Развернутая характеристика науки как особого социального института позволяет существенно расширить представление о ней и зафиксировать её место и роль в системе общественного разделения труда. Такой ракурс исследования науки дает возможность охарактеризовать её как совокупность организаций и учреждений, функционирующих в соответствии с особыми правилами и императивами; как систему отношений и ролевых функций возникающих в научных сообществах на различных стадиях исследовательского процесса; в форме фиксации и обоснования ее социального статуса, реализующегося в разнообразных взаимосвязях с конкретно-историческим типом общества; посредством анализа основных форм и методов профессиональной коммуникации в науке.
Процесс институализации науки начинается в XVII столетии в Западной Европе, в результате которого возникают первые академические учреждения. Так, в 1660 году организуется Лондонское королевское общество, в 1666 году – Парижская академия наук, в 1774 году – Петербургская академия наук и др. Затем начинают формироваться различные профессиональные ассоциации и объединения учёных, коммуникация и деятельность в которых определялись, в первую очередь, нормами и правилами научного поиска. К ним можно отнести «Французскую консерваторию (хранилище) технических искусств и ремесел» (1795), «Собрание немецких естествоиспытателей» (1822), «Британскую ассоциацию содействия прогрессу» (1831) и др. Так возникает особый тип сообщества (Республика учёных), утверждающий новые формы коммуникации как внутри этой профессиональной корпорации, так и на внешнем уровне в процессе взаимодействия с различными социальными институтами.
Институциональная интерпретация науки впервые обосновывается в рамках социологии науки, как одной из важнейших форм её дисциплинарного исследования. Формирование социологи науки происходит в 30-е годы ХХ столетия и обычно связывается с деятельностью таких ученых как Дж. Бернал, П. Сорокин, Т. Парсонс и, в особенности, Р. Мертон. Однако необходимо отметить, что конституирование социологии науки, как специфической формы дисциплинарно организованного знания опиралось на значительную традицию социально-философских исследований науки и научного познания, которая была представлена в трудах Э. Дюркгейма, К. Маркса, М. Вебера, М. Шелера, К. Мангейма и др. философов и социологов.
И все же безусловный приоритет в разработке и обосновании социологии науки как относительно самостоятельной области исследования, имеющей свой предмет, специфический категориальный аппарат и особые методы познания принадлежит одному из крупнейших социологов ХХ века Роберту Кингу Мертону (1910–2003). Его принято считать основоположником «институциональной» социологии науки, поскольку главным в его концепции является обоснование особого статуса науки как социального института. Понятие «социальный институт» трактуется в западной социологии как устойчивый комплекс формальных и неформальных правил и норм, регулирующих человеческую деятельность и организующих её в систему ролей и статусов.
По мнению Р. Мертона, особенность науки как социального института определяется, в первую очередь, тем, что только она дает нам объективно-предметное и истинное знание. Основным механизмом, определяющим функционирование науки, является совокупность норм и императивов, регулирующих профессиональную деятельность учёных как членов научного сообщества. Эти правила профессионального поведения обеспечивают своеобразие науки как социального института и гарантируют его стабильное функционирование, несмотря на то, что учёные рассредоточены в пространстве и времени и включены в различные социокультурные системы. Обязательный для науки комплекс ценностей и норм, который Р. Мертон называет «научным этосом», включает в себя четыре основополагающих «институциональных императива»: универсализм, коллективизм или общность, бескорыстность и организованный скептицизм.
Универсализм – предполагает независимость результатов научной деятельности от субъективно-личностных контекстов научного познания, поскольку наука продуцирует объективно-личностное знание, являющееся инвариантным независимо от условий, места и времени. Согласно данному императиву, наука – это интернациональное и демократическое предприятие.
Коллективизм – предписывает учёному незамедлительно передавать плоды своих трудов в общее пользование, т. е. сразу же после тщательной проверки научных результатов знакомить с ними всех членов сообщества без каких бы то ни было предпочтений. Научные открытия образуют общее достояние и принадлежат исследовательскому коллективу. Учёный как автор открытия может претендовать только на право приоритета, но не собственности, что гарантирует ему лишь профессиональное признание и уважение.
Бескорыстность – означает такое требование к профессиональному поведению учёного, которое не предполагает учитывать никакие интересы, кроме достижения истины. Этот императив направлен на радикальный запрет любых действий с целью приобретения признания за пределами научного сообщества (финансовый успех, власть, слава, популярность и т. д.)
