СКАЖИ МНЕ, КТО ТВОЙ ДРУГ...

Текст из книги: Кон И.С. Дружба: Этико-психологический очерк. – 2-е изд., переработ. и доп. – М.: Политиздат, 1987. – 350 с., ил. – (Личность. Мораль. Воспитание).

Сканировано (отрывок из «Дружба или любовь?»)

Любовь же может включать положительную оценку объекта, идеализировать его, а может и "не включать. Какие-то качества любимого человека могут даже активно не нравиться." Любовь амбивалентна, она часто сочетается с ненавистью (вспомним катулловское «нена­вижу и люблю»). Недаром так расходятся ее описания в художественной литературе.

Чтобы измерить соотношение этих ка­честв, американский психолог 3. Рубин раз­работал специальный вопросник с отдельными шкалами «любви» и «расположения» (по 13 пунктов в каждой). «Любовная шкала» изме­ряет степень привязанности к другому, забо­ты о нем и психологической интимности. «Шкала расположения» измеряет, насколько испытуемому нравятся качества данного чело­века и связанную с этим склонность считать этого человека похожим на себя. Применив свой вопросник к изучению 182 студенческих пар, находившихся в процессе ухаживания, ученый выявил, что «любовь» и «расположе­ние» далеко не всегда совпадают и что «лю­бовная шкала» значительно точнее предсказывает, вступят ли молодые люди в брак.

Но любовь психологически еще многообраз­нее дружбы. Наиболее разработанная, опираю­щаяся на эмпирические данные современная классификация различает шесть стилей, или «цветов», любви: 1) эрос — страстная, исклю­чительная любовь-увлечение, стремящаяся к полному физическому обладанию; 2) людус — гедонистическая любовь-игра, не отличающаяся глубиной чувства и сравнительно легко допускающая возможность измены; 3) стор­ге — спокойная, теплая и надежная любовь-дружба; 4) прагма — совмещающая людус и сторге, рассудочная, легко поддающаяся со­знательному контролю любовь по расчету; 5) мания — иррациональная любовь-одержи­мость, для которой типичны неуверенность и зависимость от объекта влечения; 6) агапе — бескорыстная любовь-самоотдача; синтез эроса и сторге³⁰. Любовные переживания молодых мужчин, как показывают психологические ис­следования, содержат больше «эротических» и особенно «людических» компонентов, тогда как у женщин ярче выражены «прагмати­ческие», «сторгические» и «маниакальные» чер­ты ^3|. Маниакальные увлечения типичнее для подростков и юношей, нежели для взрослых. Приведенная классификация, однако, не только не дает ответа на многие сложные вопросы, но и порождает новые. Например, является ли «цвет любви» устойчивой лич­ностной чертой или же относительно из­менчивой установкой, связанной с конкрет­ным эмоциональным состоянием? Как соче­таются разные стили любви у одного и того же человека в зависимости от характера партнера и на разных стадиях любовных взаимоотношений (влюбленность и супруже­ская любовь)? Известно, что существуют однолюбы, чьи чувства и привязанности практически не меняются, причем это касает­ся и объекта любви, и ее эмоциональной тона­льности. Но есть люди переменчивые, которые легко влюбляются и столь же быстро остывают. И это отнюдь не только вопрос морали.

«Любовная страсть... не может быть скон­струирована a priori, потому что ее развитие есть действительное развитие, происходящее в чувственном мире и среди действительных индивидуумов»³²,— писал К. Маркс.

Многое зависит не только от свойств лич­ности, но и от ситуации, в которой возникает влюбленность. О психологических механизмах этого процесса мы знаем очень мало, но не­сомненно, его эмоциональные аспекты тесно связаны с когнитивными (познавательными). Согласно теории американских психологов Э. Бершайд и Э. Уолстер, возникновение лю­бовной страсти имеет две ступени: физиоло­гическое возбуждение (не обязательно сексуаль­ное) и его объяснение (когнитивную атрибу­цию). Состояние возбуждения, обостряющее чувства, может быть вызвано как приятными, так и неприятными переживаниями (страхом, опасностью), любые стрессовые ситуации повы­шают эмоциональную чувствительность. Инте­ресный эксперимент был проведен канадски­ми психологами. К молодым мужчинам,- пе­реходившим через каньон, обращалась с прось­бой об интервью красивая девушка-студентка, а затем как бы ненароком давала свой теле­фон, якобы для дальнейшего обсуждения те­мы ее дипломной работы,- причем в одном случае дело происходило на шатком, скрипу­чем висячем мостике, а в другом — на солид­ном стационарном мосту. Из 33 мужчин, опро­шенных в опасной ситуации, позвонили де­вять, а в спокойной — только двое. Чувство совместно пережитой опасности сделало де­вушку более привлекательной в глазах муж­чин, вызвав желание продолжить знакомство. Сходные результаты были получены и в лабораторных экспериментах ³⁴.

