Выбор методологии
Если мы правы в том, что философия дает нам знание о бытии человека и является моментом этого бытия, то выбор той или иной философской системы в действительности есть определение способа духовной борьбы за тот или иной вариант или способ бытия3. Принимая ту или иную философскую картину мира, я тем самым принимаю и те оценки собственного поведения, которые органично вытекают из философской концепции.
Если мы повнимательнее отнесемся к этому выбору, то увидим, что в нем нет ничего произвольного: человек не может быть готовым принять любую философскую идею, поскольку он не может по своей воле поменять свое мировоззрение, хотя на словах иногда это делает неоднократно.
Кто-то в одну ночь превращается из либерала в сторонника диктатуры, из почвенника в западника, из коммуниста в фашиста. Кто-то может утратить свои демократические взгляды после прочтения краткой статьи Ф.Ницше о современной морали, но было бы неверным думать, что в нашей власти менять собственные убеждения. Философские убеждения можно утратить, но не поменять.
Выбор методологии философского познания всегда опирается на личный опыт и являет собою акт внутренней работы и внутренней жизни человека. Мы выбираем философскую концепцию, отвечающую нашим запросам, потому что в других книгах не находим слов о себе либо не узнаем себя. М.К.Мамардашвили в этой связи сказал, что философские знания вовсе не передаются, а лишь приобретаются в живом личном опыте. Нет никакого смысла, по его мнению, читать философские книги, если первоначально не ощутил настоятельную потребность разобраться в вопросах, поставленных самим перед собой4.
Итак, выбор философской концепции - это всего лишь вербализация и схематизация той проблемы, которая актуальна для конкретной личности в силу ее собственного опыта и по мере духовной зрелости. Чтобы понять право, можно обратиться к философии Маркса, Фрейда, Ницше или Бердяева и воспользоваться их образами и категориями, которые локализуют наше жизненное пространство и уготовляют нам соответствующее назначение в мире. Этот выбор нельзя поручить другому, и его невозможно сделать за других. Поэтому самое большее, на что я как автор претендую, состоит в демонстрации собственного понимания права и его отдельных проблем, что, я надеюсь, послужит поводом для формулирования читателем тех вопросов и проблем, которые стали частью его житейского и профессионального опыта.
В свое время (1929г.) С.Л.Франк отметил, что философия права может стать исповеданием общественной веры либо поиском общественного идеала5. Поскольку философия права пытается ответить на вопрос, что следует считать правом, есть опасность, по его мнению, превращения этой отрасли философского знания в набор политических требований и аксиом, т.е. в правовую идеологию. Внешняя наукообразность - полемичность, аргументированность, концептуальность и т.п. - могут скрывать политические домогательства, лишенные философского обоснования. И коль скоро задача философии права - изучать (а не декларировать), следует прийти к выводу об отсутствии у нее апологетических функций.
Определяя соотношение права и справедливости, права и нравственности, взаимодействие права с государством и социальными группами, философия нуждается в понимании сущности общества. Если философия права действительно задается вопросом о том, какая модель права и правовой политики отвечает своей сущности, она не может обойти вопрос и об осуществимости идеальных моделей (образов) права и политики. Иначе говоря, философия права является частным разделом социальной философии, исследующей природу гражданского общества и социального как такового. Философия права не претендует на целостное изучение общества, но всегда исходит из того или иного понимания социального. В свою очередь социальная философия не содержит в себе полного знания о социальном явлении, если не интересуется справедливостью человеческих усилий, его составляющих. Поэтому и социальная философия не развивается без философии права.
Одна из разновидностей социальной философии - позитивизм, в рамках которого развивается и марксизм, - сводит личность человека к выполняемым им социальным ролям, а само общество, соответственно, понимает как набор социальных ролей и отношений, согласованных между собой 6. Позитивизм не ставит перед собой таких вопросов, которые принято относить к метафизике (о смысле жизни, судьбе человечества, смерти и т.д.). Общество понимается как конечная реальность, за которой простирается лишь природа. Поэтому, вся человеческая проблематика умещается в социальной: вне общества человек существует лишь как природное существо. Иными словами, вне общества человека нет. Человеческая личность растворена в - социальном и не способна противостоять обществу. Противоположность личности обществу понимается лишь как противоположность одной социальной общности - другой, которой принадлежит личность и с которой связано утверждение ее в том или ином социальном качестве. Сама человеческая жизнь рассматривается лишь как служение обществу, если же выразиться по-ленински, более резко и однозначно, - как служение классу. Поэтому в социальной философии позитивизма, не говоря уже о марксизме, категория духовного излишня. Человек не знает духовных потребностей, у него они - лишь природные и социальные. Термин "духовное" в работах марксистов служит синонимом таких понятий, как "культурное", «идеальное", "социальное" и других.
Этот взгляд на мир проистекает из опыта человеческого отчуждения от самого себя: человек не имеет своей судьбы, он накрепко связан с обществом, лишающим его индивидуальной свободы. Если свобода быть целиком определяется готовностью вступить с обществом в диалог, то любое событие в жизни человека должно предстать социальным явлением7.
