Жуков Георгий Константинович
Воспоминания и размышления (Том 2)
Текст печатается с учетом последней прижизненной правки автора
1Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: Широко известная книга четырежды Героя Советского Союза Маршала Георгия Константиновича Жукова впервые вышла в 1969 году и с тех пор выдержала двенадцать изданий. Все эти годы книга пользуется неизменно огромной популярностью у читателей разных поколений Новое издание приурочено к 60-летию Битвы под Москвой и 105-й годовщине со дня рождения Г. К. Жукова.
Содержание
Том II
Глава четырнадцатая. Битва за Москву
Глава пятнадцатая. Суровые испытания продолжаются (1942 год)
Глава шестнадцатая. Стратегическое поражение противника в районе Сталинграда
Глава семнадцатая. Разгром фашистских войск на Курской дуге
Глава восемнадцатая. В сражениях за Украину
Глава девятнадцатая. Освобождение Белоруссии и Украины
Глава двадцатая. От Вислы до Одера
Глава двадцать первая. Берлинская операция
Глава двадцать вторая. Безоговорочная капитуляция фашистской Германии
Глава двадцать третья. Потсдамская конференция. Контрольный совет по управлению Германией
Заключение
Примечания
Глава четырнадцатая. Битва за Москву
5 октября 1941 года из Ставки передали:
- С командующим фронтом будет говорить по прямому проводу товарищ Сталин.
Из переговорной штаба Ленинградского фронта я передал по "Бодо":
- У аппарата Жуков. Ставка ответила:
- Ждите.
Не прошло и двух минут, как бодист Ставки передал:
- Здесь товарищ Сталин. Сталин. Здравствуйте.
Жуков. Здравия желаю!
Сталин. Товарищ Жуков, не можете ли вы незамедлительно вылететь в Москву? Ввиду осложнения обстановки на левом крыле Резервного фронта в районе Юхнова Ставка хотела бы с вами посоветоваться. За себя оставьте кого-нибудь, может быть, Хозина.
|
|
Жуков. Прошу разрешения вылететь утром 6 октября.
Сталин. Хорошо. Завтра днем ждем вас в Москве.
Однако ввиду некоторых важных обстоятельств, возникших на участке 54-й армии, которой командовал Г. И. Кулик, и высадки десанта моряков Балтфлота на побережье в районе Петергофа 6 октября я вылететь не смог, о чем доложил Верховному.
Вечером в Ленинград вновь позвонил И. В. Сталин:
- Как обстоят у вас дела? Что нового в действиях противника?
- Немцы ослабили натиск. По данным пленных, их войска в сентябрьских боях понесли тяжелые потери и переходят под Ленинградом к обороне. Сейчас противник ведет артиллерийский огонь по городу и бомбит его с воздуха. Нашей авиационной разведкой установлено большое движение моторизованных и танковых колонн противника из района Ленинграда на юг. Видимо, их перебрасывают на московское направление.
Доложив обстановку, я спросил Верховного, остается ли в силе его распоряжение о вылете в Москву.
- Да, - ответил И. В. Сталин. - Оставьте за себя генерала Хозина или Федюнинского, а сами завтра немедленно вылетайте в Ставку.
Простившись с членами Военного совета Ленинградского фронта А. А. Ждановым, А. А. Кузнецовым, Т. Ф. Штыковым, Я. Ф. Капустиным и Н. В. Соловьевым, с которыми в критические дни обороны Ленинграда мы исключительно дружно работали, я вылетел в Москву. В связи с тем, что генерала М. С. Хозина пришлось срочно послать в 54-ю армию, временное командование Ленинградским фронтом было передано генералу И. И. Федюнинскому.
|
|
В Москве меня встретил начальник охраны И. В. Сталина. Он сообщил, что Верховный болен и работает на квартире. Мы тотчас же туда направились.
И. В. Сталин был простужен, плохо выглядел и встретил меня сухо. Кивнув головой в ответ на мое приветствие, он подошел к карте и, указав на район Вязьмы, сказал:
- Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает противник и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду ждать.
Перед уходом И. В. Сталин спросил:
- Как вы считаете, могут ли немцы в ближайшее время повторить наступление на Ленинград?
