«Болен» не автор, а «болеет» лишь его текст.
Руднев В.П.
Данная статья посвящена одному из современных направлений в психологии и психотерапии, которое широко известно в зарубежном психологическом сообществе (в том числе в России), но пока мало известно у нас в Казахстане. Речь идет о нарративной психологии и ее практическом применении в психотерапии. История развития данного направления едва насчитывает двадцать лет. Нарративная психология оформилась где-то в начале 1980-х годов, когда в свет вышли первые публикации Майкла Уайта, касающиеся нарративного подхода в психологии. Именно в этот период Майкл Уайт, которого считают одним из основателей нарративного подхода в психологии сформулировал то, что впоследствии было названо нарративной метафорой: «Мы организуем свой опыт и свою память человеческих событий главным образом в форме нарратива – историй, извинений, мифов, причин делать или не делать что-то и т.д.» (Жорняк, 2001). Ближе к 90-м годам нарративный подход стал широко использоваться в различных сферах научного знания и практической деятельности, в частности, в истории, лингвистике, антропологии, юриспруденции, медицине и средствах массовой информации. Широкому распространению нарративного подхода способствовали, лежащие в ее основе идеи социального конструктивизма, согласно которым «убеждения, ценности, установления, обычая, ярлыки, законы, разделение труда и все прочее, что составляет наши социальные реальности, конструируется представителями культуры по мере взаимодействия друг с другом, поколение за поколением, день за днем» (Фридман, Кобмс, 2001, стр. 37).
Социальные конструктивисты напоминают нам, что мы всегда договариваемся и интерпретируем наш опыт; мы сами создаем установки, которые определяют наши жизни, и что мы часто поступаем так неумно, всего лишь принимая сценарии написанные нами же. К примеру, человек может иметь историю о себе как об успешном и компетентном. Одновременно он может иметь историю о себе как о «неудачнике в начинаниях» или как о «трусе» или как о «недостаточно решительном». Семьи могут иметь истории о себе как о «заботящихся» или «шумных», «рисковых» или «дисфункциональных» или «закрытых». Сообщество может иметь историю о себе как о «изолированном» или «политически активном» или «финансово успешном». Все эти истории могут существовать одновременно, и события, по мере возникновения, будут интерпретироваться в соответствии со значением (сюжетом), который доминирует в этот момент.
Знакомство людей из психотерапевтического круга с идеями социального конструктивизма происходило на волне распространения постмодернистского мировоззрения. Как однажды заметила в своем интервью известный американский клинический психолог Луис Шаувер: "Постмодернизм – это новая философия для скептиков. Постмодернисты - это те люди, которые начали сомневаться в авторах, имеющих ответы на все вопросы, в авторах, которые представляют всё в форме законченных историй о том, как всё есть и должно быть. Многие люди являются постмодернистами сегодня, но не знают этого. Постмодернистский терапевт один из тех, кто глядит на все школы психотерапии от психоанализа и бихевиоризма до семейной терапии и думает: «Они говорят так, будто всё постигли, но я этому не верю. Они слишком самоуверенны. Я думаю, существует очень много исключений. Я также не постиг всего, конечно, но я больше доверяю своей способности к объяснению спорных вопросов и способности замечать исключения, чем я доверяю каким-нибудь известным новаторам, говорящим мне, что происходит и как я должен вести терапию».
Сама по себе идея обращения к тексту (будь то поведенческий или вербальный текст) как материалу в работе с клиентом не новая. Фактически все многообразие форм, направлений, школ и подходов психотерапии можно рассматривать как систему дискурсивных практик, в которых выработаны собственные принципы интерпретации "проблемных" историй и конструирования психотехнических мифов. В этом контексте отличительной особенностью нарративной психологии состоит в оперировании более крупными единицами анализа, чем слово, значение или смысл, а именно нарративами, или рассказами, построенными по принципу художественного текстаи созданными людьми как описания опыта и способа их жизни. Но это лишь внешнее отличие. Что же отличает терапевтов нарративного подхода по сути?
Как уже было отмечено выше, это скромность в своих убеждениях. Они относятся к собственным представлениям скорее подозрительно, чем с преданной лояльностью. Они часто описывают себя как «не знающих». Они используют профессиональные достижения без представления себя как экспертов. Они предлагают помощь без представления себя как авторитетов по вопросам о том, как жить. Нарративная терапия старается быть доверительным, не навешивающим ярлыков подходом в консультировании и психотерапии. Здесь принято представлять людей как экспертов в своих собственных жизнях, умело показывая им, что проблема — это нечто другое, чем «ядерная» идентичность клиента. Глубокое убеждение терапевтов нарративного подхода состоит в том, что существует на удивление много способов выстраивания полезных отношений с людьми без занятия позиции, в которой вы знаете правду о них и знаете, как они должны жить.
