Поток сознания в литературе

Литература потока сознания

 

 

Работу выполнил студент первого курса

очно-заочного отделения группа

1-ГИВА-5

Лосева Александра Дмитриевна

 

Преподаватель Марина Дмитриевна Кузьмина

 

Оглавление

Введение. 3

Поток сознания в литературе. 4

Примеры и особенности.. 6

Заключение. 8

Список литературы.. 9

 

Введение

Поток сознания (англ. Stream of consciousness) — художественный приём и тип повествования в литературе XX века, преимущественно модернистского направления, непосредственно воспроизводящий душевную жизнь персонажа посредством словесной регистрации разнородных проявлений психики (переживания, ассоциации, воспоминания и т.п.), которые чаще всего передаются вне всякой логической и причинно-следственной связи — по принципу звуковых, зрительных и прочих ассоциаций. Использование потока сознания часто сопровождается всевозможными нарушениями синтаксиса (используются эллипсисы, парцелляция) и даже полный отказом от пунктуации (например, в потоке сознания Молли Блум, героини романа Джеймса Джойса «Улисс» (1922 год).

Термин «поток сознания» принадлежит американскому философу-идеалисту Уильяму Джеймсу: сознание — это поток, река, в которой мысли, ощущения, воспоминания, внезапные ассоциации постоянно перебивают друг друга и причудливо, «нелогично» переплетаются («Научные основы психологии», 1890).

«Поток сознания» нередко называют крайней степенью «внутреннего монолога», но, например, литературовед Н. Мельников считает, что это «не вполне корректно, ибо внутренний монолог при всем сходстве с потоком сознания — сочетание понятийно-логического мышления с образным и интуитивным, ассоциативные скачки, недосказанность мыслей, что подчёркивается внезапными паузами, оборванными или грамматически неоформленными фразами и прочим, — тем не менее, следует рассматривать как особый тип повествования. В нём более или менее упорядочен ход мыслей и переживаний персонажа, не так радикально размывается сюжетное действие, более строго выдерживается временная дистанция по отношению к событиям и допускается присутствие в тексте автора-повествователя»^[1]. Авторы, различающие внутренний монолог и поток сознания, указывают на то, что последний нередко используется для передачи доречевого уровня психики: «„поток сознания“ используется при описании психической жизни на границе с сознательным мышлением и характеризуется такими приемами, как ассоциация, многократное повторение слов или символов, очевидная несвязность, отказ от нормального синтаксиса и пунктуации для того, чтобы сымитировать свободный поток мыслительного процесса персонажа. „Внутренний монолог“ имеет отношение к воспроизведению мыслей, которые контролируются сознанием и на уровень ближе непосредственно к вербализации».

«Поток сознания» создаёт впечатление, что читатель как бы «подслушивает» свой опыт в сознании персонажей, что даёт ему прямой интимный доступ в их мысли. Включает в себя также представление в письменном тексте того, что не является ни чисто вербальным, ни чисто текстуальным. Автор же заинтересован в том, чтобы опубликовать воображаемую внутреннюю жизнь его вымышленных героев для ознакомления читателя, обычно невозможного в реальной жизни. При этом часто ощущения, переживания, ассоциации друг друга перебивают и переплетаются, подобно тому, как это происходит в сновидении, чем часто, по мысли автора, и является на самом деле наша жизнь — после пробуждения от сна мы всё-таки все ещё спим.

Способ передачи «потока сознания» по большей части состоит из различного типа предложений, описывающих эмоционально-психологическое состояние того или иного действующего лица, и косвенных рассуждений как особой манеры представления мыслей и взглядов вымышленного персонажа с его позиций путём комбинирования грамматических и прочих особенностей стиля его прямой речи с особенностями косвенных сообщений автора. Например, не прямо — «Она думала: „Завтра я здесь останусь“», и не косвенно: «Она думала, что она останется здесь на следующий день», а сочетанием — «Она бы осталась здесь завтра», что позволяет как бы стоящему вне событий и говорящему от третьего лица автору выразить точку зрения его героя от первого лица, иногда с добавлением иронии, комментария, и т. д.

 

Поток сознания в литературе

У истоков стиля П. с. были Ф. М. Достоевский («Кроткая») и Л. Н. Толстой. Предсмертный монолог Анны Карениной, находящейся в измененном состоянии сознания под влиянием постоянного употребления морфия, представляет собой несомненный П. с.: «Всем нам хочется сладкого, вкусного. Нет конфет, то грязного мороженого. И Кити так же: не Вронский, то Левин. И она завидует мне. И ненавидит меня. И все мы ненавидим друг друга. Я Кити, Кити меня. Вот это правда. Тютькин, соiffeur… Je me fais coiffer par Тютькин… (парикмахер. Я причесываюсь у Тютькина… (фр.) — прим. Л. Толстого — В.Р.) Я это скажу ему, когда он приедет (...)

