Мотив «внутреннего проводника» или «миротворца» детально обсуждался в части 2.5.4. Представляется возможным продемонстрировать возможное значение символической фигуры «проводника» при терапии базисных расстройств. Поэтому терапевт должен внимательно отмечать появление таких фигур. Следующий пример ясно показывает, что в некоторых обстоятельствах фигура проводника правильно распознается только в том случае, если ранее был изящно реализован один из принципов ведения. В описании следующего случая Lang предлагает поучительный пример на эту тему.
ПРИМЕР
Тот же пациент вначале представлял змей, а позже пауков, в связи с темой инцеста. Пауки возникали также в имаго матери и жены. Однажды, будучи в отличном расположении духа, он берет паука к себе на колени, на другом сеансе в паука превращается обнаженная женщина, а в следующей драме актуализируется целый спектр сексуальных проблем, включая чувство страха, ненависти и отвращения к своей жене. Работа на образном уровне выглядела как серия битв с огромными пауками. Важную роль как фигура проводника здесь сыграла «летающая акула». Она появилась еще в первом сеансе и вызвала у пациента серьезную тревогу. Терапевт использовал принцип приближения и техники конфронтации, что позволило изменить отношение пациента к летающей акуле. Теперь он воспринимал ее как заслуживающую доверие. В моменты столкновений акула демонстрировала большую силу, ловкость и мужество. На этом этапе у терапевта сложилась полная и убедительная картина ситуации в драме. Он точно знал, что делать в каждый отдельный момент, и мог вести пациента исключительно полагаясь на его мимику, ориентируясь на выражение удовольствия или неудовольствия.
Особенно интересно в этом случае то, что на основании истории и характера пациента, фигура летающей акулы как проводника, может быть довольно хорошо объяснена, если принять во внимание интериоризированную негативность, свойственную этому символу, к тому же предполагающему наличие различных «проглоченных» интроектов.
Прежде всего очевиден изначально агрессивный элемент, который, с человеческой точки зрения, является естественной характеристикой акулы. В анамнезе, а также в первых сеансах символдрамы отец описывался как человек крайне грубый. Он серьезно избивал мать. (Аспект «плохой матери», выражающий страх, соответственно, заключается в образе агрессивного паука). Акула при этом крайне идеализируется, изображается физически и интеллектуально всемогущая. Принимая во внимание физический аспект, мы прежде всего думаем об отцовской природе интроекта. Если же акцентировать внимание на всезнании, то здесь, как и позднее, могла проявиться замещающая интроекция фигуры терапевта, что явилось результатом развития переносных отношений, как справедливо подчеркнул Lang. В фантазиях, связанных с отцом, можно различить аспект нарциссической регрессии пациента и фиксацию соответствующего уровня.
Летающая акула принимает, по словам пациента, форму самолета. Полеты, как оказалось, являются увлечением пациента. Выбор такого нарциссического удовлетворения, конечно же, не случаен. Полет рождает сильное чувство независимости, освобождения от оков и в то же время космической отчужденности, с переживаниями «океанического чувства» и невесомости. Аспект нарциссического характера, который, исходя из понятия вторичного нарциссизма, становиться Эго - симптомом, напоминает описание «нарциссической личности» у Argelamder (1977).
Контраст между всемогуществом инфантильного Self и базирующейся на реальности функцией терапевта (с преобладанием вторичных процессов), компромиссно выражен в символе летающей акулы и перекликается с упомянутым выше компромиссом между инфантильной фантазией об отце и фигурой терапевта. Таким образом, отчет Lang об этом случае служит интересной иллюстрацией символических качеств такой фигуры - проводника, которая может отражать интенсификацию различных интроекций, порой даже противоположной природы.