В XX столетии такое понимание человека подверглось критике со стороны философов-экзистенциалистов (А.Камю, К.Ясперс, Н.А.Бердяев и др.). Общество - это не первая и не единственная реальность, с которой встречается человек. Смысл его поступков нельзя сводить лишь к его значению для других, т.е. к их социальным свойствам. Жизнь человека несводима к исполнению им социальных ролей, поскольку в отличие от общества человек смертен, и одно это обстоятельство уже делает его судьбу непохожей на судьбу социума, преображает значение даже самых простых человеческих поступков. (Общество, которое догадывается о своей кончине в скором или отдаленном будущем, также -приходит к постановке экзистенциальных вопросов: если грядет конец, чего тогда стоит так называемый социальный прогресс и вся культура? Не бессмысленны ли человеческие усилия, если в конечном счете от цивилизации останутся одни руины? Как оправдать тогда кровь и жертвы, на которые согласилось человечество при восхождении к небытию?)
Экзистенциалисты не отрицают диалог человека с обществом, но хотели бы знать, о чем в этом диалоге ведется речь. Общение всегда предполагает взаимную зависимость друг от друга и утрату какой-то доли собственной свободы. Экзистенциализм пытается понять, как с помощью общества человек решает исключительно ему принадлежащие проблемы жизни и смерти, как с помощью общества человек существует в качестве свободной личности. Общество в этой философской традиции трактуется как пространство, в котором человек реализует свою сущность, понятую им самим. В этом пространстве он находит средства деятельности, но смысл собственных поступков определяет лишь он сам. Человек может убежать от собственного бытия и целиком превратиться в "общественное животное" (Аристотель), став заложником социального порядка и господствующей в нем социальной философии. Но он также может стремиться к возвращению к своей самости, к самому себе, и тогда он ответствен за собственные действия и убеждения перед самим собой.
Экзистенция, истинное бытие человека - это свобода. Поэтому право, казалось бы, враждебно человеку, поскольку посягает на его свободу. По этой причине экзистенциальную философию многие философы (например, Ганс Кельзен)8 рассматривают как негодную в качестве методологической основы философии права. Именно это обстоятельство ставится ей в заслугу другими: она пытается разорвать замкнутый круг, т.е. понять, как человеку удается с помощью права вернуться в подлинный мир свободы, утвердив тем самым право в качестве бытия свободы.
Следующая философская система - феноменология - также возникла в начале XX столетия и связана с именами Гуссерля, Мерло-Понти, Шюца и других. Основной интерес феноменологов сосредоточен вокруг проблемы восприятия природных и социальных фактов. Когда мы начинаем изучать какую-либо проблему, то редко отдаем себе отчет в том, что уже произвели мыслительную операцию, поместив и обозначив ее в системе наших понятий и представлений. Феноменология рассматривает социальные отношения и институты в неразрывной связи с формами восприятия, свойственными определенной языковой среде. Наше понимание права определяет его действие. Наше понимание государства определяет устройство политической системы. Когда мы обсуждаем проблему обращения с преступниками и отдаем предпочтение альтернативным моделям уголовной политики, не знающим наказания как такового, то на самом деле мы заняты чем-то другим, поскольку, назвав человека, преступившего закон, "преступником", все наши меры мыслим уже лишь в пределах этой реакции на преступление (иначе мы не употребили бы это понятие). Дело не в использовании тех или иных слов, а в их способности конструировать наш социальный мир особым образом. Так, можно ни разу в своей политической речи не произнести слово "царь" и тем не менее обнаружить именно патерналистское понимание сути политической жизни (подняв вопрос об этичности выдвижения собственной кандидатуры на следующих выборах при нынешнем "живом" президенте, например).
Психоаналитическое учение З.Фрейда и его последователей изначально претендовало на философскую концепцию, в которой исследовались происхождение морали, права, религии, а также назначение некоторых социальных институтов9. В центр своего философского учения З.Фрейд ставит проблему человека, понимая его как единство субъективного и объективного, рационального и иррационального, сознательного и бессознательного. Внешний социальный мир, по мнению Зигмунда Фрейда, не может быть понят без предварительных знаний об элементах человеческой психики, которые проецируются вовне. Человеческая культура, нравственные нормы, институты права и религии могут быть поняты как средства достижения гармонии разнообразных стремлений человека. Сам же человек исследуется Фрейдом в условиях неудовлетворенности культурой и несовершенством социального мира, поскольку само существование нормы (табу) возможно лишь при встрече культуры с не-культурой. Право и правовые процедуры изучаются Фрейдом прежде всего как механизм защиты человека от проблем, вызванных его собственной природой.
Каким же образом нам может пригодиться знание этих различных подходов к изучению права и общества, если философское знание личностно и непередаваемо?
Во-первых, все эти философские концепции предлагают нам различные модели вербализации и формализации нашего собственного понимания мира. Во-вторых, мы никогда не представляем себе ясно и отчетливо собственные философские воззрения, весьма смутно догадываясь о присущей нам философской вере. Участвуя в философских диспутах, легче обрести почву под ногами и, найдя понимание у других, преодолеть замкнутость индивидуального существования. Наконец, знакомство с различными философскими системами помогает понять источник тех или иных вопросов, которые на первый взгляд кажутся надуманными или же непонятными.
Я полагаю, что их противоречивость друг другу не исключает преемственности. Я также не намерен участвовать в дискуссии о том, какая философия права "правильнее" других - это было бы похоже на обсуждение детского вопроса о том, что лучше - майский жук, золотая пушка или спрятанная от родителей спичка...