- Думаю, что нет. Противник понес большие потери и перебросил танковые и моторизованные войска из-под Ленинграда куда-то на центральное направление. Он не в состоянии оставшимися там силами провести новую наступательную операцию.
- А где, по вашему мнению, будут применены танковые и моторизованные части, которые перебросил Гитлер из-под Ленинграда?
- Очевидно, на московском направлении. Но, разумеется, после пополнения и проведения ремонта материальной части.
Во время разговора И. В. Сталин стоял у стола, где лежала топографическая карта с обстановкой Западного, Резервного и Брянского фронтов. Посмотрев на карту Западного фронта, он сказал:
|
|
- Кажется, они уже действуют на этом направлении.
Простившись с Верховным, я отправился к начальнику Генерального штаба Борису Михайловичу Шапошникову и подробно изложил ему обстановку, сложившуюся на 6 октября в районе Ленинграда.
- Только что звонил Верховный, - сказал он, - приказал подготовить для вас карту западного направления. Карта сейчас будет. Командование Западного фронта находится там же, где был штаб Резервного фронта в августе, во время Ельнинской операции.
Борис Михайлович познакомил меня в деталях с обстановкой на московском направлении. В распоряжении Ставки, которое он мне передал, было сказано: "Командующему Резервным фронтом.
Командующему Западным фронтом.
Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действий Резервного фронта командирован генерал армии т. Жуков в качестве представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронтов и по вопросам управления, обязательны для выполнения.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба Шапошников.
6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.
No 2684"1.
Пока мы ждали карту, Борис Михайлович угостил меня крепким чаем. Сказал, что устал. Он действительно выглядел очень утомленным. От Б. М. Шапошникова я поехал в штаб Западного фронта.
В пути при свете карманного фонаря изучал по карте обстановку на фронте и действия сторон. Клонило ко сну, и, чтобы разогнать дремоту, приходилось время от времени останавливать машину и делать небольшие пробежки.
В штаб Западного фронта приехал уже ночью. Дежурный доложил, что все руководство совещается у командующего. В комнате командующего был полумрак, горели стеариновые свечи. За столом сидели И. С. Конев, В. Д. Соколовский, Н. А. Булганин и Г. К. Маландин. Вид у всех был до предела уставший. Я сказал, что приехал по поручению Верховного Главнокомандующего, чтобы разобраться в обстановке и доложить ему прямо отсюда по телефону.
То, что смог рассказать о последних событиях начальник оперативного отдела штаба фронта генерал-лейтенант Г. К. Маландин, несколько дополнило и уточнило уже имевшиеся данные.
Что же произошло на западном направлении?
К началу наступления немецко-фашистских войск на московском направлении на дальних подступах к столице оборонялись три наших фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С. М. Буденный) и Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Еременко). Всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября насчитывалось 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и минометов, 677 самолетов. Наибольшее количество сил и средств было в составе Западного фронта2.
Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское направление, превосходил все три наши фронта, вместе взятые, по численности войск- в 1,4 раза, по танкам- в 1,7, по орудиям и минометам - в 1,8 и по самолетам - в 2 раза3.
Наступление немецких войск по плану операции под кодовым названием "Тайфун" началось 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта на участке Жуковка-Шостка. 2 октября противник нанес мощные удары по войскам Западного и Резервного фронтов. Особенно сильные удары последовали из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля. Противнику удалось прорвать оборону наших войск. Ударные группировки врага стремительно продвигались вперед, охватывая с юга и с севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов.
Крайне тяжелая обстановка сложилась и к югу от Брянска, где 3-я и 13-я армии Брянского фронта оказались под угрозой окружения. Не встречая серьезного сопротивления, войска Гудериана устремились к Орлу, где у нас не было сил для отражения наступления.
2 октября по указанию Ставки был создан усиленный 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. Задачей корпуса было - задержать продвижение войск противника и обеспечить отвод войск Брянского фронта.
Развивая наступление, части Гудериана 3 октября захватили неподготовленный к обороне Орел, выйдя 24-м моторизованным корпусом на тылы Брянского фронта. 1-й гвардейский стрелковый корпус, развернувшись в районе Мценска, вступил в бой с моторизованной и танковой группировкой противника. Вражеские войска были здесь задержаны на несколько дней и понесли большие потери в живой силе и боевой технике. Танкисты 4-й и 11-й бригад впервые применили способ поражения вражеских танков из засады. Используя успех 1-го гвардейского корпуса, войска Брянского фронта отошли на указанные им рубежи.