В начале ХХ в. первыми и главными представителями стиля П. с. были, несомненно, Джеймс Джойс и Марсель Пруст.

Фактически весь роман „Улисс“ представляет собой несколько П. с., организованных как интертекст, когда речь идет о Блуме и Дедале, и чистое сознание-бессознательное, когда речь идет о Молли. Приводим заключительный фрагмент знаменитого финального монолога Молли.

«Ах тот ужасный поток кипящий внизу Ах и море море алое как огонь и роскошные закаты и фиговые деревья в садах Аламеды да и все причудливые улочки и розовые желтые голубые домики аллеи роз и жасмин герань кактусы и Гибралтар где я была девушкой и Горным цветком да когда я приколола в волосы розу как делают андалузские девушки или алую мне приколоть да и как он целовал меня под Мавританской стеной и я подумала не все ли равно он или другой и тогда Я сказала ему глазами чтобы он снова спросил да и тогда он спросил меня не хочу ли я да сказать да мой горный цветок и сначала я обвила его руками да и привлекла к себе так что он почувствовал мои груди их аромат да и сердце у него колотилось безумно и да я сказала да я хочу Да».

В отличие от Джойса П. с. у Пруста носит более аналитический характер, он в меньшей степени стремится передавать внутренний монолог с его нелинейностью и эллиптичностью. Да и философской основой П. с. у Пруста был не Джеймс, а Анри Бергсон с его учением о внутреннем времени сознания как постоянного «деления». Приводим фрагмент из романа «По направлению к Свану» первого из цикла романов «В поисках утраченного времени»: «Но ведь даже если подойти к нам с точки зрения житейских мелочей, и то мы не представляем себе чего-то внешне цельного, неизменного, с чем каждый волен познакомиться как с торговым договором или с завещанием; наружный облик человека есть порождение наших мыслей о нем. Даже такой простой акт, как „увидеть знакомого“, есть в известной мере акт интеллектуальный. Мы дополняем его обличье теми представлениями, какие у нас уже сложились, и в том общем его почерке какой мы набрасываем, представления эти несомненно играют важнейшую роль».

Более умеренно использовали П. с. другие писатели ХХ в. — в их числе Уильям Фолкнер и даже Томас Манн (внутренний монолог просыпающегося Гете в романе «Лотта в Веймаре», монолог менеджера Саула Фительберга, пришедшего соблазнить Леверкюна прелестями концертной деятельности в романе «Доктор Фаустус».

Вся первая часть романа Фолкнера «Шум и ярость» построена как регистрация сознанием идиота Бенджи Компсона всего подряд, что он слышит и видит, это был по тем временам сугубо экспериментальный П. с. — поток «редуцированного сознания»: «Я не плачу, но не могу остановиться. Я не плачу, но земля не стоит на месте, и я заплакал. Земля все лезет кверху, и коровы убегают вверх. Ти-Пи хочет встать. Опять упал, коровы бегут вниз. Квентин держит мою руку, мы идем к сараю. Но туг сарай ушел, и пришлось нам ждать, пока вернется. Я не видел, как сарай вернулся. Он вернулся сзади нас, и Квентин усадил меня в корыто, где дают коровам. Я держусь за корыто. Оно тоже уходит, а я держусь. Опять коровы побежали — вниз, мимо двери. Я не могу остановиться Квентин и Ти-Пи качнулись вверх, дерутся. Ти-Пи поехал вниз. Квентин тащит его кверху. Квентин ударил Ти-Пи. Я не могу остановиться». П. с. использовала также проза нового романа. Замечательные образцы интертекстового П. с. находим в прозе Саши Соколова, в частности в его «Школе дли дураков» (см. также пример в статье интертекст). П. с. был несомненно связан с достижениями в психологии, с психоанализом, утверждавшим важность свободных ассоциаций (ср. также парасемантика). Но лингвистически соответствующие явления были осмыслены лишь в 1970-е гг. (см. лингвнстика устной речи, изменениые состояния сознании). ПРАГМАТИЗМ — философское течение, возникшее и получившее наибольшее распространение в США. Основателем П. является Чарлз Сандерс Пирс. С самого своего возникновения П. отказался от ряда основополагающих идей предшествующей философии (что роднит его с логическим позитивизмом) и предложил совершенно новый тип философского мышления, поставившего во главу угла человеческое действие (ср. прагматика). Поскольку действие в той или иной форме является основной формой жизни человека, а само оно имеет преимущественно не рефлекторный, а сознательный и целесообразный характер, то встает вопрос о тех механизмах сознания, которые обеспечивают продуктивные действия. Поэтому Пирс рассматривал познавательную деятельность не в отношении к внешней объективной реальности, а по отношению к внутренним психологическим процессам. Вместо знания он стал говорить об убеждении, понимая под ним готовность или привычку действовать тем или иным образом. Объективное знание он заменил социально принятым убеждением. Отсюда определение истины как общезначимого принудительного убеждения, к которому пришло бы бесконечное сообщество исследователей, если бы процесс исследования продолжался бесконечно.

