Воскрешённое светило
В 1988 году советские либералы торжественно отметили столетие со дня рождения Николая Ивановича Бухарина, расстрелянного в 1938 году как враг народа и теперь реабилитированного. В изданном по этому поводу сборнике научных докладов о деятельности Бухарина и воспоминаний о нём говорилось, что его жизнь была без остатка отдана делу пролетарской революции и его имя навечно вписано в историю строительства социализма в нашей стране и в историю международного коммунистического движения. Отмечались его открытость, простота, искренность и другие человеческие качества, которые сделали его, по словам Ленина, любимцем партии - в дополнение к тому, что он в течение пяти лет был её главным идеологом и теоретиком. В качестве главной заслуги Бухарина преподносилась его концепция такого гуманного пути строительства социализма, при котором, как и учил Ленин, противоречия между классами будут смягчаться, а не переходить в конфликты, разрешающиеся уничтожением противников. Эта концепция рассматривалась как альтернатива сталинской теории построения социализма, исходившая из той предпосылки, что классовая борьба по мере приближения к социализму будет обостряться.
Несомненно, Бухарин – ключевая фигура для понимания того, что происходило в Советской России в 20 –30-е годы, да и для осмысления происшедшего в 80 – 90-е.
Бессмертная заслуга
Написанная Бухариным совместно с Евгением Преображенским "Азбука коммунизма", представляющая собой как бы синтез разъяснения Программы РКП(б) и учебника политэкономии, до сих пор читается с большим интересом, а тогда была по сути единственным опытом связного и в то же время популярного изложения марксистской теории. Книга Бухарина "Экономика переходного периода" была высоко оценена Лениным, а его "Теория исторического материализма" считалась учебником. Не удивительно, что те партийцы, которые занимались теорией, считали Бухарина крупным теоретиком. Не лишены достоинств и некоторые другие его труды. Но главная заслуга Бухарина в области теории – это его твёрдое убеждение в том, что социализм и товарное производство несовместимы, и эту мысль он сумел внедрить в сознание партийных кадров.
|
|
Чтобы показать, что это значило не только для того времени, но и для будущего, напомню, что ещё Аристотель различал два вида хозяйственной деятельности: "экономию" - производство для удовлетворения непосредственных нужд, и "хрематистику" - производство ради прибыли. Профессор С.Г.Кара-Мурза так охарактеризовал главное противоречие советской экономики, не разрешив которое, СССР распался:
"Вся сила советского строя и чудесный рывок в развитии хозяйства были связаны с тем, что, обобществив средства производства, Советская Россия смогла ввести "бесплатные" деньги, ликвидировать ссудный процент, укротить монетаризм. Это и было впоследствии объявлено нарушением объективных экономических законов. За это советский строй и заклеймили как неправильный. Однако, придя к власти и начав грандиозный советский проект. Коммунисты приняли в качестве официальной идеологии учение, объясняющее совершенно иной тип общества и хозяйства – западный… То хозяйство, которое реально создавалось в СССР, было насильно втиснуто в непригодные для него понятийные структуры хрематистики. Была создана химера политической экономии социализма.
|
|
Советское хозяйство было нерыночным. Недооценка и непонимание нерыночных типов хозяйства, составляющего огромную, хотя и невидимую часть народного хозяйства, была большим изъяном политэкономии, в том числе марксистской.
Мало кто из читателей "Капитала" Маркса обращает внимание на подзаголовок этого труда: "Критика политической экономии". Бухарин же не просто проштудировал "Капитал", но и признал вывод Маркса о том, что политическая экономия – это теория товарного, преимущественно капиталистического производства, и потому он отрицал саму возможность существования политической экономии.
Хотя учёные и практики, доказывавшие, что производство и при социализме – товарное год от года усиливали свой натиск, первый учебник политэкономии социализма появился в СССР только в 1954 году. Затем, под влиянием либеральных идей, получивших в стране широкое распространение после хрущёвской оттепели, положение о товарном характере социалистического производства стало по сути общепринятым. И когда я в начале 80-х годов написал, что это положение не соответствует действительности и что никакой политической экономии социализма не существует и существовать не может, это было воспринято частью общественности с недоумением, другой частью – с восторгом. К сожалению, те, от кого это зависело, не приняли необходимых мер по исправлению положения, и в итоге получилось то, что получилось.
Но если бы марксисты-экономисты 20-х годов (и в первую очередь Бухарин) не встали тогда на пути товарников, то советский строй, вероятно, рухнул бы уже через несколько лет. А противостоять было очень трудно, потому что на полях книги Бухарина, против строк "Итак, политическая экономия изучает товарное хозяйство" сам Ленин написал: "не только!". И потому попытки создания политической экономии социализма продолжались.