Вот как об этом вспоминает командующий 2-й немецкой танковой армией генерал Гудериан: "2 октября... одновременно в районе действий 24-го танкового корпуса у Мценска, северо-восточнее Орла, развернулись ожесточенные бои, в которые втянулась 4-я танковая дивизия... В бой было брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери нашим танкам. Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех".
И далее: "Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить".
Что верно, то верно! Гудериану пришлось не только отложить быстрое наступление на Тулу, но вообще не удалось захватить ее. Однако Брянский фронт оказался рассеченным. Его войска, неся потери, с боями отходили на восток. Создалось угрожающее положение и на тульском направлении.
По приказу командующего Западным фронтом генерал-полковника И. С. Конева был нанесен контрудар севернее Вязьмы по обходящей наши войска северной группировке войск противника. К сожалению, успеха этот контрудар не имел. К исходу 6 октября значительная часть войск Западного и Резервного фронтов была окружена западнее Вязьмы.
Из беседы в штабе Западного фронта и анализа обстановки у меня создалось впечатление, что катастрофу в районе Вязьмы можно было бы предотвратить. На основании данных разведки Ставка Верховного Главнокомандования еще 27 сентября специальной директивой предупредила командующих фронтами о возможности наступления в ближайшие дни крупных сил противника на московском направлении. Следовательно, внезапность наступления в том смысле, как это было в начале войны, отсутствовала. Несмотря на превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные силы и средства за счет пассивных участков. Этого сделано не было, и оборона наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках командования не оставалось.
К исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты.
В 2 часа 30 минут 8 октября я позвонил И. В. Сталину. Он еще работал. Доложив обстановку на Западном фронте, я сказал:
- Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на можайской линии. Бронетанковые войска противника могут поэтому внезапно появиться под Москвой. Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую линию обороны.
И. В. Сталин спросил:
- Где сейчас 16, 19-я и 20-я армии и группа Болдина Западного фронта? Где 24-я и 32-я армии Резервного фронта?
- В окружении западнее и юго-западнее Вязьмы.
- Что вы намерены делать?
- Выезжаю сейчас же к Буденному, разберусь с обстановкой и позвоню вам.
- А вы знаете, где штаб Резервного фронта?
- Буду искать где-то в районе Малоярославца.
- Хорошо, поезжайте к Буденному и оттуда сразу же позвоните мне.
Моросил мелкий дождь, густой туман стлался по земле, видимость была плохая. Утром 8 октября, подъезжая к полустанку Оболенское. мы увидели двух связистов, тянувших кабель в Малоярославец со стороны моста через реку Протву.
Я спросил:
- Куда тянете, товарищи, связь?
- Куда приказано, туда и тянем, - не обращая на нас внимания, ответил солдат громадного роста.
Пришлось назвать себя и сказать, что мы ищем штаб Резервного фронта и С. М. Буденного.
Подтянувшись, тот же солдат ответил:
- Извините, товарищ генерал армии, мы вас в лицо не знаем, потому так и ответили. Штаб фронта вы уже проехали. Он был переведен сюда два часа назад и размещен в домиках в лесу, вон там, на горе. Там охрана вам покажет, куда ехать.
Машина повернула обратно. Вскоре я был в комнате представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л. З. Мехлиса, где находился также начальник штаба фронта генерал-майор А. Ф. Анисов. Л. З. Мехлис говорил по телефону и кого-то здорово распекал.
На вопрос, где командующий, начальник штаба ответил:
- Неизвестно. Днем он был в 43-й армии. Боюсь, как бы чего-нибудь не случилось с Семеном Михайловичем.
- А вы приняли меры к его розыску?
- Да, послали офицеров связи, они еще не вернулись. Обращаясь ко мне, Л. З. Мехлис спросил:
- А вы с какими задачами прибыли к нам?
- Приехал как член Ставки по поручению Верховного Главнокомандующего разобраться в сложившейся обстановке.
- Вот видите, в каком положении мы оказались. Сейчас собираю неорганизованно отходящих. Будем на сборных пунктах довооружать и формировать из них новые части.
