Разгром армии Грациани, открывший дорогу на Триполи, заставил Гитлера прийти на помощь своему союзнику. Случилось так, что, когда Уэйвелл ослаблял свою армию, чтобы направить войска в Грецию, генерал Эрвин Роммель с германскими подкреплениями высадился в Триполитании. Сообщения об этом были получены в Каире, однако англичане имели так мало самолетов, пригодных для дальней разведки, что оказалось невозможным определить численность его сил. Затем возникло новое затруднение: германская авиация постоянно бомбардировала Бенгази. Поскольку истребительная авиация и зенитная артиллерия из Бенгази были отправлены в Грецию, производить разгрузку судов здесь стало слишком опасно. В результате грузы доставлялись из Тобрука, расположенного в 200 милях к востоку от Бенгази. 8 тыс. автомашин отправили в Грецию, поэтому транспорта не хватало, и для обслуживания коммуникаций приходилось использовать транспортные средства фронтовых частей. Это привело к тому, что части первого эшелона, в частности 2–я танковая дивизия, стали снабжаться со складов; главный склад горючего был устроен в Завиет—Мсусе.
К концу марта британские силы прикрытия занимали позиции немного восточное Эль—Агейлы, которая находится на расстоянии 150 миль к югу от Бенгази. Они состояли из 2–й танковой дивизии без одной бригады, отправленной в Грецию, 9–й австралийской дивизии, одна бригада которой находилась в Тобруке, и индийской моторизованной усиленной бригады в Эль—Мекили. 2–я танковая дивизия не была укомплектована нужным количеством танков, к тому же многие танки находились в плохом техническом состоянии, а некоторые части все еще не были обучены ведению войны в условиях пустыни. Уэйвелл понимал слабость своих войск, поэтому он дал указание командующему британскими войсками в Киренаике генерал—лейтенанту П. Ниму в случае наступления противника вести сдерживающие бои и отступать вплоть до Бенгази. Если обстановка потребует, эвакуировать и Бенгази.
|
|
31 марта Роммель перешел в наступление. Его силы состояли из 1 германской дивизии легких танков и 2 итальянских дивизий (танковой и моторизованной). План Ром—меля во многих отношениях предусматривал обратное по сравнению с планом наступления у Беда—Фомма. Одна часть его небольшой армии наступала по дороге на Бенгази, другая направилась через пустыню в направлении Эль—Мекили, чтобы выйти в тыл противнику, отступавшему от Бенгази к Дерне. Новым в плане наступления немцев было то, что Роммель приказал считать первоочередной задачей авиации уничтожение английских автоцистерн с горючим, считая основной трудностью противника снабжение горючим.
Когда началось наступление Роммеля, Ним в соответствии с приказом отвел 2–ю танковую дивизию. Вечером 2 апреля дивизия прибыла в пункт севернее Аджедабии. Отсюда дивизия могла одновременно угрожать дороге на Бенгази и блокировать дорогу через пустыню на Эль—Мекили через Завиет—Мсус.
На следующий день по получении сообщения, что сильные германские танковые части приближаются к Завиет—Мсусу, охрана немедленно подожгла склад с горючим. Эта излишняя поспешность лишила танковые части Нима горючего. Тем временем был оставлен Бенгази,[140]и Ним отвел свои части на линию Вади—Дерна, Мекили. Когда выяснилось, что и эту линию удержать нельзя, 9–я австралийская дивизия, находившаяся на правом фланге, 7 апреля отошла в Тобрук. Однако 2–я танковая дивизия, вынужденная экономить горючее, достигла Эль—Мекили только к вечеру 6 апреля, ибо продвижение сильно задерживали ожесточенные налеты с воздуха на транспорты с радиостанциями и горючим. Отсюда из—за недостатка горючего 3–я танковая бригада направилась к Дерне, где и была захвачена противником. 7 апреля оставшиеся части 2–й танковой Дивизии, включая штаб дивизии, были атакованы в Эль—Мекили и в тот же вечер получили приказ отступить к Эль—Адему, южнее Тобрука. На следующий день на рассвете была сделана попытка прорваться, и хотя первый британский полк артиллерии на конной тяге, а также некоторые части индийских войск сумели спастись, остатки 2–й танковой дивизии были захвачены противником.
|
|
Новое несчастье случилось в ночь с 6 на 7 апреля. Генерал—лейтенант О'Коннор и один офицер были посланы в помощь отступавшему генералу Ниму. Германский моторизованный патруль взял в плен всех троих на дороге Дэарка — Дерна.