Для нарративного психотерапевта очень важно всегда поддерживать чувство любопытства и всегда задавать вопросы, особенно те, на которые он заведомо не знает ответов. Работу нарративного терапевта можно описать как дороги, пути и тропы в путешествии. Каждый вопрос, задаваемый нарративным терапевтом – шаг в путешествии. Выбраны могут быть все направления или некоторые из них, или кто-то может путешествовать в одном направлении некоторое время до того, как сменит его. Не существует «правильного» пути – просто множество возможных направлений, из которых можно выбирать. Отсюда приверженность понимающей стратегии и отказ от прямых объяснений и толкований, свойственных объяснительной стратегии когнитивной терапии, психоанализу и другим подходам. Эти принципы были инкорпорированы нарративной терапией, главным образом, под влиянием гуманистических идей о все большей демократизации терапевтического процесса.
Размывая традиционные границы, существующие между клиентом и терапевтом, нарративная психотерапия не предполагает отказа от различения, абсолютного уравнивания позиций клиента и его терапевта, поскольку это чревато прекращением диалога и его перехода в разряд кухонных сплетен. Различие между участниками сохраняется: терапевт должен быть не только человечески, событийно другой, но и ситуационно, структурно другим, то есть, должен занимать другую коммуникативную позицию. Это минимум тех условий, который необходим для открытого диалога между двумя личностями с разными точками зрения. Вместо того, чтобы не слушать другого или спорить, они учатся друг у друга или пытаются это делать. Они находят способы совместного разговора и находят смыслы вместе.
Не имея возможности в рамках одной статьи дать подробный анализ многочисленных терапевтических техник, опирающихся на идеи нарративной терапии, мы остановимся лишь на общих принципах практической работы нарративных психотерапевтов и обозначим ключевые моменты наиболее известных техник и стратегий практической работы нарративного подхода.
Главную цель нарративной терапии Е.С. Жорняк сформулировала так - "… помогает людям разрешить их проблемы, позволяя им отделить их жизнь и отношения от тех знаний и историй, которые, по их мнению, уже себя исчерпали; помогая им бросить вызов тем способам жизни, которые они воспринимают как доминирующие и подчиняющие; [наконец], поощряя людей переписать их истории жизни в соответствии с альтернативными, предпочитаемыми (самими людьми) историями их идентичности, и в соответствии с предпочтительными (для самих людей) способами жизни» (Жорняк, 2001). Таково общее определение нарративного понимания терапевтических задач. Схожее определение можно встретить и в другой работе: «Когда жизненные нарративы несут болезненные смыслы или предлагают, как кажется, неблагоприятный выбор, они могут быть изменены путем выявления других, ранее не помещенных в историю событий, что позволяет конструировать новые нарративы» (Фридман Кобмс, 2001, стр. 57).
Методология, положенная в основу нарративной психотерапии, исключает процесс индоктринации в сознание клиента громоздких и зачастую "таинственных" мифов. Всем достаточно хорошо известен феномен, когда во время проживания интересных событий своей жизни человек еще в момент проживания начинает представлять, как он будет рассказывать о происходящем родителям, жене, другу, детям, любимой (у каждого своя значимая аудитория). Человек выбирает, а иногда и присочиняет такие эпизоды своей жизни, которые несут в себе завязку, кульминацию и развязку и тем самым позволяют высветить нужный, предпочтительный образ себя. Рассматривая свою жизнь, человек выберет для рассказа только те моменты, те события, которые нужны ему для полноценного сюжета, и опустит остальные. Человек жаждет иметь такую (или так видеть) свою жизнь, чтобы о ней было интересно рассказывать. Нарратив в данном случае как нить, сплетающая события вместе, формирует историю. Способ, которым мы развиваем эти истории, зависит от того, как мы связываем определённые события в последовательность, и какое мы приписываем им значение.