Из разговоров с Л. З. Мехлисом и А. Ф. Анисовым я узнал очень мало конкретного о положении войск Резервного фронта и о противнике. Сел в машину и поехал в сторону Юхнова, надеясь на месте скорее выяснить обстановку.
Проезжая Протву, вспомнил свое детство. Всю местность в этом районе я знал прекрасно, так как в юные годы исходил ее вдоль и поперек. В десяти километрах от Обнинского, где остановился штаб Резервного фронта, моя родная деревня Стрелковка. Сейчас там остались мать, сестра и ее четверо детей. Как они? Что, если заехать? Нет, невозможно, время не позволяет! Но что будет с ними, если туда придут фашисты? Как они поступят с моими близкими, если узнают, что они родные генерала Красной Армии? Наверняка расстреляют! При первой же возможности надо вывезти их в Москву.
Через две недели деревня Стрелковка, как и весь Угодско-Заводский район, была занята немецкими войсками. К счастью, я успел вывезти мать и сестру с детьми в Москву.
Мои земляки оказали врагу серьезный отпор. В районе был организован партизанский отряд, который возглавил мужественный борец за Родину, умный организатор, комсомолец-пограничник Виктор Карасев. Комиссаром стал секретарь Угодско-Заводского райкома ВКП(б) Александр Курбатов. В этом же отряде находился бесстрашный народный мститель, председатель Угодско-Заводского районного исполнительного комитета Михаил Алексеевич Гурьянов.
Угодско-Заводский партизанский отряд производил смелые налеты на штабы, тыловые учреждения и отдельные подразделения немецких войск.
В ноябре 1941 года коммунист Михаил Алексеевич Гурьянов был схвачен, зверски избит и повешен немцами. Мои земляки свято чтят память бесстрашного героя.
При отступлении немцы сожгли Стрелковку, как и ряд других деревень, сожжен был и дом моей матери.
Другим крупным партизанским отрядом, действовавшим в этом районе, был отряд под командованием В. В. Жабо. Этот отряд играл важную роль во всех операциях против частей 12-го корпуса немцев, готовившегося к наступлению на Москву. Об одной из таких операций 29 ноября 1941 года Совинформбюро сообщило: "Получено сообщение о большом успехе партизан в Н-ском районе. 24 ноября несколько партизанских отрядов совершили налет на крупный населенный пункт. (Имелся в виду Угодский Завод. - Г. Ж.) Разгромлен штаб немецкого корпуса. Захвачены важные документы".
Владимир Владиславович Жабо родился в Донецке в 1909 году. Кадровый офицер-пограничник, он отличался большим мужеством и храбростью. Мне его рекомендовали как исполнительного и решительного командира. Я принял его лично. В. В. Жабо понравился мне своей готовностью идти на любое ответственное дело. Как уроженец тех мест, где отряду предстояло действовать, я знал хорошо местность, где дислоцировались соединения 12-го корпуса противника, и дал ряд советов, как лучше выполнить поставленную задачу. Операция была успешно выполнена. Владимир Жабо пал смертью героя 8 августа 1943 года в бою в районе деревни Дуброво Хотынецкого района Орловской области, где он командовал тогда 49-й мехбригадой 6-го гвардейского мехкорпуса.
Угодско-Заводский район освободила в декабре 1941 года 17-я стрелковая дивизия генерала Д. М. Селезнева.
Там, где был в 1941 году штаб Резервного фронта, а затем штаб Западного фронта, на месте деревни Пяткино (которую немецкие войска при отступлении тоже сожгли), после войны возник город Обнинск. Теперь он известен далеко за пределами нашей страны: здесь построена первая атомная электростанция. Город Обнинск в настоящее время является одним из крупнейших научных центров.
Но вернемся к событиям того времени.
Проехав до центра Малоярославца, я не встретил ни одной живой души. Город казался покинутым. Около здания райисполкома увидел две легковые машины.
- Чьи это машины? - спросил я, разбудив шофера.
- Маршала Буденного, товарищ генерал армии.
- Где Семен Михайлович?
- В помещении райисполкома.
- Давно вы здесь?
- Часа три стоим.
