3.1 Структура, численность, социальный состав
Особенностью черносотенного движения была его крайняя разобщенность и децентрализованность. Подобно большинству политических партий черносотенные союзы выросли из множества многих групп и кружков, но в отличие от своих противников слева, они никогда не смогли объединиться в прочную организацию. Первая из черносотенных партий, Русское собрание, появилось в 1900 г. В эту организацию, провозгласившую своей целью защиту славянской и русской культуры, входили титулованная знать, высокопоставленное чиновничество, творческая интеллигенция.
Новый импульс черносотенному движению был дан революционными событиями 1905 г. Весной 1905 г. В Москве появилась Русская монархическая партия во главе с редактором – издателем консервативных «Московских ведомостей» В.А. Грингмутом.
После манифеста 17 октября 1905 г. политическая деятельность правых была поставлена на легальную основу. Начался быстрый рост черносотенных организаций, подогревавший политической поляризацией общества. Сразу после опубликования Манифеста по стране прокатились погромы на национальной и социальной почве. Вопреки распространенному мнению, они не были подготовлены черносотенными партиями. Однако десятки тысяч людей, вышедших на улицы под монархическими лозунгами, свидетельствовали о том, что крайне правые имели социальную базу.
За несколько месяцев были зарегистрированы десятки черносотенных союзов и партий: союз законности и порядка в Орле, партия народного порядка в Курске, царско-народное общество в Казани, самодержавно-монархическая партия в Иваново-Вознесенске, союз Белого знамени в Нижнем Новгороде, патриотическое общество молодежи Двуглавый орел в Киеве и т.д. Как правило, черносотенные организации подчеркивали в своих названиях национальные, религиозные мотивы, а также лояльность монархическому принципу. Некоторые из возникших организаций имели филиалы в различных городах, но обычно деятельность союза или партии ограничивалась делами одной губернии, иногда уезда.
I Высшим органом для черносотенных организаций являлся «съезд русских людей» (чаще называли — монархический съезд), решения которого имели рекомендательный характер. Лидеры черной сотни неоднократно пытались упорядочить деятельность своих организаций. В 1906 г. была предпринята попытка создать единый центр — Главную управу объединенного русского народа, представлявшую собой коалиционный орган. Однако объединение оказалось неудачным. Самой крупной из черносотенных партий был «Союз русского народа», созданный в ноябре 1905 г, в Петербурге! Задуманный поначалу как локальная организация Союз за полтора года значительно ширил сферу своего влияния, его программа была признана образцовой; IV монархический съезд, состоявшийся в апреле 1907 г., призвал черносотенцев влиться в ряды этого Союза. К весне 1907 г. •Союз русского народа» поглотил большую часть ранее самостоятельных черносотенных организаций. Выдвижению Союза на первые роли в черносотенном движении способствовали его возникновение в столице, содействие правительственных лиц, финансовая помощь департамента полиции и другие факторы.
Текущими делами «Союза русского народа» ведал Главный совет, состоявший из 12 действительных членов и 18 кандидатов. Постепенно сложилась разветвленная сеть местных организаций: губернских, уездных, городских советов; низшим звеном были сельские подотделы. Несмотря на строгую иерархию и принципы централизации, Союз всегда оставался аморфной структурой с десятками почти независимых отделов, нередко сохранявших свое прежнее название и даже уставы. Многие из них считали себя только «примкнувшими» к союзу и не рассматривали циркуляры и распоряжения Главного совета как нечто обязательное.
Главный совет издавал официальный печатный орган Союза — газету «Русское знамя». Существовала также провинциальная черносотенная пресса: газеты — «Русский народ» (Ярославль), «За царя и родину» (Одесса), «Сусанин» (Красноярск), журнал «Мирный труд» (Харьков) и т.п. Периодическая печать была рассчитана на невзыскательную аудиторию, отличалась крайней агрессивностью и резкостью, грубостью тона.
Правительственные субсидии являлись одним из главных источников финансирования черносотенных союзов и расходовались в основном на издание агитационного материала и предвыборные кампании. Субсидирование осуществлялось из секретного фонда Министерства внутренних дел, точная сумма правительственных дотаций осталась неизвестной.
К концу 1907 г. черносотенные организации действовали в 66 губерниях и областях. «Союз русского народа» имел 2124 отдела, другие монархические союзы — 105 отделов. Общая численность черносотенцев достигала примерно 410 тыс. человек. 1907—1908 гг. являлись своего рода пиком черносотенного движения; в последующие годы монархические союзы значительно поредели.