Мгновенные страстные влюбленности воен­ных лет, не раз описанные в художественной литературе, вероятно, также связаны прежде всего с потребностью разрядки и переклю­чения эмоционального напряжения. Доказано, что сознание опасности усиливает потреб­ность не только в любви, но и в общении, любой эмоциональной близости с теми, кто эту опасность разделяет. Дальнейшее — дело когнитивной атрибуции: как человек опреде­лит свое состояние. Ведь даже разница между «любовью» и «увлечением» — в известной мере вопрос «этикетки». Говоря себе: «Это любовь», индивид тем самым формирует уста­новку на серьезное, длительное чувство. На­против, слова: «Это просто увлечение» — установка на нечто временное, краткосрочное. «Определение» своего чувства — не просто констатация факта, а своего рода самореали­зующийся прогноз.

Важную роль в любовных отношениях игра­ют представления о том, каким должен быть любимый человек, которые служат как бы эта­лоном выбора и критерием его оценки. В со­циальной психологии по этому поводу имеются три гипотезы.

Согласно первой гипотезе, идеальный образ любимого предшествует выбору реального объекта, побуждая личность искать того, кто бы максимально соответствовал этому эталону. Большинство людей действительно имеют ка­кой-то воображаемый, идеальный образ люби­мого, с которым они сравнивают своих из­бранников. Исследователь из ГДР К. Штарке сравнил представления своих молодых сооте­чественников о том, каким должен быть лю­бимый человек, с их оценкой своего реального избранника по четырем пунктам: «заботиться о сексуальной гармонии», «разделять достиже­ния и трудности», «обладать спортивными ин­тересами», «придерживаться принципа рав­ного распределения семейных обязанностей». Совпадение идеала и действительности, осо­бенно по первым двум пунктам, оказалось очень высоким, хотя и содержание требова­ний, и степень взаимной удовлетворенности у мужчин и женщин не во всем одинаковы: мужчины берут на себя значительно мень­шую долю домашних обязанностей, чем хо­телось бы женщинам, но они меньше удов­летворены сексуальной стороной отношений?⁶.

Однако совпадение идеала и действитель­ности наблюдается далеко не всегда. Иде­альный образ любимого, особенно у молодых, неопытных людей, большей частью весьма расплывчат и содержит много нереальных, завышенных или несущественных требова­ний, тогда как некоторые очень важные ка­чества сплошь и рядом не осознаются, их значение проясняется лишь в практическом опыте брака.

Кроме того, не следует смешивать идеал с эталоном. Эталон — всего лишь образец постоянства, принципиально неизменная еди­ница измерения, не зависящая от свойств объектов, с которыми она соотносится. Идеал же — живой, развивающийся образец. По образному выражению писателя М. Анчарова, идеал «развивается во времени и растет, как дерево, имеет корни я ствол, и крону, и цветы, и плоды, и семена, которые, будучи высажены в подходящую почву и климат, снова дают дерево той же породы, но уже чуть изменившееся во времени, и пото­му идеал борется за свое нормальное разви­тие, а эталон ждет, чтобы его применили» ³⁷. Люди, жестко придерживающиеся эталона, часто оказываются неудачниками в любви, потому что они слепы к реальным качествам своих избранников. Формула «если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!» звучит в песне гораздо лучше, чем в жизни: кому охота жить по чужой, пусть даже красивой, «придумке»?! Поэтому-то далеко не все люди выбирают любимых «по образцу» или сравни­вают их с каким-то абстрактным этало­ном.

Вторая гипотеза выводит «романтические ценности» из бессознательной идеализации предмета любви, которому приписываются же­лательные черты, независимо от того, каков он на самом деле. Например, Фрейд связывал напряженность любовных переживаний глав­ным образом с «переоценкой» объекта вле­чения, обусловленной его недоступностью. Согласно теорий идеализации, страстная лю­бовь по самой сути своей противоположна рациональному, объективному видению. Не­даром ее издревле называли слепой.

