В 23 часа «Портленд» еще находился около побережья Глостера, в 12 милях к юго‑востоку от острова Тэчер. Здесь его заметили со шхуны «Грейлинг», капитан которой, опасаясь, что быстроходный пароход, не различив огней, может потопить шхуну, зажег фальшфейер. Со шхуны видели, что «Портленд» сильно раскачивался на волнах. Капитан Камерон был уверен в том, что «Портленд» сошел со своей обычной трассы.
В 23 часа 15 минут видимость на море ухудшилась, и когда капитан Фрэнк Стирнс, командовавший шхуной «Флоренс Стирнс», заметил «Портленд», то не мог определить, шел тот или стоял на месте. Ему показалось, что пароход просто отрабатывал машиной на волну.
Примерно полчаса спустя капитан шхуны «Эдгар Рэнчэлл» Д. Пеллиор, находясь в 14 милях к юго‑востоку от Глостера, сквозь завесу снега и брызг заметил огни большого колесного парохода, который шел ему наперерез. Шхуна едва не угодила под форштевень парохода. Капитану Пеллиору показалось, что у «Портленда» повреждена часть пассажирской надстройки…
Шторм усиливался. В Портленде в полдень 26 ноября ветер дул со скоростью 19 миль в час, в 14 часов — 26 миль в час, к 15 часам он ушел на север, а в 19 часов усилился до 36 миль в час. Местами его скорость достигала одной мили в минуту. А в Бостоне в 24 часа был зарегистрирован ветер в 31 милю в час.
В Портленде в это время шторм перешел в ураган, который надолго запечатлелся в памяти жителей. Скорость ветра достигала уже 70 миль в час. Гидрометеостанция маяка Хайленд на мысе Код зарегистрировала скорость 90 миль в час, после чего приборы унесло шквалом.
Самуэль Фишер — капитан спасательной станции на мысе Код — перед тем как лечь спать отчетливо услышал четыре гудка парохода. Это было через шесть часов, после того как «Портленд» видели со шхуны «Эдгар Рэнчэлл», в 5 часов 45 минут утра в воскресенье 27 ноября. Фишер ударил в гонг, поднял тревогу и по телеграфу запросил спасательную станцию в Пик‑Хиллз‑Бар. Дежурные спасатели осмотрели побережье, но ничего не нашли. К утру скорость ветра на мысе Код достигла 90 миль в час. В районе Уискассета на скалы выбросило двухмачтовую шхуну, а на камнях острова Томпсона оказалась шхуна «Фрэд Эмерсон».
|
|
К 6 часам утра воскресенья ураган обрушился на побережье Марта‑Виньярд. Ветер вырвал с корнями много деревьев, повалил телеграфные столбы, посрывал крыши с домов и потопил почти все стоявшие на якоре в гавани лодки для ловли омаров. К рассвету у северной оконечности мыса Код терпели бедствие сразу шесть судов.
В воскресенье в 9 часов утра ураган неожиданно стих на один час. Небо прояснилось, и показалось солнце. «Портленд» в 10 часов 30 минут утра был еще на плаву, чему есть свидетельства. Возможно, он выдержал ураган и до полудня.
К 11 часам утра шторм у мыса Код возобновился с прежней силой. Возможно, «Портленд» еще в это время был на плаву, еще держался в этой жестокой схватке со стихией. Не исключено, что волны смыли его спасательные шлюпки, выбили окна в его салонах, снесли рубку, разбили надстройку. Пока в топках измученные кочегары могли держать огонь, он противостоял стихии, работая полным ходом на волну. Но если из‑за нехватки угля пары были упущены или вода затопили топки, то пароход оказался наверняка обреченным на гибель. С остановкой судно развернуло лагом к волне, волны залили каюты, салоны, машинное отделение, трюм… Так, вероятно, он и погиб.
