ШАНЬ ХАЙ ЦЗИН
Каталог Гор и Морей
ПРЕДИСЛОВИЕ
"Каталог гор и морей" является ценнейшим, хотя и весьма своеобразным источником для изучения древнекитайской мифологии, народных верований, религии, а также истории научных знаний в Китае, в особенности по географии, ботанике, зоологии, народной медицине. Этот памятник позволяет проникнуть в ту область истории культуры Древнего Китая, которая до сих пор привлекала меньше внимания, чем многие другие ее аспекты. Введение в научный оборот такого рода источников расширяет представление о круге интересов народов Древнего Китая, и в частности их интереса к познанию природы. Наше исследование не претендует на полноту, так как "Каталог", в котором сплавлены в единое целое элементы различных отраслей науки, искусства и религии, требует, чтобы его изучали ученые разных специальностей. Поэтому мы надеемся, что наш перевод и предварительное исследование послужат началом всестороннего и углубленного изучения этого интересного памятника.
"Каталог гор и морей" — анонимный памятник, сложный по составу и содержанию — представляет собой свод, по существу, самостоятельных "сочинений", основанных на длительной традиции, включавшей разновременные пласты положительных знаний, мифологии, верований. В связи с этим всякая попытка точно датировать памятник обречена на неудачу. В этом плане речь может идти лишь о примерном времени оформления отдельных книг, древности закрепленной в них традиции и памятника в целом.
Памятник известен в единственном списке-редакции собирателя, редактора, комментатора и поэта Го Пу (276-324 гг. н. э.). Этот список, положенный в основу всех последующих изданий, состоит из 18 цзюаней (свитков, или глав в современном понимании слова), что указано и в его названии ("Каталог гор и морей в 18 цзюанях"). В заглавие всего произведения входит термин "цзин" — "Шань хай цзин" (досл. "Цзин гор и морей"); он же выносится в заглавие каждого свитка — цзюаня: "Нань шань цзин" ("Цзин Южных гор") и т. д.; он же употреблен и при выделении отдельных частей в первых пяти цзюанях — "Нань цы эр цзин" (Второй цзин Южных [гор]) и т. д. Перевод этого термина вызывает трудности как с формальной, так и фактической стороны, поэтому на нем следует остановиться особо.
Термин "цзин" означает буквально "основа" ткани в отличие от "вэй" — "уток". От этого значения у него образовались переносные — основа, неизменное, правильное, ортодоксальное, основа учения; классические, основные книги учения. "Вэй" стал пониматься как его антоним — поперечные линии, апокрифические, неортодоксальные книги. Со временем "цзин" вошел в название канона конфуцианской религии — "Уцзин" ("Пятикнижие"), "Шисаньцзин" ("Тринадцатикнижие") и т. д. В европейской синологической литературе он получил не совсем адекватный перевод — "классические книги", "классическая литература", "классики". При этом подразумевались лишь книги конфуцианского канона. Тот же термин в названии даосского и буддийского религиозных сводов переводился как "канон". Но "цзин" входил в названия не только религиозных книг, и тогда его переводили как "трактат", "классик", а чаще всего — "книга", хотя прямого такого значения у него нет. Перевод названия нашего памятника различные авторы варьируют в пределах этих значений: "Классик — Классическая книга" (Д. Бодде, Дж. Нидхем), "Каноническая книга" (Мёнхен-Хельфен), "Книга" (О. Л. Фишман) и т. д. Учитывая содержание и стиль памятника, включающего перечни гор, рек, животных, растений, мифологических персонажей и т. д., по-видимому, наиболее подходящим словом для передачи в данном случае термина "цзин" будет "каталог" (в значении "список"), которым обозначались сходные по жанру произведения древнегреческой литературы. Но, как уже говорилось, им же обозначаются и разделы памятника — отдельные цзюани и более мелкие подразделы внутри цзюаней. Во избежание путаницы данный термин в названии цзюаней переводится тоже как "каталог" (например, "Каталог Южных гор"), а внутри цзюаней как "книга" ("Вторая книга Каталога Южных [гор]" и т. д.).