Уэйвелл, узнавший об этих неудачах, не имел в Египте достаточного количества танков для поддержки разбитой армии. Однако он решил удержать Тобрук, чтобы не дать противнику захватить тысячи тонн запасов, накопленных там, а также сам порт. Это было смелое и мудрое решение. Поскольку Уэйвелл не мог вести наступление, лучше всего было ограничить подвижность противника, не дав ему использовать передовую базу. Для обороны Тобрука в помощь 9–й австралийской дивизии была направлена морем 7–я австралийская дивизия с небольшим количеством танков. Подкрепления прибыли 7 апреля. 11 апреля Тобрук был осажден. К этому времени темп наступления армии Роммеля спал. Дойдя до эскарпа у Эль—Соллума, Роммель остановил свои уставшие в боях войска.
|
|
С точки зрения тактики, наиболее интересным в этой короткой кампании, длившейся 12 дней, было решение таких вопросов, как снабжение горючим механизированных частей, обеспечение подвижности запасов горючего и защита транспорта от воздушного нападения. Устройство складов — дело прошлой войны. Склады полезны при неподвижном фронте. Однако, как показала эта кампания, если рассчитывать на склады в условиях стремительно развивающихся военных действий, это ставит тактику в зависимость от интендантов, и тем самым командование лишается свободы действий. Отсюда вывод: поскольку доставка по воздуху является наиболее быстрым способом, каждое механизированное соединение любого размера должно иметь возможность воспользоваться услугами транспортных самолетов. Как мы увидим, несмотря на события, о которых говорится в следующем разделе, на Западе британские войска не учитывали этот урок почти до самого конца войны. Африканская кампания прежде всего показала, что если бы Роммель и его незначительные подкрепления были направлены Грациани до поражения последнего, а не после, есть основания полагать, что победа у Беда—Фомма не была бы одержана, напротив, войска Уэйвелла были бы изгнаны из Египта. Следовательно, если тактически Роммеля направили в нужное место, с точки зрения стратегии время было выбрано неправильно. Он запоздал на 4 месяца и прибыл не для того, чтобы разбить противника, а с целью изменить весь ход войны. Немцы располагали нужными средствами, командующий был на месте и его тактика была превосходна, по, поскольку стратегия Гитлера была ошибочной, все усилия Роммеля достичь Александрии были напрасны, ибо был упущен надлежащий стратегический момент.
Штурм Крита с воздуха
Одновременно с наступлением Роммеля разразился кризис в Ираке. Германская пропаганда много потрудилась в этой стране. Регент, узнав о заговоре с целью его ареста, бежал 31 марта в Басру и укрылся на британском военном корабле. После этого платный немецкий агент, иракский премьер—министр Рашид Али Гайлани, организовал осаду британской воздушной базы в Хаббанье, в60 милях к западу от Багдада. Все это привело к короткой, но неприятной кампании, закончившейся 1 июня в Багдаде. В этот же день завершилась самая необычная за всю войну и самая новая по использованным средствам операция: штурм немцами Крита с воздуха.
Следует напомнить, что 1 ноября 1940 г. небольшие британские силы оккупировали Крит — ключ к Эгейскому морю. Однако ввиду постоянного недостатка самолетов на Среднем Востоке на Крит не было отправлено ни одной машины.
Затем последовала эвакуация британских войск из Греции. Многих из эвакуированных доставили на Крит, и когда 30 апреля генерал—майор Б. Фрейбург был назначен начальником гарнизона острова, под его командованием оказалось 27 550 человек. Тысячи из них были безоружны, не хватало самого различного снаряжения.
Приняв командование, генерал Фрейбург разделил свои войска на четыре группы, которые дислоцировались соответственно в четырех пунктах: Гераклион, Ретимнон, Малеме и Суда—Бей. Первые три пункта имели аэродромы. Однако транспорта не хватало, группы оказались изолированными и поэтому совершенно не могли поддержать Друг друга. Больше того, германская авиация совершала постоянные налеты, а британские силы располагали лишь несколькими истребителями для защиты. В этих условиях, даже и при достаточном количестве транспортных средств, передвигаться можно было только по ночам.