Не сумев создать единой партии, черносотенцы представляли собой конгломерат близких по духу, но практически независимых союзов с расплывчатыми критериями членства. В такую модель изначально закладывались недостатки, впоследствии способствовавшие их крушению. Но при решении определенного рода задач слабость черной сотни оборачивалась ее силой. Гибкость такой модели состояла в том. что черносотенцы, предлагая на выбор ряд организаций, могли привлечь под свои знамена социальные группы с различными, порой даже противоположными интересами. Они были единственной партией, которой удавалось заручиться голосами и в помещичьей, и в крестьянских куриях.
Значительная часть руководителей черной сотни принадлежала к интеллигенции. Это были преподаватели, врачи, юристы, инженеры. Председателем Главного совета «Союза русского народа» был детский врач, доктор медицины Александр Иванович Дубровин. Он окончил Военно-медицинскую академию, служил полковым врачом, работал в детских приютах. Составив солидное состояние частной практикой, он, не задумываясь, пожертвовал деньги на создание «Союза русского народа». Лидеры монархического движения говорили, что Дубровин; почти случайно стал председателем Союза, чуть ли не как любезный хозяин квартиры, где собирались учредители. Однако, оказавшись у власти, Дубровин не упустил ее из своих рук, несмотря на все интриги соперников. Он редко появлялся на широкой публике и предпочитал играть роль «серого» кардинала за политическими кулисами. Экстремизм Дубровина поражал даже его ближайших сотрудников: он был сторонником широкого применения террора в борьбе с либеральной оппозицией и даже представителями администрации, которые выступали за реформы. В правительственных кругах Дубровина считали деятелем, приносившим исключительный вред монархизму. Тем не менее, он пользовался расположением и личной поддержкой Николая II.
Среди вождей черной сотни были и крупные ученые, например член Главного совета «Союза русского народа» А.И. Соболевский. Он был филологом, одним из зачинателей исторического изучения русского языка. За исследование по лексике древнерусского языка и его говоров он был избран действительным членом Академии наук. В советское время академик А.И. Соболевский опубликовал ряд работ по топонимике.
В руководящие органы монархических союзов входили представители буржуазии. В подавляющем большинстве это были недавние выходцы из низов, сколотившие свое состояние грубыми методами первоначального накопления капитала, включая преступные способы. Лидерами монархических союзов были крупные помещики, губернские и уездные предводители дворянства. Правда, титулованная знать предпочитала Русское собрание и «Союз русских людей». В «Союзе русского народа» дворянство было представлено гораздо скромнее.
Военнослужащим и чиновникам запрещалось вступать в политические партии. Однако для черносотенных организаций было сделано исключение. Несмотря на то, что христианские принципы и поддержка православной церкви были провозглашены одной из важнейших основ черносотенной программы, духовенство заняло неоднозначную позицию по вопросу о вступлении в монархические союзы. Сплоченная группа духовных «владык» видела в черносотенцах верных |сынов церкви. Вдохновителями погромов были томский архиепископ Питирим, тамбовский епископ Иннокентий. Особый интерес к черной сотне проявил и Антоний Волынский, ставший ректором самого авторитетного православного учебного заведения — Московской духовной академии. Высокообразованный философ, он входил в научные кружки, полемизировал с B.C. Соловьевым. Антоний придерживался крайне правых политических взглядов и оказывал всемерную поддержку монархическому движению.
В отличие от руководящей верхушки рядовые члены крайне правых организаций принадлежали к неимущим слоям. Руководители союзов стремились привлечь на свою сторону как можно больше крестьян, мелких ремесленников, рабочих. Значительную роль в этом сыграло местное духовенство из тех епархий, где архиереи поддерживали черную сотню. Указания священника нередко было достаточно, чтобы целая деревня или все село присоединились к «Союзу русского народа». В полной мере черносотенцы использовали зависимость крестьян от местной администрации. Однако главным фактором, обеспечивавшим массовый приток новых членов, были национальные противоречия на окраинах империи. Не случайно Союз добивался наибольшего успеха в регионах с многонациональным населением, с давней историей этнических и религиозных распрей. Подавляющее большинство отделов черносотенных организаций было открыто в западных губерниях, где крестьяне, украинцы и белорусы, подвергались экономическому гнету со стороны польских землевладельцев и хорошо помнили насилия шляхты во времена Речи Посполитой.
Ремесленники в городах и местечках «черты еврейской оседлости» видели в патриотических объединениях защиту от конкуренции кустарей-евреев. В этом регионе черносотенная пропаганда легко представляла еврейское население в виде сплоченной массы торговцев, перекупщиков, ростовщиков, разорявших и спаивавших русский народ. Черносотенцы имели ряд организаций, предназначенных для деятельности в среде фабрично-заводских рабочих. Такой организацией было петербургское «Общество активной борьбы с революцией и анархией», а также киевский «Союз русских рабочих», созданный типографщиком К. Цитовичем. Программа этого Союза была составлена с учетом профессиональных интересов рабочих. В ней подчеркивалось, что «Союз русских рабочих» будет противодействовать "произволу, вымогательству, всем видам корыстного и безнравственного отношения к рабочим со стороны администрации заводов, фабрик и других ремесленно-промышленных заведений, старших рабочих и бороться законом указанными средствами против произвола при расчетах и увольнениях рабочих со службы». Союз обещал: «содействовать и оказывать содружескую помощь членам своим, утерявшим вследствие болезни или по другим каким-либо причинам способность к труду или утерявшим временно место не по своей вине».