Войдя в райисполком, я увидел склонившегося над картой С. М. Буденного.
Мы тепло поздоровались. Было видно, что Семен Михайлович многое пережил в эти тяжелые дни.
- Ты откуда? - спросил С. М. Буденный.
- От Конева.
- Ну, как у него дела? Я более двух суток не имею с ним никакой связи. Вчера я находился в штабе 43-й армии, а штаб фронта снялся в мое отсутствие, и сейчас не знаю, где он остановился.
- Я его нашел в лесу налево, за железнодорожным мостом через реку Протву. Тебя там ждут. На Западном фронте, к сожалению, дела очень плохие, большая часть сил попала в окружение.
- У нас не лучше, - сказал С. М. Буденный, - 24-я и 32-я армии отрезаны. Вчера я сам чуть не угодил в лапы противника между Юхновом и Вязьмой. В сторону Вязьмы шли большие танковые и моторизованные колонны, видимо, для обхода города с востока.
- В чьих руках Юхнов?
- Сейчас не знаю. На реке Угре было до двух пехотных полков, но без артиллерии. Думаю, что Юхнов в руках противника.
- Ну, а кто же прикрывает дорогу от Юхнова на Малоярославец?
- Когда я ехал сюда, кроме трех милиционеров в Медыни, никого не встретил. Местные власти из Медыни ушли.
- Поезжай в штаб фронта, - сказал я Семену Михайловичу, - разберись в обстановке и сообщи в Ставку о положении дел, а я поеду дальше. Доложи Верховному о нашей встрече и скажи, что я поехал в район Юхнова, а затем в Калугу. Надо выяснить, что там происходит.
В Медыни я действительно никого не обнаружил. Только одна старая женщина что-то искала в развалинах дома, разрушенного бомбой.
- Бабушка, что вы тут ищете? - спросил я.
Она подняла голову. Широко раскрытые, блуждающие глаза бессмысленно смотрели на меня.
- Что с вами, бабушка?
Ничего не ответив, она снова принялась копать. Откуда-то из-за развалин подошла другая женщина с мешком, наполовину набитым какими-то вещами.
- Не спрашивайте ее. Она сошла с ума от горя. Позавчера на город налетели немцы. Бомбили и стреляли с самолетов. Эта женщина жила с внучатами здесь, в этом доме. Во время налета она стояла у колодца, набирала воду, и на ее глазах бомба попала в дом. Дети погибли. Наш дом тоже разрушен. Надо скорее уходить, да вот ищу под обломками - может, что-нибудь найду из одежды и обуви.
По щекам ее катились слезы.
С тяжелым сердцем двинулся я в сторону Юхнова. Временами приходилось притормаживать и внимательно осматриваться, чтобы не заехать в расположение врага.
Километров через 10-12 меня внезапно остановили в лесу вооруженные советские солдаты в комбинезонах и танкистских шлемах. Один из них подошел к машине.
- Дальше ехать нельзя, - сказал он. - Вы кто будете? Я назвал себя и, в свою очередь, спросил, где их часть.
- Здесь, в лесу, в ста метрах, стоит штаб танковой бригады.
- Очень хорошо. Проводите меня в штаб.
Меня обрадовало, что здесь оказалась танковая бригада. В штабе навстречу мне поднялся невысокого роста, подтянутый танкист в синем комбинезоне, с очками на фуражке. Сразу показалось, что этого человека я где-то видел.
- Докладывает командир танковой бригады резерва Ставки полковник Троицкий.
- Троицкий! Вот не ожидал вас встретить здесь!
И. И. Троицкий мне запомнился по Халхин-Голу, где он был начальником штаба 11-й танковой бригады, которой командовал Герой Советского Союза М. П. Яковлев. Эта бригада была грозой для японцев.
- Я тоже не думал, что встречу вас здесь, товарищ генерал армии. Знал, что вы командуете Ленинградским фронтом, а что вернулись оттуда, не слыхал.
- Ну, что у вас тут делается, докладывайте. Прежде всего, где противник?
Полковник И. И. Троицкий рассказал:
- Противник занимает Юхнов. Его передовые части захватили мост на реке Угре. Посылал я разведку и в Калугу. В городе противника пока нет, но в районе Калуги идут напряженные бои. Там действуют 5-я стрелковая дивизия и некоторые отошедшие части 43-й армии. Вверенная мне бригада находится в резерве Ставки. Стою здесь второй день и не получаю никаких указаний.