По содержанию и стилю "Каталог гор и морей" распадается на две резко отличные друг от друга части: первую, называемую в литературе "Каталог гор", или "Каталог Пяти сокровенных [гор]" ("Шань цзин", или "У цзан цзин" — первые 5 цзюаней), и вторую — "Каталог морей" ("Хай цзин" — 13 остальных цзюаней). Основным содержанием первой части, составляющей по объему примерно две трети всего памятника, является описание континентального Китая (подробнее об ареале будет сказано ниже) с элементами зоогеографии, ботанической географии, народной медицины, народных верований и мифологии. Во второй части — в виде лапидарных перечней и отдельных фрагментов — даются сведения о землях и народах, которые, согласно цинь-ханьской синоцентрической концепции, находились на окраинных землях и за пределами обитаемого мира. Эти сведения — по большей части мифологического характера — содержат фрагменты мифов о предках, героях и их генеалогии.
В первой части памятника материал расположен по принципу ориентации пространства по пяти кардинальным точкам, соответственно в нее входят пять каталогов — "Каталог Южных гор", "Каталог Западных гор", "Каталог Северных гор", "Каталог Восточных гор", "Каталог Центральных гор". Как уже говорилось, каждый каталог в свою очередь включает в себя несколько книг (количество их неодинаково по отдельным цзюаням).
"Каталог морей" состоит из 13 каталогов-цзюаней, подразделяемых на самостоятельные части: Каталоги Заморья (VI-IX цзюани), Каталоги Земель внутри морей (X-XIII цзюани), Каталоги Великих пустынь (XIV-XVII цзюани), последнюю часть представляет "Каталог Земель внутри морей" (XVIII цзюань). Материал "Каталога морей", в отличие от "Каталога гор", ориентирован по четырем странам света, что отражено в названиях цзюаней — "Каталог Заморья Юга", "Каталог Заморья Запада", "Каталог Заморья Севера", "Каталог Заморья Востока". Этот же принцип и порядок расположения по странам света сохраняется и в каталогах Земель внутри морей. В каталогах Великих пустынь порядок перечисления иной: сначала идет "Каталог Великих пустынь Востока", затем "Каталог Великих пустынь Юга", "Каталог Великих пустынь Запада" и, наконец, "Каталог Великих пустынь Севера". Отличие в последовательности стран света некоторые ученые связывают с возможностью принадлежности каталогов Великих пустынь к другой местной традиции. Небольшой по объему последний каталог не расчленяется на отдельные части и считается зависимым от X-XIII цзюаней — сборником надписей под утраченными иллюстрациями к ним. Действительно, материал этого последнего свитка в значительной мере дублирует каталоги Земель внутри морей (X-XIII цзюани), но причины этого могут быть и другие (о них речь пойдет ниже).
Проблема датировки памятника до сих пор не решена и представляет собой трудную задачу, зависящую от общего подхода к нему и понимания его характера.
"Каталог гор и морей" впервые упоминается в "Исторических записках" Сыма Цяня (145-87 гг. до н. э.) [1]. Его название помещено также в географический раздел первой древнекитайской библиографии — "Записи об искусствах и письменности" в "Истории Ранних Хань" Бань Гу (32-92 гг. н. э.) [2]. Согласно традиции, "Каталог" был выгравирован на священных сосудах помощником мифического покорителя потопа и устроителя земли Великого Юя — Бо И [3]. По мифологической версии, вошедшей в модифицированном виде в историческую традицию, Великий Юй, борясь с потопом, прошел землю из края в край, передвигая горы, рассекая их, чтобы дать сток вод в море. "Некогда Юй, — повествуют древние памятники, — усмиряя воды потопа, прорыл русла рек и давал им проход через землю четырех варваров и девяти областей. Он дал названия тремстам горам, провел русла трех тысяч больших рек, а скольких малых — и не счесть" [4].
Устраивая землю, Юй якобы познал не только ее горы и реки, но и их духов, животных, их населяющих, все растения, а также узнал о ближних и дальних народах. Все эти "заслуги" обеспечили Юю традиционное положение патрона географии. Его именем был назван географический раздел древнейшего свода исторических преданий — "Труды Юя" ("Юй гун") [5]. Сообщение о том, что Юй и его сподвижник Бо И создали "Каталог гор и морей", имеется у Ван Чуна (27-97 гг. н. э.) в его трактате "Критические рассуждения": "Когда Юй и И усмиряли воды потопа, то Юй занимался усмирением вод, а И — записью [сведений] о различных "вещах" [6]. Как бы далеки ни были [земли] за горами и морями, они всюду побывали, осмотрели все, о чем услышали. И создали [они] "Каталог гор и морей". Если бы Юй и Бо И не совершили столь далеких путешествий, то не описали бы гор и морей. Описать горы и моря они смогли потому, что видели всё множество "вещей"" [7].