«Союз русского народа» попытался также закрепиться на крупнейших столичных предприятиях. Был создан Путиловский отдел Союза, заручившийся поддержкой заводской администрации. Монархисты обосновались в так называемых горячих цехах: чугунолитейном, труболитейном, мартеновском, прокатном. Здесь квалифицированные рабочие получали высокую заработную плату и много теряли на забастовках. Черносотенцы ориентировались не только на «рабочую аристократию», но и на чернорабочих и сезонников. Под эгидой Одесского отдела Союза были созданы артели грузчиков в порту. Между черносотенцами и «Русским обществом пароходства и торговли» был заключен контракт. Союз подрядился обеспечить порядок в порту. В свою очередь торговая компания взяла на себя финансирование охраны из членов Союза. Артели грузчиков существовали несколько лет. Но в целом положение черносотенцев в рабочей среде было очень непрочным. Как правило, за ростом рабочих отделов следовало столь же стремительное их исчезновение.
3.2 Идеология правового экстремизма
Источники, из которых черносотенцы почерпнули свою идеологию, не имели ни малейшего отношения к революционным идеям. Крайне правые опирались на известную трехчленную формулу — «православие, самодержавие, народность» — и использовали ряд постулатов славянофильства. Черносотенцы утверждали, что если были бы живы апостолы славянофильства И.С. Аксаков и А.С. Хомяков, то они непременно вступили бы в их ряды. Самое главное, что взяли крайне правые из славянофильского учения,— это резкое противопоставление России и Запада, под которым подразумевалась католическая и протестантская цивилизации. Не отрицая технических достижений Запада, идеологи крайне правых подчеркивали, что европейцы и американцы заплатили за них страшной ценой: бездуховностью, разобщенностью, узким материалистическим эгоизмом и т.п.
Подобно начетчикам допетровской Руси, черносотенцы высказывали убеждение, что все зло приходит с западных рубежей. Недаром они отрицательно оценивали реформы Петра I, пытавшегося якобы привить России чуждые ей политические и социальные институты. Одной из зловещих опасностей, в очередной раз нагрянувших в русские земли с Запада, являлось, с точки зрения черносотенцев, всеобщее увлечение социализмом. Они считали социалистическую доктрину антихристианским учением. Крайне правые обращали внимание на то, что коммунистические утопии Фурье или Оуэна ни разу не были проверены на практике. Более того, все попытки устройства коммун, основанных не на религиозном принципе, неизменно терпели крах. Они вещали, что капитализм несет с собой глубокие социальные антагонизмы. Россия, по мнению черносотенцев, имела шанс избежать буржуазного порабощения. Это убеждение, кстати, разделяли не только крайние правые, но и представители совсем иных политических направлений. Крайне правые же провозглашали, что финансовая и экономическая политика должна быть направлена к освобождению от зависимости от иностранных бирж и рынков».
Вразрез с политикой правительства, направленной на промышленную модернизацию страны, крайне правые утверждали, что «хозяйственная политика должна иметь своим руководящим началом взгляд на Россию как на страну преимущественно крестьянскую и земледельческую». Черносотенцы отдавали предпочтение мелкому ремесленному производству, требуя поставить вне закона монополистические объединения, начинавшие возникать в российских промышленных центрах.
Демократия представлялась черносотенцам самым ужасным злом, которое породил западный мир. Для крайне правых было характерно абсолютное недоверие к демократическим ценностям. Монархисты не разделяли убеждения в том, что индивидуальная свобода превыше всего. В их представлении человек всегда был частью некой общности — общины, сословия, народа. Для крайне правых ничего не значила свобода слова, они были нетерпимы к чужим взглядам. Что касается выборных учреждений, то они были убеждены в их полной бесполезности. Свое мнение они подкрепляли негативными примерами из истории демократических республик, не сумевших дать своим народам обещанных свобод и равенства. Черносотенцы утверждали, что демократическая процедура принятия решений большинством голосов нелепа потому, что голос одного мудреца должен перевешивать крики миллионов невежд или, как они утверждали, «людей тупых, злобных и ничтожных».
Скептически относились черносотенцы к социалистам всех направлений, которые критиковали буржуазные свободы и обещали победу истинного народовластия после социальной революции. Крайне правые точно подметили, что практическая деятельность социал-демократов сильно расходится с их привлекательными декларациями.