Крит находится примерно в 400 милях от Египта, следовательно, он был вне радиуса действия британской истребительной авиации. Германская истребительная авиация базировалась на Дадион, Коринф, Тополию, Мегару, Танагру, Фалерон и Элезис, а итальянская — на Додеканесские острова. Со всех баз, расположенных там, Крит был в пределах досягаемости. 19 мая британская авиация перебазировалась, так как было сочтено, что на острове она не может защитить сама себя.
Уже к 12 мая британская разведка была осведомлена о том, что немцы готовятся выбросить воздушный десант на Крит. Пять дней спустя Черчилль заявил, что гарнизон острова «будет защищаться до последнего человека». Это было зловещее предсказание. Тем не менее, когда 20 мая атака началась, она оказалась неожиданной, прежде всего по силе.
Фельдмаршал Лист руководил операцией, которая носила подходящее в данном случае шифрованное название «Меркурий». Как выяснилось. Лист использовал для налета следующие силы: десантный корпус, состоявший из 11–го авиационного корпуса и 3–й и 5–й горнострелковых дивизий; авиацию поддержки; транспортную авиацию в количестве 600–700 самолетов, главным образом «Юнкерс–52».
Операция по высадке десанта на острове началась 20 мая в 8 час. утра сильным воздушным налетом. Пока шла бомбардировка, большое количество парашютистов высадилось около Малеме, к югу и юго—западу от Кании и к северу от Суда—Бей, а к западу от аэродрома в Малеме приземлились планеры с 50–100 солдатами.[141]Участки, где намечалась выброска, были специально подвергнуты бомбардировке, чтобы в воронках от разрывов бомб парашютисты сразу могли найти укрытие. Хотя многие из высадившихся были убиты, однако последовали новые высадки в Гераклионе и Ретимноне. Полагают, что 20 мая немцы высадили войска общей численностью 7 тыс. человек.
21 и 22 мая наступление усилилось, сотни планеров приземлялись в Малеме или около него, несмотря на то, что аэродром находился под артиллерийским обстрелом. Высадившиеся отряды при сильной поддержке истребителей и бомбардировщиков, которые днем прижимали англичан к земле, отбили все контратаки.
В ночь с 21 на 22 мая, а затем в ночь с 22 на 23 мая немцы попытались высадить морской десант на небольших судах. Но оба раза британский флот даже без прикрытия с воздуха полностью разгромил десанты. Однако потери были серьезные: немцы потопили 2 крейсера и 4 эсминца, многие корабли получили серьезные повреждения.
26 мая почти все немцы, закрепившиеся в Ретимноне, были уничтожены несколькими пехотными танками, но к этому времени сложилась критическая обстановка в Малеме и Кании, нельзя было больше удерживать и Суда—Бей. Всего высадилось до 20 тыс. солдат противника. Обстановка становилась все более тяжелой. И на следующий день генерал Фрейбург принял решение об эвакуации. Это было тем более настоятельно, что 28 мая итальянским войскам с Додеканесских островов удалось высадиться в Ситии.
Эвакуация началась в ночь с 28 на 29 мая из Хора—Сфакиона. 30 мая немцы вошли в соприкосновение с британским арьергардом, но были отброшены. Учитывая серьезные потери флота, было решено закончить эвакуацию в ночь с 31 мая на 1 июня, что обрекало многих солдат на, плен. Всего эвакуировалось 14 580 человек, 13 тыс. было убито и захвачено в плен.
Уэйвелл оценивает германские потери, «по меньшей мере, в 12–15 тыс., из которых весьма большой процент составляют убитые».[142]
Прежде чем комментировать это замечательное сражение, уместно подытожить все остальные многочисленные операции Уэйвелла. 15 мая он приказал атаковать в Западной пустыне Эль—Соллум и форт Капуццо. Оба пункта были взяты, но затем потеряны. Новая атака более крупными силами состоялась 15 июня. Цели ее трудно понять, так или иначе она привела к значительным потерям: на минных полях и от огня противотанковой артиллерии противника было потеряно 25 крейсерских и 70 пехотных танков. Атака показала, как трудно одновременно использовать эти два типа танков, так как скорость пехотных танков (5 миль/час) в 3 раза меньше скорости крейсерских танков.