Поскольку всякое действие направлено в будущее, то Пирс настаивал на необходимости рассматривать функционирование всех понятий с точки зрения тех последствий, которые может вызвать использование этих понятий. Он сформулировал так называемую прагматическую максиму: наша идея какой-либо вещи есть идея ее чувственных последствий. Идеи Пирса были развиты и систематизированы Уильямом Джеймсом. Джеймс понимает истину как успешность или работоспособность идеи, как ее полезность для достижения той или иной цели (ср. замену понятий истины понятием успешности в теории речевых актов). Поскольку это успешное функционирование истины нуждается в проверке, проверяемость также входит в определение истины. Джеймс ввел понятие об опыте как непрерывном потоке сознания, из которого мы своими волевыми усилиями выделяем отдельные отрезки, обретающие для нас статус вещей благодаря наименованию. Понятие потока сознания, выдвинутое почти одновременно Джеймсом и Бергсоном, оказало большое воздействие на литературную практику ХХ века (М. Пруст, Дж. Джойс, У. Фолкнер), а также на кино. С точки зрения Джеймса, реальность складывается из ощущений, отношений между ощущениями, обнаруживаемыми в опыте, и старых истин, получивших к этому времени всеобщее признание.

Незавершенность Вселенной, включающей в себя и мир социального опыта, открывает возможность безграничного улучшения этого мира. Хотя сейчас он весьма далек от совершенства, Джеймс убежден в реальности его улучшения при условии веры в людей и в их способность это сделать и объединения их совместных усилий. Эта оптимистическая черта П., чрезвычайно характерная для национального сознания американцев, вероятно, и позволила им под флагом идей П. успешно пройти через все социальные и политические испытания ХХ века.

Третьим представителем американского П. был Джон Дьюи, который занимался прагматическим истолкованием научного метода. Этот метод сводился к некоторым приемам решения конкретных проблем, возникающих в различных сферах опыта. Согласно Дьюи, прежде всего необходимо установить специфику данного затруднения или проблемной ситуации. Затем выдвинуть гипотезу или план ее решения, после чего — теоретически проследить все возможные следствия предлагаемого решения. После этого наступает период реализации и экспериментальной проверки гипотезы. В случае необходимости предложенное решение может быть изменено. Ни одно решение не должно исходить из каких-либо заведомо известных рецептов и превращаться в догму. Оно должно всецело определяться особенным характером данной специфической ситуации. При решении социальных проблем Дьюи считает особо опасным стремление руководствоваться заранее установленными конечными целями или идеалами, предопределяющимв наше поведение. Если достигнуто успешное решение проблемной ситуации, то предложенная гипотеза или теория должны считаться истинными, а новая, теперь уже определенная ситуация, сменившая проблемную, приобретает статус реальности.

Будучи чрезвычайно гибкой философией, американский П., видоизменяясь, дожил до наших дней. В 1980-е гг. наиболее яркий представитель П. Ричард Рорти связал основные идеи П. с идеями аналитической философии и постмодернизма.

Примеры и особенности

Поток сознания» считается одним из самых современных повествовательных приемов. Действительно, этот термин и понятие "современный" (modern) в особом смысле - ровесники, появились они почти одновременно в 80-х г. XIX в. Но, во-первых, и сама «современность», как видите, имеет уже чуть ли не столетний возраст, и, во-вторых, найти примеры "потока сознания" в литературе можно еще раньше.

