Бидия Н. Васильев
ИМИТАЦИЯ ПУСТОТЫ
Человек рожден искать правду, а не обладать ею.
Генрих Манн
ПРОЛОГ
Единица жизни. Ничтожная, осознанная единица жизни, ее абстрактной сущности. Что она из себя представляет? Какого рода информацию она несет человеку, а главное, с каким смыслом? Данный вопрос потревожил немало гениальных умов. Плутарх, Гете, Кант, Ленин - никто не устоял перед ним. Все, к кому хоть раз он постучал в двери разума, безропотно впустили его к себе. К себе, в мир глупости и презренности. В мир пошлой любви к иллюзиям, животной ненависти и осознанной несостоятельности. Счастье, что данный вопрос не является живым, реально существующим созданием, - он лишь отблеск ограниченного человеческого Мышления на пути к самореализации. Счастье, потому что ему не приходится смывать с себя грязь вульгарных словечек, которыми осыпают его эти самые гениальные умы, считая свои бессмысленные действия попыткой объяснить реальную сущность данного вопроса. Сущность, которую не суждено понять никому и никогда.
Не устоял перед ним и я. Не сдержавшись, любуясь его прекрасным стройным станом, дивными золотистыми волосами, упругой вызывающей грудью, я самоуверенно пустил корни в его влажную, вибрирующую вагину. Впустил, но не получил ни удовольствия, ни удовлетворения - я лишь стал яснее ощущать себя как единицу мирового стандарта.
Столь неутешительные выводы и подтолкнули меня на одну оригинальную аферу. Аферу невероятно сложную и опасную, но при этом чертовски интересную. Заключалась она в своего рода эксперименте над собственным разумом, сладкой пытке над ним…
Самым загадочным органом человека до сих пор является мозг. Удивительно, как маленький комочек, сотканный из миллионов, миллионов тоненьких жилочек, способен успешно функционировать и, не побоюсь этого слова, управлять человеком? Именно мозг создал внутри нас любовь, преданность, предательство, хамство, жестокость… страх. Именно мозг, а не сердце. Последнее является лишь неким аппаратом, задающим ритм вибрации этим самым жилочкам, и вовсе не представляет собой мощной движущей силы, как принято считать. Сердце - один из священных истуканов эволюции, не более. Сердечные дела мне чужды, я выбираю путь разума, триумфа разума над ним самим же.
Теперь, с вашего позволения, немного о себе. Я всегда был странноватым. У меня было мало друзей. Школа, институт, работа - ничто не приносило мне радости, счастья. Я постоянно чувствовал: что-то вокруг меня не так. Люди глупы, ценности иллюзорны и ничтожны. Я никогда никого не любил, даже родителей… Я вел себя так, как подобает простому сыну, гражданину, человеку. В мои двадцать у меня даже не было девушки, поскольку ни одна из тех, с кем я пытался завязать отношения, не смогла ко мне привыкнуть и, главное, понять меня… Единственной моей любовью было познание, познание смысла жизни.
Жизнь по сути своей довольно простая штука. Казалось бы, два сексуальных партнера, преимущественно разного пола (если брать в пример людей и прочих высокоразвитых существ), сходятся в половом акте по причине удовольствия и природной данности. Следствием этого акта является новое живое существо (в данном рассмотрении - человек). Оно растет, ищет партнера - и дальше по кругу. Зачем? Да, так нам указывает природа. Да, это нам нравится. Да, мы хотим иметь ребенка, чтобы он продолжил наш род. Да, да, да. Но опять-таки - зачем? Природа - понятие субъективное, неоднозначное. В сущности, это то, что нас породило. Природа дала нам жизнь (мы ей обязаны], счастье, друзей, наслаждение, секс. Бесспорно приятный список. Но она также обрекла нас и на смерть, то есть на боль, страх, страдание (список не столь приятный, как первый). Получается, вследствие ее игры столкнулись две диаметрально противоположные величины: жизнь и смерть. А, как известно, при сложении единицы и минус единицы получается не что иное, как ноль. Выходит, мы никоим образом не обязаны природе, и указывать она нам не вправе. Существует, правда, еще мнение, что мы творение Господа Бога, но об этом позже.
Сложность заключается в том, что нам нравится сам процесс (в виду имеется половой акт). Черт, как он может не нравиться?! Два тела сливаются в едином любовном порыве. Любовь-секс-ласки-любовь-ласки-секс. Закаленный в боях нефритовый стержень устремляется в чарующую бездну… Ах! На самом деле проблема в другом: природа глумливым дьяволенком засела глубоко в нашем подсознании и делает все, чтобы мы ее слушались. Не было бы удовольствия - не было бы и новых жизней. Жизнь необходима? Что ж, будет и удовольствие. Ирония в том, что, управляя жизнями, природа является еще большим их рабом, чем мы. Господа служат своим рабам - глупо.