Сравнительно подробная запись традиций о "написании" Юем и Бо И "Каталога гор и морей" имеется и в позднеханьском памятнике "Весна и Осень У и Юэ": "Юй... вместе с И и Куем (по данной традиции — сподвижники Юя. — Э. Я.) задумал свои планы. [Он] прошел через знаменитые горы и великие озера, вызывал и опрашивал их духов. [Он] познал, как пролегают горы, как протекают реки, где лежит золото, нефрит, какие водятся звери, птицы, пресмыкающиеся и насекомые; каковы обычаи народов. [Он посетил] разные страны и народы, измерил землю. [Он] повелел И описать [все], и [тот] записал [это]. Поэтому и называют ее (запись) "Каталогом гор и морей"" [8].
Как уже говорилось, согласно легенде, все эти "записи", а также изображения духов, удивительных животных, птиц и растений, описанных в "Каталоге гор и морей", Бо И выгравировал на девяти ритуальных сосудах. Впоследствии эти сосуды были якобы утрачены и вновь найдены при Ранних Ханях (II в. до н. э. — начало I в. н. э.); с этих-то треножников якобы и списан известный нам текст "Каталога"; с них же срисованы и изображения описанных в памятнике удивительных птиц, животных, растений, духов, фантастических людей [9].
Если иметь в виду, что историческая традиция датировала период "правления" Юя 2205-2197 гг. до н. э., то "Каталог гор и морей", подобно другому географическому памятнику, "Труды Юя", возводился к III тысячелетию до н. э., т. е. ко времени, когда, как показали археологические раскопки, на территории Китая еще господствовал неолит. Однако эта датировка подверглась сомнению уже в Средние века. Так, танский ученый Дань Чжу (VIII в. н. э.) считал, что Великому Юю и его сподвижнику И "Каталог" был приписан значительно позднее его записи. К тому же, по мнению Дань Чжу, "Каталог гор и морей" был записан лишь после длительного устного бытования [10].
Авторство Юя и Бо И отрицали Ю Юй (XII в. н. э.), Ван Инлинь (XIII в. н. э.), Ху Инлинь (XVI в. н. э.) и др. [11]Главными доводами в их аргументации были: во-первых, упоминание в "Каталоге" ряда географических названий, наименований народов и стран, о которых китайцы узнали лишь при Ханях; во-вторых, упоминание имен людей, живших после Юя: его наследника Ци, правителя следующей за Ся (родоначальником которой считался Юй) "династии" Шан, и чжоуского правителя Вэня.
Одни авторы приходили к заключению, что "Каталог гор и морей" — выдававшаяся за древнее сочинение подделка времени Хань или еще более поздняя (Чжу Си, XII в. н. э.) [12], другие — что "Каталог" составлен в период между Восточным Чжоу (VIII-III вв. до н. э.) и Цинь (221-207 гг. до н. э.), а присутствие ханьских названий — результат позднейших вставок. Все это не помешало редактору и комментатору XVIII в. н. э. Би Юаню вновь с полной серьезностью вернуться к легендарной версии создания "Каталога гор и морей" и назвать ее авторами Юя и Бо И, а саму книгу освятить легендарной древностью. Однако Би Юань высказал мысль, что в памятник входят разновременные части. По его мнению, первые пять цзюаней, т. е. "Каталог гор", написаны Великим Юем и Бо И; из второй части VI-XIII цзюани относятся ко времени Чжоу-Цинь (XI-III вв. до н. э.), хотя в основе их лежат изображения на треножниках Юя. XIV-XVII цзюани Би Юань приписывал кисти Лю Синя (46 г. до н. э. — 23 г. н. э.) — первого редактора "Каталога" — и считал пояснением к XI-XIII цзюаням. И наконец, последний, XVIII цзюань он рассматривал как описание ханьских "Иллюстраций к "Каталогу гор и морей"", присоединенных Лю Синем к памятнику при его редактировании [13].
