На протяжении всей истории человечества совместное существование людей являлось предметом познания, результаты которого прямо или косвенно сказывались на характере деятельности человека, отношениях между людьми, формах самоорганизации и регуляции жизни социума. С возникновением философии представления об обществе стали неотъемлемым компонентом философского знания, оставаясь, однако, длительное время на периферии внимания профессиональных философов. Вплоть до середины XIX столетия социальная философия (как, впрочем, и философия истории, во многом способствовавшая ее становлению) находилась в процессе перманентного самоопределения, связанного с поиском собственного предметного ареала, в рамках как общефилософского знания, так и комплекса формирующихся социально-гуманитарных наук. Произошедшая в XIX веке институционализация этих наук, приведшая к созданию социологии, политологии, культурологии, социальной психологии и др., способствовала кристаллизации предмета, структуры, проблемного поля и социокультурных функций социальной философии, ставшей в ХХ столетии одним из основных компонентов философского знания.
Специфика социальной философии как формы познания общества и его феноменов определяется наличием у нее, как и у философии в целом, двух интенций, подмеченных еще в древности: эпистемной, выражающейся в стремлении к достижению истинного знания, и софийной, воплощающейся в ценностно-императивных и оценочных суждениях о сущности и значении происходящего в мире. Существование этих ориентаций определяет своеобразие философского знания одновременно и как специфически научного, и как мировоззренческого, выходящего за рамки канонов научных дисциплин, следование которым является обязательным для социально-гуманитарных наук. Применительно к социальной философии эта ситуация означает, что, в отличие от социально-гуманитарных наук, для нее естественно и позитивно сосуществование различных, зачастую, казалось бы, несовместимых парадигм, исследовательских программ и теоретических моделей общества.
Место социальной философии в системе обществознания и определяется потребностью в решении двух основных задач, стоящих перед ней. Напомним, что к Аристотелю и комментатору его сочинений Андронику Родосскому восходит традиция выделения «физического» познания, основанного на регистрации, описании, обобщении непосредственно воспринимаемых явлений, и «метафизического», предполагающего выход за пределы эмпирической конкретики и обращение к сущности происходящего в мире – к «предельным основаниям бытия».
В изучении общества первый путь, представляющий собой путь познания общественных событий («со-бытия» людей), явлений, их индивидуализации или генерализации, доходящей до открытия эмпирических закономерностей, выступает прерогативой социально-гуманитарных наук и создаваемых ими концептуальных моделей отдельных сфер и феноменов общественной жизни. Речь идет о различного рода политологических, культурологических, экономических и других дисциплинарных концепциях. Второй путь заключается в познании общественного бытия как такового и составляет предмет социальной метафизики, ориентированной на раскрытие глубинных закономерностей и ценностных параметров общественной жизни – того, что скрыто под напластованиями социально-исторических событий, что стоит за видимой хаотичностью или размеренностью, ставшей привычной и будничной чередой социальных явлений.
Эти знания метафизического или метатеоретического уровня составляют первую принципиальную особенность социальной философии как учения об обществе. Именно метафизическое осмысление позволяет раскрыть сущность общества как реальности особого типа, объективно-субъективной по своему характеру: с одной стороны, в обществе действуют люди и функционируют социальные институты, реализующие осознанные интересы и цели, с другой – между ними складываются определенные, приобретшие объективированный, а потому нормативный характер отношения, влияющие на деятельность людей.
Однако социальная философия обращается к метафизическому осмыслению общества не как к самоцели (редукция философии к метафизике и придание последней самодовлеющего характера, как выявила история, оказали негативное влияние и на саму философию, и на конкретно-научное знание), а как к средству более глубокого и конкретного понимания общественной жизни. Последнее предполагает принципиальное единство и взаимосвязь философии и обществоведения и на теоретико-содержательном, и на методологическом уровнях. Поэтому вторая фундаментальная особенность социальной философии заключается в гармонизации отношений между метафизическим и «физическим» знанием об обществе, представленном в фактическом материале, эмпирических обобщениях и дисциплинарных (историографических, политико-экономических и др.) социально-гуманитарных концепциях – так называемых «теориях среднего уровня», через которые социально-метафизические проекты обретают конкретное содержание, коррелируя с реалиями общественно-исторической практики. От характера этих отношений, таким образом, зависит предметность и эвристичность социально-философских конструкций, а также метатеоретическая осмысленность концептуальных построений конкретных социально-гуманитарных наук.
