Первые учителя риторики. Лисий

Самым выдающимся афинским оратором классической эпо­хи в области судебного красноречия был, несомненно, Лисий (ок. 415—380 гг. до н. э.). Отец его был метеком (свободным, но не имевшим гражданских прав человеком) и владел мастер­ской, в которой изготовлялись щиты. Будущий оратор вместе с братом учился в южно-италийском городе Фурии, где слушал курс риторики у известных софистов. Примерно в 412 году Лисий возвратился в Афины. Афинское государство в это время находилось в трудном положении — шла Пелопоннесская вой­на, неудачная для Афин. В 405 году Афины потерпели сокру­шительное поражение. После заключения унизительного мира к власти пришли ставленники победившей Спарты, «30 тиранов», проводившие политику жестокого террора по отношению к демократическим и просто бесправным элементам афинского обще­ства. Большое состояние, которым владели Лисий и его брат, бы­ло причиной расправы над ними. Брат Лисия был казнен, самому оратору пришлось спасаться бегством в соседнюю Мегару. После победы демократии Лисий вернулся в Афины, но получить гражданские права ему так и не удалось. Первой судебной речью, произнесенной Лисием, бы­ла речь против одного из тридцати тиранов, виновного в смерти его брата. В дальнейшем он писал речи и для других лиц, сде­лав это своей главной профессией. Всего ему приписывалось в древности до 400 речей, но до нас дошло только 34, причем не все из них подлинные. Подавляющее большинство сохранивших­ся относятся к жанру судебных, но в сборнике мы находим и политические, и даже торжественные речи — например, над­гробное слово над телами воинов, павших в Коринфской войне 395 — 386 годов. Характерные черты стиля Лисия четко отмеча­ются древними критиками. Изложение его просто, логично и выразительно, фразы кратки и построены симметрично, оратор­ские приемы изысканны и изящны. Лисий заложил основу жан­ра судебной речи, создав своеобразный эталон стиля, компози­ции и самой аргументации — последующие поколения ораторов во многом ему следовали. Особенно велики его заслуги в созда­нии литературного языка аттической прозы. Мы не найдем у него ни архаизмов, ни запутанных оборотов, последующие кри­тики (Дионисий Галикарнасский) признавали, что никто впослед­ствии не превзошел Лисия в чистоте аттической речи. Живым и наглядным делает рассказ оратора обрисовка характера (эпопея) — причем не только характеров изображаемых лиц, но и характера говорящего лица (например, сурового и простодуш­ного Евфилета, в уста которого вложена речь «Об убийстве Эратосфена»).

Сократ и Платон

Что в жанре судебного красноречия сделал Лисий, то в жан­ре торжественного красноречия сделал Сократ (ок. 436— 338 гг.), происходивший из зажиточной прежде, но разорившей­ся афинской семьи. Смолоду он тоже был вынужден избрать себе профессию логографа, впоследствии открыл ораторскую школу с высокой платой за обучение, из которой вышли мно­гие политики, ораторы и писатели. Школа Сократа была одно­временно чем-то вроде политического кружка с идеями и на­строениями, враждебными афинской демократии (чему немало способствовал аристократический состав учащихся), поэтому глава школы неоднократно обвинялся в «развращении юноше­ства».

Литературная деятельность Сократа по времени совпала с политическим кризисом греческого общества и ожесточенной классовой борьбой в греческих городах, где попеременно брали верх то демократические, то олигархические элементы. Следст­вием ее было увеличение числа безработных и разорившихся людей. Бесконечные междоусобные воины не привели к устой­чивой гегемонии какого-нибудь одного из греческих государств и только истощили их экономический и политический потенци­ал. Воспользовавшись создавшимся положением, македонский царь Филипп сумел в 338 году нанести сокрушительное пора­жение объединившимся против него полисам и установить над Грецией политический контроль.

В таком сложном переплетении политических и социаль­ных противоречий Сократ выдвинул в своих речах, распрост­ранявшихся в письменном виде, политическую программу спа­сения Эллады. Впервые он выступил с ней в своей речи «Панегирик») в 380 году; суть ее заключалась в том, чтобы объ­единить силы греков для борьбы против варваров — то есть для завоевания Персии. В дальнейшем он обращался с этой идеей к различным монархам и тиранам Греции. Последний, к которому он обратился, Филипп II, действительно начал го­товить этот поход, завершить который ему не удалось(это выполнил его сын, Александр Македонский). Сократ практи­чески стал идеологом промакедонской партии в Афинах, вокруг которой группировались в основном граждане из зажиточных кругов.

Приемы ораторского искусства Сократа развивают прин­ципы, выдвинутые Горгием. Особенностью стиля Сократа яв­ляются сложные периоды, обладающие, однако, ясной и четкой конструкцией и поэтому легкодоступные для понимания. Для его стиля характерно также ритмическое членение речи, плав­ность которой достигалась тщательным избеганием так назы­ваемого зияния—стыка гласных в конце слова и в начале другого.

В школе Сократа были выработаны основные принципы композиции ораторского произведения, которое должно было содержать следующие части: 1) введение, целью которого было привлечь внимание и благожелательность слушателей; 2) изло­жение предмета выступления, сделанное с возможной убеди­тельностью; 3) опровержение доводов противника с аргумента­цией в пользу собственных; 4) заключение, подводящее итог всему сказанному.

Как мастер красноречия, Сократ считался в древности выс­шим авторитетом— о популярности его произведении говорит большое количество отрывков из его речей, найденных на па­пирусах. Его литературное наследие ближе всего стоит к тому, что мы сейчас называем публицистикой. Бесспорная заслуга Сократа состоит в совершенствовании стиля письменной речи, отличия которой от устной подчеркивает Аристотель: «Один слог для речи письменной, другой для речи в споре, один для речи в собрании, другой для речи в су­де. Надо владеть обоими». Но крупнейший римский теоретик красноречия Квинтилиан сознавал недостатки, свойственные ли­тературному творчеству Сократа, о чем говорит его оценка:«Стиль Сократа полон многочисленных украшений и отлича­ется большой гладкостью в различных жанрах ораторского ис­кусства... Он тренирован скорее для арены, чем для поля боя...» В какой-то мере это понимал и сам оратор, когда писал в речи «Филипп»: «Для меня не осталось скрытым, насколько большей убеждающей силой обладают речи про­износимые по сравнению с речами, предназначенными для чтения...»