В новое время к вопросу о датировке "Каталога гор и морей" обращался в связи с исследованием библиографического раздела "Истории Ранних Хань" участник реформаторского движения Кан Ювэя — Лян Цичао (1873-1929). Отмечая, что книга подобного содержания не могла появиться в легендарную эпоху Ся, он отверг и предположение Чжу Си о подделке ее в послеханьскую эпоху. Основываясь на результатах изучения иньских гадательных надписей II тысячелетия до н. э. Ван Говэем, обнаружившим в них имена вана Кая и других персонажей, не известных ханьской ортодоксальной традиции, но упоминаемых в "Каталоге гор и морей", Лян Цичао высказал предположение, что памятник написан до создания империи Хань. Позднейшие же названия, по его мнению, результат вставок и добавлений к основному тексту [14].
Западные синологи (М. Базэн, Э. Бюрнуф, А. Уайли, Л. Рони и др.), в поле зрения которых "Каталог гор и морей" попал во второй половине XIX в., вначале следовали или за традицией, или за современными им китайскими учеными [15]. Так, А. Уайли в 1867 г., ссылаясь на китайские ученые авторитеты, писал, что "Каталог гор и морей", возможно, сложился в эпоху Чжоу или еще раньше, не уточняя, однако, когда именно [16]. К нему присоединился один из первых переводчиков "Каталога" Л. Рони [17]. В 1894 г. в периодическом издании "T'oung pao" появилась статья Ш. Арлэ, посвященная двум древнекитайским памятникам — "Обряды Чжоу" и "Каталог гор и морей". В этом специальном труде в западной синологии впервые была высказана самостоятельная точка зрения на датировку памятника. Так, Ш. Арлэ полагал, что в своем основном составе "Каталог" восходит к эпохе Хань (II в. до н. э. — II в. н. э.), хотя отдельные его части могут быть датированы даже III-IV вв. н. э. [18]
"Каталогу гор и морей" и его датировке был посвящен целый ряд замечаний в общих трудах западных синологов. Из них следует отметить А. Конради, который датировал первые 5 цзюаней эпохой Чжоу, а последние 13 — около III в. н. э., рассматривая, подобно Террьену де Лакупри, эту книгу как памятник, состоящий из разновременных частей [19]. Террьен де Лакупри считал первые 5 цзюаней восходящими к эпохе II тысячелетия до н. э. — Шан-Инь (во всяком случае, описывающими горы и холмы этого времени), цзюани VI-XIII — землеописание эпохи Чжоу — самостоятельными сочинениями, присоединенными к основному тексту "Каталога" Лю Синем, который дописал, по его мнению, XIV-XVIII цзюани. Он также полагал, что в XIII цзюане много вставок, заимствованных первым комментатором, Го Пу, из географического сочинения эпохи Хань — "Книги рек" [20].
В 1924 г. Мёнхен-Хельфен опубликовал статью, посвященную анализу VI-IX книг "Каталога гор и морей" [21], которая заслуживает особого внимания. В своем введении к анализу VI-IX цзюаней Мёнхен-Хельфен решительно отверг методологию изучения памятника, применяемую многими китайскими учеными. "Китайская критика, — писал он, — за исключением скептиков, отрицавших весь "Шань хай цзин" на основании фантастичности его содержания, придерживалась мнения, что если не весь памятник, то I-V части определенно, а VI-XIII в своем основном содержании появились во времена Великого Юя и только XIV-XVIII книги были добавлены позже. Было правильно замечено, что "Шань хай цзин" имел какую-то связь с изобразительным искусством. Но такие важные вопросы, как связь между книгами и на какие пласты их следует разделить, не занимали китайских критиков. Они даже не позаботились поставить эти вопросы. Правда, в таком случае памятник нельзя было бы считать таким древним, как это принято по традиции... Связанные догматической традицией, китайские ученые не могут добиться положительных результатов. Китайский взгляд на "Шань хай цзин", — заключает свою критику автор, — является скорее препятствием, чем помощью в исследовании" [22]. Тем самым Мёнхен-Хельфен впервые поставил вопрос о многослойности памятника, снимая "вечную" проблему о "подлинности" одних его частей и "подделке" других на основании их разностильности и разновременности. Исследователь соглашался с тем, что наиболее древним пластом "Каталога" являются I-V цзюани. Выделяя также VI-IX цзюани как более поздний пласт памятника, он на основании анализа текста считал их древнее XIV-XVIII цзюаней, связанных с предшествующими, но бывших значительно моложе их. Отличая XIII цзюань от остальных, он допускал возможность его компилятивного характера и зависимость от "Книги рек " [23].
