Автор оригинала: Priest
Переводчик: Kristian Otto
Редактор: Rasiel Otto
Перевод с китайского на английский выполнен группой: NorthwestFlower
Переведено с английского с сайта: https://www.wattpad.com/user/NorthwestFlower
Разрешение на перевод с английского: получено.
«Скажи мне, что если однажды я внезапно умру? Что мы тогда будем делать?»
Позволить себе каждый день отдыхать дома было чем-то за гранью возможного для Аньдинхоу. Время приема чиновников Великой Лян приходилось на пять или семь часов утра. Меньшая часть офицеров низшего ранга могла покинуть императорский двор и отправиться к своим семьям в три или пять часов после полудня. Гу Юнь, конечно же, не являлся офицером низшего ранга.
Гу Юнь редко посещал столицу, поэтому даже после того, как он покидал императорский двор, если сам Император не требовал с ним аудиенции, то маршала Гу обязательно разыскивали другие чиновники. График встреч Гу Юня был переполнен, у него просто не было свободного времени на спокойный отдых. В крайне редком случае, когда ему выпадал свободный день, он обязан был отправляться в северный лагерь для плановой проверки. В подобной ситуации, возможность вернуться в поместье до захода солнца таяла на глазах, как снег в жаркий весенний день.
Одним словом, Гу Юнь жил хуже кур и собак.
Поэтому, если кто-то хотел личной аудиенции с маршалом Гу, то он мог его найти исключительно ранним утром, еще до того, как маршал Гу переступит порог стен императорского дворца, дабы поприсутствовать на совещании с чиновниками.
С тех пор Чан Гэн просыпался на рассвете и возвращался домой поздней ночью. Каждый день, пока курицы и собаки еще крепко спали, он выводил тренировочную марионетку на задний двор и ждал Гу Юня.
Чан Гэн быстро рос. Высокий и стройный подросток с мечом в руке шел вперед, за ним шумно шла железная марионетка с вытянутыми громадными руками. На ее левой руке висел паровой фонарь, на правой - контейнер для еды. Со стороны марионетку смело могли принять за человека, доставляющего еду.
Старый слуга забрал контейнер из железных рук и отошел разжечь немного огня под плитой, дабы разогреть завтрак. В этот утренний час, пока еда разогревалась, Гу Юнь мог начать тренировку со своим приемным сыном.
"Доставщик еды" сегодня точно будет избит с ног до головы, и выглядеть он будет хуже покалеченного животного... такая трагедия.
Сразу по окончании тренировки, когда завтрак уже был разогрет, Чан Гэн и Гу Юнь вместе завтракали, а после расходились каждый по своим делам. Гу Юнь был вынужден уходить из поместья, а Чан Гэн оставался и занимался чтением со своим учителем. Днем Чан Гэн продолжал практиковать фехтование с одним из стражников поместья.
На самом деле, Гу Юнь был не таким уж и хорошим учителем. Как и у Шэнь И, у него была плохая привычка говорить обо всем, что приходило на ум. Чаще всего, когда Чан Гэн заканчивал спарринг с железной марионеткой, Гу Юнь начинал рассказ, скажем, об эффективности и разных моделях Тяжелой Брони, о том, как наиболее выгодно распределить подразделения в легкой и тяжелой броне для наилучшей экономии Цзылюцзиня; он мог даже говорить о разнице между породами лошадей с запада и Центральной равнины, или о том, какой рацион должен соблюдаться для борьбы с голодом, ну и все в подобном роде.
Обычно такие монологи, в ходе которых был исследован каждый уголок в Великой Лян, заканчивались вполне осознанным вопросом со стороны Гу Юня:
- Я снова ушел от темы? О чем я изначально хотел с тобой поговорить?
Они сидели на громадных железных ступнях марионетки, вслушиваясь в щелкающие звуки шестеренок, вращающихся внутри тела железного монстра, лихорадочно пытаясь вспомнить, о чем же Гу Юнь собирался начать говорить, что же это была за тема до того, как паровоз мыслей маршала унесся на тысячу миль прочь.
Услышав, что маршал Гу будет обучать их лично, Гэ Пансяо и Цао Нянцзы ощутили в сердцах чувство, выражавшее одновременно волнение и восторг. Преодолев столько трудностей и подавив незваную зевоту - ради такого им даже удалось сбежать от скучного учителя - они прибежали, чтобы послушать, что же им расскажет маршал Гу. Вот только неожиданно для них двоих, когда они выслушали все от начала и до самого конца, у мальчиков остался один единственный вопрос - и что это было?!