Организованный скептицизм – требует детальной и всесторонней проверки любого нового научного результата. Для науки не существует ничего «святого», огражденного от методологических сомнений и критического анализа.
Таким образом, согласно Р. Мертону, названная комбинация норм или императивов обеспечивает функциональную цель науки – продуцирование нового объективно-истинного знания и его дальнейшее развитие. Возникает вопрос, почему учёный поступает именно таким образом, в чём причина соблюдения им указанных норм профессионального поведения. Р. Мертон считает, что основополагающей мотивацией, в данном случае, является стремление учёного к профессиональному признанию в научном сообществе. Следовательно, действенность норм научного этоса основана на предположении о полной рациональности поведения учёного. Однако впоследствии, Р. Мертон отказывается от этого идеализированного представления о реальной практике научных исследований. Он анализирует такие явления в жизни науки, как конкуренция, подозрительность, зависть, скрытый плагиат и т. д. В результате обосновывается вывод о существовании так называемой «социологической амбивалентности», т.е. двойственности и противоречивости мотивов и, соответственно, профессионального поведения учёного. Исследуя приоритетные конфликты и феномен многократных открытий, Р. Мертон заключает, что реальные отношения в науке существенно отличаются от их идеализированной модели, описываемой в рамках институционально-нормативной парадигмы. В работе «Амбивалентность учёного» он рассматривает целый ряд противоположно направленных нормативных требований, которые реально регулируют научно-исследовательскую деятельность. Так, например, учёный должен как можно быстрее сообщать о своих новых результатах членам научного сообщества. Вместе с тем, он обязан тщательно их проверять и не торопиться с публикацией. Далее, учёный обязан быть восприимчивым к новым идеям и концепциям. Однако, при этом он не должен поддаваться интеллектуальной моде и последовательно отстаивать свои научные взгляды и принципы и т.д. Развивая идею амбивалентности, Р. Мертон осуществляет комплексный анализ бытия науки и выделяет четыре основных роли, которые может выполнять учёный на разных стадиях его профессиональной карьеры: исследователь, учитель, администратор, эксперт.
Во второй половине XX столетия мертонианская нормативная парадигма в социологии науки подвергается систематической критике и в значительной мере уступает свои позиции социо-когнитивной парадигме (М. Малкей, У. Коллинз, К. Кун и др.) В рамках этого подхода наука всё более осязаемо лишается своего объективно-эпистемологического статуса и начинает интерпретироваться, прежде всего, как социокультурный феномен, детерминируемый этнонациональными, коммуникационными и другими социальными и ценностными факторами.
Институциональный подход к науке позволил обосновать репрезентативную классификацию её организационных форм, доминирующих на различных этапах развития общества. Выделяют так называемую «малую» и «большую» науку. Малая наука представляет собой такую совокупность её организационных форм, которая преобладала в классический период её существования. В это время научная деятельность ещё не стала широко распространённой профессией и не выступала в функции основы технологий производства и социально значимых типов деятельности. Лишь в XX столетии, когда формируется развитая инфраструктура науки (широкая сеть научно-исследовательских и информационных центров; система высшего и постдипломного образования, включающая в свой состав различные научно-исследовательские учреждения; промышленные и производственные корпорации, интегрированные со структурами отраслевой науки и др.), возникает «большая» наука. Она приобретает статус одной их самых приоритетных форм деятельности, обеспечивающей современным обществам возможности устойчивого развития и высокого качества жизни. К концу XX столетия численность учёных в мире превысила 5 млн. человек, хотя, по некоторым экспертным оценкам, в структуре динамично развивающихся обществ постиндустриального типа количество профессионально занятых в науке может приближаться к 6–8 % трудоспособного населения страны. Сегодня мировая наука включает в свой состав более 15 тысяч научных дисциплин и междисциплинарных исследовательских стратегий. Практически необозримые потоки научной информации ставят задачу глобальной инвентаризации фондов современного научного знания и оптимальной классификации нескольких сотен тысяч научных изданий, журналов и других форм трансляции знаний. В некоторых новейших направлениях и дисциплинах науки совокупный объём научной информации удваивается каждые 2–3 года. Таким образом, большая наука становится не только важнейшим фактором развития многих сфер производства, но и выступает в функции основополагающей социокультурной инстанции любого современного общества.
