Два дня пути до донтрийского дворца я общалась исключительно с Винсентом, Ладиславом и Лиланинэль. Донтрийский язык с каждым днём давался мне всё проще и проще. В чём‑то он был похож на английский, в чём‑то – на французский. Говорят, когда выучиваешь пару иностранных языков, третий даётся уже совсем просто. С учётом того, что я как Эльвира знала русский, а как Эллис – ещё и норгешский, изучение по сути пятого языка давалось мне действительно легко. В голове сразу же возникали схемы спряжений глаголов, окончаний прилагательных, ассоциации со словами из других языков. Да и училась я не по учебникам, а постоянно общаясь с носителями языка.
Винсент взахлёб рассказывал о родных местах, а Лиланинэль с удовольствием поддерживала его рассказы. Я несколько раз аккуратно прощупывала почву в разговоре с младшим князем, не в курсе ли он об истории с бриллиантовым гарнитуром и возмутительном предложении князя Валерна, но Винс совершенно равнодушно пожимал плечами, когда я намекала на неприятный для меня инцидент. К моему облегчению сам князь Валерн с того вечера предпочитал меня игнорировать и даже демонстративно отворачивался при моём приближении.
В тот момент, когда лес, наконец, расступился, и мы неожиданно подъехали к княжескому дворцу, у меня захватило дух. Да, Винсент пытался на словах передать его красоту, но в своём воображении я рисовала что‑то вроде Версаля или Петродворца, а никак не то, что предстало перед моими глазами. Такое руками было не сотворить – только магией.
Многочисленные водопады переплетались, словно нити в пряже, и омывали радужный дворец со всех сторон. Наверно, правильнее всего было бы сказать, что дворец утопал в воде, но в тоже время он парил над водной гладью. Цветущие невероятным буйством красок лианы поднимались прямо из озера и опутывали нижние этажи, а верхние же представляли собой купола из разноцветных стекол. Лучи солнца, проходящие через это великолепие, преломлялись тысячами граней и окрашивали стены во множество оттенков. А так как солнце на небосклоне двигалось, то и лучи постоянно меняли углы преломления, а дворец постепенно менял цвета.
У меня даже сердце зачастило, когда я увидела всё это. Как‑то до сих пор, когда общалась на «ты» с Винсентом и Лиланинэль, учила их играть в слова, дурачилась и каламбурила, не задумывалась, кем они являются в этом мире. В голове почему‑то возникла картинка, как я влепила звонкую пощёчину князю Валерну, и мельчайшие волоски на тебе встали дыбом. «Кажется, мне повезло, что эти донтрийцы слегка отмороженные. Если бы князь Валерн обладал хотя бы наполовину тем темпераментом, какой имел Кристиан, то была бы я выпорота, в чём мать родила, на глазах у воинов…».
– Ох ты, матушка, смотрю, без нас не скучала, морские лилии вырастила и даже рыб‑плевунов в озере развела! – весело воскликнул Винсент и хлопнул по крупу Вольного Ветра.
Иррисы, почувствовав, что возвращаются домой, радостно ускорили темп и громко заржали. Мне оставалось лишь покрепче вцепиться в торс Винса и прижать к груди Ладислава. Чем ближе мы приближались к дворцу, тем острее я ощущала на себе многочисленные взгляды донтрийцев, вышедших на балконы дворца, чтобы поприветствовать своих князей и принцессу.
Когда мы подъехали к кромке озера, над которым парило это радужное великолепие, я задалась вопросом, как же мы попадём в чудо‑замок. На берегу не было ни лодок, ни канатов, ни брёвен или плотов – ничего, на чём можно было бы пересечь водную гладь. «Ну, право слово, не вплавь же все эти люди добираются, чтобы попасть во дворец?!»
Именно в тот момент, когда я так подумала, князь Валерн небрежно поднял ладонь вверх, и вода, взбурлив, разошлась в стороны, обнажая дно и образуя коридор к стенам дворца.
– И вода расступилась перед ними, – нервно хихикнула я, вспоминая известное чудо, описанное в Библии.