Однако хочется верить, что жизнь все-таки несет в себе хоть какой-нибудь смысл. Скажу больше: смысл этот непонятен, но он есть, и подтверждением этому служит наш мозг. Материя, созданная природой, восстала против своего создателя, дав нам возможность испытывать самое главное чувство в мире - сомнение. Именно к такому выводу я пришел, годами размышляя о смысле своей жизни. Но сомнение, к сожалению, не дает нам ответов - оно лишь задает вопросы, которые пока никому не удалось разрешить. Тот самый дьяволенок крепко сжимает наш разум, не давая ему работать в полную силу. Лишь немногим людям уготована честь насладиться разумом - разумом таким, каким он должен быть. Однако эти люди не кто иные, как сумасшедшие. Природа предугадала и это. Безумцы в своем мышлении равноудалены как от столь часто упоминаемой мной природы, так и от разума соответственно. Это делает их изгоями, мучениками, но, что гораздо важнее, тайниками той самой правды жизни, которую люди безуспешно пытаются познать уже тысячи лет. Именно они и подарили мне мою идею… Впрочем, обо всем по порядку.
Итак, ближе к делу: мое имя - Андрей. Мне двадцать лет. И я хочу добровольно свести себя с ума и самостоятельно выйти из этого состояния с целью стереть абсолютно все ограничения в своем мышлении и, наконец, разгадать загадку номер один: зачем я живу?
ПОДГОТОВКА
Цель. Результат. Цель - это результат. Требования результата - желание и условия. С первым проблем не было, над вторым же пришлось поломать голову. Чтобы осуществить задуманное, я решил снять на некоторое время квартиру. После долгих и упорных поисков я наткнулся на объявление: женщина сдавала однокомнатную квартиру в центре города. В агентство я обращаться не стал, а сразу созвонился с ней и приехал смотреть жилье. Дверь открыла полная дама, возраста уже не бальзаковского, но и пока еще не пожилого, с довольно неприятным лицом, щедро усеянным родинками. На ней висело, что было странно при ее объемах, ярко-желтое платье. Мы выпили чаю и обошли квартиру. Из мебели в ней значились: большая металлическая кровать, на которой, скорее всего, чаще е. и совокуплялись, нежели спали, старый, потертый шкаф с оторванными ручками, таивши? себе бесчисленные орды беснующихся тварь нов, тумбочка и три табуретки. На кухне: стол, плита, две табуретки и холодильник, из которого, словно грибы, росли наклейки Turbo. Засранный (что неудивительно, глядя на хозяйку) туалет располагался между комнатой и кухней. Телевизора в квартире не оказалось, что меня как раз устраивало. Окна (по одному в комнате и кухне) выходили на проезжую часть и, к мо величайшей радости, были закрыты снаружи огромным рекламным щитом. Все стены квартиры были обклеены обоями бело-голубого цвета в какой-то дурацкий цветочек. Меня все устроило, и мы ударили по рукам. Матери и близким наплел, что еду в деревню к другу. Три дня ушло на то, чтобы подготовиться. Продавцы местных магазинов, наверное, надолго запомнят меня. Еще бы! То, что я у них покупал, может удивить, а именно: двадцать восемь блоков сигарет, двенадцать зажигалок, веревка, скотч, шуруповерт пять ножей разного размера, ножницы, пятнадцать литров водки, двадцать - пива, дешевенький музыкальный центр, диск медитационной музыки и десятки килограммов еды (преимущественно предназначенной для долгого хранения), три блокнота, пачка шариковых ручек, клей, средство против тараканов. Особенно нужны мне были лекарственные препараты, такие как: баклофен, спазмолекс, залдиар, коттерпин, спазмалгон и коаксил. В состав этих средств не входят психотропные или наркотические вещества, однако при взаимодействии друг с другом и с другими видами фармацевтической продукции они вызывают эффект наркотической эйфории. Сумсл у знакомого достать немного сальвии. Денег ушло, конечно, много, но именно эти вещи, на мой взгляд, могли привести меыя к сумасшествию. Вернее, помочь моему разуму достигнуть желаемого.
Полдня ушло на то, чтобы обустроить Квартиру. Вечер был потрачен на уничтожение (безрезультатное, как оказалось) тараканов в шкафу. Закончил я где-то около десяти и, уставший, рухнул на кровать.