Рассказ и реальная жизнь постоянно соотносятся в сознании человека, видоизменяя друг друга. Каждое событие требуется включить в уже сочиненную художественную рамку или создать для него новую. Но иногда вымысел обгоняет реальность, и человек пытается воплотить в жизни заманчивые сюжеты (Розин М.В., 1992). Причина может крыться в художественной привлекательности самих историй, в желании человека в собственных глазах и в глазах других людей выглядеть героем занимательной драмы, обладать образом, вызывающим эмоциональный отклик. Сценарий той или иной истории в таком случае не навязан человеку с раннего детства его родителями (как считал Э.Берн), а выстроен, сочинен им самим в течение всей его жизни. Влияние же родителей проявляется только в художественных вкусах и пристрастиях человека. В реальной жизни не так часто можно встретить людей, способных активно "лепить" или "писать" свое жизненное полотно, однако почти каждый человек сочиняет свой образ, "поэму жизни", стремясь если не изменить, то хотя бы осмыслить происходящее по художественным законам. И если это удается, человек чувствует себя удовлетворенным, даже в том случае, когда притягательность сюжета достигается ценой несчастий или когда вырисовывается образ неудачника. Если же в сознании человека жизнь не складывается в целостное художественное полотно, то даже при полном благополучии, когда реализуются все планы, человек не чувствует себя счастливым.
В наших жизнях множество историй. Многие истории существуют одновременно, и разные истории могут быть рассказаны об одном и том же событии. Ни одна история не может быть свободной от неопределённости или опровержения и ни одна история не может вместить или управлять всеми случайностями в жизни. Роль нарративного терапевта состоит в том, чтобы выступить посредником между доминирующими и альтернативными историями жизни клиента. На рассказы клиента ложится задача структурирования и презентации проблемы и отношения к ней, представления содержащихся в ней путей ее решения, богатства выбора и прочее. Нарративные терапевты заинтересованы в совместном исследовании имеющихся у людей историй про жизнь и отношения, про влияние, значения и контекст, в котором они формируются и создаются.
Отправными точками в нарративной психотерапии являются следующие положения (P. Boston, 2000):
1. Идентичность индивида становится частью личного повествования, которое содержит различные его версии самости.
2. Клиенты приходят в психотерапию с «проблемно-насыщенным повествованием», которое подвергается интернализации как первичное самоописание.
3. Рассказы о проблемах/идентичности создаются, проживаются и поддерживаются их связью со значимыми другими.
4. Техника экстернализации разрывает связь проблемы с самоописаниями клиента.
5. Влияние проблемы «схематизируется», устанавливая, таким образом, связь повествования о проблемах с другими лицами.
6. Повествования создаются на социетальном уровне, поэтому представления членов семьи о проблемах требуют «деконструкции».
7. Психотерапевт выясняет «особые последствия» — положительные стороны описания проблемы — и усиливает изменения, используя написание писем, определенную аудиторию (лиц, которые успешно справились с такой же проблемой) и личный энтузиазм.
Если понаблюдать за нарративной моделью психотерапии в действии, то обращаешь внимание прежде всего на повествовательную стратегию, которая используется психотерапевтом, чтобы пересказать историю изложенную пациентом. После того как проблема клиента прозвучала так, как он желает, она экстернализируется (отчуждается от личности клиента) посредством особым образом структурированных вопросов. При этом любая проблема рассматривается как «проблемный текст», которому терапевт придает ровно такую меру «реальности», какую хотел бы и готов придать ей сам клиент. Никакие «подлинно объективные» характеристики жизни клиента не служат ни объяснением предъявляемого им «проблемного положения вещей» и, следовательно, не выявляются терапевтом. Сама терапевтическая работа направлена на «деконструкцию» существующей проблемы как проблемного текста, ставшего для клиента «доминирующим» только в силу тех или иных жизненных обстоятельств. Терапевтическое воздействие сводится при этом к достижению желаемой клиентом картины реальности, ее оптимально возможного воплощения в жизнь или к уплотнению и наращиванию «непроблемного текста», который связан непосредственно с личностным ростом индивида. Терапевт или кто-либо из группы поддержки, которая часто специально приглашается на встречу, могут поделиться личным опытом, связанным с данной проблемой, если их рассказы содержат примеры достижения успеха и оптимистический настрой.
В ходе индивидуальной психотерапии происходит осмысление и переработка личной истории пациента через диалог с психотерапевтом. Состав исторических действующих лиц [нарратива] остается прежним, меняется лишь отношение к ним и событиям, в которых они принимали участие. Невозможно отменить ни один эпизод – но можно придать ему новый смысл; в результате трагические события, до того непереносимо болезненные, займут свое место в представлениях пациента о его истории жизни, перестанут причинять боль. Схематически процесс психотерапии можно представить себе следующим образом: пациент рассказывает психотерапевту истории из своей жизни – прошлой и настоящей, участниками которых могут быть его родственники, друзья, коллеги и т.д. Затем они вместе обсуждают эти истории, более или менее подробно, с большей или меньшей мерой участия обоих собеседников. В результате у пациента постепенно возникает новое видение этих историй – причем не только в интеллектуальном, но и в эмоциональном плане. Благодаря этому и осуществляется изменение в психотерапии – пациент приходит к более целостному и позитивному, оптимистическому восприятию своей жизни и самого себя» (Калмыкова, Мергенталер, 1998; стр. 98).