Винсент по‑доброму усмехнулся моему оторопелому состоянию и шёпотом пояснил, наклонившись к уху:
– Впечатляет? На самом деле это всего лишь дешёвый фокус. Вода лесная, коридор для прохода требуется узкий, большая часть озера не затрагивается, а потому магии требуется совсем немного. Практически каждый чистокровный донтриец может так сделать, да и многие смески тоже. Это совсем несложно, зато смотрится крайне эффектно. Мой брат любит производить впечатление на публику.
Мне оставалось лишь завистливо вздохнуть. То, что для Винсента являлось «дешёвым фокусом» и «работой на публику», для меня казалось чудом.
Следующий час пролетел для меня незаметно. Мы спешились около дворца, воины взяли иррисов и куда‑то их повели, а князь Валерн, принцесса Лиланинэль, её служанка, Винсент и я с Ладиславом двинулись внутрь дворца. Я всё никак не могла оторвать взгляда от полупрозрачных сводчатых потолков и причудливой игры света на стенах, а потому не заметила, в какой момент нас покинула служанка принцессы. Лишь когда мы стали подходить к настежь открытым дверям, ведущим в огромный и явно торжественный зал, где толпилась и перешёптывалась масса людей, я почувствовала неладное.
– Винс, – я замедлила шаг, позвав мужчину громким шёпотом, чтобы он точно услышал.
– Да? – он обернулся и вопросительно поднял бровь.
Так как мы шли последними, Валерн и Лиланинэль не заметили того, что мы отстали, потому что уже входили в зал.
– Послушай, я не уверена, что это уместно, – я лихорадочно подбирала слова. – Все воины остались снаружи, служанка принцессы куда‑то ушла… я не уверена, что мне стоит заходить с вами в этот зал…
– Ой, да не говори ерунду, ты моя гостья, – широко улыбнулся Винсент. – Пойдём, – и протянул мне свою широкую ладонь.
Я покачала головой и руку его брать не стала. Что подумают все эти люди, если увидят своего правящего князя с какой‑то девушкой, которую он ведёт за руку? Это будет неправильно.
– Это будет неуместно, – пояснила я. – Да и вообще, какая из меня гостья? К тому же, я одета в штаны и рубашку, совершенно неподобающе, судя по всем тем девушкам, что толпятся в роскошных платьях в основном зале и ожидают тебя. Может, ты покажешь, где мы с Ладиславом можем поселиться, и я пойду туда?
– Элли, – Винс мягкой кошачьей походкой приблизился ко мне, прекрасно поняв всё то смущение, что я испытывала в данный момент. – Прекрати бояться. Подумаешь, штаны и рубашка, эка невидаль. Я уже говорил, что в Донтрии многие девушки носят мужскую одежду в отличие от Норгеша, не говоря о том, что все прекрасно понимают, что ты с дороги. Опять же, мои подданные видели, что ты сидела со мной на Вольном Ветре. Поверь, не многие удостаивались такой чести. Да меня просто растерзают в этом зале, если я войду в него без тебя!
Я всё ещё с недоверием смотрела на Винса, всем своим видом показывая, как сильно не хочу идти в княжеский зал. Тогда этот несносный блондин решился на банальный шантаж:
– Элли, – вкрадчиво произнёс он, наклонившись к моему лицу и бережно убирая пальцем выбившуюся из косы прядку волос со щеки. – Или я сейчас тебя поцелую прямо здесь, на глазах у слишком любопытных донтриек, и по всему дворцу расползутся слухи о нашем романе, или же ты сейчас же зайдёшь со мной в зал, где я представлю тебя и Ладислава, как дорогих гостей.
Лицо Винсента было так низко, что я ощущала его дыхание на себе, а в лукавых небесно‑голубых глазах плясали танец настоящие чертята. О‑о‑о‑о! Я нисколечко не сомневалась, что этот блондинистый хитрюга с лёгкостью может поцеловать меня на потеху публике. Более того, что‑то мне подсказывало, что красавчик лишь выиграет от такого поворота событий, ведь наверняка среди толпы поклонниц затесалась одна или две донтрийки, которые не дают ему прохода и уже давно вообразили себя молодыми княжнами. Я укоризненно посмотрела на Винсента. Вот ведь шантажист взялся на мою голову! Вскинула подбородок и твёрдо произнесла:
– Веди!