В середине XX века экспертами ЮНЕСКО была предложена иная классификация форм организации и проведения научных исследований. В рамках этой классификации выделялись: 1) фундаментальные научные исследования; 2) прикладные исследования; 3) опытно-конструкторские разработки. В отечественной традиции вся совокупность этих научно-исследовательских работ обозначалась аббревиатурой НИОКР (научные исследования и опытно-конструкторские разработки).
С развитием научно-технического прогресса и активным внедрением наукоёмких технологий в структуру основных типов деятельности данная типология всё более рельефно обнаруживает свою ограниченность и неадекватность. В современных обществах, когда научное сопровождение становится необходимым условием успешности и эффективности большинства форм и типов деятельности, нередко все три названных разновидности научных исследований пересекаются и взаимообусловливают друг друга. В таких случаях говорят о междисциплинарных или комплексных научных исследованиях. Примером этих ситуаций могут быть проекты и программы социально-экологического мониторинга городов и урбанизированных комплексов, научного сопровождения модернизации и реформирования экономической, социальной, культурной подсистем общества и др.
Реально функционирующая система научных исследований органично соединяет в себе две диалектически взаимосвязанные тенденции. С одной стороны, она всегда ориентирована на генерацию нового знания и интеллектуальных инноваций. С другой – сама наука, как социальной институт, может существовать лишь при условии сохранения исследовательских традиций и преемственности в деятельности научных сообществ. Одной из форм такой преемственности в науке является формирование и развитие научных школ.
Научная школа – это интегрированный единой программой и общим стилем мышления коллектив исследователей возглавляемый, как правило, широко известным и признанным учёным, выполняющим в данном коллективе функции лидера и генератора идей. В науковедении различают классические и современные научные школы. К первым относят возникшие в XIX веке на базе крупнейших европейских университетов научно-исследовательские центры, которые наряду с образовательными задачами решали и проблемы научной сферы. Второй тип научных школ появляется уже в XX столетии, когда формируются адресные научные программы, выступающие как социальный заказ, а их выполнение определяется уже не столько ролью и влиянием научного лидера школы, сколько базисными целевыми установками исследования.
В современной социологии науки принято различать «внутреннюю» и «внешнюю» социальность науки или её микроконтекст и макроконтекст.
Первый уровень социальности обычно интерпретируют как структурно-функциональную зависимость науки от характеристик научного сообщества или исследовательской группы. Второй – рассматривают как форму общей социокультурной детерминации научной деятельности и её взаимосвязей с экономикой, политикой, бизнесом, культурой и другими подсистемами социальной жизни.
Продуктивность такой дифференциации различных контекстов социокультурной природы науки подтверждается её использованием не только в социологических, но и в философско-методологических исследованиях научного познания. Так, например, один из широко известных представителей критического рационализма И. Лакатос в своём анализе структуры и динамики науки вычленяет «внешнюю» и «внутреннюю» её историю. В рамках первой реконструируются социальные и социально-психологические контексты существования и развития научных исследований. Вторая же предполагает рационально-логическую реконструкцию динамики основных идей и концепций науки, развивающихся в пространстве так называемого «третьего мира», по К. Попперу, в соответствии с имманентными для науки законами и правилами.
В социологии рассмотренная дифференциация различных контекстов бытия науки в конкретной социокультурной среде обнаруживает себя как разделение когнитивной и социальной её институализации. Согласно Р. Уитли, когнитивная институализация обнаруживает себя в форме интеллектуальной и социально-психологической или ментальной скоординированности членов дисциплинарного сообщества и возникающей в связи с этим приверженности к единым эталонам и нормам исследования, а также общему для всей группы учёных стандарту профессиональной корпоративности. При этом достигается достаточно высокая степень лингвистической и символической инвариантности совместной исследовательской деятельности, что весьма важно как для достижения эффективных и объективно значимых результатов в науке, так и для плодотворной коммуникации внутри научного сообщества. В этом смысле когнитивная институализация позволяет успешно идентифицировать предметную область исследования или формирующееся направление в науке и достаточно эксплицитно отличать их от конкурирующих стратегий научного поиска.