|
|
Утром в Портленде, когда народ высыпал на Франклиновскую набережную встречать «Портленд», еще шел снег. Телеграфная связь с Бостоном была прервана ураганом. Утренние поезда вовремя не пришли из‑за снегопада. Не было и «Портленда»…
Сумрачным холодным вечером 28 ноября спасатель Джонсон начал очередной обход вдоль берега из Пикт‑Хиллз‑Бар. Навстречу ему со станции Рейс‑Пойнт шел спасатель Бичерс. Оба встретились в Хаф‑Уэй‑Хаус («Дом на полпути»), закурили, поговорили о шторме, о том, кто что видел, и разошлись в разные стороны. В 19 часов 30 минут Джонсон в полумиле от мыса Рейс‑Пойнт увидел на мокром, усеянном ракушками песке спасательный круг. В тусклом свете фонаря смотритель прочитал надпись: «п/х „Портленд“ из Портленда».
Сначала Джонсон решил, что круг смыло с парохода штормом. Но тут же он заметил на песке жестянку, вместимостью в 40 кварт, потом еще с десяток подобных ей. Это были пустые закрытые банки из‑под сметаны. Затем смотритель обнаружил весла, деревянные панели, обломки досок, бочки, зеленые и розовые бумажные салфетки, деревянную дверь…
Примерно в это же время другой спасатель‑обходчик, обследуя берег в пяти милях к югу от места, где шел Джонсон, увидел в прибое труп негра. На нем была форма стюарда с бронзовыми пуговицами с эмблемой «Портленда». Потом в прибое спасатель заметил еще один труп, потом второй, третий и спасательный круг с надписью, свидетельствовавшей о его принадлежности «Портленду».
|
|
К полуночи воскресенья, во время прилива, море выбросило на восточное побережье мыса Код множество электрических лампочек, подволок каюты длиной 3 метра, матрацы, стулья, обломки дерева, рамы картин, панели красного дерева, латунный рукомойник…
Долго еще находили на берегу вещи с погибшего судна: бочки с лардом, клавиши от рояля, ножки стульев красного дерева, деревянные резные колонны, детские игрушки… Однако в этой куче обломков были предметы, которые не принадлежали «Портленду». Как полагали эксперты, груженная углем шхуна столкнулась во время шторма с «Портлендом».
Позже члены следственной комиссии определили по цвету краски, что подволок каюты был с «Пантагоета». Поэтому не исключалась версия, что пароходы столкнулись. «Пантагоет» следовал из Нью‑Йорка в Рокленд в штате Мэн под командованием капитана Орриса Ингрэхэма. На нем был груз елочных украшений. Этот пароход заметили в штормовую ночь с маяка Хайленд, после чего он исчез. Говорили, что рыбаки его видели в шторм и у мыса Элизабет. Ходили слухи, что «Портленд» столкнулся со шхуной «Эдди Сноу». Брат погибшего капитана шхуны обнаружил рядом со штурвальным колесом «Портленда» медицинский ящик и другие личные вещи брата. Сама шхуна, ее капитан и команда исчезли.
Количество выбрасываемых морем трупов продолжало расти с каждым днем. Некоторые из них были в одежде, другие обнаженные. На нескольких погибших пассажирах были ночные рубашки и пижамы, следовательно, катастрофа произошла ночью.
На берегу нашли вещи, принадлежавшие самому богатому пассажиру «Портленда» Орену Хуперу — мебельщику из Портленда. Он находился на пароходе вместе с сыном. Для многих осталось загадкой, почему он в столь скверную погоду предпочел путешествие на корабле, а не на поезде, который доставил бы его в Портленд в полночь. Оказалось, что у Хупера был бесплатный абонемент на любой пароход, и он, решив сэкономить деньги, сдал билет на поезд…
В понедельник выпуск газеты «Портленд пресс» открывался репортажем о воскресной катастрофе. «Не приходится отрицать, что значительное беспокойство публика испытывает по поводу „Портленда“, о котором еще ничего не слышно». Лишь на третий день газета «Бостон геральд» вышла под заголовком «Все погибли. Пароход „Портленд“ погубил 180 душ у мыса Код».
В Бостоне управляющий судоходной компанией Лискомб сваливал всю вину на капитана: «Это ясно — капитан виноват в принятии неправильного решения и в неподчинении приказу», — заявил он.