Мысль о несовместимости любви и знания высказывали многие философы и классики литературы, которых никто не обвинит в пош­лости. «...Истинная любовь,— писал А. Франс,— не нуждается ни в симпатии, ни в.уважении, ни в дружбе; она живет желанием и пи­тается обманом. Истинно любят только то, чего не знают»³⁸. «...Человек любит и уважает другого, покуда не может судить о нем, и любовная тоска — следствие недостаточного знания» ³⁹,— вторит ему Т. Манн. Психоло­гические исследования подтверждают, что влюбленные часто идеализируют друг дру­га, особенно в начале романа, причем жен­щины склонны к этому больше, чем муж­чины.

Однако сводить романтическую любовь к идеализации также неверно. Если бы дело об­стояло так и только так, любовь всегда и довольно быстро завершалась бы разочарова­нием, что не соответствует истине. Если лю­бовь — лишь временное ослепление, то самые сильные увлечения должны быть присущи не­уравновешенным, невротическим натурам. В отдельных крайних случаях, вероятно, так оно и есть. Но не в массе. При сравнении личностных свойств группы молодых людей со степенью их влюбчивости, возрастным пе­риодом появления первых влюбленностей и т. д. наименее благоприятные личностные показатели оказались у тех, кто имел наиболь­шее (свыше 12) число романов, и у тех, кто имел одновременно две любовные связи. Экстенсивность их любовной жизни, воз­можно, свидетельствует о неспособности к глубокой личной увлеченности. У «романти­ков» же наблюдаются трудности иного свой­ства.

Кроме того, приписывание любимому чело­веку достоинств, которых у него не находят окружающие, не всегда ошибочно. Многие фи­лософы и поэты, говоря о «любовном ослепле­нии», в то же время считали любовь величайшим средствам познания. Подобно тому как физическая слепота, лишая человека зри­тельных восприятий, обостряет другие органы чувств, любовь, притупляя рассудок, иногда наделяет любящего особым внутренним зре­нием, которое позволяет ему разглядеть скрытые, потенциальные качества любимого. Нельзя отрицать и преобразующую силу са­мой любви. Девушка, которая знает, что она любима, в самом деле расцветает, становится красивее не только в глазах любящего, но и, в глазах окружающих. То же — с нравст­венными качествами. Как писал М. Приш­вин, «тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя...»⁴⁰

Третья гипотеза, в противоположность первой, утверждает, что не идеальные образы определяют выбор любимого, а, наоборот, свойства реального, уже выбранного объекта обусловливают содержание идеала, по по­словице: «Та и красавица, которую серд­це полюбит». Видимо, и здесь есть доля истины. Не случайно высокое совпадение черт идеальных и реальных возлюбленных одни авторы интерпретируют в духе первой, а другие — в духе третьей гипотезы.

По всей вероятности, все три гипотезы имеют под собой известные основания: в од­них случаях «предмет» любви выбирается в соответствии с ранее сложившимся обра­зом, в других — имеет место идеализация, в третьих — идеал формируется или транс­формируется в зависимости от свойств реального объекта. Но каково соотношение этих моментов и как они сочетаются у разных людей и в разных обстоятельствах — наука сказать не может.

Как мудро заметил тот же Пришвин, «лю­бовь — это неведомая страна, и мы все плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле капитан и ведет ко­рабль своим собственным путем»⁴¹.

Индивидуальные переживания любви и дружбы не отливаются в строгие научные фор­мулы. Тому, кто ждет таких формул, следует вспомнить добрый совет, который дала когда-то Ж. Ж. Руссо венецианская куртизанка: «...ос­тавь женщин и займись математикой»⁴². Но это не значит, что психология высших чело­веческих чувств и личных отношений невоз­можна или бесполезна. Показывая, что эти чувства и отношения коренятся в сфере субъективной реальности, в области не столько наличного, сколько' потенциального бытия личности, она побуждает нас присмотреться к тем жизненно важным нюансам, которыми мы склонны в суете будней пренебрегать.

Поэтому, завершая разговор о чувствах и отношениях, обратимся к самому сложному и самому неясному вопросу — взаимосвязи меж­ду типом дружбы и типом личности.

СКАЖИ МНЕ, КТО ТВОЙ ДРУГ...

Не я, и не он, и не ты, И то же, что я, и не то же: Так были мы где-то похожи, Что наши смешались черты.

И. Анненскии

Alter ego, к которому стремится человек, всегда выражает глубинные, большей частью неосознаваемые свойства его, собственного Я., Поэтому тот или иной тгип дружбы всегда соотносится с определенными чертами лич­ности.