- Пошлите офицера связи в штаб Резервного фронта в район полустанка Обнинское, он расположен в деревне Пяткино за рекой Протвой. Информируйте С. М. Буденного об обстановке. Разверните часть бригады и организуйте оборону с целью прикрытия направления на Медынь. Через штаб Резервного фронта доложите в Генштаб о полученном от меня приказании и сообщите, что я поехал в Калугу в 5-ю стрелковую дивизию.
Позже мне стало известно о том, что мост через реку Угру был взорван отрядом майора И. Г. Старчака, начальника парашютно-десантной службы Западного фронта. Этот отряд численностью 400 человек был сформирован 4 октября по его личной инициативе из числа пограничников, которые готовились к действиям по вражеским тылам.
Отряд И. Г. Старчака после взрыва моста занял оборону по реке Угре. Вскоре он был поддержан отрядом курсантов подольских военных училищ под командованием старшего лейтенанта Л. А. Мамчика и капитана Я. С. Россикова. Попытки вражеских войск форсировать реку Угру и прорваться на Медынь успешно отражались героическими действиями этих отрядов.
В результате пятидневных ожесточенных боев немногие остались в живых, но своим героическим самопожертвованием они сорвали план быстрого захвата Малоярославца и помогли нашим войскам выиграть необходимое время для организации обороны на подступах к Москве. Тем временем в районе Малоярославца, на его укрепленный рубеж, вышли и развернулись артиллерийское и стрелково-пулеметное училища Подольска.
В районе Калуги меня разыскал офицер связи штаба фронта и вручил телефонограмму начальника Генерального штаба, в которой Верховный Главнокомандующий приказывал мне прибыть 10 октября в штаб Западного фронта.
К исходу 8 октября я вновь заехал в штаб Резервного фронта.
Встретивший меня начальник штаба фронта доложил о полученном приказе Ставки об отзыве С. М. Буденного и назначении меня командующим Резервным фронтом.
Звоню Б. М. Шапошникову. На мой вопрос, какой приказ выполнять. Борис Михайлович ответил:
- Дело в том, что Государственный Комитет Обороны рассматривает сейчас вопрос о расформировании Резервного фронта и передаче его частей и участков обороны в состав Западного. Ваша кандидатура рассматривается на должность командующего Западным фронтом. До 10 октября разберитесь с обстановкой на Резервном фронте и сделайте все возможное, чтобы противник не прорвался через Можайско-Малоярославецкий рубеж, а также в районе Алексина на серпуховском направлении.
10 октября я прибыл в штаб Западного фронта, который теперь располагался в Красновидове.
В те дни в штабе фронта работала комиссия Государственного Комитета Обороны. Она разбиралась в причинах катастрофы войск Западного фронта. Меня вызвали к телефону. Звонил И. В. Сталин.
- Ставка решила освободить Конева с поста командующего и назначить вас командующим Западным фронтом. Вы не возражаете?
- Какие же могут быть возражения!
- А что будем делать с Коневым? - спросил И. В. Сталин.
- Коневу, я думаю, следует поручить руководство группой войск на калининском направлении. Это направление слишком удалено, и там нужно иметь вспомогательное управление фронта.
- Хорошо, - согласился И. В. Сталин. - В ваше распоряжение поступают оставшиеся части Резервного фронта и части, находящиеся на можайской линии. Берите скорее все в свои руки и действуйте. Приказ мною подписан и уже передается фронтам.
- Принимаюсь за выполнение указаний, но прошу срочно подтягивать более крупные резервы, так как в ближайшее время надо ожидать наращивания удара гитлеровцев на Москву.
Вскоре мне передали нижеследующий приказ Ставки: "По прямому проводу Военному совету Западного фронта. Военному совету Резервного фронта, командующему Резервным фронтом тов. Жукову, тт. Молотову, Ворошилову.
10 октября 1941 г. 17 час.
В целях объединения руководства войсками западного направления Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. Объединить Западный и Резервный фронты в Западный фронт.
2. Назначить командующим Западным фронтом тов. Жукова.
3. Назначить тов. Конева заместителем командующего Западным фронтом.