Социальная институализация – это степень интегрированности учёных в рамках формальных структур научной деятельности, таких как дисциплинарные сообщества, ведущие журналы, этические кодексы, социально-нормативные системы контроля и регуляции профессионального поведения. Этот тип институализации проявляется в формах социального признания той или иной научной корпорации, а также возможных её взаимосвязей с различными подсистемами общества. Наука является неотъемлемым и органичным компонентом современных интенсивно развивающихся обществ. Причём многочисленные и многообразные формы взаимосвязи науки и социальной жизни могут быть, с известной долей упрощения, классифицированы по двум важнейшим основаниям:
1) использование научных знаний, средств и методов науки для решения актуальных проблем социально-экономического, политического и культурного развития современных обществ в условиях глобализации;
2) разработка эффективных и адекватных реально функционирующей науке форм, средств и методов социального контроля над ней, а также тщательно дифференцированной градации исследовательских приоритетов и критериев материально-инвестиционной, моральной и символической поддержки научного сообщества.
К важнейшим направлениям социальной институализации науки можно отнести следующие формы и уровни её взаимосвязи с обществом:
- наука и современные инновационные технологии в сфере экономики и бизнеса;
- наука и рационализация форм и технологий социального управления;
- наука и динамика социально-политических процессов на государственном и межгосударственном уровнях;
- сложная конфигурация отношений между наукой и властью, которая обнаруживает себя как в превращении научного знания в реальный властный ресурс, когда наука становится эффективной формой господства и социального контроля, так и в использовании современных научных достижений в интересах социального управления и манипулирования общественным и индивидуальным сознанием;
- наука и образование, в процессе взаимодействия которых становятся возможными не только передача и трансляция социально накопленного опыта, но и профессиональная социализация личности как субъекта конструктивно-творческого отношения к действительности.
Одним из актуальных направлений исследования науки как социального института является социокоммуникативный подход к её анализу и интерпретации.
Научная коммуникация – это совокупность видов и форм профессионального общения в научном сообществе, а также передачи информации от одного его компонента к другому. Хотя наличие коммуникации как формы интенсивного информационного обмена между членами научного сообщества всегда признавалось существенной характеристикой научной деятельности, объектом специального анализа она становится лишь в конце 50-х – начале 60-х годов XX века. Этот анализ был инициирован так называемым «информационным взрывом» и преследовал цель разработать оптимальные пропорции и структуры научного архива, а также массива публикаций и научно-технической информации в мировой и, в частности, американской науке в послевоенных условиях.
Благодаря деятельности известного американского науковеда Д. Дж. Прайса и его школы была развита особая область исследований науки, которая получила название «наукометрия». Основной задачей наукометрических исследований считалось рассмотрение и анализ структуры и особенностей информационных фондов науки, а также основополагающих направлений профессиональной коммуникации в науке, специфики информационно-коммуникационных потоков в ней. При этом соответствующую интерпретацию получили практически все основные информационные процессы в науке, начиная с массива дисциплинарно ориентированных публикаций и важнейших информационных мероприятий (конференции, симпозиумы, конгрессы и др.), и кончая функционированием разветвлённой системы научно-технической информации, а также неформальными межличностными контактами учёных, интегрированных в рамках отдельных дисциплинарных сообществ и исследовательских групп.
Изучение коммуникаций в науке имело большое значение и позволило обосновать множество моделей их описания. Выделяют познавательные модели научной коммуникации, в которых акцентируется внимание на когнитивно-информационных аспектах научной деятельности, и основной задачей сообщества считается максимально возможное приращение фонда имеющейся научной информации. Наряду с познавательными существуют также социально-организационные модели научной коммуникации, выделяющие в качестве приоритетных стратификационные моменты в реальном общении учёных, решающих те или иные проблемы научных школ или профессиональных сообществ.
Обоснование указанных моделей научной коммуникации позволило выделить и проанализировать различные её виды и формы, представив, таким образом, науку как сложный тип духовного производства, интегрированный различными коммуникационными взаимодействиями учёных на всех стадиях научно-исследовательской деятельности. Различают следующие формы научной коммуникации:
1) Формальная и неформальная коммуникация; первая предполагает документальную фиксацию научного знания в виде статьи, монографии или иной публикации; вторая – базируется на таких технологиях общения, которые не требуют письменного оформления и последующего воспроизведения в научной литературе либо электронных средствах информации.