Фокус внимания нарративного терапевта при работе с семьей сосредоточен на актах интерпретации, посредством которых члены семьи придают смысл своему опыту и делают его понятным для себя и окружающих. Устраняя препятствия на пути выражения людьми своего опыта и переживаний, психолог запускает процессы смыслопорождения, благодаря которым уникальные, противоречивые, случайные, а порой отклоняющиеся жизненные эпизоды преобразуются в важные, значимые события, наделенные неким альтернативным смыслом. Важным звеном в данном процессе является постановка под вопрос разделяемых членами семьи способов интерпретации происходящего в их жизни, которые со временем обрели для них статус «непререкаемой истины». Вовлекая членов семьи в санкционированное обсуждение и переговоры относительно «само собой разумеющихся» законов и принципов взаимодействия, вскрывается новый пласт опыта, содержащий в себе дополнительные смыслы. Их обозначение расширяет интерпретативные ресурсы семьи, создающие единое метакоммуникативное пространство, на котором транслируются ценностно-смысловые образования.
Идеи нарративного подхода очень созвучны диалогическому подходу в отечественной психологии и психотерапии, в основе которого лежат культурно-историческая концепция Л.С. Выготского и концепция сознания как диалога М.М. Бахтина. Как и в работах Л.С. Выготсткого в центре внимания представителей данного направления в психотерапии находятся интерсубъектные механизмы влияния языка, семьи и культуры в целом на процесс конструирования, модифицирования и поддержания индивидом своего опыта. Как писал М.М. Бахтин "человек с самого рождения погружен в драматически напряженное поле диалога, разворачивающегося как некое многоголосие разнообразных личностных “манифестов” в процессе ценностного утверждения и самоопределения окружающих людей". Другими словами человек, что бы он ни делал, помимо своего непосредственного прагматического значения его действия являются одновременно как бы репликой этого глобального диалога в виде акта согласия-несогласия, вызова, поддержки, протеста и т. п., вплоть до умолчания, нежелания вступать в диалог. Это сущностная характеристика человека как социального существа, которому важно, кто он такой и что о нем думают значимые другие. Методам в нарративной психотерапии присуща повествовательная (диалогическая по своей сути) стратегия, которая используется психотерапевтом, чтобы пересказать историю изложенную пациентом. В результате повествовательного преобразования происходит реинтерпретация смысловых структур, заложенных в опыте человека. Созданный терапевтом текст призван порождать у человека связанный с ним соответствующий мир чувств, мыслей, переживаний. Одновременно текст есть нечто, посредством чего психолог «читает» предъявляемую ему клиентом (зачастую разорванную или скомканную) ткань его внутренних состояний.
В заключение следует отметить, что область применения нарративной психотерапии довольно широкая (Пивоваров Р.А., 2003). В настоящее время за рубежом практическая работа в русле нарративного подхода ведется преимущественно в психотерапии и психологическом консультировании людей с акцентуациями характера, с депрессивными состояниями и невротическими расстройствами. Несмотря на то, что в литературе имеются отдельные упоминания об исследованиях по нарративной работе с психотическими клиентами, общепринятым считается ограничение нарративного подхода малой психиатрией.
Список использованной литературы:
1. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. // Автор и герой. СПб., Азбука, 2000а.
2. Выготский Л.С. Психология искусства. СПб., 2000.
3. Жорняк Е.С. Нарративная терапия: от дебатов к диалогу. // Журнал психологии и психоанализа. 2001, №4.
4. Калмыкова Е.С., Мергенталер Э. Нарратив в психотерапии: Рассказы пациентов о личной истории (Часть 1, теоретическая). // Психологический журнал. 1998, №5.
5. Пивоваров Р.А. Проблемы, границы и возможности нарративного подхода в психологии. Дипломная работа. МГУ. 2003.
6. Розин М.В. Психология судьбы: программирование или творчество? // Вопросы психологии, М., 1992, No 1-2.
7. Фридман Дж., Комбс Дж. Конструирование иных реальностей. Истории и рассказы как психотерапия. М., Класс, 2001.
8. Paula Boston. Systemic family therapy and the influence of post-modernism // Advances in Psychiatric Treatment 2000; vol. 6, 450–457.
9. Lois Shawver. What is postmodernism and what does it have to do with therapy, anyway? // Публикация в интернете (www.california.com/~rathbone/pmth.htm)