Гэ Пансяо тихонько шепнул:
- Лучше бы я слушал монотонное бурчание учителя Шэнь, чем это...
- Он - генерал Шэнь! Почему ты вечно забываешь об этом?! - с раздражением поправил его Цао Нянцзы, но затем на короткое мгновение задумался, разрываясь между "прекрасным мужчиной" и "совестью". В конце концов, "совесть" одержала верх, и он добавил:
- Я тоже так думаю.
Только у Чан Гэна по этому поводу не было никакого мнения. Если бы он мог оставаться рядом с Гу Юнем каждый день хоть ненадолго, он был бы рад даже стоять на страже у его дверей всю ночь. В любом случае, его ничего не держало, ведь каждая его ночь сопровождалась повторяющимися кошмарными снами.
Он также верил в то, что он сможет сдерживать проклятье; верил, что сможет стать смертоносным клинком, что он сможет изо дня в день избавляться от лишних и плохих вещей, в том числе и от его странных снов о его маленьком ифу.
Более того, лекции Гу Юня были крайне сумбурными. Только если его действительно внимательно слушать, то можно было заметить, что все вопросы и проблемы, которые он затрагивал, были весьма полезны.
Когда родители впервые вывели Гу Юня на поле брани, он был еще совсем ребенком. А несколько лет комфортной жизни во дворце, после лишений в военных походах, продлились совсем недолго. В пятнадцать лет он последовал за старым опытным генералом на юг, дабы подавить восстание бандитов. С тех пор и по сей день он служил в Императорской армии.
Всего в военном ведомстве Императора насчитывалось семь основных силовых фракций. Железные Драконы, составлявшие морской флот, были единственным подразделением, с которым Гу Юнь был не так хорошо знаком. Зато он весьма успешно справлялся со всеми остальными. Маршал Гу одерживал много побед, но у него также было много поражений. Он видел все свои сильные и слабые стороны как на ладони.
Чан Гэн слушал его, точно он был жадным до таких историй зверьком. Гу Юнь был для него подобен горе - мальчик каждый день смотрел на него и находил в его образе что-то, что помогало ему двигаться вперед. На каждый совершенный им шаг он всеми силами старался подавить все неуместные мысли, которые он разжигал в своем сердце.
Однако, Гу Юнь не считал эти разговоры уроками.
Именно поэтому он специально пригласил для обучения Чан Гэна учителя и инструктора по боевым искусствам. Каждое утро, занимался ли Чан Гэн с железной марионеткой или обсуждал какие-то вопросы, - Гу Юнь считал, если говорить начистоту, что он всего лишь проводит свое время за своеобразной игрой с Чан Гэном.
Долго наблюдая за мальчиком, Гу Юнь не думал, что Чан Гэн последует по тому же самому пути, что и он. Чан Гэн всегда вел себя сдержанно. Не смотря на то, что он периодически вел себя несколько упрямо, он все же оставался здравомыслящим человеком.
Гу Юнь подумал, что когда мальчик вырастет, он станет достойным и благородным мужем, а не генералом-убийцей, к которому не посмеют прилизаться ни демоны, ни боги.
Ну вот и наступил конец года.
В первый год правления нового Императора, стоило ему вступить на престол, как он назвал наступающую эру "Лунань" [1] и объявил об общей амнистии на всей территории Центральной равнины.
В стране, в столичной тюрьме которой был заключен Принц варваров Цзя Лай Инхо.
В течении последних двух месяцев Император терпеливо подавлял все вопросы, касающиеся Принца варваров, и выражал свое мнение самыми "окольными" путями. Условие со стороны старого короля-волка по увеличению дани на десять процентов каждый год было весьма заманчивым, но при этом Император не хотел бы проявить неуважение по отношению к Гу Юню, именно из-за этого, во время каждого совещания данный вопрос не затрагивался. Письма из Министерства Доходов и от Аньдинхоу были отложены до ежегодного ритуала большого жертвоприношения Небу [2]. И только после все, наконец, увидели результат этих затяжных споров.