Двери меня уже начинали раздражать
Немного оглядевшись, я заметил свое отражение в пыльном зеркале, торчащем из шкафа, словно плохо прожеванная пища из вспоротого живота. Отражение меня не порадовало ни красотой, ни искрящейся энергией. Несуразное, небритое существо мужского пола, со слегка растрепанными сальными волосами - огромным уродливым клоком, торчащим из большой приплюснутой головы. Желтый потертый свитер с бывшей белой, а ныне грязно-серой горизонтальной полосой стыдливо скрывал мое ненавистное, фаршированное тело. Призванные ему на помощь классические синие джинсы, откровенно говоря, явно не справлялись с возложенной на них миссией - лишь убого висели на тощих ногах. Я закрыл глаза и предался мечтам, безумным, идиотским мечтам, свойственным, быть может, только мне. Мечтам о долгожданном будущем сумасшествии и раскрытии тайны жизни. Мечтам о победе разума над телом, разума над страстью, разума над разумом. Это была моя первая ночь на новом месте, поэтому голова шла кругом. Мозг, черпающий из своих внутренних ресурсов идеи, обстреливал меня ими без намека на перерыв… И мне это нравилось. Черт возьми, я наслаждался этим непревзойденным чувством бесконечного счастья и болезненного вдохновения! Именно в таком состоянии я и заснул, и сон этот явился границей между тем, что было, и тем, чего не было и никогда не будет…
ДЕНЬ 1
Поутру я стал составлять письменный план действий. Что-то вроде распорядка дня, лишь с несколько иными сроками и целями. Исписав груду листов, я остановился на таком варианте:
1. Прекратить доступ воздуха в помещение.
2. Постоянно курить, заполняя его дымом.
3. Стараться пить каждый день (понемногу).
4. Открутить все лампочки.
5. Придумать себе друга и постоянно с ним разговаривать.
6. Питаться ровно столько, сколько потребуется для поддержания жизни.
7. Постепенно начинать наносить себе физические повреждения (удары, порезы]. Боль обостряет страх. Страх - одна из первопричин безумия.
8. Заносить в блокнот случайные записи, в основном свои мысли и ощущения.
9. Дальше действовать по ситуации.
С первыми четырьмя пунктами проблем не возникло. Но, дойдя до пятого, я был вынужден несколько сбавить обороты. Придумать себе несуществующего друга оказалось не так-то просто. Да и какого? Кого использовать: реально существующего человека, вымышленного или вообще какого-нибудь муравьеда? Основная проблема создания вымышленного друга и собеседника состоит в том, что наш разум привык брать информацию, а не отдавать ее. Нам чрезвычайно трудно поверить в то, чего не существует. Единственным исключением является как раз таки вера в Бога, но она скорее передается генетически из поколения в поколение, чем самостоятельно вырабатывается в нас. К тому же воспитание и влияние общества дают нам очень многое для ее унаследования. Возвращаясь к вопросу вымышленного друга, не могу не отметить главную причину появления подобных друзей - одиночество. Именно оно толкает людей на порой совершенно несвойственные им поступки. В данном случае одиночество являлось одним из условий моего эксперимента, и оно должно было мне помочь. Я был одинок в жизни, одинок в душе, одинок в квартире.
Вымышленных друзей-собеседников больше всего привлекают дети и сумасшедшие. Первое я избрал началом своего пути, второе должно было стать его концом. Итак, я погрузился в детство…
Родился и вырос я в Питере. В других городах и уж тем более странах никогда не был. Не позволяли финансовые возможности, да и желания особого не было. К тому же мне всегда нравилась мерзкая питерская погода. Постоянные дожди и повышенная влажность воздуха. Грязные люди, с унылыми выражениями лиц, бессмысленно слоняющиеся вдоль старых, разваливающихся на глазах домов. Облака пыли, гоняемые ветром из двора во двор. Серый, мрачный и холодный город, город, в котором неплохо бы смотрелась чума… Я часто представлял себе Питер, охваченный чумой. Стараясь не замечать новых, современных зданий, я видел проклятый лабиринт мертвых улиц, усеянных зловонными трупами. Умирающих больных, с закатившимися глазами, ползущих по Невскому проспекту вдоль Казанского собора неизвестно куда и неизвестно зачем. Одиноких религиозных фанатиков, кричащих во все горло про кару господню и любовь к ближнему. Пугающих готических чистильщиков в странных птичьих масках. Совершенно искренне я хотел видеть Питер не культурной Северной столицей с развитой инфраструктурой, а исчезающим средневековым городом, постепенно оставляющим после себя лишь зловоние гниющих мертвецов и заразу. Я никак не хотел признавать реальность, предпочитая ей свои нездоровые мечты. И это отнюдь не странно, поскольку мое детство прошло в бедности и без отца. Мать много работала, и я ее почти не видел. С ранних лет я понял, что значит голод, одиночество, отчаяние и зависть. Сначала зависть к другим детям, любимым, обеспеченным и беспечным, затем, спустя время, к молодежи, имеющей твердую основу под ногами и уверенно налаживающей свою жизнь. Прежде всего личную. С годами я рос - и росла моя ненависть ко всему окружающему меня миру. И изо дня в день я задавал себе один и тот же вопрос: зачем я родился? Моя грусть казалась бесконечной, положение - безнадежным, а счастье - недостижимым. Единственный раз, когда я почувствовал себя счастливым, произошел лет пять назад. И называлось это счастье не иначе как любовь.
