Снижает ли воображаемая агрессия склонность к проявлению реальной агрессии?

В этой книге я уже рассматривал последствия воображаемой агрессии, и вы сами могли убедиться в однозначности результатов исследований, посвященных изучению данной проблемы. В частности, эксперимент Ричарда Уолтерса и Мюррея Брауна (Richard Walters & Murray Brown), описанный в главе 6, показал, что совершение воображаемого насилия может повысить вероятность осуществления реальной агрессии. Напомним, что в этом эксперименте мальчики, время от времени вознаграждавшиеся за нанесение ударов пластиковой кукле, через несколько дней начинали вести себя более агрессивно по отношению к конкурировавшим с ними сверстникам (см. рис. 6-1). Таким образом, моделирование агрессивного поведения не сделало их более дружелюбными. Подобным образом и в эксперименте, проведенном с югославскими детьми Миомиром Зузулом (Miomir Zuziil) (подробно рассмотренном в главе 3), мальчики, часто игравшие с детским оружием, проявляли затем больше агрессивности в поведении по отношению к своим одноклассникам (см. рис. 3-8).

Другие исследования в этом направлении принесли во многом сходные результаты. Например, в двух экспериментах Чарльза Тернера и Дианы Голдсмит (Charles Turner & Diane Goldsmith) удалось установить, что мальчики дошкольного возраста, игравшие с детскими ружьями, проявляли впоследствии более агрессивное антиобщественное поведение, чем мальчики, имевшие дело с новыми или обычными игрушками (Turner & Goldsmith, 1976).

В экспериментах Тернера и Голдсмит мальчиков не провоцировали на совершение каких-либо резких ответных действий, однако не надо думать, что воображаемая агрессия имела бы более позитивный эффект, если бы дети находились в состоянии повышенного эмоционального возбуждения. Этот вывод хорошо прослеживается на примере эксперимента Шахбаза Маллика и Бойда Мак-Кэндлисса (Shahbaz Mallick & Boyd McCandless).

В их опыте пары третьеклассников, составленные из представителей как разного, так и одинакового пола, должны были строить модели из конструктора. При этом каждый ребенок, являвшийся объектом наблюдения, не знал, что его партнер получал от руководителей эксперимента особое задание, состоявшее в том, чтобы либо помогать решать поставленную строительную задачу, либо мешать ее выполнению в резкой форме. Сразу же после окончания этого этапа испытуемые в течение восьми минут обязаны были выполнить дополнительное задание. Его вид решающим образом сказывался на полученных результатах. Некоторые испытуемые, являвшиеся членами групп как первого, так и второго типов, должны были проявлять воображаемую агрессию с помощью стрельбы из игрушечных ружей, в то время как в контрольных условиях в группах обоих типов оба участника каждой пары проводили время в нейтральных беседах с экспериментаторами. При этом еще одна группа использовалась для того, чтобы определить, насколько агрессивными стали бы испытуемые, если бы они узнали, что некорректные действия партнеров не были направлены лично на них. С некоторыми из раздраженных детей беседовали экспериментаторы и объясняли им, что поведение партнеров было обусловлено усталостью и огорчениями.
Когда время для выполнения дополнительного задания истекало, помощники экспериментаторов переходили в другую комнату якобы для решения подобных задач строительства моделей из конструктора. Каждый из ничего не подозревавших испытуемых получал возможность либо помочь, либо помешать этому помощнику выполнить заданную работу, нажимая специальные кнопки на электронном приборе. Степень агрессивности их поведения измерялась числом нажатий кнопки «Вред» при попытке вмешательства в работу партнера (максимально допустимое число нажатий этой кнопки равнялось 20). По итогам этого опыта не удалось установить никаких различий между поведением мальчиков и девочек, поэтому я привожу его основные результаты без ссылок на пол участвовавших в нем детей.