В 20-х годах XX столетия к памятнику обратились французский ученый А. Масперо и японский — Огава Такудзи. А. Масперо, в частности, впервые привлек "Каталог гор и морей" для критики "исторической" традиции одной из наиболее почитаемых книг конфуцианского канона — "Книги преданий". В ней с помощью данных неортодоксального памятника — "Каталога" — А. Масперо вскрыл под покровом "исторического предания" мифологическую традицию [24].
Еще до Масперо, в 1923 г., на "Каталог" как на важный источник по мифологии обращал внимание великий китайский писатель Лу Синь [25]. Но лишь после работы А. Масперо "Каталог" стал широко использоваться для изучения китайской мифологии.
В Китае новые точки зрения на датировку памятника были высказаны в ходе дискуссии по древней истории Китая в 20-30-х годах [26]. Как известно, эта дискуссия была связана с критикой традиционной историографии, явившейся результатом как демократического "движения 4 мая 1919 г." и общей критики в этой связи средневековой схоластики, в том числе канонической литературы, так и успехами археологии, опровергавшей многие данные традиции. Подрыв ранее незыблемого авторитета канонической литературы повлек за собой обращение китайских ученых к памятникам, не входившим в канон и игнорируемым ортодоксальной традицией. Одним из таких памятников стал "Каталог гор и морей", который оказался чуть ли не в центре внимания ученых [27].
В эти годы в Китае было написано много статей, посвященных изучению "Каталога" как источника по мифологии [28]. Большинство этих статей имело наивно-систематизаторский характер, их содержание сводилось к подборке цитат по темам и мотивам с привлечением параллелей из других древнекитайских памятников, что в общем продолжало традиции средневекового комментаторства [29]. Но в этих статьях "фантастический характер" "Каталога гор и морей" уже не служил основанием для "списывания" памятника в категорию "несерьезных", третьеразрядных источников, в "подделки". Напротив, в этом справедливо увидели одну из его особенностей — сохранение мифологической традиции часто в значительно менее переоформленном виде, чем в других источниках. Основным объектом изучения для авторов данных статей были VI-XVIII цзюани.
Другим аспектом изучения "Каталога гор и морей" стала историческая география. Источником для нее послужили первые 5 цзюаней, содержащие описание гор собственно Китая [30]. Иногда привлекались данные и следующих книг, в основном для выявления сведений о некитайских народностях и странах.
Авторитет "Каталога гор и морей" укрепился в связи с исследованием иньских гадательных надписей, в которых были обнаружены некоторые имена и названия мифологического, легендарного и исторического характера, проходящие по "Каталогу" и не известные другим памятникам.
Интерес к "Каталогу" как к источнику по мифологии и исторической географии вызвал новый интерес к его датировке. Однако многочисленные статьи, посвященные этой проблеме, методологически были слабы, и их авторы не добились принципиально новых результатов [31]. Китайские ученые вновь и вновь обсуждали вопрос о "подлинности" памятника, имея под этим в виду, так ли он древен, как считала традиция (относится ли он ко временам Великого Юя), можно ли его по древности сопоставить с другими памятниками ("Цзо чжуань", "Книгой преданий" и т. д.). В ходе дискуссии так и не был найден новый подход, который требовался при изучении такого многослойного и разновременного по своему составу памятника. Камнем преткновения служило, в частности, противоречие, обнаружившееся при анализе текста: несоответствие древности фиксируемой традиции возможному времени оформления самого памятника; соединение в записях древних слоев мифологических представлений и неожиданно поздних (сравнительно поздних, конечно) тем и мотивов, упоминание древних названий наряду со сравнительно поздними. Отсутствие собственной методики изучения синкретических памятников древности и игнорирование опыта изучения аналогичных памятников других народов не давали возможности китайским ученым добиться положительных результатов.
В западной синологии после статьи Мёнхен-Хельфена не появилось специальных исследований "Каталога гор и морей", хотя он занял прочное место среди источников по культуре Древнего Китая. Датировку и определение его характера можно найти в целом ряде общих работ и в трудах, посвященных частным проблемам [32].