Императорская гвардия рассредоточилась по обе стороны от Аньдинхоу. Шэнь И верхом направился в сторону облаченного в легкую броню Гу Юня и, с выкриком пришпорив коня, остановился возле маршала.
Гу Юнь посмотрел на него и медленно развернул лошадь, чтобы двинуться в обратном направлении. Шэнь И быстро среагировал и последовал за ним.
- Великий Маршал, вижу, что на этот раз Его Величество твердо решил "выпустить тигра обратно на гору", - сказал Шэнь И. - Что будем делать?
- Сын неба [3] совершил пред Небом ритуал, исполняя великое желание Богов, его слова подобны яшмовым речам [4]. Вылитую воду трудно собрать [5]. Как по твоему я мог вмешаться? - без тени эмоций на лице сказал Гу Юнь. - Чтобы меня успокоить, Его Величество пообещал снабдить Черный Железный Лагерь тридцатью колесницами и четырьмя сотнями железной брони. Его указ уже передали в Лин Шу. Его Величество до конца верен идеалам, проявляя высшую гуманность и справедливость, он сделал все, что было в его силах. Разве я мог бессовестно влезть и продолжать бесконечно приставать к нему с такими мелочами?
Новому Императору было чуть больше тридцати лет. В сравнении с его почившим отцом, он был более жестким.
Гу Юнь совершенно не переживал по поводу нового Сына Неба, ему в большей степени было все равно, был ли новый Император жестоким или нет. Проблема заключалась в том, что его политика в отношении пограничных территорий шла вразрез с ожиданиями покойного Императора. Это был весьма недальновидный расчет.
Гу Юнь и Шэнь И молча ступали бок о бок.
- Фактом остается и то, что казна пуста, - сказал Гу Юнь. - Его Величество только унаследовал трон и он не признает, что он немного поспешил, ты же понимаешь это. Вчера к нам с запада отправили безобразного посла в "огромной высокой шляпе" [6] с длинным носом и впалыми щеками. Они вчера так много говорили, что у меня до сих пор звенит в ушах от их болтовни.
Шэнь И потребовалось немного времени, чтобы ответить:
- Ты же не говоришь о верховном понтифике?..
В сердцах большинства людей Великой Лян западные люди вели себя совершенно неприемлемо: "Папа" никогда не хотел оставаться в стенах своего храма и его широкополая шляпа мелькала повсюду, а еще он повсюду совал свой длинный нос. Неужели слово их Короля не имеет никакого значения - разве это не прямой призыв к началу мятежа?
Гу Юнь кивнул.
- Они хотят завести торговые отношения. Вчера я немного подслушал разговор между ними. Они заинтересованы в том, чтобы продлить Великий Шелковый Путь [7] вдоль западной границы до крупнейших торговых трактов. Обе стороны гарантируют предоставлять войска для охраны и обеспечения бесперебойной торговли. Наговорив ему цветочных слов [8] с три короба, он достал карту и одним взмахом кисти расписал все так, что искушенный Император затрепетал от перспектив и выгоды этих совершенно нереальных финансовых отношений.
Шэнь И улыбнулся:
- Торговля - это же хорошо, о чем ты говоришь?
- Я не говорю о том, что торговля - это плохо, просто потому, что я не очень хорошо разбираюсь в таких вопросах, - сказал Гу Юнь. - Я думаю о том, что если иностранцы будут заниматься торговлей с нашей страной, то это может быть не очень выгодно для их стороны.
— Почему же они проделали такой долгий путь, если с этого для них не было никакой выгоды? Они будто преследовали какие-то личные скрытые мотивы.
Это была правда.
Товары с запада в Великую Лян начали поступать со времен правления Императора У. Среди них были детально проработанные маленькие безделушки и игрушки, как, например, застекленные лампы и очки. К сожалению, все это длилось недолго. Товары оставались свежими и новыми в течении всего нескольких лет. Несмотря на то, что некоторые западные предметы домашнего обихода и были весьма изощренными, многим из них требовалось топливо - Цзылюцзинь. С того дня, как иностранцы ступили на Центральную равнину, они стали опосредствованными поставщиками драгоценного топлива на черные рынки Цзылюцзиня.