Эта особенность социальной философии отчетливо проявляется в интерпретации общества как системы и выработке совместно с конкретными социально-гуманитарными науками теоретических моделей социума.
В литературе существуют разнообразные определения общества. В частности, общество определяется как:
– выделившаяся из природы и взаимодействующая с ней реальность, характеризующаяся системной организацией и спецификой объективных законов развития;
– система («мир») человеческой деятельности, а также ее объективное условие и результат;
– система взаимодействия (интеракции) между людьми, обеспеченная их коллективным образом жизни и способствующая координации усилий в достижении поставленных целей;
– система социальной коммуникации между людьми, реализующими свои интересы на основе существующих общих ценностей культуры;
– система отношений между социальными группами с характерными для них корпоративными интересами;
– система отношений между большими (макросоциальными) группами – классами, этносоциальными общностями и выражающими их коренные интересы учреждениями;
– система функционирующих социальных институтов, обеспечивающих стабильное развитие социума;
– система взаимосвязанных и взаимодополнительных сфер (экономической, политической, социальной и духовной), в каждой из которых реализуются соответствующие потребности и интересы общества.
Каждое из этих определений репрезентативно и характеризует общество с определенных концептуальных позиций, задавая конкретную его интерпретацию. Многообразие этих интерпретаций обусловливается сложным характером системной организации общества, в которой в качестве образующих ее элементов могут быть выделены различные феномены – индивиды, социальные группы, институты и учреждения, с характерными для них социальными действиями, функциональными особенностями, типами коммуникативного взаимодействия, специфическими отношениями и т.д. В различных интерпретациях акценты расставляются по-разному в зависимости от того, что претендует на роль ведущего феномена – социальное действие (индивидуально-деятельностное начало общества, связанное с субъективной стороной социальной реальности) или структурно-функциональные институты и общности – универсальные начала социума, в которых проявляются надличностные закономерности, выражающие объективную сторону социальной реальности.
Тем самым, при наличии многообразия определений общества как системы, можно выделить две основные методологические стратегии его исследования – теоретико-методологический индивидуализм («социальный атомизм», «социологический номинализм», «сингуляризм») и теоретико-методологический универсализм («коммунализм», «социологический реализм», «тотализм»). В зависимости от принятой стратегии и от того, что принимается в качестве системообразующего элемента общества, можно выделить несколько фундаментальных концепций социума.
Концепция социальной стратификации, соответствующая стратегии методологического универсализма, исходит из признания конституирующей роли в обществе социокультурных общностей и их мобильности. В философии социальная стратификация понимается в двух смыслах. В узком смысле концепция социальной стратификации рассматривается в качестве оппонента марксистско-ленинской концепции классов, призванной преодолеть «жесткость» деления общества на классы по отношению к собственности на средства производства. В широком смысле слова концепция социальной стратификации, включающая в качестве версий марксистскую и неомарксистскую теории классов, акцентирует внимание на структуре общества как форме связи между общностями, обеспечивающей целостность и стабильность развития общества в целом.
Последнее обстоятельство рельефно проявляется в функционалистской версии концепции социальной стратификации К. Дэвиса и В. Мура, в которой обосновывается ее позитивное влияние на социодинамику. Согласно этим авторам, поскольку общество неоднородно, то всегда существует дефицит людей, которые могут быть привлечены к исполнению важных для общества функциональных (должностных) позиций. Чтобы их привлечь на эти позиции, их надо стимулировать, поэтому выгоды и их распределение соответственно престижу и уважению с необходимостью порождают институционализацию неравенства в обществе, требуя, однако меры стратификации: слабая стратификация ведет к снижению творческого потенциала общества, а избыточная – к появлению явных аутсайдеров и социальной конфронтации. В дескриптивных и императивных версиях концепции (М. Вебер, П. Сорокин, Т. Парсонс) интересы нормального функционирования общества также предполагают его стратификацию, связывая воедино карьерный успех человека и соответствующее выполнение им своих функций со стабильным существованием общества.
Т. Парсонс, однако, вышел далеко за рамки стратификационного подхода, став одним из основателей школы структурного функционализма и предложив собственную оригинальную модель социума.