Прежде всего, "поток сознания" - это одна из форм так называемого «внутреннего монолога», приема очень давнего, драматического. «Внутренний монолог» есть и в античной и тем более шекспировской драме - в сценах, когда герой, оставшись совсем один или обращаясь в сторону, рассуждает сам с собой. Но у того же Шекспира, помимо прославленных «внутренних монологов» - признаний Гамлета или Ричарда III, - встречаются драматические моменты, напоминающие "поток сознания".

Крайняя неупорядоченность "внутренней" речи - первый признак «потока». Однако главное не в этом. Тут состояние особое, полу-или вовсе бессознательное: сон, бред, умирание... В таком состоянии персонаж совсем не обязательно должен оказаться один или обратиться в сторону. Такого монолога персонаж, собственно, и не произносит - слова выговариваются сами: состояние пассивности или даже «отсутствия» по отношению к самому себе. Присутствие других людей туг ничего и не значит, коль скоро человек отрешен от самого себя.

«Идеи у людей в голове просто ходят, как люди по Невскому проспекту: Тальони, а потом Булгарин, а потом портной Оливье», - это в одном из писем 1840-х гг. отметил Герцен. Кажется, Толстой прямо иллюстрирует это герценовское наблюдение в «Анне Карениной», когда Анна, крайне расстроенная, едет по Тверской. Примерно в ту же эпоху, когда Толстой вводит в свой роман эпизоды в форме "потока", сходная идея складывается у американского философа и психолога Вильяма Джеймса, старшего брата писателя Генри Джеймса. Ученый рассуждал следующим образом: «Выражения вроде "цепи" или ''ряда" не рисуют сознания так, как оно представляется самому себе. В нем нет ничего такого, что могло бы связываться, - оно течет. Поэтому "река" либо “поток” естественнее всего рисуют сознание». Это из книги «Научные основы психологии», вышедшей в 1890 г. и основанной на лекциях и статьях, которые В. Джеймс читал и печатал в 1874-1879 гг.

Итак, «внутренний монолог» - это беседа, разговор, пусть только с самим собой, но все-таки с кем-то... «Поток сознания» предполагает другую искренность, если можно назвать это искренностью. Как следующая ступень проникновения в глубины психики. «Поток сознания» - уже такая искренность, за которой уследить человек не может.

Конечно, очень заманчиво, пользуясь этим приемом как повествовательным способом, дать самую непосредственную картину «души», но где поместить наблюдателя-рассказчика? Сам персонаж рассказать ничего не может. Присутствие посторонних при душевной работе возможно, однако оно нарушает непосредственность и, стало быть, достоверность. Таков повествовательный парадокс: открывается душа до предела, а заглянуть в «бездну» некому!

Нам скажут: но вот же Толстой вводит «поток», исподволь управляя им. О том, насколько Толстой отдавал себе отчет в принципиальных трудностях, связанных с «потоком», говорит тот факт, что использовал Толстой этот вполне уяснившийся ему прием очень ограниченно, в пределах эпизода, отдельных психологических зарисовок. Опыт писателей, пытавшихся развернуть «поток» в целое повествование, подтвердил наличие этих трудностей.

На рубеже XIX-XX вв. и особенно в начале нашего века целый ряд писателей, подобно тому как бывает это в науке, одновременно и независимо друг от друга пытались указанные трудности преодолеть. Получалось, или лучше сказать не получалось, у них в принципе одно и то же: минутные вспышки поразительной психологической проникновенности, освещающей самые затаенные уголки сознания, а между ними поистине поток, серый и скучный, лишенный объема, динамики, интереса. Наиболее одаренным и значительным среди этих экспериментаторов был англо-ирландский писатель Дж. Джойс(1882-1941),с именем которого обычно и связывают в литературе «поток сознания». Поскольку Джойс решил исчерпать "поток" поистине до дна, до самых сокровенных глубин, он представил в романе "Улисс" (1921) такую картину сознания своих персонажей, что напугал "цензуру нравов". Однако судья, которому этот роман поступил на рассмотрение, оказался человеком неглупым, он разобрался в замысле Джойса, увидев в его книге "попытку показать, как на всем пространстве сознания с его вечно передвигающимся фокусом отмечается, словно на грифельной доске, не только то, что составляет центр в наблюдениях человека за явлениями, его окружающими, но также и находящаяся в тени сфера прошлых впечатлений, вовсе недавних, только что полученных или извлеченных по ассоциации из-под сознания". Решив судьбу романа в пределах ему подсудных - с точки зрения закона и порядка, судья естественно оставил открытым вопрос критический: насколько "полная картина сознания" в самом деле удалась Джойсу?