Одновременно появились новые обязательства. Немцы проникали в Сирию, где командовал генерал Денц, оставшийся верным правительству Виши. Поскольку считалось важным предотвратить угрозу наступления Турции с юга, Уэйвелл получил приказ изгнать немцев. Он направил 7–ю австралийскую дивизию без одной бригады, оставшейся в Тобруке, а также часть из состава войск Свободной Франции в Палестину для вторжения в Сирию, затем он подкрепил эти силы войсками, действовавшими в Ираке. Наступление началось 8 июня. Войска под командованием генерала Денца оказали сопротивление, и завязались непродолжительные ожесточенные бои, но 11 июля Денц запросил перемирия. 14 июля в Сирии был установлен союзный оккупационный режим.
Штурм Крита с воздуха — самая смелая операция за всю войну. Ничего подобного не пытались проводить раньше и не осуществили позднее. Это не был удар с воздуха, это было воздушное наступление, армия вторжения двигалась по воздуху, вместо того чтобы передвигаться по земле или воде. Больше того, исход сражения был решен не в воздухе, а на земле и без помощи наземной армии.
Не будь господства в воздухе, атака провалилась бы. Наиболее замечательной чертой операции была транспортировка по воздуху: в воздух была поднята целая армия, и, таким образом, дело обошлось без шоссейных и железных дорог и продвижения по пересеченной местности. Как и сражение у Камбре в 1917 г., штурм Крита был первым в своем роде видом боя и свидетельствовал о революции в тактике.
Успех наступления на Крит обусловливался двумя обстоятельствами: 1) удивительными организаторскими способностями немцев; 2) не менее удивительной близорукостью англичан. Первое можно объяснить тщательной подготовкой, второе никак нельзя целиком отнести за счет неудачно сложившихся обстоятельств.
Например, австралийский журналист писал в то время в «Тайме»: «Для того чтобы повысить эффективность своих действий как в воздухе, так и на земле, немцы вели воздушную разведку над Критом круглосуточно. Никогда еще радио не использовалось так широко для руководства войсками, как во время боев на Крите. Связь между наземными силами, воздушной разведкой или бомбардировщиками не прерывалась ни на минуту. Командир наземных войск мог в любой момент вызвать бомбардировщики, если ему была необходима немедленная поддержка. Он мог запросить любой из самолетов—разведчиков, постоянно дежуривших в воздухе, и немедленно узнать, где находятся англичане и что они делают. Вот как выглядят удивительные методы тотальной воздушной войны».[143]
Что касается второго из указанных обстоятельств, то прав А. Клиффорд, который указывал, что сражение за Крит было проиграно не в мае 1941 г., а в ноябре 1940 г. и в последующие месяцы.[144]Остров был занят в ноябре, однако до мая не прилагали серьезных усилий для его укрепления. В течение шести месяцев гарнизон, возможно, был всегда занят делом, но правильно ли он использовался? Как могло случиться, что три аэродрома не были защищены более надежно? По—видимому, гарнизон готовился к атаке с моря, а не с воздуха. Не в том ли дело, что командование настолько привыкло к атакам в двух измерениях, что проглядело третье?
Это сражение также показало, что авианосцы жизненно необходимы для прикрытия флота в море. Автор, писавший в «Гамбургер фремденблатт», косвенно указывал на это:
«Сражение за Крит, проведенное авиацией, неоспоримо, доказало, что даже самый мощный флот не может оперировать сколько—нибудь продолжительное время в радиусе действия превосходящих военно—воздушных сил противника».
К сожалению, руководители британских военно—морских сил продолжали считать линейные корабли главным оружием, хотя на протяжении всей войны они играли незначительную роль по сравнению с авианосцами. Эти могучие и дорогие корабли, предназначенные для действий в «двух измерениях», редко могли принять участие в сражении, а чаще становились простыми мишенями для нападения сил, действовавших в «третьем измерении».
В британский авиации, в отличие от германской, было заведено так, что летчики думали о небе, а не о земле. Стратегические бомбардировки? Но тогда не было стратегических целей для налетов, если не считать греческих аэродромов, которые, по—видимому, не бомбились. Тактической бомбардировке, очевидно, не придавали значения. По этому вопросу Морхед пишет: «Если бы Фрейбург мог вызвать свою авиацию для удара по немцам в Малеме, он мог бы отбить аэродром. Но средства связи с командованием военно—воздушных сил, находившимся в Каире, были допотопными. Офицер штаба Фрейбурга должен был найти полковника авиации и привести его к Фрейбургу. Затем авиационный офицер должен был вернуться в свой штаб, зашифровать и послать телеграмму в Каир. В Каире она расшифровывалась, потом давались указания на базы, находившиеся в Западной пустыне, и… оказывалось уже поздно».[145]
Это происходило в результате того, что авиация была отделена от армии. Авиация имела собственное командование и не подчинялась непосредственно главнокомандующему. Отсутствие единства в командовании было следствием ошибочной теории, что стратегические бомбардировки существуют сами по себе и не связаны с ближайшими тактическими задачами. В войну это дорого обошлось британской армии и флоту.