Как и всегда, я ехал со школы в трамвае и любовался идущим за окном дождем. Крупные блестящие капли медленно падали на асфальт, стекая кривыми полосками в неровные лужи. Тогда мне вдруг захотелось, чтобы земля стала идеально плоской, как шутки юмористов из утренних телепередач. Неожиданно ко мне подошел кондуктор и попросил оплатить проезд. В действительности проезд я уже оплатил, но он, в силу особенностей своей профессии и умственных возможностей, про это банальным образом забыл и попросил предъявить билет. Я начал копаться в карманах куртки, но тот таинственным образом исчез, в чем я поспешил признаться все это время недовольно глядевшему в мою сторону кондуктору. Как и ожидалось, он указал мне на дверь. Меня же это совсем не устраивало, и я начал было с ним спорить, как в наш разговор вмешалась девочка, вернее, даже… девушка лет пятнадцати-шестнадцати, сидевшая позади меня. Она улыбнулась и сообщила кондуктору, что помнит, как этот молодой человек оплачивал свой проезд. Улыбалась она столь мило, что виновник конфликта сквозь зубы, крайне тихо и неразборчиво извинился передо мной и с криком «Кто еще не заплатил за проезд?!» поспешил удалиться. Я поблагодарил дево… - все-таки девушку - и, найдя ее весьма интересной, решил с ней познакомиться.
- Огромное тебе спасибо, если б не ты - идти мне под дождем!
- Да ладно. Не бери в голову.
- Нет, серьезно! Ученический посеял, а живу очень далеко.
- На конечной, что ли?
- Да.
- Я тоже.
- Странно, там райончик-то маленький, я тебя не замечал.
- Ничего странного, я болею в последнее время частенько и из дома крайне редко выхожу.
- А, тогда понятно.
Я думал, как предложить ей встретиться, но не мог подобрать нужных слов. В голове вертелась то какая-то чушь, то пошлость. Однако внезапно она сама проявила инициативу.
- Слушай, раз уж мы живем в одном районе, то нам нетрудно будет увидеться. Может, как-нибудь попробуем?
- Да, мне кажется, идея хорошая, - ответил я, расплываясь в блаженной улыбке.
Мы болтали всю дорогу и договорились встретиться послезавтра. Я проводил ее, она жила сравнительно недалеко от меня. Я прекрасно помню, как шел и смотрел на нее. Она была чуть ниже меня, стройная и красивая. Казалось, в ней идеально абсолютно все: коричневые, даже ближе к рыжим волосы, карие глаза. Она очень забавно щурилась, когда солнечные лучи щекотали ее лицо. Тогда я был уверен: в ней мне нравится абсолютно все - и, похоже, я впервые влюбился. Так мы шли до самого ее дома - он оказался еще более старым, чем мой. Штукатурка во многих местах осыпалась, обнажая дешевый красный кирпич и делая дом похожим на недоделанную мозаику. Я достал сигарету и закурил.
- Ну что, будем прощаться?
- Да. Послезавтра, да?
- Угу.
Я открыл дверь, пропустил ее…И снова оказался в своей комнате. Черт, почему я дальше ничего не помню? Я с ней встречался? Вроде нет, а может, и да. Почему воспоминания так резко обрываются? Я долго и безрезультатно пытался вспомнить подробности, но в итоге сдался. На моменте открытия двери свет непременно гас. Вдоволь помучившись с этим вопросом, я решил прекратить вспоминать старое, но при этом взять себе в вымышленные друзья именно ту… дево… девушку. И вот, сидя в темной, уже достаточно прокуренной комнате, под блаженные стоны похотливых дельфинов, записанные на медитационный диск, опустошая бутылку водки, я начал свой внутренний диалог:
- Как тебя зовут? - спросил я у себя… Вернее, у нее.
- Марина, - ответила она и мило улыбнулась в моем воображении.
- Я тебя знаю?
- Да. Мы ехали в одном трамвае. Ты постоянно на меня смотрел, - продолжила она, смущенно опустив глаза.
- Ты мне очень понравилась. У тебя красивые глаза.
- Спасибо. Мне никто еще об этом не говорил. Все постоянно твердят банальные слова. Будто издеваются. Мне приятно, что ты не такой, как они.
- Ты очень милая, правда, и скромная. Мне нравится это в тебе.