Император У понимал, что если так и будет продолжаться, то страна совсем скоро развалится. Чтобы строго контролировать использование Цзылюцзиня среди простых людей, он подготовил ряд мягких и жестких мер. В один день Император У издал четыре указа и раскрыл всех, кто использовал "пурпурное топливо" в торговле на черных рынках. Все правонарушители были убиты сразу при аресте, ко всем виновникам отнеслись также беспощадно, как и к мятежникам. Дабы удержать жизненно важные артерии страны, Император У вынужден был приложить тяжелую железную руку ко всем виновникам.
После, Институт Лин Шу взял на себя инициативу и собрал большое количество механиков среди простых людей, поручив им работать быстро и сверхурочно, чтобы как можно скорее имитировать западные товары с аналогичными функциями, с единственным исключением в их механизмах – они должны были работать от угля или с помощью заводного механизма.
Твердый нож отрезал выход Цзылюцзиня на черные рынки, а мягкий нож отрубил все пути к западным рынкам. Даже если кто-то владел запасами Цзылюцзиня, кто не хотел бы пользоваться более дешевым топливом в качестве альтернативы? Кроме того, дизайн западных товаров был слишком аляпистым, что было не совсем по вкусу жителям Центральной равнины.
Подлинные западные товары вскоре заменили имитацией, а западные торговцы больше не имели права продавать свой товар на Центральной равнине.
Чего не скажешь о деликатных товарах, таких как шелк, они пользовались большой популярностью в западных странах.
- Наверное, я слишком много думаю, - сказал Гу Юнь.
Шэнь И секунду помолчал, затем спросил:
- Как Его Величество отреагировал на это?
Губы Гу Юня сжались в горькой улыбке.
- Его Величеству нечего бояться, - сказал он. - Он знает, что пока Черный Железный Лагерь охраняет северо-западную границу, Великая Лян будет неуязвима. Если бы я не знал о том, что все так обернется, думаешь, у меня не болела бы голова?
Шэнь И спросил:
- Его Величество лично сказал тебе это?
Гу Юнь болезненно улыбнулся.
- Он не только сказал это мне в лицо, он еще и пожаловал мне шубу на лисьем меху.
У маршала Гу действительно была плохая привычка носить круглый год только один слой одежды. Об этом было хорошо известно и среди всего офицерского состава императорского двора. Он одевал еще несколько слоев только в том случае, если во время службы на границе его настигала снежная буря. Теперь же Император подарил ему достойную зимнюю одежду. Только слепец не поймет, что было сокрыто в его словах.
Шэнь И промолчал.
- После празднования Нового Года я, вероятно, вернусь на северо-западную границу. Его Величество не сможет как следует выспаться, пока Черный Железный Лагерь в столице.
Страхами нового Императора, тысячи миль рек и гор слились в одну линию, тяжело рухнув на плечи Аньдинхоу.
Все верили, что пока в руках Маршала Гу будет власть над тремя всемогущими фракциями Черного Железного лагеря, он останется непобедимым, одерживая победу за победой в каждом сражении. Против такой силы никто ничего не сможет сделать.
Они были опорой и поддержкой нового Императора, а он страшился, боялся их.
- Скажи мне, что если однажды я внезапно умру? Что мы тогда будем делать? - спросил Гу Юнь.
Выражение лица Шэнь И в миг изменилось.
- Прекрати говорить ерунду! - огрызнулся он.
Гу Юнь спокойно продолжил:
- Нет необходимости избегать разговоры о жизни и смерти, богатства и бедности, все они решают нашу судьбу. У нас - тех, кто носит фамилию Гу - не было ни одного человека, который бы прожил долгую жизнь. Мы не только мало живем, но и наш род не слишком плодовит. Всякий раз, когда старый Аньдинхоу видел меня, он никак не мог сдержать глубокий вздох. Каждый раз, когда кто-то говорит о моем будущем, у меня... нет никого, кто мог бы стать моим наследником.
- Разве у тебя нет Его Высочества четвертого принца? - спросил Шэнь И.
Гу Юнь покачал головой.
- Этому ребенку не суждено жить в тумане и есть песок. Почему мы говорим на эти мрачные темы в такой хороший новогодний вечер? Иди и закажи для меня "Красноглавого Змея". Я пойду домой и заберу своего сына.
Закончив, Гу Юнь пришпорил коня и бросился вперед, оставляя Шэнь И позади.
- Ты не мог сказать об этом раньше?! Во всей столице всего двадцать таких "Змеев"! - сердито прорычал Шэнь И. - И как мне заполучить одного, если ты сообщил мне об этом только сейчас?!
