Интересна позиция Петрова по данным вопросам (как, собственно, и по многим другим) тем, что она в своей основе созвучна и с позициями многих других его коллег-философов, а вот у людей не из их цеха, может вызывать некоторые сомнения в её обоснованности. Попробуем представит эту позицию в максимально сжатом виде и прокомментировать, предложив несколько иной подход к рассмотрению данного вопроса.
«необходимость всецело детерминирована внутренней противоречивостью субстанции, неразрывна с ней и определяется ею ». … «Необходимость диктует обязательность движения, границы которого как некий коридор возможностей определяются конкретным отношением противоположных сторон противоречия ». Таким образом, необходимость нам предлагается рассматривать исключительно и только как направленность движения, обусловленного исключительно «противоречивостью субстанции », внутренними противоречиями, и только в определяемом ими коридоре, оставляя в этих рамках и случайность, и неопределённость.
«Необходимость как интенция не есть жёстко определённая заданность как конкретная направленность, но только указание на обязательность (необходимость) движения. (В отношении внешнего противоречия следует сказать, что оно как случайное не имеет характера необходимости, …)». То есть, нас подводят к тому, что необходимость, это полная неопределённость по отношению к результату движения, хотя и указывают на некие рамки возможности его варьирования, определяемые внутренними противоречиями субстанции.
А вот что по данному поводу предлагает «Новая философская энциклопедия»: ««Необходимость» и «случайность» – относительные понятия. Они имеют смысл, если указана область их определения – фрагмент действительности, по отношению к которому исследуемый объект идентифицируется как необходимые или случайные. В повседневном и научном мышлении такой фрагмент обычно конечен и в пространстве, и во времени. Это порождает трудность, зафиксированную И. Кантом: однозначная детерминация сама по себе не делает явление необходимым: породившее его явление само может оказался случайным и т.д. Есть два способа преодолеть эту трудность. Первый – постулировать в начале причинного ряда безусловно необходимую первопричину. Второй – осуществить предельный переход, т.е. расширить область определения необходимости и случайности до бесконечного в пространстве и времени мира в целом. Все события в таком мире мыслятся как однозначно детерминированные (разрывы в каузальных цепях исключаются). Лаплас описывал такой мир на базе механицизма, но в принципе он представим и на любой другой основе».
Принцип субстанционального монизма рассматривается как всеобщий принцип мироздания, поэтому следует и «расширить область определения необходимости и случайности до бесконечного в пространстве и времени мира в целом » А в таком случае «Все события в таком мире мыслятся как однозначно детерминированные ». И это выглядит куда более убедительно. При этом и в первом случае («постулировать в начале причинного ряда безусловно необходимую первопричину»), если в качестве причины выступает объективная реальность, то такое постулирование вполне обосновано, поскольку это продукт «бесконечного в пространстве и времени мира в целом ».
Здесь интересно и упоминание Лапласа. Он утверждал, что «Мы можем рассматривать настоящее состояние Вселенной как следствие его прошлого и причину его будущего. Разум, которому в каждый определённый момент времени были бы известны все силы, приводящие природу в движение, и положение всех тел, из которых она состоит, будь он также достаточно обширен, чтобы подвергнуть эти данные анализу, смог бы объять единым законом движение величайших тел Вселенной и мельчайшего атома; для такого разума ничего не было бы неясного и будущее существовало бы в его глазах точно так же, как прошлое ». В дальнейшем такой разум стали именовать Демоном Лапласа.
В настоящее время сторонники всевозможных объяснений всего и вся на вероятностной основе (теория хаоса, синергетика и т.п.) фактически исходят из того, что причинно-следственные связи не являются чем-то жёстко определяющим процесс (что созвучно с предлагаемым Петровым), а только определяющим область возможных его результатов. Но по факту, это завуалированное отрицание существования причинно-следственных связей вообще. Если одни и те же причины могут вызвать разные следствия, то чем вызвана разница между этими следствиями, какова её причина? То есть, у разницы между этими следствиями причины оказывается нет, таким образом, получается, что следствия могут существовать и без причины (повеяло мистикой). Но если мы признаём наличие причинно-следственных связей везде и во всём, то мы должны признавать и однозначность следствия от совокупности всех причин его породивших. И тогда получается, что Лаплас в своём Демоне абсолютно прав.