- И ты тоже. Нечасто встретишь в наше время доброго человека…
Не хочу спать - хочу окунуться
в мир грязных похотей
и страстей, хочу летать над
обреченными развалинами
черного города-Вавилона и
выклевывать глаза каждому
случайному прохожему,
посмевшему бросить наглый взгляд
на все это дьявольское великолепие
меня понесло…
Я старался копировать стиль ее речи, но вскоре понял, что не очень-то его и помню. Не обращая внимания на подобные нюансы, решил все же продолжить. Где-то к концу вечера у меня стало получаться. Я уже мысленно мог видеть ее. Мог описать ее одежду. Синее пальто с большими коричневыми пуговицами, черные изящные сапоги. Я видел ее лицо… Невинное, прекрасное, желанное. Волшебное. Я с головой окунулся в бескрайний голубой океан моих внутренних зрительных образов. Немного опьянев, я лег в кровать, и вскоре мои фантазии уснули вместе со мной.
Расстояния приземления иногда избегают прямого обозначения мысли вслух и направления движения рук, если в голове одни сомнения пролетают вдруг… из прошлого, волнообразно, нелинейно, дивно и трогательно идет поглощение этого самого мнения идиота, постоянные попытки вторгнуться в жизни течение - напрасны, все знали бы и падали с высоких лент на одну. Украсть послушного раба, внутри себя, раскаявшись, душить героя и топить его в своих слезах, горячих реках крови на глазах тревоги, все уносят ноги, раздевшись донага и понимая смехотворность дна. Школьники бросились к выходу власти, все проблемы, связанные с изъятием имущества, на которые напали двое мужчин. Официальная причина оказалась другой: человек погиб при столкновении двух причин - средств в достижении безумия и безумия в выборе этих средств.
***
Конец веселью - начало серых будней. Квартира уже достаточно прокурена, воздуха мало, голова слегка кружится, глаза слезятся. Все лампочки откручены и убраны в тумбочку, окна занавешены. Я постоянно нахожусь в состоянии легкого опьянения. Дурман, темнота и блаженство. Мой внутренний диалог прогрессирует, и Марина все чаще выдает неожиданные, прежде всего для меня, ответы. Впрочем, не все столь благополучно. К несчастью, я обнаружил оборотную сторону столь превозносимого мною качества - сомнения. Сторона эта заключалась в следующем: сомнение - чувство невероятно мощное, но при этом довольно хрупкое и бессмысленное. Дело в том, что его удел - абсолютно ни во что не верить, даже в себя. Все это приводит к печальному замкнутому кругу:
я верю/ я не верю, что верю/
я не верю в то, что не верю в то, что верю
Этот итог поставил меня на колени. Мне никак не хотел ось признавать его неразрешимость: это подрывало мое самолюбие… Самолюбие, вызванное уверенностью в себе, в своей уникальности и избранности и в своих идеалах. Меня захлестнула волна ненависти и отчаяния, в порыве гнева я вскочил и хотел бросить бутылку водки в стену, но ее содержимое, к тому времени пребывающее внутри меня, наглым образом мне помешало. Я потерял равновесие и упал, крайне неудачно ударившись головой о край тумбочки: последнее, что я запомнил, - это звон лампочек, хранящихся в ней.
***
…Утро выдалось хмурым. Шел дождь, и дул холодный, северный ветер. Воздух, наполненный зловонием, болезненно дурманил голову. По вымершей улице шел человек. Его глаза, распухшие и безумные, уставились в одну невидимую точку. Он медленно передвигал своими худыми синими ногами и вскоре упал. К разбросанной по земле армии зараженных трупов добавился еще один, дополнивший кровавую паутину, слепленную из безжизненных красных тел.
Маленькая девочка, замерзшая, голодная и несчастная, лежала на грязной холодной земле и плакала. В своей руке она держала руку мертвеца. Она знала, что это не ее отец умер и лежит рядом с ней, - она сама мертва. Кровь еще циркулировала по ее расширенным венам, но на большее уже была не способна. Девочка плакала, плакала остатками крови, вытекающей из обезображенной болезнью сморщенной вагины.
Неожиданно отец приподнялся и поцеловал ее.
- Не грусти, милая, ты поправишься. Обязательно.
- Папа, я мертва.
- Я умираю. Не зови меня папой. Зови меня - Тик.
- Почему?
- Там, куда я ухожу, нет постоянных имен. Скоро я уйду, а ты останешься. Как мне тебя жаль…
- Но я уже мертва!
- Я тоже. Но ты верь. Обязательно верь - и поправишься, и я тоже.
- Но, папа, как ты не понимаешь! Уже слишком поздно - мы мертвы, и мы уже никогда не поправимся!