- Ты уж постарайся справиться с...
Слово "этим" потерялось в северо-западном ветре, а затем ударило Шэнь И в лицо. Аньдинхоу давно скрылся вдали широкой дороги.
Чан Гэн сидел дома и очень внимательно, с усердием читал книгу, пока кто-то неожиданно не распахнул двери главного входа в поместье. Холодный ветер и снежинки ворвались вслед за нарушителем тишины, потревожив разложенные на столе бумаги и заставив их рассыпаться по полу.
Этой ходячей неприятностью был никто иной, как Гу Юнь. Чан Гэн неохотно повернул голову и выдохнул:
- Ифу...
Гэ Пансяо и Цао Нянцзы прыгали по обе стороны от маршала. Они активно размахивали руками, обращая на себя внимание Чан Гэна.
- Старший брат, старший брат! Аньдинхоу сказал, что возьмет нас на борт "Красноглавого Змея"!
Чан Гэн не любил выходить на улицу. Он отдавал предпочтение спокойствию, а не подобной чрезмерной активности. Ему также было очень некомфортно, когда вокруг полно людей - они очень раздражали его. В Яньхуэй он был вынужден покидать свой двор, чтобы пойти потренироваться с мечом на Генеральский Холм. Это была вынужденная мера, потому что двор мэра Сюй был очень маленьким. С тех пор, как они прибыли в поместье Аньдинхоу, Чан Гэн не собирался покидать его стены.
Он считал, что в канун Нового Года следовало бы лучше собраться всем вместе дома, возле маленькой печи, разогрев пару бочонков вина за дружеской болтовней. Почему обязательно выходить глотать холодный ветер и наблюдать за толпой людей?
Но Гу Юнь вмешался первым, снял верхнюю одежду и поинтересовался:
- А ну не вытягивай тут ноги и давай скорее собирайся! Дядя Ван сказал, что ты не выходил за дверь с тех пор, как прибыл в поместье. Ты тут что, грибы выращиваешь?
Достаточно было просто представить море бесчисленных людей, как у Чан Гэна тут же по коже побежали мурашки. Что-то радости ему эта идея не очень доставляла, несмотря даже на то, что он будет вместе с Гу Юнем. Он не сдвинулся с места, стараясь найти подходящее оправдание:
- Ифу, мы должны очень серьезно отнестись к празднованию Нового Года, кто-то должен остаться, чтобы присмотреть за домом, я... Ах!
Гу Юнь не позволил ему закончить. Без лишних слов он тут же обернул шерстяную накидку вокруг Чан Гэна, затем взглянул на него, как на рулон ткани, который научился кричать, а уже после - вытащил его из поместья, взвалив на плечо:
- Мальчишка, ты еще совсем ребенок, а уже такой "внимательный"!
Автору есть что сказать:
Обсуждаем несложные методы борьбы с маленьким зазнайкой - просто заворачиваешь его и уносишь с собой =w=
Примечания:
1) Лунань:
隆 - Лун - Милостивый, благосклонный.
安 - Ань - спокойный, тихий, мирный.
2) Ритуал был одним из самых важных событий для Империи.
Император — единственное человеческое существо, имевшее право быть посредником между небом и землей, между людьми и верховными божествами. Только он один от имени всего народа и империи имел право молиться небу и приносить ему жертвоприношения. «Получив» власть от неба, император считался непогрешимым, всезнающим и всевидящим.
3) Сын неба - в древнем Китае "Сын Неба" - одно из обращений к Императору.
4) 金口玉言 - jīn kǒu yù yán - золотые уста и яшмовые речи (обр. золотые слова, мудрые высказывания, добрый совет)
5) 覆水难收 - fù shuǐ nán shōu - вылитую воду трудно собрать (обр. в знач.: сделанного не воротишь; прошлому возврата нет)
6) 高帽 - gāomào - высокая шляпа - важность, стремление придать себе значимость, любовь к лести)
7) Великий Шелковый Путь — Оттуда в страны Запада во II веке до н.э. начинают привозить шелк и другие товары, неизвестные ранее в Европе. Шелковый путь формировался на протяжении нескольких веков из небольших караванных дорог.
8) tian hua luan zhui - букв. небесные цветы падают на землю, обр. разглагольствовать, расписывать, приукрашивать.