Через день после катастрофы на побережье мыса Код прибыл некий Джордж Янг — делец‑антиквар из Бостона. Он собрал обломки, погрузил их на телегу и увез к себе в магазин. На этом он неплохо заработал.
Сам «Портленд» до сих пор не обнаружен, поскольку никто не знает, где произошла катастрофа.
«ГЕНЕРАЛ СЛОКАМ»
15 июня 1904 года
Американский экскурсионный речной пароход погиб в результате пожара на Ист‑Ривер в Нью‑Йорке. Число жертв превысило 1000 человек.
Пассажирский колесный пароход «Генерал Слокам» был построен на верфи компании «Дэвайн энд Бартис» в Бруклине в 1891 году по заказу нью‑йоркский фирмы «Никербокер стимбоут компани» для обслуживания туристов на рейсах по рекам города и проливу Лонг‑Айленд. Пароход имел регистровую вместимость 1284 тонны, длину — 80 метров, ширину — 11 метров, осадку — 2,6 метра. «Генерал Слокам» благодаря паровой машине мощностью 1400 лошадиных сил развивал скорость до 18 узлов. На четырех палубах парохода могли разместиться 2500 пассажиров.
Три верхние открытые палубы на «Генерале Слокаме» начинались от самого форштевня и заканчивались у среза кормы. Салоны парохода были отделаны полированными панелями красного дерева, в них висели бронзовые люстры и стояли дубовые резные столы, диваны, кресла и стулья, обитые сафьяном и красным бархатом.
В последнем рейсе пассажирами «Генерала Слокама» оказались германские эмигранты, поселившиеся лет двадцать назад в Манхэттене в нижней части Ист‑Сайда, в районе Миддл‑Виллидж. Это место, расположенное между 14‑й стрит и вокзалом Хьюстон, до сих пор носит название «Малая Германия». Тем летом 1904 года немецкая община лютеранской церкви Святого Марка в Нью‑Йорке, отмечая семнадцатую годовщину своего существования в эмиграции, наняла «Генерала Слокама» для увеселительной прогулки в Саранчовую Рощу — живописный пригород Нью‑Йорка на северном берегу острова Лонг‑Айленд.
Рано утром 15 июня 1904 года пароход покинул свою стоянку на Гудзоне (Норт‑Ривер) и, обойдя набережную Баттери, в 8 часов 20 минут пришвартовался к пирсу на реке Ист‑Ривер, чтобы принять пассажиров. Экскурсантами в основном оказались женщины и дети, мужчин было не больше ста. Приняв на борт 1388 человек, «Генерал Слокам» в 9 часов 40 минут утра отошел от причала, развернулся и двинулся вниз по Ист‑Ривер в сторону пролива Лонг‑Айленд, подгоняемый сильным отливным течением.
Капитаном корабля был 67‑летний голландец Вильям Ван‑Шайк с двумя его помощниками — лоцманами Эдвардом Уартом и Эдвардом Уивером. Через несколько минут судно должно было войти в узкий скалистый пролив Хелл‑Гейт («Врата ада»). Это место считается самым опасным и трудным для плавания судов в районе Нью‑Йорка. Его извилистость в виде латинской буквы "Z" требует от судоводителей хорошего знания лоции и даже виртуозности, если учесть, что скорость приливно‑отливного течения, которое меняется два раза в сутки, здесь составляет 5—6 узлов. Течение прекращается один раз в сутки всего на четыре минуты.
