ра-ра!!!!...»
Римма тоже подвывает. Ланка гавкает во всю глотку.
Дикий шум хохот, радость.
РИММА. (кричит.) Тихо, тихо, тихо! А мне сон седня приснился: два лба меня в гроб суют, суют и суют... А у меня носки - совсем новые... Я им говорю: «Пиздадуи, дайте другие носки, чтоб резинка была послабже, слабая чтоб была, эти, говорю, новые, жалко, жалко в гроб, жалко!..»
Виталий так хохочет, что падает со стула. Максим, ежесекундно поражается, глядя на Римму, тоже хохочет.
ВИТАЛИЙ. Риммок, я от тебя тащусь! Ты неотразимый кадр! Резинка, мля, слышишь, Макся?! Резинка! Ре-зин-ка! Резинка!..
РИММА. Тихо, тихо! Ну, раз пошла такая пьянка - давай, еще принесу?
ВИТАЛИЙ. (наигранно не понимает.) А у тебя есть? Чего ты принесешь?
РИММА. Я говорю: смех смехом, а манда-то кверху мехом. (Виталий заливается, хохочет. Максим изумленно таращится на Римму.) Я говорю: у коровы в сене спрятала там я, купила ведь, принести? Щас!
Весело убежала, мотнув полой халата, хлопнула зеленой дверью. Виталий и Максим хохочут.
ВИТАЛИЙ. Ну, видишь? Ее только раскочегарить, сто грамм налить, а она потом упоит в доску, ветлечебницу продаст, но напоит всех в усмерть!
МАКСИМ. Слушай, это что такое? Не мужик, не баба. «Оно», что ли?
ВИТАЛИЙ. (хохочет.) Ага, оно! Оно! Нет, я, вообще-то, не проверял, не знаю наверняка! Почему? Отвечаю: потому что лучше в батарею засовывать, чем с ней...
МАКСИМ. Не мужик, не баба, саранча сушеная какая-то...
ВИТАЛИЙ. Ну вот! А ты идти не хотел! Да я тебе самое дно жизни показываю! Мы тут, кстати, до утра сидеть будем, так и знай. Она нас живыми не выпустит отсюда Ты своей сказал?
МАКСИМ. Нет, нет, надо домой...
ВИТАЛИЙ. Да брось! Я сказал своей - до утра не жди! Сюда раз пришел - все. Вынесут на носилках, верняк! Иначе - не проханжэ!
МАКСИМ. Нет, я еще полчаса и - уйду. Она гнусная. В портках, голос пропитой, грязюки тут - одной трисичухи центнер, наверное....
ВИТАЛИЙ. Трисичуха? Это что такое?
МАКСИМ. Триппер, сифилис, чума! Из стаканов пить противно. Не боишься?
Хохочут, стучат по коленкам руками.
ВИТАЛИЙ. Зато веселья сколько! Общнемся! Поговорим! А то - скучно!
Открывается зеленая дверь. Входит Нина. Она в длинном, почти до пола, платье с блестками и розой на груди.
НИНА. Оп-па! А вот и я! Как тут весело, гляжу! Максим, как у вас настроение, ууууу?
МАКСИМ. (встал.) Все нормально...
НИНА. (садится.) Что едим? Что пьем? Мне граммочку тоже...
ВИТАЛИЙ. Ослепила! В глазах жарко! Ну-у-у-у... Фирма не разнашивается, сразу видно!
НИНА. Что? А-а. Симпатичное, правда? (Поправила платье на плечах, жует хлеб, смотрит на Максима.) Виталий, садитесь, что же вы? Вы ведь не памятник, нет? (Смеется.)
Влетает Римма, ставит на стол две бутылки водки. Из подола халата высыпает грязную морковку.
РИММА. (радостно и великодушно.) Ешьте. У кроликов морковки вот скоммуниздила. Больше жрать нечего нам. Ешьте. А они - не голодные!
НИНА. Ты смотри, как ветер носится, столбы сшибает! Тихо, тихо ты, остудись, успокойся...
РИММА. (Виталию.) Наливай давай! У-у, сколько гостей! Вот это - нормально. Вот это - я люблю! Когда много народу - хорошо! Это - Нинка! Ну, звать ее так. Моя подружка бывшая. В школе вместе. Приехала вот ко мне. Сон мне в руку. Проворовалась там, приехала ко мне спрятаться, понятное дело...
НИНА. Что мелешь, что трепешь, тихо, тихо, голубушка?
Сердито посмотрела на Римму. Та захлопнула рот, поняв, что что-то не то сморозила.
РИММА. Ну дык... Я в смысле - в гости ко мне...
НИНА. (улыбнулась Максиму.) Болтушка. Как была - так и осталась. Мы с ней в школе вместе учились в одном классе. Писали письма друг другу потом, раз в год. Судьба развела нас! Она вот где, а я... Вообще-то, я пишу стихи... (Наворачивает на палец локон.) «Музыка Дебюсси! На ладони меня унеси!..» Нет, нет, у меня свой стаканчик, в чемодане, я достану... (Достает из чемодана пластмассовый стаканчик.) Или вот: «Кровавых пятен розовый закат! Набрызгал на зеленые березы! А небосвод - изнежен и покат! Размазывает голубые слезы!»... (Села за стол.)
ВИТАЛИЙ. (ошарашен.) Аж в гказах зарябило... Ибитьсясердцеперестало! Вот это да-а-а-а-а!..
РИММА. (Нине.) На вампира похож вот этот вот... Пришли, я говорю: о, вампир натуральный, с пятого этажа!
НИНА. (улыбается Максиму.) На вампира? Да, очень, очень!
ВИТАЛИЙ. Стихи, ага? Писательница, ага?
НИНА. Да так, балуюсь. Знаете, культурное атташе Франции, мы с ним близкие - подчеркиваю: близкие! - друзья... Так вот, он все время просит меня: «Пиши, пиши, пиши, не сиди без дела, не зарывай талант!..» А мне - не хочется. Так, найдет иногда нечто... Стихи приходят сами, их нельзя сочинить. Верно, Максим? Вас зовут Максим?
МАКСИМ. Максим.
НИНА. Как просто... Я запомню. Не смотрите на меня так, Максим... Правда - вампир... Я боюсь нечистой силы... Когда еду по экскалатору в метро - всегда держу глаза вниз, не смотрю на тех, кто