4. Назначить тт. Булганина, Хохлова и Круглова членами Военного совета Западного фронта.
5. Тов. Жукову вступить в командование Западным фронтом в 18.00 11 октября 1941 г.
6. Управление Резервного фронта расформировать и обратить на укомплектование Западного и Московского Резервного фронтов. Получение подтвердить.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. Сталин.
Б. Шапошников.
No 2844"4.
Обсудив обстановку с И. С. Коневым и В. Д. Соколовским, мы прежде всего решили отвести штаб фронта в Алабино. И. С. Коневу предстояло взять с собой необходимые средства управления, группу командиров и немедленно выехать для координации действий группы войск на калининское направление. Военному совету фронта выехать в Можайск к коменданту Можайского УРа полковнику С. И. Богданову, чтобы на месте разобраться в обстановке на этом направлении.
Штаб фронта двинулся в Алабино, а мы с членом Военного совета Н. А. Булганиным часа через два были в Можайске. Здесь были слышны артиллерийская канонада и разрывы авиационных бомб. С. И. Богданов доложил, что на подступах к Бородино с передовыми моторизованными и танковыми частями противника ведет бой 32-я стрелковая дивизия, усиленная артиллерией и танками. Ею командует полковник В. И. Полосухин, опытный командир. На дивизию можно надеяться.
Дав необходимые указания С. И. Богданову, мы выехали в штаб фронта.
Разместившись временно в лагерных домиках, штаб фронта немедленно приступил к организационно-оперативным делам. Работа предстояла большая.
Нужно было срочно создать прочную оборону на рубеже Волоколамск-Можайск-Малоярославец-Калуга. Развить оборону в глубину, создать вторые эшелоны и резервы фронта, чтобы можно было ими маневрировать для укрепления уязвимых участков обороны. Необходимо было организовать наземную и воздушную разведку и твердое управление войсками фронта, наладить материально-техническое обеспечение войск. А главное - развернуть партийно-политическую работу, поднять моральное состояние воинов и укрепить их веру в свои силы, в неизбежность разгрома противника на подступах к Москве.
Дни и ночи шла в войсках напряженная работа. Люди от усталости и бессонницы буквально валились с ног, но, движимые чувством личной ответственности за судьбу Москвы, за судьбу Родины, проводили колоссальную работу по созданию устойчивой обороны войск фронта на подступах к Москве.
Летом и осенью 1941 года Центральный Комитет партии, Государственный Комитет Обороны и Верховное Главнокомандование предприняли ряд крупных мероприятий по укреплению обороны столицы, формированию значительных войсковых резервов, пополнению действующей армии новыми частями и соединениями, боевой техникой. Теперь были предприняты дополнительные меры, чтобы приостановить противника.
7 октября началась переброска войск из резерва Ставки и с соседних фронтов на можайскую оборонительную линию. Сюда прибывали 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков и ряд других частей. Заново формировались 16, 5, 43-я и 49-я армии. В середине октября в их составе насчитывалось около 90 тысяч человек. Конечно, для создания сплошной надежной обороны этих сил было явно недостаточно. Но большими возможностями Ставка не располагала, а переброска войск с Дальнего Востока и из других отдаленных районов в силу ряда причин задерживалась. Поэтому мы решили в первую очередь занять главнейшие направления: волоколамское, можайское, малоярославецкое, калужское. На этих же направлениях сосредоточивались и основные артиллерийские и противотанковые средства.
На волоколамское направление мы направили штаб и командование 16-й армии во главе с К.К.Рокоссовским, А. А. Лобачевым и М. С. Малининым. В состав 16-й армии включались новые соединения, так как ее дивизии, переданные 20-й армии, остались в окружении западнее Вязьмы. 5-я армия под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко (после его ранения в командование армией вступил генерал Л. А. Говоров) концентрировалась на можайском направлении. В район Наро-Фоминска сосредоточивалась 33-я армия, командующим которой вскоре был назначен генерал-лейтенант М. Г. Ефремов. На малоярославецком направлении развертывалась 43-я армия под командованием генерал-майор К. Д. Голубева. 49-я армия генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина занимала оборону на калужском направлении.