«Генерал Слокам» шел западным фарватером между берегом Бруклина и островом Бэкуэлл (ныне остров Президента Рузвельта). Через 20 минут после отхода от пирса на борту вспыхнул пожар. Его первые признаки заметил 11‑летний мальчик. Проходя по палубе вдоль левого борта позади гребного колеса, он почувствовал запах дыма, который просачивался сквозь щель в дверях запертой кладовой. Мальчик сказал об этом матросу Джеку Кокли. Тот открыл дверь кладовой, где хранились старые канаты, бочки с краской и машинным маслом, посуда и сломанная мебель из салонов. В большой деревянной бочке горела солома. Матрос, чтобы сбить пламя, опустил в бочку попавшийся под руку мешок мелкого угля и отправился за помощью. Он сообщил о возгорании первому помощнику капитана Эдварду Фланагану, тот поставил в известность старшего механика Бена Конклина. Стармех, собрав группу из пяти‑шести матросов и кочегаров, включил пожарный насос и раскатал по палубе рукав. Но как только открыли вентиль, старый шланг, не выдержав давления воды, лопнул в нескольких местах. Через несколько минут второй механик Эверетт Брэндоу притащил другой, более тонкий резиновый шланг. Но использовать его не смогли, так как не нашли переходной муфты к насосу. За это время огонь из бочки охватил машинное масло и масляную краску, и очень быстро пламя из кладовой перекинулось на деревянные панели парохода и переборки. «Генерал Слокам» почти целиком был построен из дерева, и к тому же незадолго до того его всего заново покрасили масляной краской.
«Генерал Слокам» шел против ветра, и, чтобы не потерять управляемость на стремнине во «Вратах ада», капитан Ван‑Шайк вел его на предельных оборотах машины. Скорость парохода на подходе к проливу равнялась 18 узлам. Все это способствовало быстрому распространению огня наверх и в сторону кормы. Пассажиры, находившиеся на трех носовых палубах парохода, о пожаре не подозревали. В неведении находился и капитан, стоявший с двумя лоцманами в рулевой рубке. Оркестр продолжал играть, а пассажиры — танцевать.
В 10 часов утра жители Нью‑Йорка стали свидетелями невероятного и страшного зрелища. В самом центре города по реке Ист‑Ривер на огромной скорости шел охваченный огнем большой белый пароход «Генерал Слокам». На переполненной верхней носовой палубе под бравурную музыку, не замечая пожара, пассажиры танцевали польку…
С берегов Манхэттена и Бруклина неслись крики: «Остановите пароход! Тушите огонь! Причаливайте к берегу!» Но пароход продолжал следовать вниз по реке в сторону пролива Лонг‑Айленд. Его пытались догнать два паровых буксира и речной паром, который бросил свой маршрут на переправе через Ист‑Ривер, но безуспешно.
Первый помощник капитана Фланаган доложил капитану о пожаре лишь спустя 20 минут после того, как об этом ему сказал матрос Джек Кокли. Увидев вырывавшиеся с нижних палуб за гребными колесами языки пламени и стелившийся за кормой дым, Ван‑Шайк понял, что судно обречено.
Остановить пароход или посадить его на мель было невозможно, поскольку судно уже вошло в пролив и начинало совершать первый поворот. Если бы в эту минуту машину «Генерала Слокама» застопорили, течение его тут же развернуло бы лагом и отбросило на скалы «Врат ада». Поэтому судно продолжало двигаться вперед.
Пассажиров мгновенно охватила паника, и на палубах «Генерала Слокама» начало твориться нечто неописуемое. Женщины кричали, многие бросились искать в толпе своих детей. На трапах началась давка. Теперь уже никто не думал о том, чтобы погасить огонь, так как половина судна была охвачена огнем. Пламя стало распространяться и в сторону носа парохода. Люди бросились к спасательным металлическим шлюпкам, которым огонь был не страшен. Их на судне имело шесть. Но спустить шлюпки на воду оказалось невозможным. Все они намертво присохли к кильблокам в результате многих покрасок и, более того, были прикреплены к ним толстой проволокой. Помимо шлюпок на пароходе было около двух тысяч спасательных пробковых жилетов особой конструкции — так называемые «никогда не тонущие жилеты Конуэйлера». Эти спасательные средства хранились на специальных стеллажах вдоль продольных переборок каждой из открытых палуб, но так высоко, что до них нужно было допрыгивать. Когда матросы парохода попытались все‑таки их раздать женщинам, из этого тоже ничего не получилось. Жилеты были сложены в пакеты по двенадцать штук в каждом и перевязаны проволокой, а наполнявшая их пробка истлела и превратилась в труху. Позже выяснилось, что жилеты с момента первого пуска на воду «Генерала Слокама» ни разу не снимались со стеллажей и не проверялись.