Так, например, в романе есть замечательный эпизод из второй главы: в школе после уроков учитель объясняет неуспевающему ученику задачу: «- Поняли теперь? Сможете вторую сделать сами? – Да, сэр». И пока ученик списывает примеры, учитель, совсем еще молодой, думает про себя: «Такой же был и я, те же опушенные плечи, та же угловатость…" и т.д. В романе - разные персонажи, разные сознания, соответственно разные «потоки». Например, прохожий: он опасается встречи со знакомым и в то же время смотрит по сторонам: «Красивое здание. По проекту сэра Томаса Дина. Не идет за мной? Может быть, не видел…»

Сознания разные, разная по направлению и характеру работа сознания или, точнее, подсознания, но для автора трудность одна - вот так, на выбор, цитатами, отдельными строчками или эпизодами, получается живо и выразительно, а в масштабах целого повествования читатель, погруженный в «поток», утомляется, теряет ориентиры и вместе с этим самое главное - интерес к происходящему. Поэтому даже те, для кого Джойс - бесспорная классика, признают: сделать «поток сознания» универсальным эпическим методом ему не удалось.

С 1920-х гг., еще с тех пор, как в ленинградском альманахе «Новинки Запада» в 1925 г. были впервые опубликованы в переводе отрывки из «Улисса», у нас началась дискуссия вокруг Джойса и возможностей "потока сознания". Но именно потому, что судили чаше всего только по отрывкам, не все спорящие хорошо представляли себе, что значит переход от эпизода к целому роману, от приема к повествовательному методу в стиле «потока сознания». На это настойчиво указывал в своих статьях начала 30-х гг. разносторонне осведомленный в зарубежной литературе критик Д. Святополк-Мирский. Ему, читавшему Джойса, был ясен основной парадокс: динамика, достигаемая с помощью "потока" в пределах эпизода, совершенно теряется на протяжении романа - «Улисс» неподвижен.

За полемикой внимательно следил Горький. Он, в частности, с карандашом в руках читал статью Д. Святополка-Мирского о Джойсе, опубликованную в альманахе «Год шестнадцатый» (1933). Он сам в это время работал над "Жизнью Клима Самгина", и его глубоко интересовали как проблема кризиса либерально-интеллигентского сознания, так и средства ее художественного отображения. Нашел свое место в горьковской эпопее и "поток сознания". Прежде всего для характеристики Самгина и "самгинщины".

 

 

Заключение

Конечно, "поток сознания" в литературе - это не обязательно кризис и распад. Ассоциативным путем работает всякое сознание, в том числе если движется оно к просветлению и цельности. Все зависит от общих целей и задач, которые руководят писателем.

Наши современные прозаики прибегают к "потоку сознания" в самых различных ситуациях, но это именно как один из приемов, одно из средств, а не повествовательный метод в целом. Эпизоды в стиле "потока сознания" есть в "Круге" Анара и в "Старике" Ю. Трифонова. А вот "поток сознания" одного из персонажей романа «Жажда» Миколаса Слуцкиса. Персонаж этот характеризуется как «не опомнившийся человек», точнее, сам он себя так определяет и стремится "опомниться": «Нет, не буду плясать под их дудку... Нечего гонять меня как собаку! Дождусь Мигле. Здесь. Если все они против меня. Мигле будет за. Она умная. Видит их насквозь. Гордая... Чуть тронул не ту струну... Наверняка торчит где-нибудь в кафе; клубы дыма, пятая чашка кофе, кто-нибудь из ее размалеванных старых подружек... Буду ждать".

"Поток сознания" вошел в литературу подобно тому, как в свое время вошли и стали вполне традиционными другие повествовательные способы – "приключения", «письма» и тот же «внутренний монолог». «Поток сознания» в литературе давно уже не новшество, но это не означает, будто возможности его исчерпаны. Как старый верный способ «приключений» оживает всякий раз, когда похождения персонажей увлекательны, так и этот прием способен служить писателю и быть интересным для читателей, если несет в себе серьезный смысл.

 

Список литературы

· Жантиева Д. Г., Джеймс Джойс, М., 1967

· Мотылёва Т. Л., Внутренний монолог и «поток сознания», в её кн.: Зарубежный роман сегодня, М., 1966

· Friedman M., Stream of consciousness. A study in literary method, New Haven — L., 1955

· Steinberg E., The stream of consciousness and beyond in «Ulysses», Pittsburg, 1973

· Yorke, Ritchie, Into The Music, London: Charisma Books, ISBN 0-85947-013-X

· Литературный словарь. - М.: "ЛУч", 2007