- Все мертвы, однако это не мешает нам быть вместе. Знаешь, когда мама умерла, я было совсем потерял надежду. Единственное, что держало меня в этом мире, - это ты. Ты - мое главное сокровище.
- Папа, мне больно. Я так устала, мне страшно!
- Я понимаю. Но зови меня Тик. Ты сильно страдала и незаслуженно. Но теперь отдыхай. Я вижу, у тебя все ноги в крови, это привлечет его.
- Кого?
- Я не знаю имени. Но он всегда появляется в такие времена. Обязательно.
Вдруг на горизонте возникла чья-то фигура. Она медленно приближалась.
- Кто это… Тик?
- Это он. Несомненно. Почувствовал запах крови.
- Я боюсь его!
- Ты поправишься, обязательно.
- Господи…
- Поправишься… поправи…
Тик закрыл глаза и замолчал. Фигура приближалась, и вскоре девочка увидела перед собой человека в монашеской рясе. Лица его из-за капюшона не было видно - вместо него из темноты выглядывал огромный и длинный черный клюв. Человек наклонился, обнюхал ее тело и, на мгновение застыв, резко раздробил ей череп ударом молота. Девочка затряслась и онемела в луже собственной крови.
- Ты обязательно поправишься! Я верю в это. Верю…
***
После злополучного падения я несколько затерялся во времени. Очнулся, кажется, ночью, неизвестно, сколько я пробыл без сознания. Часы в музыкальном центре (видимо, из-за перебоя в электричестве) сбились, и было совершенно непонятно, какой сегодня день. Впрочем, меня это не огорчило: теперь моя добровольная изоляция от мира стала гораздо качественнее. Поддавшись эйфории, я заклеил окна старыми газетами и залил клея в дверной замок. Немного придя в себя, я вспомнил этот странный сон или видение про маленькую девочку и человека (человека ли?)с клювом, но не смог разобраться в значении. Не найдя ответа, я поддался слабости и, признав это видением, списал его на первые симптомы безумия.
Сверкающие пики заснеженных кедров иногда напоминают мне те счастливые времена…
Прошло еще несколько дней. Три дня. Может, больше. Воздуха не хватает, ноги ватные, голова не перестает кружиться. Я пьян. Пьян. Пьян…И никаких результатов. Лежал в ванне, пьяный, с сигаретой во рту. Опустил голову под воду, попробовал затянуться… неудачно. Под водой пытался медитировать… недолго. Вышел, вспомнил ее… Сходили с Мариной в кино, я пригласил ее к себе домой, даже вполне реалистично. Она призналась, что в детстве ее укусила крыса и она обожает Роберта Редфорда. Но мой мозг в норме! Почему?! Я совершенно не ем, даже завалил мебелью проход между комнатой и кухней, чтобы сложнее было доставать еду. Пункт номер семь провалился. Я облажался: боль не притупляет, а, наоборот, обостряет все чувства, да и к тому же отрезание руки - дело крайне неприятное. Ударил себя по голове шуруповертом - помогло! Возникла идея. Я соорудил в центре комнаты петлю из купленной веревки и… собственно, повесил сам себя. Пытаясь выбраться, потерял опору, затянул узел и чуть было действительно не повесился. Испытал дикий страх. По этому поводу даже впал в депрессию, правда, ненадолго. Ведь все же страх - это положительное качество. Страх - это вечный двигатель развития: изза него ты замыкаешься в себе, но, что важнее, абстрагируешься от всего тебя окружающего. Жить в постоянном страхе - это проклятие и уникальный дар. Недаром говорят, что все стали бы трусами, если б имели на это смелость. Страх есть признание истинности господства общего отрицания, смелость - глупость и раздражающая ограниченность. Но с ним нужно быть осторожным: страх как смертельно раненный зверь - если действуешь с умом, то ничего не случится, но если совершишь ошибку, то зверь разорвет тебя в клочья.