В районе пролива Хелл‑Гейт пароход напоминал огромный, плывущий по реке костер. Огонь уже добрался до световых люков машинного отделения и охватил две нижние носовые палубы. Механики и кочегары покинули свои посты. Колеса «Генерала Слокама» по‑прежнему продолжали вращаться на предельных оборотах машины, которую теперь остановить было невозможно, так как путь к ней был отрезан стеной огня.
Выведя «Генерала Слокама» из «Врат ада», капитан Ван‑Шайк пришел к выводу, что единственным местом, где можно было посадить судно на мель, являлся остров Норт‑Бразер‑Айленд, напротив набережных Бронкса. Когда же пароход на полном ходу стал огибать мыс Халлет, где начинается район Бруклина Астория, он резко и сильно накренился на один борт; столпившихся на верхних носовых палубах людей откинуло и прижало к бортовым поручням, которые не выдержали и рухнули, и сотни людей оказались в воде.
«Генерал Слокам» взял курс к спасительному острову, в это время мощный портовый буксир «Франклин Эдсон» сумел приблизиться к нему вплотную и пришвартоваться к кожуху гребного колеса. Около 50 человек смогли перебраться на буксир, который, однако, тоже загорелся. Буксир поспешил к берегу, чтобы высадить людей. Отовсюду к «Генералу Слокаму» спешили пожарные суда, паромы, гребные лодки. Они подбирали с воды плывущих людей и трупы.
На берегу залива острова Порт‑Бразер‑Айленд капитан Ван‑Шайк увидел нефтяные резервуары и штабели бревен лесного склада. Горящий пароход мог поджечь склады, поэтому капитан направил судно к другому, северо‑восточному, берегу острова.
Люди, смотревшие на горящий «Генерал Слокам» с берега, бросились к стоявшим у пристани лодкам и направились спасать несчастных. Навстречу пылавшему пароходу от острова Норт‑Бразер‑Айленд отчалил ялик, в котором гребли четверо больных из инфекционной больницы, находившейся на острове. На другом острове Райкерс располагался исправительный дом для малолетних преступников. Увидев, как с охваченного пламенем парохода за борт прыгают женщины и кидают в воду младенцев, заключенные самовольно захватили гребные лодки, принадлежавшие администрации колонии, и бросились на помощь.
Капитан рассчитывал посадить пароход на мель правым бортом, но этого не получилось, судно уперлось в камни носом, течение развернуло его, и корма оказалась на глубокой воде. Из‑за этого многие из тех, кто не умели плавать и надеялись спрыгнуть с парохода на сушу, остались навсегда на охваченном пламенем судне.
Только в день катастрофы обнаружили 498 тел пассажиров «Генерала Слокама». Окончательная цифра погибших — 957 человек. Вскоре это число возросло за счет умерших в госпиталях от ран и ожогов до 1021 человека. Из 1418 человек (30 членов экипажа), находившихся на борту сгоревшего парохода, 175 пассажиров и 5 членов экипажа «Генерала Слокама» получили тяжелые ожоги. Совсем не пострадали — 251 человек.
Последний рейс этого парохода начался в 9 часов 40 минут и закончился в 10 часов 20 минут утра. Всего полчаса потребовалось огню, чтобы уничтожить пароход. Несмотря на отчаянные попытки прибывших к острову Норт‑Бразер‑Айленд пожарных судов, «Генерал Слокам» сгорел фактически до главной закрытой палубы.