Средства формальной коммуникации, в свою очередь, могут быть разделены на первичные и вторичные. К первичным относятся научная статья, монография, опубликованные тезисы докладов на научных конференциях и др. Вторичные средства включают в себя рефераты различных научных публикаций, аналитические обзоры, рецензии, тематические библиографии и др. В последние десятилетия в качестве важного источника вторичной информации нередко используют издаваемый Филадельфийским институтом научной информации «Указатель научных ссылок» («Science Citation Index»), или индекс цитирования. Он представляет собой непрерывно пополняемую систему информационных баз данных по всем областям современной науки, существующую в виде систематических ссылок на работы предшественников в той или иной сфере исследований.
Значительно труднее выделить и классифицировать средства неформальной коммуникации, к которым, как правило, относят различного рода беседы, обсуждения, дискуссии, а также совокупность допубликационных научных материалов (рукописи, препринты, научно-исследовательские отчёты и др.)
2) Устная и письменная коммуникация. В связи с этим разделением важно зафиксировать основные формы трансляции знаний в культуре, в значительной мере, определяющие исторически конкретные типы взаимодействия учёных как в структуре научных сообществ, так и в более широких социальных контекстах.
Начиная с XVI столетия в связи с изобретением книгопечатания главной формой закрепления и трансляции знаний в науке становится книга, в которой, как правило, излагались, не только определённые научные результаты, но и содержалось их развёрнутое и систематическое обоснование. В таких фолиантах были представлены как конкретные научные сведения о различных явлениях и процессах, так и их философская и мировоззренческая интерпретация, принципы и формы включения научных знаний в существующую картину мира. Так работали все выдающиеся учёные того времени (Галилей, Ньютон, Декарт, Лейбниц и др.)
Однако по мере развития науки и расширения её предметного поля возникала потребность в разработке новых средств информационного обмена и коммуникаций между отдельными учёными, которые бы позволяли обсуждать не только глобальные вопросы и проблемы философско-мировоззренческого уровня, но и локальные, текущие задачи. Именно в связи с этой потребностью формируется следующая форма научной коммуникации и передачи знаний – систематическая переписка между учёными, которая в основном осуществлялась на латинском языке и была посвящена обсуждению путей и результатов научных исследований.
Впоследствии переписка между учёными заменяется статьёй в научном журнале, которая становится следующей исторической формой трансляции знаний. По мнению Д. Дж. Прайса, уже к XVIII столетию научные журналы значительно потеснили книги и огромные фолианты, создавая предпосылки для обобщения и интеграции совокупного научного знания во втором эшелоне науки. Такая интеграция стала осуществляться через подготовку и издание учебников, хрестоматий, справочников и энциклопедий. К XIX веку статья приобретает статус основной информационной единицы научного архива и выполняет функции базисного элемента в профессиональной коммуникации учёных.
В современных условиях информационные технологии и глобальные коммуникационные сети существенно изменяют основные формы трансляции знаний и, соответственно, возможности для их хранения, обработки и передачи как внутри профессиональных сообществ, так и за их пределами. Эти возможности радикально модифицируют структуру и целевые ориентации профессионального общения учёных, и всё более осязаемо погружают их в пространство виртуальной реальности с перспективой взаимодействовать в ней с системами искусственного или интегрального интеллекта.
3) Различают также личностную и безличностную, непосредственную и опосредованную, планируемую и спонтанную формы научной коммуникации. Выделение этих форм позволяет существенно дополнить представление о возможных способах и типах организационно-институциональной структуры современной науки. В частности, определённый интерес в связи с этим, представляет рассмотрение такой специфической формы профессионального объединения учёных, как «невидимый колледж». Данный термин, введённый ещё Дж. Берналом, был впоследствии развёрнут Д. Дж. Прайсом в гипотезу о «невидимых колледжах» как особых научно-коммуникационных структурах, имеющих достаточно устойчивую конфигурацию и эффективно работающих, несмотря на то, что они не опираются на формально организационные ресурсы.
Таким образом, анализ отмеченных аспектов и измерений науки как социального института позволяет значительно расширить информационное поле для её дальнейших исследований, обоснования более полных и комплексных моделей структуры, динамики и основных функций науки как одного из важнейших формообразований культуры, сущностно определяющих перспективы и стратегические приоритеты развития современной цивилизации.