Вторжение в Россию
Захват Балкан и Крита, наступление Роммеля в Ливии, немецкие интриги в Ираке, Сирии и Иране, наконец, договор о взаимопомощи, подписанный между Германией и Турцией в Анкаре 18 июня 1941 г., указывали в то время, что Средний Восток становился следующим театром наступательных военных действий. Однако указанные действия были только средством, при помощи которого Гитлер стремился обеспечить свой тыл и правый фланг перед окончательным изменением оперативно—стратегического направления.[146]Возможно, что указанные события отсрочили вторжение в Россию. Однако, вероятнее всего, германское верховное командование решило вновь прибегнуть к стратегии сокрушения, а для этого было важно начать наступление в условиях самой благоприятной погоды в России — около середины июня. По данным шведского журналиста Арвида Фредборга, находившегося в то время в Берлине, первоначальной датой начала наступления было 12 июня. Поскольку венгры отказывались начинать войну с Россией и ввиду других второстепенных подготовительных мероприятий, была назначена другая дата — 22 июня. Едва ли германское вторжение было политической неожиданностью для Кремля,[147]но тактически вторжение почти наверное было внезапным. Что представлял собой германский план?
Хотя до сего времени у нас нет письменного документа, дающего ответ на этот вопрос,[148]однако во многом на него отвечают сами германские операции. Цель их не заключалась в том, чтобы оккупировать весь Советский Союз, занимающий 1/6 часть всей суши. Сделать это, очевидно, невозможно. Германские войска не должны были также оккупировать всю европейскую часть России, которая составляет немногим меньше ¼ всей территории СССР. Перед ними ставилась задача лишить Россию основных стратегических районов на западе, чтобы резко снизить ее экономический потенциал. Тогда в военном отношении СССР был бы бессилен перед Германией, присоединившей к себе эти районы. Следовательно, в отношении территории немцы хотели отодвинуть восточную границу Германии минимум до линии Ленинград, Москва, Сталинград, Астрахань или максимально до линии Ленинград, Волга. При осуществлении любого из этих двух вариантов Россия лишилась бы следующих ключевых районов:
1. Ленинграда — крупного промышленного центра и важнейшего порта на Балтийском море, связанного железной дорогой с Мурманском и через Беломорско—Балтийский канал им. Сталина с Архангельском.
2. Москвы — центра района с наиболее развитой промышленностью в России,[149]важнейшего железнодорожного узла, связанного железной дорогой с Архангельском, а по системе каналов и рек — с Каспийским и Черным морями; конечного пункта Транссибирской железной дороги.
3. Украины и Донецкого бассейна[150]— обширного сельскохозяйственного промышленного и горнодобывающего района. Поскольку Украина и Крым прилегают к Черному морю, их порты господствуют над прямым путем от Констанцы в Румынии до Батуми в Грузии.
4. Кубани и Кавказа. Первая — ценный сельскохозяйственный район, второй — основной нефтедобывающий район России, поставлявший 90 % нефти, из которых 70 % давало одно Баку.
Оккупировать три первых района и оставить нетронутым четвертый было недостаточно; Россия не лишилась бы своих главных нефтяных ресурсов и поэтому оставалась бы могучей военной державой. Кроме того, и это самое важное, Германии самой не хватало нефти. Следовательно, Кавказ — главный русский стратегический район — был стратегической целью Германии. Однако, чтобы занять Кавказ, нужно было предварительно сломить сопротивление русской армии, это и была тактическая цель Германии. Перед Германией стояла проблема, каким образом добиться совпадения этих целей.
Рассмотрение этой проблемы начнем с воображаемого решения, прежде чем обратиться к тому, как немцы в действительности пытались разрешить ее. Таким путем мы создадим фон, на котором будут лучше видны события. Коротко говоря, проблему можно было бы разрешить следующим образом:
1) Оккупировать Средний Восток и захватить Турцию.
2) Вести подвижные оборонительные действия на линии Рига — Пинск.
3) Начать наступление между Пинском и средним течением Днестра в направлении Киев, Харьков, Сталинград.