Предварительное следствие быстро вскрыло целый ряд вопиющих нарушений правил и недостатков в эксплуатации компанией «Никербокер стимбоут» своего парохода. За 13 лет службы на «Генерале Слокаме» несколько раз происходили поломки и аварии. Через четыре месяца после первого спуска на воду он наскочил на мель и сильно помял днище, далее, отходя от пирса на Норт‑Ривер, своей кормой протаранил пароход «Монмум». Чуть позже столкнулся с лихтером «Маелия», а через некоторое время сам получил пробоину в корме от форштевня буксира «Роджерт Сэйр». Летом 1894 года название парохода «Генерал Слокам» попало на первые полосы всех газет Нью‑Йорка. Ван‑Шайк умудрился посадить его на мель в заливе Рокауэй в тот момент, когда на борту судна находилось 4700 пассажиров (вместо 2500, предусмотренных нормой). За такое нарушение правил безопасности плавания владельцы «Генерала Слокама» вынуждены были заплатить штраф в размере 1670 долларов — сумму по тем временам немалую.
Предварительным следствием было установлено, что в мае 1904 года «Генерал Слокам» обследовался судоходной инспекцией США, о чем имелся соответствующий акт, в котором инспектора утверждали, что они проверили все спасательные средства, вывалили на шлюпбалках все шлюпки за борт и испытали под давлением пожарные рукава и насос.
На допросе капитан «Генерала Слокама» заявил, что он командовал во всех отношениях исправным судном, которое было обеспечено всем необходимым для его безопасности оборудованием. Однако факты, вскрывшиеся в ходе предварительного следствия, изобличали во лжи как чиновников судоходной инспекции, так и капитана «Генерала Слокама» и владельцев парохода. Члены экипажа сгоревшего парохода под присягой показали, что они ни разу не проходили противопожарного инструктажа и что на судне никогда не проводилось учебных спасательных тревог. Более того, расследование показало, что у некоторых членов экипажа парохода не было соответствующих документов на занятие своих должностей. Например, первый помощник капитана Эдвард Фланаган не имел диплома судоводителя, а прежде он служил клерком в офисе фирмы «Никербокер стимбоут компани».
На четвертый день работы суда присяжных Ван‑Шайк был обвинен в непредумышленном убийстве многих людей — пассажиров вверенного ему парохода. Капитан «Генерала Слокама», оправдываясь, обращал внимание суда на тот факт, что до этой катастрофы он на своем пароходе без единого несчастного случая перевез 30 миллионов пассажиров. Однако суд не счел этот факт смягчающим вину обстоятельством. Учитывая, что Ван‑Шайк получил ожоги и находился в госпитале, следственная комиссия, отпустив его на время под залог, передала дело о катастрофе Большому федеральному жюри штата Нью‑Йорк. Под залог были также отпущены сотрудник судоходной инспекции Лундберг, подписавший фальшивый акт освидетельствования «Генерала Слокама» в мае 1904 года, несколько должностных лиц фирмы «Никербокер стимбоут компани» и бездипломный первый помощник капитана Эдвард Фланаган, который так поздно оповестил капитана о начинающемся пожаре.
10 января 1906 года на сессии Большого федерального жюри штата Нью‑Йорк возобновилось слушание дела по обвинению капитана «Генерала Слокама» в непредумышленном убийстве своих пассажиров. Присяжные признали капитана виновным в том, что он не заботился о состоянии противопожарного и спасательного оборудования своего парохода, ни разу не проводил с экипажем соответствующих учений и инструктажей. Хотя действия Ван‑Шайка в управлении судном после начавшегося пожара были признаны правильными, приговор, вынесенный ему оказался суров — 10 лет тюремного заключения. Остальных привлеченных к этому делу лиц суд признал невиновными. Общественность Нью‑Йорка была возмущена несправедливым, по ее мнению, приговором Большого федерального жюри. Капитана сделали единственным виновником катастрофы. Друзья Ван‑Шайка организовали среди речников и моряков Нью‑Йорка фонд материальной помощи и собрали для пожилого капитана 5620 долларов.