Доминирующие аспекты переноса в символдраматической терапии базисных расстройств до сих пор не были адекватно освещены. Без сомнения, в аналитической ситуации долговременная поддерживающая, оберегающая позиция терапевта является тем условием, благодаря которому возможна регрессия пациента на уровень базисных расстройств, и он может открыться навстречу архаическому символизму и его аффективному переживанию. Такой аналитический перенос, который, в сущности, зависит от способности терапевта контролировать контрперенос, развивается вполне естественно. Сильные, аффектированные проекции также повсеместно будут адресоваться терапевту, формируя нечто по типу трансферентного невроза. Если в случае, представленном Lang, ситуация не была таковой, то очевидно, что пациент вел себя соответствующим образом и выражал компоненты своего трансферентного невроза в отношениях с женой. Терапевт, желающий использовать символдраму в лечении пациента, страдающего базисным расстройством, должен позаботиться о наличии опытного супервизора, с которым он сможет обсуждать отдельные фазы случая еще до того, как терапия подойдет к стадии, где необходимость супервизии станет очевидной. Ловушки могут возникнуть, когда терапевт вовремя не распознает свои проскальзывающие время от времени бессознательные контрпереносные реакции, и, таким образом, он может довольно долгое время находиться в плену такого рода отношений с пациентом. Я полагаю, что в долгосрочной терапии пациенты, страдающие базисными расстройствами, такими, как первичный нарциссизм, расщепление или оральная регрессия, непременно, хотя бы на ограниченный срок, в ходе терапии регрессируют к периоду первых двух лет жизни, – то же происходит и в символдраме. Это, в свою очередь, ведет к серьезному искажению взаимоотношений между пациентом и терапевтом, просто потому, что взрослое «Я» пациента на время уходит на задний план. При лечении острых психосоматических заболеваний терапевт также сталкивается с проблемой переноса. Потеря защищающих, поддерживающих переносных отношений, которые по определению являются синонимом анаклитического переноса (как принято называть в символдраме) ведут к усилению конфликтов в символдраматических сюжетах, и, соответственно, к опасности усиления психосоматических симптомов. Wilke (1982) на базе большого опыта терапии неспецифического язвенного колита и болезни Крона дает хорошее описание данных аспектов в своей монографии.
КОРОТКОЕ РЕЗЮМЕ
Я постарался выделить роль символдрамы в лечении базисных расстройств, под которыми я понимаю нарциссические расстройства, расщепление при Borderline и психосоматические расстройства. Поскольку уже существуют исследования причин этих расстройств, я ограничился операциональным аспектом, описывая, какие стадии развития в терапевтическом процессе выглядят особенно подходящими или приложимыми для символдрамы и таким образом могут быть избраны отдельные направления визуализации для терапии базисных расстройств. Без сомнения, я не исчерпал все возможности, и, естественно, возникает вопрос о критериях выбора тех стадий и ситуаций, которые могут подходить для символдрамы. Я кротко описал наиболее важные аспекты: возрастная регрессия, удовлетворение архаических потребностей, замещение утраченного объекта, проработка объектного расщепления и использование в символической форме функции «проводника».
Мне кажется разумным дать читателям возможность заглянуть в суть терапевтического процесса при лечении базисных расстройств, которые в данный момент так широко обсуждаются. Моя работа, несмотря на несколько грубоватую структуру представления, может дать вам отправные ориентиры, и, надеюсь, она поможет будущим терапевтам лучше разобраться в диагностической стороне этих крайне сложных нарушений. Очевидно, что принимая в терапию пациента с такими сложными нарушениями, терапевт берет на себя большие обязательства. Но, как было показано в нескольких случаях, пациенты, не страдающие базисными расстройствами, также спонтанно проявляют терапевтическую регрессию. Это также требует адекватной подготовки терапевта.
Новое понимание является результатом констелляции формирующих элементов и в то же время создает ограничение единовременного восприятия этого понимания, так как дальнейшие развитие отношений ведет к последующим констелляциям. Интерпретация сновидений и фантазий не имеет четкого окончания, когда исчерпывается содержание материала. Скорее восприятие смысла может продолжаться бесконечным продуцированием новых констелляций.