Рис. 11-1 ясно показывает, что раздражение детей заметно увеличивало проявление их агрессивных наклонностей (даже если их партнеры не имели намерения препятствовать их конструкторской деятельности). Действия экспериментатора, объяснявшего причины грубого поведения другого ребенка, существенно снижали желание (или готовность) детей наказать своего обидчика. Изменив свое мнение об обидчике в благоприятную сторону, дети либо полностью отказывались от применения ответных репрессивных мер, либо существенно снижали уровень проявления своей агрессивности. С другой стороны, агрессивный стиль игры не приводил к снижению числа попыток атаковать обидчика. Таким образом, возбужденные дети не испытывали благотворного влияния катарсиса в результате стрельбы из своих игрушечных ружей¹.

_________________

¹ Mallick & McCandless (1966), Исследование № 2. Заметьте, что, хотя агрессивные игры имеют тенденцию увеличивать агрессивность подростков вследствие создания помех их деятельности, подобного роста агрессивности не наблюдалось после организации агрессивной игры в группах, не испытывавших препятствий для решения их задачи. Возможно, в таких условиях раздраженные дети понимали, что они уже были достаточно агрессивными, и не желали становиться еще более грубыми.

Полученные доказательства являются достаточно убедительными. Они позволяют полностью отвергнуть представление о том, что дети, а также взрослые могут избавиться от своих агрессивных побуждений за счет осуществления воображаемой агрессии. Поэтому водители не снизят свою склонность к проявлению агрессии, если будут выпускать очереди из игрушечных автоматов по другим участникам дорожного движения, а мальчики не станут относиться более дружелюбно к своим товарищам после того, как разрядят в них свои детские ружья и пистолеты. Поэтому, как я утверждал на протяжении всей этой книги (и как свидетельствуют результаты приведенных исследований), воинственные игры могут даже повысить вероятность проявления реальной агрессии в будущем, поскольку они внушают их участникам агрессивные идеи и предусматривают вознаграждение за более агрессивное поведение.

Мы должны согласиться с женщиной, которая несколько лет тому назад написала письмо в газету с целью оспорить разумность совета, данного ведущим колонки одной из читательниц, которая хотела узнать, как она может справиться со вспышками раздражения, возникающими у ее сына. Журналист порекомендовал этой матери дать ребенку специальный «мешок для битья», чтобы помочь ему «выводить из себя накопившееся раздражение». Автор письма в редакцию критически отнеслась к подобному совету и рассказала о случае, произошедшем в ее собственной семье:

Когда мой младший брат был чем-нибудь рассержен, он начинал пинать ногами мебель. Наша мать говорила, что таким образом он «выпускает пар». Теперь ему исполнилось 32 года, и, если его что-то раздражает, он по-прежнему вымещает свою злобу на мебели. Но кроме того, он стал бить свою жену, своих детей, свою кошку и крушить все, что попадается на его пути ².

________________

² Взято из колонки Ann Lenders, опубликованной 8 апреля 1969 г., приведено в: Berkowitz, July 1973 b, p. 24.

Подобная история представляется вполне правдоподобной (см. главу 6 «Развитие склонности к насилию»). Когда брат этой женщины пинал ногами мебель, его воображаемая агрессия против других людей получала подкрепление, так что его склонность к насилию становилась все сильнее, а он сам с большей вероятностью мог атаковать любого вызвавшего его раздражение человека. Во многом сходные процессы могут происходить всякий раз, когда люди ведут себя агрессивно, вне зависимости от того, в какой форме выражается подобное поведение. Наступило время, когда специалисты по проблемам психического здоровья людей должны прекратить рекомендовать осуществление воображаемого насилия в качестве средства ослабления склонности к агрессии.

Дополнительные соображения. В данном контексте следует упомянуть еще два важных момента. Во-первых, на агрессивность людей может влиять их душевное состояние: агрессивность может повышаться при плохом настроении и снижаться при хорошем. Это означает, что игры, в которые играют люди, могут временно воздействовать на их настроение, а через него и на поведение в отношении других индивидов. Люди, получившие удовольствие от стрельбы из пистолета по мишеням или от того, что, пробегая по темному коридору, смогли поразить из электронного светового ружья всех своих противников, действительно могут испытать прилив доброжелательных чувств на ближайшие несколько минут или даже часов. Однако это состояние будет не результатом их освобождения от позывов к насилию, а следствием их хорошего настроения в данный период времени. Их повышенный уровень дружелюбия будет сохраняться до тех пор, пока они будут находиться в хорошем расположении духа.