Апелляция Ван‑Шайка в Верховный суд США была отклонена. 70‑летний капитан сел в одиночную камеру тюрьмы Синг‑Синг. Незадолго до этого он успел жениться на медицинской сестре, которая ухаживала за ним в госпитале после пожара на пароходе. За три года пребывания Ван‑Шайка в тюрьме эта женщина собрала четверть миллиона подписей под петицией о помиловании своему мужу. Петиция была вручена президенту США Уильяму Тафту. Он удовлетворил просьбу общественности, и капитан «Генерала Слокама» в первый день Рождества 1911 года был освобожден из тюрьмы. На собранные для него деньги он купил под Нью‑Йорком ферму, куда удалился на жительство. Умер он в 1927 году в 90‑летнем возрасте.
Некоторые американские историки и исследователи морского дела считают, что если бы капитан оставил судно в критический момент у «Ворот ада», то едва ли кто из пассажиров остался бы в живых. Горящий пароход развернуло бы лагом, и он ударился о скалы.
«НОРДЖ»
28 июня 1904 года
Норвежский пассажирский пароход затонул среди рифов острова‑скалы Роколл. Погибло 654 человека.
Испокон веку в Северной Европе о Роколле ходили слухи и создавались легенды. Скандинавские рыбаки именуют его по‑разному: «Гранитный Клык», «Каменный Утюг». Он действительно похож на одинокий зуб, торчащий из ненасытной пасти Северной Атлантики, и чем‑то напоминает утюг. Само его название Роколл — в переводе с английского языка означает «весь камень» (или «все — камень»). Высота скалы 21 метр, ее основание у воды около 30 метров в длину и 24 метра в ширину. Восточная сторона скалы почти отвесная и имеет небольшую вогнутость, остальные стороны немного выпуклы. Северо‑восточный верхний угол Роколла носит следы разрушения океаном.
На счастье мореплавателей, природе угодно было распорядиться так, что Роколл оказался в стороне от морских дорог и обитаемых берегов, в 190 милях от островов Сент‑Килда — самых западных островов Шотландии, в 360 милях от Фарерских островов, в 440 милях от самой южной точки Исландии.
В Северной Европе о Роколле рассказывали небылицы, создавали легенды, но видеть его доводилось в основном лишь рыбакам, хотя взглянуть на эту удивительную скалу хотелось многим.
22 июня 1904 года из Копенгагена в Америку отправлялся в очередной рейс пассажирский пароход «Нордж» Это был небольшой пароход — вместимостью всего 3320 регистровых тонн. Его построили 23 года назад в Шотландии, на реке Клайд, судостроители «Александр Стефан и сыновья» для фирмы «Дет Форенеди». Этим трансатлантическим рейсом он должен был доставить в Нью‑Йорк более 700 пассажиров. Сейчас уже, конечно, никто не узнает, кто из них сумел уговорить капитана Ганделла проложить курс мимо Роколла. До этого в течение почти двадцати лет «Нордж», обслуживая регулярную Скандинавско‑Американскую линию, никогда не приближался к «Гранитному Клыку» даже на сто миль. Однако на этот раз, на шестой день плавания, 28 июня 1904 года, во вторник, перед рассветом «Нордж» оказался на подходе к Роколлу. Небо было затянуто со всех сторон облаками, дул сильный норд‑вест. Накануне штурманы парохода не сумели определиться по звездам, и теперь судно шло по счислению со скоростью 8,5 узла.
Капитан Ганделл поднялся на мостик и ждал появления Роколла. Он приказал вахтенному штурману объявить пассажирам, что скоро по правому борту они смогут увидеть чудо природы…
Часы в штурманской рубке показывали 7 часов 45 минут, когда судно дрогнуло и почти потеряло ход. Через секунду второй удар в днище сотряс корпус парохода так, что люди не устояли на ногах. «Нордж» остановился. Его носовая часть поднялась из воды, но машина парохода продолжала работать на передний ход. Капитан Ганделл приказал механикам дать задний ход. Только после этого он распорядился, чтобы измерили лотом глубину и произвели замеры в льялах.