4) Начать наступление из района между Эрзерумом и Тавризом в направлении Тбилиси, Сталинград.
5) Как только войска, выполняющие третью и четвертую задачи, встретятся в районе Дона, снабжение войск, наступающих от Эрзерума и Тавриза, переносится на черноморские порты. Затем встретившиеся армии начинают наступление на Москву с юга, в то время как войска, выполняющие вторую задачу, продвигаются с запада.
Очевидно, две такие огромные операции по охвату (типа Канн) нельзя было выполнить в течение одной кампании. Они, следовательно, не могли основываться на стратегии, оказавшейся столь успешной в Польше и Франции, — на стратегии сокрушения. Вместо этого следовало прибегнуть к стратегии истощения и спланировать войну на несколько кампаний, проведение которых заняло бы два или, возможно, три лета. Больше того, указанные операции требовали самого экономного расходования боевой мощи Германии в каждой кампании с таким расчетом, чтобы дать возможность провести последнюю кампанию на основе стратегии сокрушения. При нашем воображаемом решении проблемы во всех кампаниях, за исключением последней, задача Должна была сводиться к тому, чтобы не уничтожать, а сделать неподвижными русские армии, лишив их горючего.
Нанести удар по нефти, а не по войскам противника (как обычно советовал Наполеон) — вот к чему сводилась проблема, так как в этом случае тактическая и стратегическая цели совпадали.
План, похожий на воображаемый нами план по форме, но весьма отличный по идее, потому что в нем не принималась в расчет нефть, был предложен германским генералом Марксом, служившим раньше в штабе генерала Шлейхера, убитого во время чистки 30 июня 1934 г. По плану Маркса следовало держать оборону от Риги до верхнего течения Днестра и повести одно большое наступление от Днестра в направлении Ростова. От Ростова он предлагал повернуть на север, на Москву, и в конце концов ударить в тыл русских армий, наступающих на германские армии в районе Риги и верхнего течения Днестра или держащих оборону против них.
Гитлер не желал рассматривать этот план, очевидно, потому, что хотел покончить с Россией в течение одной кампании, прежде чем американцы появятся на сцене. Он считал, что сумеет достичь этого одним могучим, молниеносным ударом. В высшей степени вероятно, что неудачи русских в Финляндии, а также ненависть к большевизму настолько ослепили Гитлера и увеличили презрение к противнику, что он считал силу своего удара достаточной как для разгрома большевистских армий, так и для сокрушения большевистского режима. Если дело обстояло так, тогда психолог подвел тактика.
В результате его план оказался половинчатым, скорее даже смесью различных мероприятий. Он заключался в следующем:
1) Наступать на Ленинград и Москву и, заставив русских оборонять эти города, разгромить русские армии в открытом бою.
2) Наступать на Киев, Харьков, Ростов, Сталинград и занять нефтяные районы Кавказа.
3) Дополнительно к этим главным операциям предпринять наступление к северу от Ленинграда вместе с финнами и наступление из района верхнего течения Прута вместе с румынами.
Операции против Москвы и Киева можно сравнить с поочередными ударами боксера. Москву предполагалось занять до зимы, а если русские не согласятся на германские условия мира, на следующий год у них можно было отнять Кавказ. Таким образом, если сравнить план Гитлера с воображаемым планом, то видно, что он предполагал действовать шиворот—навыворот. Вместо того, чтобы закончить войну сокрушением, он начинал ее с сокрушения, и, как мы увидим, это привело к истощению германских армий прежде, чем мог быть нанесен удар, рассчитанный на сокрушение.
Для нанесения первого удара была сосредоточена 121 дивизия,[151]в том числе 17 танковых и 12 моторизованных, 3 воздушных флота, насчитывавших около 3 тыс. самолетов. Эти силы были объединены в три группы армий, которые должны были действовать соответственно в направлении на Ленинград, Смоленск и Киев. Этими группами являлись:
группа армий «Север» под командованием фельдмаршала фон Лееба, в которую входили 2 армии генералов Буша и Кюхлера и танковая группа генерала Хепнера в составе 4 дивизий;
группа армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока состояла из 3 полевых армий (фельдмаршала фон Клюге, генералов Штрауса и Вейхса), 2 танковых групп (генералов Гудериана и Тодта) из 10 дивизий;
группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала фон Рундштедта состояла из 2 полевых армий (генерала Штюльпнагеля и фельдмаршала фон Рейхенау) и германо—румынской армии генерала Шоберта, а также танковой группы генерала фон Клейста в составе 4 дивизий.