– Я даже и не сомневался, – усмехнулся князь, блеснув невероятно синими очами.
Как только я вошла в просторный белый зал с многочисленными колоннами и витражами, то почувствовала, что в меня и Ладислава буквально‑таки впились взглядами. Здесь было множество придворных, все собрались, похоже, зная, что именно сегодня приедут их князья.
Практически сразу я обратила всё своё внимание на красивую светловолосую женщину в длинном приталенном голубом платье, облегающем её стройную фигуру. Подол имел глубокие разрезы по бокам, из‑под которых виднелось ещё одно платье, уже более светлого молочного оттенка. Вокруг головы женщины венцом была заплетена элегантная толстая золотая коса, и сложно было бы вот так сходу сказать, какой именно длины волосы у княгини, но причёска была достаточно объемной, и я сделала вывод: донтрийка – сильный маг. Женщина о чём‑то тихо переговаривалась с Валерном, замершим прямо перед её троном. Лиланинэль отошла в сторону, где гораздо более шумно общалась со своими подругами, явно спеша поделиться впечатлениями о поездке.
Когда княгиня‑мать повернула голову и увидела Винсента, искренняя улыбка озарила её лицо и сделала его ещё более прекрасным, несмотря на многочисленные морщинки вокруг глаз и рта. То, что это была именно княгиня‑мать, я не сомневалась ни на секунду: слишком уж похожи были оба сына на неё.
– Винсент, здравствуй, сын мой! – кивнула Лоландэль Лунный Свет, когда мы приблизились, и подала ему руку для поцелуя.
– Матушка, Ваши морские лилии прекрасны, как и Вы сегодня! – воскликнул Винсент и вместо того, чтобы прислониться губами к руке, как этого требовал этикет, в один прыжок переступил сразу через три ступеньки и звонко поцеловал княгиню в щёку.
Кто‑то из придворных закашлялся, кто‑то резко о чём‑то заговорил, делая вид, что не заметил непозволительной вольности Винсента. Я обратила внимание, как недовольно дёрнулся уголок рта старшего князя, а губы как будто беззвучно произнесли «мальчишка», но это были все эмоции, что он себе позволил. Лоландэль же вновь тепло улыбнулась, но уже обоям сыновьям.
– Винс, я рада, что ты вернулся, и с тобой всё в порядке! Валерн уже успел мне рассказать, что на пути в Шекрам на вас напали…
В зале зашушукались, прислушиваясь к разговору правителей рода Лунный Свет. Я заметила, как одна из донтриек в нежно‑розовом платье с каким‑то тяжеловесным колье из бриллиантов, от одного вида которого у меня заломило позвонки в шее, придвинулась к трону, грубо расталкивая других придворных. Некоторые молча отходили в сторону, кто‑то возмущался, но тут же замолкал, узнав девушку. Заметил эти движения и старший князь.
– Матушка, давай лучше об этом поговорим в более узком составе, – с нажимом произнёс Валерн.
– Да, что же это я… – саму себя одёрнула княгиня. – Сегодня такой радостный день! Вы наконец‑то вернулись домой спустя несколько месяцев! Сегодня вечером состоится праздничный ужин в вашу честь. А, кстати, – здесь её взгляд скользнул за спину младшего сына, и княгиня обратила своё внимание меня с Ладиславом. – Винсент, представь, пожалуйста, свою гостью, как полагается.
– А это, – Винс сделал шаг в сторону, полностью открывая меня взору своей матушки, – целительница из Норгеша Эллис Ларвине. Она смогла обеззаразить и зашить мою рану, полученную в пути, а кроме того, спасла мне жизнь, нейтрализовав действие яда чёрного аспида.
По залу пронёсся приглушённый «ах», похоже, кто‑то особо впечатлительный упал в обморок, девушка в розовом платье во все глаза уставилась на меня и даже забыла о том, что хотела попасть в первые ряды, а княгиня благосклонно кивнула.