Так была совершена непоправимая ошибка. Ганделл — не первый и не последний капитан, который ее допустил. Отдавая команду отрабатывать задний ход, он не знал еще характера повреждения подводной части судна. Лот показал глубину пять футов, и капитан понял, что его судно наскочило на один из подводных рифов Роколла — риф Хэллен…
Словно насмехаясь над людьми, в эту минуту из поредевших облаков по правому борту предстал «Гранитный Клык». Но пассажирам было уже не до чудес природы. На пароходе все поняли, что случилось что‑то страшное, непоправимое. Палуба парохода дрожала от больших оборотов машины, которая работала на задний ход. Прошло пять минут, и «Нордж» с приглушенным водой скрежетом железа о гранит сошел кормой на глубину. Пароход снова закачался на зыби, и всем показалось, что страшное позади и плавание продолжается.
Но пассажиры не знали, что поднявшийся на мостик старший помощник Карпектор уже докладывал капитану: «Форпик, первый и второй трюмы залиты водой на уровень человеческого роста. Днище и второе дно пробиты, видимо, в нескольких местах. Из‑за плотно уложенного груза и прибывающей воды пробоины заделать нельзя…»
И хотя в ход быстро были пущены паровые насосы, «Нордж» заметно оседал носом. Вода прибывала быстрее, чем насосы успевали ее откачивать. Судно тонуло, а на его палубах находились 703 пассажира и 71 член экипажа.
У «Норджа» было шесть водонепроницаемых переборок. Капитан Ганделл распорядился немедленно задраить их, хотя знал, что это не спасало судно от гибели: вода поступала одновременно в два больших отсека — трюмы № 1 и № 2, не считая форпика.
Шлюпочная палуба «Норджа» походила на потревоженный муравейник. Над океаном слышались крики, стоны, плач, рыдания и ругань…
Вот что сообщил на суде спасшийся матрос первого класса Карл Матьессен: «На палубе с третьим штурманом я спускал на воду шлюпки. На первой из них заело тали, и она пошла к воде носом вниз так, что все, кто в ней находился, попадали в воду. Висевшую на кормовых талях шлюпку стало бить на зыби о борт парохода… Потом мы стали готовить другую шлюпку. За нами шла толпа плачущих женщин с детьми… Офицеры и команда не знали, по каким шлюпкам они были расписаны, и все время бегали от одной к другой. Некоторые матросы садились в шлюпки первыми и лишь после угроз со стороны офицеров в них стрелять вылезали из шлюпок на палубу. Капитан Ганделл все время находился на мостике. Он отдал сразу столько команд, что экипаж толком не знал, что нужно делать».
«Нордж» погружался носом… Волны перекатывались через его палубу. Люди отступали все дальше и дальше в сторону кормы, которая все выше и выше поднималась из воды. На воду удалось спустить всего семь шлюпок и сбросить все плоты, но большинство людей остались на борту тонущего «Норджа». Места хватило немногим. Люди пытались спасаться вплавь. Пассажирка Катерина Силландер позже писала: «Сначала с палубы в воду прыгнул один человек, потом второй, третий. Вскоре после этого в воде можно было насчитать сотни плававших голов. Люди предпочитали умереть на свободе океанского простора, нежели в тесном чреве корабля. Лишь некоторые остались на его палубе, надеясь, что пароход, может быть, останется на плаву».
«Нордж» после удара о камни продержался на плаву всего 12 минут. Он исчез в волнах, высоко задрав на несколько мгновений корму. В серых сумерках утра над океаном высился лишь одинокий Роколл. Повсюду плавали люди и обломки корабля. За несколько секунд до окончательного погружения «Норджа» третий штурман и матрос первого класса Карл Матьессен сумели спустить на воду небольшую рабочую шлюпку. С палубы тонущего парохода они видели, что на воде было всего две шлюпки, в которых находилось около двухсот человек. Капитан и второй механик Брун держались на воде около часа, пока их не подобрала одна из трех шлюпок (остальные перевернулись). Это была шлюпка № 1 правого борта. Когда к Ганделлу вернулись силы, он принял у матроса Петера Олсена командование шлюпкой и направил ее в сторону Сент‑Килда. Шлюпка была сильно перегружена (61 человек), а находившийся в ней неприкосновенный запас оказался мизерным: всего две банки воды и одна банка с галетами.