Петров пишет: «Случайность есть результат влияния внешних противоречий, либо внутренних условий субстанционального движения на характер реализации закономерности этого движения и тем самым столь же объективна, как и определяющие её внутренние и внешние противоречия ».Получается, что признаётся влияние случайных факторов на результат процесса, но из состава причин этого результата (как следствия) они почему-то исключаются. Такое, в определённой степени, применительно только при локальном рассмотрении внутренних процессов субстанции, полагая, что всё остальное это случайности, но никак не с позиции всеобщих связей, в том числи и исходя из принципа субстанционального монизма. Это только мысленно можно выделить какую-то локальную зону с её закономерностями, считая все остальные воздействия на неё случайностями. В природе же в целом (во всей её бесконечности в пространстве и времени) такого быть не может, поскольку там всё увязано бесконечными причинно-следственными связями. Такой локальный подход Петрова к рассмотрению данного вопроса подтверждается и его дальнейшими высказываниями (хоть и сделанными с другой целью): «Постоянно изменяющиеся условия (как внутренние, так и внешние) разрешения противоречий вызывают к жизни случайность как отклонение от нормы, попытку нарушения закономерности, субстанционального закона, выхода за пределы «дозволенного». Т.о. случайность выводит необходимость из состояния жёсткой, однозначной предопределённости и предоставляет ей набор вариантов её осуществления, создавая определённый коридор возможностей и придавая тем самым движению субстанции гибкость и многозначность ». Выражение «субстанционального закона » здесь, вероятно, надо понимать, как законы внутреннего функционирования субстанции. И везде, где Петров пишет о необходимости (а проблема в том, что это не только Петров), речь всегда идёт о коридоре возможностей, т.е. о вполне локальной, чем-то ограниченной зоне, без чего никакие случайности объяснить невозможно, поскольку иначе получится, что это никакие не случайности, а закономерные следствия предыдущих событий (и так до бесконечности), включая и их воздействие на рассматриваемую субстанцию. Поэтому Петров и утверждает, что «Закономерность как способ субстанционального движения, т.о., полностью определяется характером внутренней противоречивости субстанции », т.е. исключительно локально, для любых вполне конкретных субстанций без учёта взаимосвязей с теми более крупными субстанциями в которые они входят как частности (части их составляющие). Необходимость и случайность, это всегда для кого-то (для чего-то). В природе в целом нет ничего не необходимого, не случайного, в природе всё закономерно, в смысле того, что всё жёстко определено бесконечными причинно-следственными связями, жёстко детерминировано ими.
Но и осмысливая природу локальных объектов, их сущность, необходимо иметь ввиду, что они образовывались в рамках более крупной субстанции и по её законам функционирования. И эта основа, как бы субстанция в дальнейшем не развивалась, сохраняется на весь период её существования. Таким образом, любой объект формируется внешней средой и формируется абсолютно однозначно, жёстко детерминировано, всей совокупностью причин, следствием которых он является.
Что касается свободы, то если в природе в целом всё увязано причинно-следственными связями, то о какой свободе вообще можно говорить? Но это в природе в целом, а каждая субстанция в отдельности функционирует и развивается по своим внутренним законам, разрешая существующие и создавая новые противоречия. И если она функционирует и развивается чисто по своим законам и в условиях постоянства внешней среды, то такое существование субстанции можно считать свободным (без принуждения из вне). И только в этом смысле она свободна.
Если заглянуть в словари, то можно обнаружить, что свобода, как правило, ассоциируется с субъектом и представляется как свобода воли. «возможность поступать так, как хочется. Свобода — это свобода воли». (Философский словарь). Нечто подобное и в других словарях. И всё же о соотношении свободы воли и детерминизма в природе в целом споры не прекращаются. «Наличие свободы воли придает смысл нашей жизни. Но возможна ли свобода воли, если все физические процессы детерминированы (или предопределены)? Философы в этом вопросе разделились на два противоположных лагеря: компатибилистов, считающих возможным совместить представления о свободе воли с детерминизмом, и инкомпатибилистов, отрицающих такую возможность». (Центр исследования сознания) https://www.hardproblem.ru/. И это не спроста, поскольку на основе тех или иных представлений о их соотношении формируются соответствующие мировоззренческие позиции и идеологии, т.е. сталкиваются интересы больших групп людей.