Следует отметить опубликованную сравнительно недавно статью китайского исследователя Мэн Вэньтуна [33]. В ней автор пытается на основании географических сведений, ориентации по странам света определить район возможного появления памятника (по его мнению, Юго-Западный Китай). Признавая разновременность создания различных частей памятника, Мэн Вэньтун датирует их VI-IV вв. до н. э., что представляется несколько завышающим древность памятника.
Как уже говорилось, "Каталог гор и морей" распадается на две части, условно называемые в литературе "Каталог гор" и "Каталог морей". Все книги первой части, за исключением нескольких, выпадающих из общего стиля и содержания (имеются в виду третья книга "Каталога Западных гор", пятая и десятая книги "Каталога Центральных гор" и некоторые другие), написаны стереотипными формулами, показывающими, что ко времени их создания уже был выработан определенный стиль землеописаний [34]. Отсюда можно предположить и сравнительную распространенность подобной географической литературы, что было обусловлено и определенным уровнем знаний в этой области. Возможно, книги "Каталога гор" восходят к местным "географиям". Подобное предположение высказывалось уже неоднократно, со ссылками на известное сообщение "Обрядов Чжоу" о существовании специального "ведомства" по составлению карт со штатом 224 человека [35]. Конечно, не следует понимать это известие буквально, т. е. в том смысле, что такое "ведомство" было именно в идеализируемом царстве Чжоу или что существовало целое "ведомство" и в нем служило не более и не менее как 224 человека. Но это сообщение достоверно в том смысле, что подобная административная деятельность существовала и в древних царствах составлялись карты и их описания. Об этом свидетельствуют данные и других древнекитайских памятников, как например, Хуайнаньцзы (II в. до н. э.).
Так, известно, что географические знания были неотъемлемой частью военно-стратегического искусства, получившего особое развитие в так называемый период "Борющихся царств" ("Чжань го") V-III вв. до н. э. — время ожесточенной борьбы царств за преобладание и господство.
Толчком к развитию географических знаний служили и экономические нужды царств (см., например, об этом в трактатах IV-III вв. до н. э. — "Шанцзюнь" и "Гуаньцзы"), а также даннические отношения племен, живших как на территории самих царств, так и в непосредственной к ним близости [36]. Надо полагать, что и в царстве Чжоу, и в других царствах Древнего Китая создавались местные "географии", содержащие описания территории собственного царства, а также, насколько это было возможно, соседних территорий. Именно на такие местные "географии" и похожи книги "Каталога гор", куда, по-видимому, вошли описания, которые восходили к локальным "географиям". На эту мысль наводит то обстоятельство, что различные книги одного цзюаня (например, в "Каталоге Западных гор") частично дублируют друг друга. Так, ареал четвертой книги "Каталога Западных гор" совпадает с ареалом второй книги того же цзюаня, а частично первой и третьей. Но в одном случае местность описывается с большой точностью и подробностью, а в другом — она же дается в самых общих и приблизительных очертаниях. Создается впечатление, что в одном случае данный район описан с близкого расстояния, а в другом — в перспективе, как бы издалека. В пользу того, что в основу книг положены местные "географии", говорит и дублирование не только книг, входящих в один цзюань, но и книг разных цзюаней. Так, первая книга "Каталога Северных гор" дублирует частично книги "Каталога Западных гор". Эти противоречия приводят к еще одному предположению: местные "географии" имели традиционное строение по разделам, включающим перечни гор, систематизированные по принципу вышеназванной пространственной ориентации. При соединении в одну книгу нарушалась целостность отдельных "географий", их части объединялись по принципу общей ориентации. Таким образом, все южные горы оказались в разделе "Каталога Южных гор", все северные — в "Каталоге Северных гор" и т. д. Но поскольку в едином своде понятия севера, юга, востока или запада по сравнению с локальными вариантами смещались, то и в рамках одного и того же раздела могли оказаться списки гор, не всегда строго совпадающих по пространственному направлению.
Сходство в характере географических описаний в книгах "Каталога гор", отраженные в них географические знания, общность стиля — все это свидетельствует о том, что большая часть "географий", вошедших в состав памятника, сложилась в царствах, имеющих общие культурно-исторические традиции, восходя к одному и тому же периоду (который не следует понимать в очень узких временных рамках). Предлагаемая учеными датировка — IV-III вв. до н. э. — кажется вполне приемлемой. При этом полное единство стиля "Каталога гор" и изложение в нем географического материала вне рамок царств не могло быть следствием чисто механического соединения частей, а явилось, видимо, результатом еще более поздней редакции.