Против этих групп армий стояли (считая с севера на юг) группы армий маршалов Ворошилова, Тимошенко и 'Будённого, численность которых до сих пор не известна.
Не следует думать, что противостоявшие друг другу силы образовывали непрерывный фронт. Напротив, каждый фронт состоял из ряда сильных групп, связанных друг с другом своими военно—воздушными силами, которые в обоих случаях тесно взаимодействовали с наземными силами и редко занимались стратегическими бомбардировками, подобными тем, которые осуществляли англичане.
Основная сила русских заключалась в резервах, основная слабость — в командовании, которое сыграло на руку врагу, расположив слишком много войск вблизи границы. Заняв оборону, русские стремились остановить немцев, между тем им бы следовало перейти в контрнаступление, как только наступательный порыв врага начал иссякать. Немцы, будучи наступающей стороной, имели преимущество выбора места для ударов. Германская тактика заключалась в том, чтобы уничтожать русский фронт по частям двойным охватом.
Утром в воскресенье 22 июня, в тот же самый день, когда Наполеон пересек Неман в 1812 г. и отрекся от престола в 1815 г., Гитлер бросил свои механизированные армии через Неман.
Наступлению, которое началось на рассвете, предшествовал сильнейший удар с воздуха по русским аэродромам. В течение первой недели вторжения армейские группы фон Лееба и фон Бока продвигались вперед с удивительной быстротой. 26 июня было объявлено, что восточнее Белостока две русские армии попали в окружение, 30 июня пала Рига, затем Гродно, Брест—Литовск и Минск, а 16 июля, на двадцать пятый день наступления, фон Бок, пройдя две трети расстояния от Варшавы до Москвы, завязал бои на подступах к Смоленску, расположенному в 500 милях к востоку от Варшавы.
Тем не менее события в России развивались не так, как в Польше и Франции. Внешне «молниеносная война» была успешна сверх всяких ожиданий, однако, как ни странно, на русском фронте и за ним не было или почти не было паники. Уже 29 июня в «Фелькишер беобахтер» появилась статья, в которой указывалось:
«Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падет мертвым в рукопашной схватке».
6 июля в подобной же статье в «Франкфурте цейтунг» указывалось, что
«психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке, что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи».
Это было до некоторой степени новым в тактике войны, а для немцев — неожиданным сюрпризом. «Фелькишер беобахтер» в этой связи писала в начале сентября:
«Во время форсирования германскими войсками Буга первые волны атакующих в некоторых местах могли продвигаться вперед совершенно беспрепятственно, затем неожиданно смертоносный огонь открывался последующим волнам наступавших, а первые волны подвергались обстрелу с тыла. Нельзя не отозваться с похвалой об отличной дисциплине обороняющихся, которая дает возможность удержать уже почти потерянную позицию»[152]
Короче говоря, по словам Арвида Фредборга, «германский солдат встретил противника, который с фанатическим упорством держался за свое политическое кредо и блиц—наступлению немцев противопоставил тотальное сопротивление».[153]
Скоро выяснилось, что русские расположили вдоль границ не все свои армии, как думали немцы. Вскоре также выяснилось, что сами немцы совершили грубейший просчет в оценке русских резервов. До начала войны с Россией германская разведывательная служба в значительной степени полагалась на «пятую колонну». Но в России, хотя и были недовольные, «пятая колонна» отсутствовала. Трудности быстро возрастали, как это обычно случается в войнах. Некоторые из них немцы предвидели. Так, например, колею русских железных дорог пришлось менять на принятую в Европе. Немецкие железнодорожные войска были подготовлены к этому, однако темп наступления был настолько высок, что они не поспевали. Обширные равнины России облегчали проведение охватывающих операций, однако Россия была страной со слаборазвитым механическим транспортом. Дорог было мало, и обычно они были плохи. Поблизости можно было достать только небольшое количество камня для починки, а как только дороги становились разбитыми в результате интенсивного движения, транспортные колонны задерживались. Скоро выяснилось, что в таких условиях скорость наступления становится бумерангом, пространство превращалось в оружие против немцев. Хотя это оружие не убивало людей, оно «убивало» и «ранило» транспорт, доставлявший продовольствие, вооружение и боеприпасы. Таким образом, в первый месяц вторжения немцы оказались перед лицом стратегии истощения, основанной на пространстве, климате и факторе, которого они не ожидали: встретились с обученными партизанами.