Ещё когда я вошла в зал, то почувствовала на себе множество заинтересованных взглядов. Сейчас же меня разглядывали с жадным любопытством. Я очень сильно выделялась на местном фоне придворных девушек, и дело было не в штанах и рубашке, а в том, что внешность Эллис Ларвине воспринималась здесь как явная экзотика. Все донтрийки без исключения были светловолосыми. Кто‑то имел более серебристый, пепельный оттенок волос, кто‑то – тёплый пшеничный, были донтрийки и со светло‑русыми волосами, но ни одной темноволосой девушки я здесь не нашла. Длинные, почти до поясницы, волосы Эллис оттенка горького шоколада привлекали всеобщее внимание, я уже молчу о размере груди. Большинство донтриек в зале отличались болезненной худобой, которая явно была здесь в моде, а глубокие декольте на большинстве из них смотрелись весьма скромно. Я даже порадовалась, что на мне рубашка Винса с жабо, прикрывающая эту часть тела. Теперь неудивительно, почему донтрийские воины, увидев меня с Ладиславом на руках в особняке Кьянто, сразу же решили, что я – кормилица малыша. Наверняка, у них здесь не каждая донтрийка после родов хотя бы второй размер имеет.
– Мы всегда рады целителям в Донтрии, – Лоландэль говорила искренне. – А за спасение жизни своего младшего сына я перед Вами в неоплатном долгу. Уверена, Вы как мать, меня прекрасно понимаете. Скажите, а как зовут Вашего малыша?
Воцарилась тишина, которая мне показалась почти что мёртвой. Как назло именно в этот момент все шепотки и разговоры смолкли, все ждали любезного ответа с моей стороны, а я судорожно пыталась придумать, что же мне сказать. Конечно, можно соврать и сообщить, как я это сделала в особняке Кьянто, что это моё дитя. Вот только если у норгешцев, оказывается, есть артефакт, умеющий распознавать ложь, где гарантии, что такого нет у донтрийцев? Или же кого‑нибудь с особенным магическим даром? Чёрт, ну почему я не спросила этого у Винса, когда было время?! Я могу конкретно попасть, начав своё знакомство с княгиней рода Лунный Свет со лжи.
С другой стороны, я сполна ощутила на себе колоссальное презрение донтрийских воинов и принцессы в пути, когда они считали, что я похитила чужого ребёнка. У этих долгожителей с возможностью завести одного или двух детей за триста лет явно пунктик по этому поводу. Я всё ещё лихорадочно перебирала варианты ответов, когда осознала, что старший князь Валерн уже ответил за меня.
– Матушка, позвольте Вам представить Ладислава. К сожалению, Эллис Ларвине не приходится ему матерью. Она заботилась о мальчике, пока он рос в особняке Кьянто, – раздался громкий и чёткий голос правящего князя Донтрия.
Глаза княгини моментально заледенели, послышались недовольные перешёптывания и шушуканья в зале. Я почувствовала, как собравшиеся в зале уставились на меня, кто‑то удивлённо, кто‑то порицая, а кто‑то и откровенно негодуя. Если раньше взгляды, адресованные мне, были полны любопытства, и изредка – ревности, потому что я приехала на иррисе Винса, то теперь меня ненавидел буквально каждый донтриец и донтрийка в зале. Густое напряжение, повисшее в воздухе, можно было бы есть ложкой. По спине пробежалась толпа мурашек.
«Ну, спасибо, услужил», – выругалась я мысленно, изо всех сил стараясь сохранять на лице всю ту же приветливую улыбку и думая о том, что его месть мне за пощёчину удалась. Теперь меня растерзает эта толпа сама по себе, как только я выйду из зала.
– Уж не хочешь ли ты сказать, Валерн, что Эллис Ларвине похитила чужого ребёнка? – озвучила всеобщую мысль княгиня.
– Нет, матушка, всё не так. Эллис Ларвине храбро спасла малыша, когда за ним приехали архангелы Его Величества. Возможно, не все в курсе, но законы в Норгеше крайне жестоки к детям от смешанных отношений, коим и оказался Ладислав. Эллис и этот малыш – наши гости, которым Донтрий оказывает услугу политического убежища. На территории Норгеша им обоим грозит казнь.