Факторами, не дающими возможности датировать памятник более ранним временем, считаются следующие: во-первых, упоминание в "Каталоге гор" железа [37]; во-вторых, широта его географического кругозора [38]; в-третьих, сходство географической терминологии "Каталога гор" и древних словарей "Эръя" и "Шовэнь" [39].
Содержание и стиль второй части "Каталога гор и морей" сильно отличны от первой. Очевидно, в ее основе лежит совершенно иная, чем в "Каталоге гор", натурфилософская и литературная традиция. Эта часть также явилась, по-видимому, результатом объединения ряда самостоятельных географических описаний, но не "своего" царства, а далеких земель. Здесь же помещены генеалогии богов и героев. Описания "Каталога морей" основаны в значительной мере на мифологической традиции, хотя им присущ этнографический характер.
Две части в составе "Каталога морей" (каталоги Заморья и каталоги Великих пустынь) отмечены сходством содержания. Еще комментаторы, пытаясь объяснить это, высказывали предположение, что каталоги Великих пустынь написаны в пояснение и добавление к каталогам Заморья. Мы полагаем, что они восходят к различным местным традициям, в русле которых они складывались как "географии" далеких земель. Но по одной традиции "земли", находящиеся на "краю света", представлялись лежащими за морями, а по другой — за Великими пустынями. Наличие этих двух типов описаний заставляет думать, что в Древнем Китае существовали параллельные представления о "карте мира": согласно одним, земля представляла собой плоскость, омываемую наподобие греческого океана четырьмя морями, согласно другим — земля была окружена пустынями, которыми и заканчивался мир. Возможно, первая концепция возникла в районах, расположенных ближе к морю (восточных?), а вторая — в примыкающих к пустыням (западных?).
Каталоги Земель внутри морей (X-XIII цзюани) и примыкающий к ним одноименный XVIII цзюань имели предметом изложения более близкие и известные древним китайцам земли. Здесь яснее проступает космологический элемент. По всей видимости, в каталогах Земель внутри морей представлен третий тип "географии" Древнего Китая. Что касается XVIII цзюаня, то некоторые исследователи (Мэн Вэньтун и др.) отмечают известную его близость к каталогам Великих пустынь. Не исключено, что они были частями одного географического описания, но оказались разъединенными при составлении свода. Возможно, что XVIII цзюань — это совершенно самостоятельная космология, вошедшая в свод на общих основаниях. Выпадает из общего стиля изложения XIII цзюань, обнаруживая значительную близость к более поздним географическим сочинениям типа ханьской "Книги рек".
Общая направленность описаний второй части памятника показывает, что сложение "географий" далеких земель по времени близко друг к другу, но датировать ее возможно только очень приближенно, на основании косвенных данных. Так, в ней не отражены географические знания о далеких землях, ставших известными китайцам ко времени Сыма Цяня и описанных в его "Исторических записках". Отсюда можно заключить, что традиция, лежавшая в основе "Каталога морей", сложилась в досымацяневский период (т. е. до I в. до н. э.).
Характерной особенностью этой части являются многочисленные генеалогии, напоминающие построения Сыма Цяня и других ханьских авторов, где совершенно очевидна тенденция к созданию общекитайского пантеона богов и предков, к объединению и унификации различных местных традиций. Такая систематизация типична для эпохи империи и едва ли могла намного ее опередить.
Интерес к генеалогиям, которым в первый период империи Хань была посвящена обширная литература, был связан с процессом сложения китайской народности, потребностью проецировать в глубь веков единство китайцев, их первородную этническую общность. Эти же генеалогии призваны были подкрепить централистские устремления императорской власти. Они вместе с тем являлись своеобразным подведением итогов — обобщением и систематизацией культурного наследия, попыткой создания единой традиции на основе местно-территориальных сводов. Но была и другая сторона вопроса: когда объединительные тенденции уже выявились и стали реализовываться, между различными местными традициями, за которыми стояли определенные царства и определенные этносы и идеологические направления, велась напряженная борьба за то, чтобы свою традицию сделать господствующей, своего предка выдвинуть на положение общеимперского. Поэтому генеалогические построения, обнаруживаемые в памятниках этого времени, имеют, с одной стороны, много общего, а с другой — глубокие различия. Это наблюдается и в "Шань хай цзине".