Всех этих командующих мы хорошо знали как опытных военачальников и надеялись на них. Знали, что они с вверенными им войсками сделают все возможное, чтобы не пропустить врага к Москве.
Должен отметить четкую работу штаба фронта во главе с генерал-лейтенантом В. Д. Соколовским, начальником оперативного отдела генерал-лейтенантом Г. К. Маландиным. Энергичные усилия по обеспечению устойчивой связи с войсками фронта были предприняты начальником войск связи фронта генерал-майором Н. Д. Псурцевым.
В тылу войск первого эшелона Западного фронта проводились большие инженерно-саперные работы по развитию обороны в глубину, строились противотанковые заграждения на всех танкоопасных направлениях. На основные направления подтягивались резервы фронта.
Штаб фронта вскоре переехал в Перхушково. Отсюда протянулись телефонно-телеграфные провода к наземным и воздушным силам фронта. Сюда же подтянули провода из Ставки Верховного Главнокомандования.
Таким образом, по существу заново создавался Западный фронт, на который возлагалась историческая миссия - оборона столицы нашей Родины.
Под руководством Центрального Комитета развернулась огромная работа по разъяснению создавшегося положения - непосредственной опасности, нависшей над Москвой. Партия призвала советский народ с честью выполнить свой долг и не пропустить врага к столице.
В тылу войск противника, в районе западнее и северо-западнее Вязьмы, в это время все еще героически дрались наши окруженные 16, 19, 20, 24-я и 32-я армии и оперативная группа генерала И. В. Болдина, пытаясь прорваться на соединение с частями Красной Армии. Но все их попытки оказались безуспешными.
Оказавшись в тылу противника, войска не сложили оружия, а продолжали мужественно драться, сковывая крупные силы врага, не позволяя ему развить наступление на Москву.
Самым важным было тогда выиграть время для подготовки обороны войск фронта. Если с этой точки зрения оценить действия частей, окруженных западнее Вязьмы, то надо отдать должное их героической борьбе.
Командование фронта и Ставка помогали окруженным войскам. Осуществлялась бомбардировка с воздуха немецких боевых порядков, сбрасывались с самолетов продовольствие и боеприпасы. Но большего тогда фронт и Ставка для окруженных войск сделать не могли, так как не располагали ни силами, ни средствами.
Дважды - 10 и 12 октября - были переданы командармам окруженных войск радиограммы, в которых содержалась краткая информация о противнике, ставилась задача на прорыв, общее руководство которым поручалось командующему 19-й армией генералу М. Ф. Лукину. Мы просили немедленно сообщить план выхода и группировку войск и указать участок, где можно было бы организовать помощь окруженным войскам авиацией фронта. Однако на обе наши радиограммы ответа не последовало: вероятно, пришли они слишком поздно. По-видимому, управление было потеряно, и войскам удавалось прорываться из окружения лишь отдельными группами.
Вот что мне рассказывал потом бывший командир 45-й кавалерийской дивизии Андрей Трофимович Стучепко.
- Пробиваясь из окружения с остатками дивизии на соединение с фронтом, мы везде, где только было возможно, уничтожали гитлеровцев, которых в общей сложности уложили не одну тысячу. В середине октября не было дня, чтобы у нас не происходили ожесточеннейшие схватки с врагом. В этих боях погибло много замечательных бойцов, командиров и политработников.
С большим волнением Андрей Трофимович рассказал о героической гибели комиссара 45-й кавалерийской дивизии А. Г. Полехина, который, несмотря на смертельную опасность, взялся лично возглавлять разведку.
- Несмотря на гибель большей части дивизии, бойцы и командиры не потеряли присутствия духа, все мы жили тогда одним стремлением - скорее соединиться с войсками фронта и вместе биться за Москву. И самым счастливым днем был тот, когда мы, вырвавшись из окружения, вновь влились в ряды войск фронта, чтобы дать отпор врагу...
Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались не напрасными. Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших великий вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки.
С 13 октября разгорелись ожесточенные бои на всех главных оперативных направлениях, ведущих к Москве.
Это были грозные дни.
ЦК партии и Государственный Комитет Обороны приняли решение срочно эвакуировать из Москвы в Куйбышев часть центральных учреждений и весь дипломатический корпус, а также вывезти из столицы особо важные государственные ценности.