Действующие лица: Иван Васильевич Фомушкин (техник-лейтенант)
Зоя Самойленко (младший сержант)
Таня (комсорг)
Юля (боец)
Нина (боец)
Аня (боец)
Наташа (боец)
Таня: Татьяна Ивановна, а тогда просто комсорг Таня, всю войну прошла бойцом банно-прачечного отряда, а попросту говоря, прачкой!
Фомушкин (раздает всем по куску нарезанного бинта): Приступайте!
Бригадир: Есть! (Фомушкин уходит, все девушки начинают стирать) Двести пар заскорузлого от крови и пота обмундирования и горы окровавленных бинтов ждали их на каждом рассвете войны.
Нина: Двести пар были нормой, а бинты шли сверх всякой нормы и в первую очередь, потому что их не хватало.
Таня: И с рассвета, и до темна бойцы банно-прачечного отряда гнулись над корытами и кипящими баками. В пару не видны были ни руки, ни лица, и это было хорошо, потому что заодно не видно было и слёз, капавших прямо в мыльную пену.
Юля: От кипятка и ядовитого, пронзительно вонючего мыла трескалась и уже не заживала кожа. Её разъедало горячей пеной.
Нина: Ой, не могу больше терпеть! (плачет) Это не руки… посмотрите, как распухли… И язва на коже…
Аня (смотрит на свои руки): Ой, девки, а у меня ногтей совсем нет…Все разъело
Наташа (смотрит на свои): И у меня тоже…
Выходит Фомушкин.
А вдруг они, эти ногти никогда не вырастут?!
Фомушкин: Всё у вас вырастет, не бойтесь, девочки. Всё хорошо будет, только бы война эта проклятая кончилась поскорее (собирается уходить)
Самойленко: Иван Васильевич… (подбежала к нему, стоят, шепчутся)
Алёна: Вернуться с фронта с лапами вместо рук: что это за женщина без коготков?
Фомушкин (бригадиру): Да так и говори, требую не стесняться! У меня - дочки двадцать лет, и я всё про вашего брата знаю!
Бригадир (конфужено): В общем, у двух девушек вдруг нарушения обнаружились…Сначала внимания не обратили, а потом то же самое еще с несколькими произошло…
Наташа: Да у большинства нарушения. Без ногтей вернуться — это хоть и некрасиво, да куда ни шло: война и не такое с людьми делает…
Алёна: Но вернуться не женщинами, а неизвестно кем, средним родом каким-то, замуж не выйти, детей не иметь!
Самойленко: Баки очень тяжелые, нельзя девчатам такие тяжести поднимать...
Фомушкин: Так (думает) Не стирать, пока не вернусь. (собирается уходить) Приказываю! (уходит)
Раздаются выстрелы пистолета. Все девчонки бегут смотреть, что случилось.
Выстрелы пистолета
Таня (к зрителю): Татьяна Ивановна отчетливо помнила, как Фомушкин лично выволок баки и лично прострелил днища. Всем бакам. Пошвырял дырявые на подводу и отбыл. К вечеру только вернулся. Но всё же привез другие бачки. Поменьше калибром.
Фомушкин (выходит с баком): Вот вам девчата бачки новые. (девчата все восхищаются, радостные)
Нина: Ой, какие маленькие!
Юля: Какие легкие!
Аня: Спасибо вам, Иван Васильевич!!
Фомушкин (немного смущенный): Не стесняйтесь вы меня, девчата, правду говорите, ради Христа. Не прощу себе, если покалечитесь (уходит, из-за кулис вместе с Бригадиром): Выгружай!
Таня: Эх, всё-таки хороший у нас Василич. Пря как отец родной.
Все девчата: Да, да, точно, точно!
Самойленко: Девочки, еще бинтов двадцать два мешка привезли. Это срочно, девочки: в медсанбатах перевязывать нечем.
Военный марш
Звучит военный марш. На нем бригадир начинает из-за кулис вытаскивать целый бинт, который раскручивая все девчата передают друг другу. Последняя убирает за кулисы, после этого все девчата достают свои нарезанные бинты и снова стирают.
Юля: Двадцать два часа тогда за корытами и простояли, двадцать два — почти сутки. И ели тут же, среди щелока и мыла, в едком пару, сидя на грудах бинтов.
Наташа: И падали на эти же бинты, теряя сознание или засыпая на десять минут, снова вставали и снова склонялись над корытами.
Аня: И казалось, что нет уже никаких сил и никаких желаний: только спать, спать, спать.
Вальс
Таня: Но одно желание было всегда — желание нравиться, и мечта, что когда-нибудь и для них придёт оно, девичье счастье, в скрипящих сапогах, с таким знакомым, с таким привычным запахом пороха, пота и крови.
Юля: Придёт — они молились за это счастье, они верили в него и ждали его как награду за труд, за страх, за боль и за то ещё, что несмотря ни на что, вопреки всему на свете они оставались теми, кем были
Все вместе: Женщинами… (все девчонки танцуют)
Аня (очень скромно): Девочки, влюбилась я, кажется...
Вальс смолкает
Наташа (радостно): Кажется? Или влюбилась? (все девчонки отступают Аню)
Аня (смущенно): Ой, не знаю. Ничего не знаю.
Самойленко (строго): Это уж не кажется, а вполне точно. Кто он?
Аня: Лейтенант. Мост разминирует, что немцы взорвать не успели.
Самойленко (строго): Сапер, значит, ясно. Завтра чтоб здесь был. Предъявишь, а там решим. А сейчас спать! Спать без разговоров, в пять — подъём, в пять тридцать — свидание с корытами!
Наташа: Годится. Крути роман, подружка!
Аня (счастливая): Он меня в девять на берегу ждать будет.
Самойленко (строго): Никаких романов и никаких берегов. По внешнему виду замечаний может и не будем иметь, а внутренний ещё надо выяснить. Приведёшь на беседу (собирается уходить)
Наташа: Ой, Тоня...
Самойленко (строго): Не Тоня, а младший сержант! Беседовать буду я, комсорг и... (подумала) и Фомушкин, если, сочтет нужным. А сейчас отбой – всем спать! (уходит)