«Русские, — пишет Фредборг, — готовились к ней [партизанской войне] годами, накопили запасы боеприпасов, оружия и продовольствия, установили радиостанции и систематически учили своих солдат тактике партизанской войны. Когда регулярная армия отходила, партизаны немедленно приступали к работе… очевидно действуя на основе в высшей степени продуманной стратегии. Партизаны направляли свои действия против важных центров; их собственные базы находились в тех районах, где они не оперировали».[154]
Вторжение в Россию, несмотря на ряд молниеносных операций, было, тем не менее, методичным. В центре оно началось огромным, охватывающим движением, напоминавшим маневр под Каннами, армейской группы фон Бока, левый фланг которой двигался от Тильзита через Вильнюс и Молодечно, а правый фланг — от Варшавы через Брест—Литовск; клещи сомкнулись у Минска. 10 июля немцы объявили о своей полной победе и захвате 323 тыс. пленных.[155]
От Минска фон Бок продолжил наступление к Березине, которая являлась частью полумифической линии Сталина. Сила этой линии заключалась в болотах, а не в укреплениях. Бок обошел линию с правого фланга между Лепелем и Витебском, и 16 июля его передовые части вышли на подступы к Смоленску. Началось огромное танковое сражение за Смоленск, которое продолжалось до 7 августа. Немцы объявили, что захватили в плен 300 тыс. человек, однако они понесли такие тяжелые потери, что все расписание наступления на Москву нарушилось. В Смоленске немцы находились в обороне до 2 октября.
Одновременно с началом действий на минском направлении левое крыло группы армий фон Рундштедта перевалило через Карпаты и начало наступление в восточном направлении. Буденный отошел на линию Луцк — Броды — Тернополь — Черновцы. Однако правое крыло Рундштедта смогло форсировать Прут только 5 июля. Фон Рундштедт умышленно наступал медленно, и к тому времени, когда германские войска достигли Смоленска, русские на юге все еще не перешли своей границы 1939 г.
Затем левое крыло ускорило темп наступления, и в конце июля развернулись ожесточенные бои в районе Новоград—Волынска. К 10 августа фронт переместился к востоку от Коростеня, Житомира и Казатина. Южнее была одержана первая большая победа у Умани. Это произошло между 10 и 12 августа. Тем временем была занята Одесса, а танки фон Клейста захватили Николаев. Повернув к северу, фон Клейст занял Кривой Рог. 24 августа русские взорвали огромную плотину на Днепре у Запорожья. Поскольку Киев держался, фон Рундштедт запросил подкрепления.
Пока армии фон Бока приводили себя в порядок в Смоленске, фон Лееб, получив подкрепления, начал наступление через Эстонию на Нарву и Псков и занял оба города 20 августа. 10 дней спустя севернее его финская армия под командованием маршала Маннергейма заняла Выборг.
К югу от Смоленска армия фон Вейхса и танки генерала Гудериана продвинулись к Гомелю и, взяв его, 20 августа продолжили наступление на Чернигов. Это наступление заставило отойти русских, находившихся к северу от Коростеня, где они прикрывали Киев. Одновременно к югу от Киева армия фон Рейхенау достигла Днепра у Черкасс, а еще дальше к югу танки фон Клейста продвинулись от Днепропетровска до Кременчуга. Таким образом, между 1 и 14 сентября развернулась самая большая в кампании операция по окружению Киева. Гудериан продвигался на Нежин, а Клейст — на Лубны. 14 сентября войска Гудериана и Клейста соединились у Лохвицы, в 120 милях к востоку от Киева.
Немцы объявили, что ими захвачено 665 тыс. пленных. Каково бы ни было действительное число, нет никаких оснований сомневаться в том, что войска Буденного понесли катастрофические потери. Остатки его армий отступили на восток, преследуемые войсками фон Рундштедта, которые к концу октября заняли линию Курск, Харьков, Сталине, Таганрог.
30 октября войска фельдмаршала фон Манштейна взяли штурмом Перекопский перешеек и продвинулись в Крым, но были остановлены перед Севастополем. 11 ноября танки Клейста вошли в Ростов, на этом и завершилась кампания на юге. Тем временем произошли изменения в русском командовании: Тимошенко занял место Буденного на Украине, генерал Жуков был назначен на место Тимошенко на московский фронт.