Характер систематизации мифологии в памятнике, закрепление в нем ее древнейших слоев, подтверждает датировку второй части "Каталога гор и морей" периодом Ранних Хань, так как именно этому времени было свойственно обращение к низовым культам, народным верованиям, в которых длительно переживались мифологические воззрения.
Следует сказать отдельно о некоторых частях "Каталога гор" — книгах, в которых наряду с перечнями гор, рек, растений и животных специально отмечаются культовые центры, их боги, фрагментарно сообщаются мифы о богах и предках. В частности, этим отличается третья книга "Каталога Западных гор", что сближает ее с "Каталогом морей". Эти части "Каталога", являющиеся примером мифологизированной географии, выявляют в "Шань хай цзине" первоначальную стадию географических описаний, зафиксированную у ряда народов древнего мира.
Мы пытались рассмотреть памятник как бы в разрезе, выявить в нем возможные стадиальные, разновременные пласты. Однако всякое построение предыстории памятника при современном уровне наших знаний оказывается гипотетичным. Пока единственно достоверным является дошедший до нас текст памятника, и именно он должен считаться суверенным.
Текст "Каталога гор и морей" — не просто совокупность, конгломерат никак не соотносящихся друг с другом разнородных памятников, а нечто цельное по реализуемой тенденции, идеологической направленности систематизации мифологии и уровню развития естественнонаучных знаний, прежде всего географической мысли Древнего Китая. Все это говорит о необходимости самого пристального внимания к памятнику как таковому.
Датировка сложения "Каталога" в целом, как и его отдельных частей, определяется лишь приближенно, по отрывочным сведениям, среди которых представляют важность упоминание памятника Сыма Цянем, критика его положений Ван Чуном [40]и данные о нем в библиографическом разделе "Истории Ранних Хань" Бань Гу. Отсюда следует, что II в. до н. э. — верхняя граница сложения памятника.
Подтверждением тому служит и общая текстологическая направленность памятника, в котором закрепляется и систематизируется материал либо отсутствующий в канонической литературе, либо данный в ней в иной интерпретации. В частности, "Каталог гор и морей" представляется полемически заостренным против "Книги преданий" — одной из книг священного канона конфуцианцев. Полемичен уже сам характер памятника как свода естественнонаучных знаний — описательной географии, ландшафтоведения, зоогеографии, ботанической географии, минералогии, этнографической географии, космологии, народной медицины и т. д., — не совместимый с кругом интересов конфуцианской школы, делающей упор на историческую и социально-этическую проблематику.
Полемичны в нем отбор и интерпретация мифологического материала: в то время как в "Книге преданий" мифология принимает вид истории, в "Каталоге гор и морей" преобладают сюжеты, связанные с мифологическими воззрениями на природу; полемична и трактовка в нем мифологических образов: те герои, которые в "Книге преданий" выступают в качестве исторических деятелей — мудрых правителей древности, здесь оказываются богами природы или культурными героями-устроителями мира, изобретателями элементов материальной культуры. Полемичным представляется и то, что почти все сюжеты мифологизированной истории "Книги преданий" находят свои аналогии в мифах, закрепленных в "Каталоге гор и морей". Причем параллелизм состава героев прямо пропорционален антипараллелизму в интерпретации образов тех же героев. Недаром первая же критика "исторической" традиции "Книги преданий" привела ученых к "Каталогу гор и морей".
Генеалогические систематизации "Каталога" противостоят отбору предков-героев "Книги преданий". Так, вместо ряда Яо-Шунь-Юй (которые упоминаются в "Каталоге" глухо) предков возглавляют или не известный "Книге преданий", но популярный в даосской традиции Желтый Предок (Хуанди), или Предок Выдающийся (Дицзюнь), не встречающийся в других источниках.
Все перечисленное, как и ряд более мелких деталей, которые будут отмечены в примечаниях, позволяет нам в качестве рабочей гипотезы принять положение о том, что "Каталог гор и морей" оформился как антипод "Книги преданий", которую конфуцианцы во II в. до н. э. выдвинули в качестве общеханьского "исторического" свода [41]. Мы склонны датировать сложение "Каталога" как целого сочинения концом