В ранних работах он исходит из того, что именно единичное социальное действие, структура которого включает актора (действующее лицо), цели деятельности, а также социальную ситуацию, представленную средствами и условиями, нормами и ценностями, посредством которых выбираются цели и средства, является системообразующим элементом общества. Поэтому общество можно понять как систему социальных действий субъектов, каждый из которых выполняет определенные социальные роли, положенные ему в соответствии с тем статусом, который он имеет в обществе. Здесь значение субъективной стороны социальной реальности очевидно, ибо, как подчеркивает Т. Парсонс, «если что-либо и является существенным для концепции социального действия, так это его нормативная ориентация».
Однако в дальнейшем Т. Парсонс начинает использовать в интерпретации общества парадигму социологического универсализма, ориентированную не столько на изучение мотивов и смыслов индивидуальных социальных действий, сколько на функционирование обезличенных структурных компонентов общества – его подсистем. Используя системные представления биологии, он сформулировал четыре функциональных требования, предъявляемых к социальным системам:
1) адаптации (к физическому окружению);
2) целедостижения (получения удовлетворения);
3) интеграции (поддержания бесконфликтности и гармонии внутри системы);
4) воспроизводства структуры и снятия напряжений, латентность системы (поддержание образцов, сохранение нормативных предписаний и обеспечение следования им).
В обществе эти четыре функции социальной системы, известные под аббревиатурой AGIL (адаптация – целеполагание – интеграция – латентность) обеспечиваются соответствующими подсистемами (экономика – политика – право – социализация), каждая из которых имеет специализированный характер. Вместе с тем, они дополняют друг друга как части единого социального организма, позволяя, во имя избежания возможных противоречий, соизмерять социальные действия акторов. Это достигается с помощью символических посредников – «средств обмена», в качестве которых выступают деньги (А), власть (G), влияние (I) и ценностные приверженности, обеспечивающие общественное признание и доставляющие удовлетворение от занятия любимым делом (L). В итоге достигается равновесие социальной системы и стабильное, бесконфликтное существование общества в целом.
Универсалистская стратегия проступает и в марксистской концепции общества как реляционной системы. Исходным для ее понимания является сформулированное К. Марксом материалистическое понимание истории, гласящее, что «не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Иными словами, материальная жизнь общества, прежде всего, способ производства и те экономические отношения, которые складываются между людьми в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ, в принципе определяют духовную жизнь общества – всю совокупность общественных взглядов, желаний и настроений людей. Прекрасно понимая роль субъективной стороны социальной реальности, о чем свидетельствует его замечание «история – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека», К. Маркс фокусирует внимание на том, что является главным, с его точки зрения, в обществе – системе общественных отношений, ибо общество прежде всего «выражает сумму тех связей и отношений, в которых индивиды находятся друг к другу».
Основу общества составляют производственно-экономические отношения, которые К. Маркс называет также материальными и базисными. Материальными они являются, поскольку складываются между людьми с объективной необходимостью, наличествуя вне и независимо от их воли и желания – чтобы существовать, люди, ведя коллективный образ жизни, должны вступать в отношения производственной кооперации, хотя могут и не осознавать их характер. Базисными же они выступают, поскольку определяют экономический строй общества, а также порождают и существенным образом влияют на соответствующую ему надстройку. К ней относятся возникающие на данном базисе и обусловленные им политические, правовые, нравственные, художественные, религиозные, философские и другие отношения, а также соответствующие им учреждения (государство, политические партии, церкви и т.д.) и идеи. Эти отношения К. Маркс называет также идеологическими, ибо они складываются на основе обязательного осознания людьми их характера.
Такова системная организация общества в интерпретации К. Маркса, в которой надстройка не пассивна по отношению к базису, но, тем не менее, принципиально определяется им. Неслучайно в одной из работ К. Маркс отмечает: «Производственные отношения в своей совокупности образуют то, что называют общественными отношениями, обществом…».
В свою очередь, стратегия методологического индивидуализма легла в основу концепции общества как продукта общественной рационализации известного немецкого социолога и социального философа М. Вебера, который также исходил из интерпретации общества как субъективно-объективной реальности. Однако в этом процессе для него определяющим в понимании того, что собой представляет современное общество, выступает характер социальных действий индивидов. Понять его – значит объяснить происходящее в обществе. Системообразующим элементом в теоретической модели общества М. Вебера, таким образом, становится социальное действие, которое, в отличие от обычных действий человека, обладает двумя обязательными признаками – «субъективным смыслом», который придает человек своему поведению и который мотивирует поступки человека, а также «ожиданием», «ориентацией на Другого», представляющей возможную ответную реакцию на предпринятое социальное действие.