В ответ на утверждение о всеобщем детерминизме в природе, включая и то, что сознание и воля формируются не человеком, как их носителем, а в нём, средой его обитания, его бытием, и, таким образом, и вся человеческая деятельность жёстко детерминирована причинно-следственными связями, т.е. абсолютно предопределена, зачастую, сразу навешивается ярлык фаталиста.
Если заглянуть в словари, то фатализм это: «Вера в неизбежность всего происходящего. Фатализм отбивает охоту к действию, и всякий фаталист прежде всего ленив или должен быть ленивым». (Философский словарь).
«определяемый судьбой) - мировоззренческая концепция, истолковывающая действительность как нечто предопределенное, вера в судьбу, рок (фатум)». (Тематический философский словарь) https://terme.ru/termin/fatalizm.html Нетрудно заметить, что всё это касается именно убеждений человека, состояния его сознания.
Самое забавное здесь то, что, в среде материалистов, формирование сознания бытием, т.е. из вне, никто не отрицает. А воля формируется сознанием в целях реализации потребностей человека вне зависимости от того, что это за потребности и как они сформированы (объективные потребности живого организма или сформированные в нём в процессе формирования сознания). В любом случае воля, во всех своих составляющих, формируется не индивидуумом, а в нём его бытием (включая и его животную основу).
Получается, что да, всё абсолютно предопределено, а потому можно и ничего не делать, ни к чему не стремиться, всё произойдёт само по себе. С позиции природы в целом это, безусловно так. Но только человек и общество, это не природа в целом, а только конкретные субстанции, которые развиваются по своим внутренним законам, если их свобода не ограничивается изменениями внешней среды. Человек со всеми его эмоциями и страстями, и есть животное с тем сознанием, которое у него уже имеется. Сознание и потребности формируют в нём волю к реализации потребностей, но сформировавшись, эта воля становится его личной волей, волей индивидуума, его неотъемлемой частью как личности. Она сформирована в нём объективно и человек сам от неё избавится не может. Только изменение сознания или условий внешней среды, т.е. только внешние (в конечном счёте) воздействия могут изменить его волю. Человека же, как уже сформированного на каждый конкретный момент индивидуума, интересуют только его потребности (вне зависимости от их природы) и даже сама его роль и место в природе в целом его интересуют только исходя из этого. И фаталист он или не фаталист, определяется только состоянием его сознания, обусловленным разными условиями его формирования. Но человеку, тому что он уже есть, с его сознанием, страстями и эмоциями, и потребностями в целом, важно их удовлетворение, и с этих позиций он объективно заинтересован в продолжении развития общества, как среды его обитания, и всё, что ведёт к этому, для него является прогрессивным (благом). Фатализм же, как состояние сознания, ведёт совершенно в обратную сторону. Фаталистическое сознание (как и любое сознание), это тоже закономерный результат развития конкретной частички материального мира, только оно не содействует дальнейшему развитию общества в интересах человека, как среды его обитания, а блокирует участи данного индивидуума (полностью или частично) в этом процессе. Но человек, с его потребностями, счастьем и болью, радостью и ненавистью, со всей совокупностью эмоций, как то, что он уже есть, вне зависимости от того, как он был сформирован, хочет счастья для себя и своих детей и близких, а это возможно только при дальнейшем развитии общества, как субстанции в целом. Поэтому человек должен делать то, что соответствует его природной сущности, его месту в этом мире даже осознавая, что это не он своей волей меняет этот мир, а этот мир в процессе всеобщего и бесконечного движения материи меняет сам себя, в том числе и через его волю, формируя её бытием человека. И это естественное состояние человека. В этом мире всё предопределено, но не для человека, а, через него (в том числе), через его волю. Будет человек бороться за свои интересы или нет, зависит от состояния его сознания, но без борьбы его интересы реализованы быть не могут. А вопрос о неизбежности того или иного исхода борьбы только в том каков тип сознания будет сформирован бытием у той части общества, которая будет способна реализовать свою волю. И осмысление сущности человека и его места в этом мире, это только шаг вперёд в осмыслении возможных путей и методов развития общества в направлении реализации его интересов, и интересов его членов. Каково будущее общества, предсказать невозможно, но осмыслив законы его возникновения, функционирования и развития, и действуя в соответствии с ними, человек способствует и его сохранению, и улучшению условий своей жизни, и жизни своих потомков. И выбор направленности своей деятельности, как человек, как то, что уже есть, делает каждый самостоятельно, внося, таким образом вклад в выбор направленности движения общества в целом.