Странно, что я думаю об этом. Снова. Странно, что страх так меня притягивает. Неужели я один во всем мире преклоняюсь перед ним? Бывает, лежишь в своей кровати, уткнувшись в мокрую от слез подушку, и думаешь. Думаешь, что жить тебе осталось не более одного дня, что жизнь твоя потеряна, бессмысленна, жестока и несправедлива. Почему, когда все смеются, влюбляются, гуляют под луной, ты лежишь так, никому не нужный, одинокий, жалкий и умирающий? Для чего тогда вообще ты родился? Так я понял, что нет Бога. Вера в Бога есть самое прекрасное и самое глупое, что может позволить себе человек. Вера в первую очередь основана на страхе и незнании. Человек всегда боялся окружающего его мира, боялся и его разум. Именно из-за страха в человеке выработалась потребность в Боге, потребность в иллюзии, потребность в потребности. Плохие иллюзии гибнут, хорошие - прогрессируют. Последствия прогресса религиозной иллюзии ярко выражены в нашей повседневной жизни. Вера - удел слабых, безвольных и глупых людей. И все их действия обусловлены отсутствием силы, воли и ума. Пусть даже эти действия смелы и благородны… А как же родственники? Это они подарили мне жизнь! Они любили меня и заботились обо мне. Родственники, родители… Мать, отец, дядя, сестра… родственники… одна кровь… Я благодарен им за рождение, я признателен им за любовь, я понимаю, что они жили ради меня… Я не благодарен, я не признателен, я не понимаю! По поводу моего рождения просьб не поступало, если они думали обо мне, тогда почему их не посетила мысль, что мне может не понравиться эта жизнь? Если они думали о продолжении рода, то ошиблись: мне это совершенно ни к чему - я не собираюсь заводить глупую собачонку, ласкать и лелеять ее, пока не сдохну, сказав на прощание: «Теперь дрочи сама, любимая!» Итог: они родили меня потому, что так им приказала шлюха-природа.
Жить ради шлюхи - это смело, но это не для меня. Простите.
И почему так думаю я? Ну или, по крайней мере, лишь я пытаюсь раскрыть свои мысли, не зарываясь в животную субъективность. Субъективность, которая породила иллюзию жизни и убьет ее. Очень скоро. Очень скоро… очень… А может, и не убьет. Люди чрезвычайно твердолобые создания: они постоянно нацелены на нарушение всевозможных законов, запретов, не понимая, что тем самым и следуют им. Все бунты прописаны по минутам, все новые идеи подобны чистой простыне, которой застелили грязную постель. Один человек - единица разума, толпа - его нули. В своем стремлении к правде человек должен опираться только на два чувства - Страх и Сомнение, а в идеале он должен быть бесчувственным вообще.
Жестокая неизбежность заключается не в пронизывающих нас токах, а в нежелании перебороть себя, при этом сохранив свое «я»…
…Я, наверное, круглый идиот, раз забыл подумать, как буду возвращаться из безумия. Конечно, не стоит делить шкуру неубитого медведя, но все же. По правде говоря, я понятия не имею, как буду это делать. Что ж, цель оправдывает средства. Допустим, мне повезет. Хочется верить. Не я выбрал эту жизнь, поэтому я имею право на нее жаловаться. Мои возможности небезграничны, но мой разум уникален. В этом я теперь уверен.
ДЕНЬ 1
Вот уже примерно как две недели прошло с момента моего заточения. За это время путем обезвоживания организма я приблизился к своей цели, но недостаточно. Может, еще немного - и я сдался бы, но тут начались события, которые перевернули все…
Окно. Вспышка. Окно. Окно. Вспышка.
Лихо закручен сюжет оправданий,
Нежно коснется волшебных волос.
Грязный мирок из кирпичных желаний,
С мокрой тоской черно-белых полос
Я лежал на кровати и тихо пел. Может, даже про себя. Разобрать было трудно. Я пел строчки из каких-то затерянных во времени старых песен и не мог ни о чем думать. Меня знобило. Получившая и вовсю использующая свой шанс, Марина внутри иногда шептала какие-то глупости. Казалось, уже ничто не сможет вырвать меня из этого состояния, как вдруг окружающее пространство пронзила сказанная кем-то фраза:
- Ну что ж ты сопротивляешься, грязный ублюдок?! Весь пол уже в твоей кровавой сперме!… Ме… ты… тьюуууу!!!
Я вылупил глаза и резко вскочил (довольно неожиданно для себя) на ноги. Я этого не говорил, она тоже… Черт! Она - это я! Черт, что это было?!
Я схватил нож и завопил на всю комнату: «Кто здесь?!» - однако ответа не последовало. Ни звука, кроме вибрирующих дельфиньих гениталий. Может, мне это просто показалось? Так, я уже слегка пьян, плюс мало кислорода и… Точно, показалось. Я сел и даже немного успокоился. Какая странная фраза: «Ну что ж ты сопротивляешься, грязный ублюдок?! Весь пол уже в твоей кровавой сперме!» Ее основа - «сопротивляешься». Сопротивляешься чему? Интересно… А ну все к черту! Бессмысленный набор слов. Пьяный бред, больное воображение! Однако странная концовка… «тьюуууу»… И звук такой необычный. Режущий. Будто кто-то резко выключил старый магнитофон.
У меня пробежали мурашки по коже. А вдруг я уже начинаю сходить с ума? Или сошел? Нет, рано, слишком рано. Хотя, с другой стороны, пора бы! Черт! Чего я боюсь?! Я же хотел сойти с ума, и, похоже, у меня получается. Неожиданно я улыбнулся. Улыбнулся как-то странно, словно это не я, а что-то внутри меня улыбнулось. Что-то пробудившееся и отныне никому неподвластное. Даже мне.