Во-вторых, очевидно, что многие дети, и в особенности мальчики, получают удовольствие от игр с детским оружием. Для их родителей бывает довольно трудно, а иногда и просто невозможно заставить своих сыновей прекратить реализацию воображаемой агрессии. Если мальчикам не покупают игрушечные ружья, то для ведения воображаемой стрельбы по выдуманному противнику они готовы использовать палки или просто собственные руки.

Они демонстрируют такое поведение не в силу своей природной агрессивности, а, возможно, из-за своего желания самоутвердиться в окружающем мире. Этим они показывают, пусть и всего лишь тем способом, который кажется подходящим для их недостаточно развитого мужского сознания, что они хотят установить собственный контроль над находящимися вокруг них людьми. Пытаясь стрелять по чужим людям из окружающего их мира, они воображают, что борются с различными враждебными силами, и даже утверждают свой авторитет на будущее. Я полагаю, что они демонстрируют во многом то же самое стремление, что и дети, стремящиеся нажать на кнопку, останавливающую движение эскалатора в метро. Мне кажется, что отцы и матери должны с пониманием относиться к желанию мальчиков установить свой контроль над окружающим миром и разрешать им играть с детским оружием, если они будут настойчиво об этом просить. Однако это не значит, что родители должны поощрять участие своих детей в играх, связанных с проявлением агрессии. Более того, они должны внушать своим отпрыскам мысль о недопустимости умышленного нанесения вреда окружающим их людям¹.

__________________

¹ Могут представлять интерес и некоторые другие замечания. Некоторые врачи используют воображаемую агрессию для того, чтобы научить своих пациентов быть более настойчивыми и уверенными в своих силах. Однако наряду со многими другими психологами я убежден в том, что человек может укрепить свой характер и не становясь более агрессивным (в том смысле, в котором понятие агрессии рассматривается в данной книге). Мы не должны учить людей получать удовольствие от нанесения повреждения себе подобным для того, чтобы они стали проявлять большую готовность постоять за себя. Кроме того, воображаемая агрессия нередко является всего лишь развлечением. Люди, вовлеченные в агрессивные игры, могут получать удовольствие от участия в них. Полученные положительные эмоции способны ослабить их агрессивные наклонности в данный момент, но это совсем не значит, что они будут менее склонными к проявлению насилия в будущем.

Воображаемые нападения и обычные проявления недовольства не способствуют достижению цели агрессии. Нет никакой тайны в ответе на вопрос, почему воображаемая агрессия редко ослабляет побуждения к совершению реальной агрессии в будущем: ведь воображаемая агрессия не наносит жертве никакого вреда. Представим, что Джейн рассердилась на мужчину, который ее обманул. Удары ногой по кукле Бобо или теннисной ракеткой по кровати не обязательно удовлетворят ее агрессивные желания; у нее не будет оснований полагать, что подобные действия действительно причинят вред ее обидчику. Джейн также не достигнет состояния катарсиса, рассказав о недостойном поведении ее знакомого своей подруге, если у нее не появится уверенность в том, что этим она сможет каким-то образом реально повредить ему. В пользу этого представления говорит и тот факт, что, когда группа психологов интервьюировала нескольких сотрудников, разгневанных только что полученным ими уведомлением об увольнении, эти люди начинали проявлять еще большую враждебность по отношению к компании после того, как получили возможность высказать свое критическое отношение к ее руководству. Так как они не верили, что их слова действительно могут нанести вред этой фирме, и так как они не смогли понять мотивов действий ее руководства в данной ситуации, они начинали распалять себя все больше и больше (Ebbesen, Duncan & Konecni, 1975). Мы можем лишь повысить свое возбуждение, если будем размышлять о несправедливом отношении к нам, представлять себе способы наказания обидчиков или даже если на самом деле открыто выскажем им все, что о них думаем, но при этом не причиним им никакого реального вреда.