Характеризуя социальные действия индивидов, М. Вебер выделяет четыре его основных типа, которые встречаются в современном обществе:
1) аффективное – основанное на актуальных аффектах и чувствах и определяемое эмоционально-волевыми факторами;
2) традиционное – побуждаемое традициями, обычаями, привычками и не являющееся достаточно осмысленным, имеющим характер социального автоматизма;
3) ценностно-рациональное – характеризующееся сознательным следованиям принятой в обществе или социальной группе системе ценностей, независимо от реальных его последствий;
4) целерациональное – определяемое сознательной постановкой практически значимой цели и расчетливым подбором соответствующих и достаточных для ее достижения средств, критерием чего выступает достигнутый успех совершенного действия.
Если в традиционных (доиндустриальных) обществах господствовали первые три типа социального действия, то целерациональное действиеявляется специфическим для западной цивилизации начиная с XVII-XVIII вв. Приобретая универсальный характер, целерациональное действие ведет к радикальной рационализации всей общественной жизни и «расколдовыванию мира», устранению ориентации на следование традиционным ценностям как предрассудкам. Формально-рациональное начало конституирует и определяет существование всех сфер общества и деятельности людей – хозяйственно-экономическую деятельность (строгая калькуляция как условие достижения результата), политико-правовые отношения (бюрократия как принцип отлаженного социального управления), образ мышления (жизненный успех как мировоззренческая ориентация).
Стремление преодолеть оппозицию методологического индивидуализма и универсализма характерно для интерпретации общества в концепции коммуникативного действия немецкого философа Ю. Хабермаса, на которого оказали заметное влияние концепции социального действия М. Вебера и Т. Парсонса. Ю. Хабермас выделяет 4 типа социального действия, рассматривая, подобно М. Веберу, общество как результат их рационализации и объективации. Однако, в отличие от М. Вебера, Ю. Хабермас характеризует современное западное общество – общество модерна, как диалектически противоречивое целое, в котором его компонентам соответствуют разные типы социального действия и их рационализация.
В частности, общество модерна состоит из системы и «жизненного мира», которые, в свою очередь, тоже гетерогенны: система включает в себя подсистемы хозяйственной и государственно-управленческой деятельности, между которыми существует постоянная борьба за влияние; «жизненный мир», который можно уподобить гражданскому обществу, также пронизан борьбой между индивидуальной и коллективной формами общежития (стремящимися ангажировать индивидов политическими ассоциациями, негосударственными СМИ, религиозными объединениями и др.). Постоянное социальное напряжение сопутствует и отношениям между системой и «жизненным миром»: система путем монетаризации и бюрократизации пытается влиять на гражданское общество, которое, естественно, не остается в этом случае пассивным, предпринимая ответные действия. Следовательно, современное либерально-демократическое общество Запада, а именно его имеет в виду Ю. Хабермас, внутренне противоречиво, сохраняя свою целостность за счет существования гибкой системы «сдержек и противовесов».
Ю. Хабермас подчеркивает важную роль как системы, обеспечивающей устойчивость и стабильное развитие общества, так и «жизненного мира», инициирующего его модернизацию. Однако эта разновекторность тенденций развития общества опирается на различные типы социального действия. Если система востребует телеологическое действие (аналог целерационального действия в терминологии М. Вебера), то весьма неоднородный и склонный к социальным инновациям «жизненный мир» предлагает опору на коммуникативное действие, нацеленное на достижение взаимопонимания и согласия относительно ситуации действия.
В итоге в теоретической модели Ю. Хабермаса общество эпохи модерна предстает как самоорганизующееся гетерогенное целое, в котором составляющие его части – система и «жизненный мир» -- оказываются необходимыми компонентами, обеспечивающими устойчивое развитие социума. В этой модели представлен один из возможных механизмов разрешения естественных для современного демократического общества противоречий, а сама модель демонстрирует принципиальную дополнительность государства, составляющего «ядро системы» и гражданского общества.
Рассмотренные теоретические модели общества соответствуют разным стратегиям исследования социальной реальности, обладают различным уровнем концептуализации и в качестве системообразующих элементов берут различные, представляющимися их авторам значимыми, основания. В результате мы получаем плюралистическую картину общества, в которой каждая из теоретических моделей являет взгляд на общество с определенных концептуальных позиций, но в итоге это позволяет глубже и всесторонне постигать его сущность, которая проявляется в многообразии аспектов его существования.