Я выглянул в окно. Было еще не слишком поздно, но от переизбытка чувств у меня закружилась голова, и я решил лечь. Я лежал и думал. Думал о произошедшем. Может, мне незачем становиться сумасшедшим, может, я и так не в своем уме? Как все сложно! Чертовски сложно и непонятно… Внезапно я вспомнил эту девушку. Странно, но она по-прежнему улыбалась моим фантазиям. Может, она не слышала этой фразы? А может, она призрак, и ей нечего бояться. Некого… Но ее нет, как нет столь желанного понимания происходящего. Остается одно - придумать собственную реальность, в которой она будет настоящей. И я вновь принялся рисовать ее в своей прокуренной голове: невысокий рост, карие, нет… серые глаза… или… карие. Стройная, маленькая и такая беззащитная. И почему меня так к ней тянет? И почему я признаюсь себе в этом только сейчас? Сейчас, когда я заперся в своей экспериментальной квартире и услышал непонятную, пугающую фразу? Может, все это связано? Или я сумасшедший. Неплохо бы.Хе…
Я тупо сидел на кровати и изучал табуретку, пытаясь ее… изучить. Каждую неровность, каждую линию. Слишком много неровностей, слишком много линий. Так же и жизнь - она для нас слишком… Трудно подобрать соответствующее слово. Она для нас просто слишком. Мы недостойны ее, а она в еще болыпей степени недостойна нас. Все это похоже на ситуацию, когда жена - глухая красавица, а муж - слепой обладатель прекрасного голоса. Оба они великолепны, но только не друг для друга.
Слишком много неровностей… Слишком много линий…
***
- Ты закрыл глаза… закрыл глаза… думаешь… дума… это… по… ешь… может?… тьюуууу!!!
***
Я открыл глаза. Я спал и только что проснулся. Или не спал?… Этот голос - он снова появился. Значит, не показалось. Значит, я схожу с ума… Боже, как я устал. Я вспотел, мне душно, меня мутит. Кх-кх… Как хочется прекратить эти мучения или просто умереть. Хотя нет, не умереть, - лучше сдохнуть! Иногда хочется отдать совершенно все: деньги, квартиру, свободу - только бы почувствовать себя лучше. Я был готов, но пока держался. Хотя и непонятно как.
***
Теперь я начинаю осознавать, что одного вымышленного друга становится мало. Вернее, наоборот, много. Марина слишком хорошо прижилась и начинает жить обособленно. Нет, я, конечно же, контролирую ее, но ее слишком много, определенно нужно еще. Нужны памятные мгновения, яркие пятна унылого прошлого, так упорно гонимого мною прочь.
Первым таким мгновением стал Константин - менеджер парфюмерного магазина. Молодой человек высокого роста в сером деловом костюме, розовой дорогой рубашке и сером шершавом галстуке. Я встретил его на автобусной остановке. Тогда я, помню, был в плохом настроении: в институте получил выговор за опоздание и в отместку не пошел на практику. Константин начал тоже не слишком-то приятно, а именно наступил мне на ногу. Я хотел было уже возмутиться, но не успел. Его виноватая белозубая улыбка почти ослепила меня.
- Прошу прощения за мою неловкость, мне следовало быть аккуратнее. Надеюсь, я не повредил поверхность ваших ботинок?
- Нет, это же просто ботинки.
- Конечно, но только обидно покупать новые ботинки, чтобы вскоре какой-нибудь неряха типа меня наступил на них и испортил.
Его неожиданная вежливость меня немного смутила, и я сам почувствовал себя виноватым. Мы разговорились. Он рассказал о своей работе, о том, как ничего не делает, только кадрит девочек и пишет сценарий для романтической комедии.
Под каштановым деревом Мартин поднимает каштан.
- Почти как я, - говорит он Анне.
- Почти как мы, - поправляет она его и берет за руку.
- Пошли на водоем - смотреть на звезды?!
- Пойдем.
Они сливаются в поцелуе. Ихруки синхронно гладят тела, а… и вдруг вылез енот
Константин был приятным человеком и интересным собеседником. Именно поэтому он меня и раздражал. Я завидовал его успешности, его многочисленным положительным качествам. Меня злило, что он - это не я, а я - это ничто, парень с внушительным багажом проблем и болячек и без копейки в кармане. Константин -
В начале августа этого года я посетил одну ярмарку. Скучное, в общем, место: несмотря на суету, как в муравейнике, все почему-то казалось сонным и безжизненным. Люди скучно выпрашивали у продавцов скидки, те в свого очередь скучно им отказывали миллионом разных способов:
- Извинит, начальство не позволяет.<