В противовес демократическим институтам черносотенцы выдвигали принцип абсолютной единоличной власти. Крайне правые доказывали, что такая власть наилучшим образом приспособлена к российским условиям. Монархист Н.Н. Черняев отмечал, что «русское самодержавие есть наилучший для нашей родины способ приведения к единому знаменателю 140 000 000 умов и воль, из которых слагается воля и разум нации, тех народов и воль, из которых она состоит». В качестве самых последовательных защитников царской власти черносотенцы пользовались особым расположением императорского двора. Вместе с тем крайне правые не отождествляли существовавшие в России порядки со своим политическим идеалом. Они заявляли, что «русские государи, начиная с Петра I, хотя и продолжали именовать себя самодержавными, но это самодержавие было уже не православно-русским, а весьма близким к западноевропейскому абсолютизму, основанному не на православно-церковном и земско-государственномединении и общении царя с народом, а на праве сильного». Коренным пороком европейского абсолютизма черносотенцы считали его опору не на все население, а лишь на «сильных», т.е. на имущие слои. Черносотенцы заявляли, что главный принцип самодержавия — его над классовый характер — серьезно искажен. В программных документах черной сотни подчеркивалось: «Современный чиновничий строй, осуществляемый в громаднейшем большинстве случаев безбожными, нечестивыми недоучками и переучками, заслонил светлый образ царя от народа».
Самым уязвимым местом черносотенных программ был аграрный вопрос. Крайне правые заявляли, что «никакие меры, направленные к улучшению быта крестьян, не должны нарушать неприкосновенность земельной собственности». Лидеры черной сотни, не соглашаясь с компромиссными вариантами (частичной конфискацией земли и т.п.), предлагали ограничиться продажей крестьянам пустующих государственных земель, развитием аренды и улучшением кредита. Эта позиция обеспечила черносотенцам поддержку поместного дворянства и благосклонность правящих кругов, но одновременно ставила их в очень сложное положение в борьбе за крестьянские массы. Поэтому черносотенцы делали ставку на крестьянство западных и юго-западных губерний, где дискуссию по аграрным проблемам можно было легко перевести в плоскость национальных отношений.
Черносотенцы не предлагали серьезных мер для облегчения положения рабочего населения, хотя и претендовали на роль посредников между трудом и капиталом.
Более подробно была ими разработана программа по национальному вопросу. Само появление черной сотни являлось закономерным следствием национальных противоречий в Российской империи. Положение русского народа, от имени которого выступали черносотенцы, было весьма двойственным. С одной стороны, ядром империи была Россия, русский язык являлся государственным, православие было официальной религией. На национальных же окраинах проводилась грубая русификаторская политика, а национальные культуры не имели благоприятных условий для своего развития. С другой стороны, подавляющее большинство русского населения не пользовалось никакими выгодами от великодержавной политики царского правительства; уровень жизни населения центральных районов России был ничуть не Выше, а зачастую и ниже, чем на окраинах. Это позволяло черносотенцам говорить о бедственном положении коренных жителей, теснимых инородцами и иноверцами. Следует отметить, что Черновцам была совершенно чужда идея всеславянской общности, представлявшая собой краеугольный камень славянофильства и панславизма. Они указывали, что в случае объединения славян под эгидой России страна столкнется с дополнительными осложнениями. Ведь в самодержавное и православное государство вольются народы, частично исповедовавшие католицизм и привыкшие к конституционному строю.
Даже в границах империи черносотенцы не помышляли о славянском единстве. Поляки, как тяготевшие к Западу католики, воспринимались ими как тайные враги России. Вместе с тем крайне правые исходили из представления о полной тождественности русских, украинцев и белорусов. В данном случае они следовали официальной идеологии, которая отказывалась видеть в украинцах и белорусах самостоятельные народы и считала их языки простонародными жаргонами.
В программных документах черносотенных союзов провозглашалось: «Русская народность, как собирательница земли Русской и устроительница Русского государства, есть народность державная, господствующая и первенствующая». Крайне правые разделили территорию страны на «коренные русские области» и национальные окраины. По их мнению, в число коренных областей входила часть территории Литвы, Польши, Казахстана. Крайне правые предлагали предоставить русским преимущественное право на приобретение и аренду казенных земель, заселение свободных территорий. Привилегии распространялись на всю империю. Что касается «коренных областей», то там преимущественные права превращались в исключительные. Например, черносотенцы требовали продавать и сдавать в аренду частные земли только русским людям.
Главным стержнем черносотенной идеологии был антисемитизм. Они не только поддерживали все законодательные ограничения относительно евреев, но и требовали его дальнейшего ужесточения. Черносотенцы предлагали лишить евреев всех прав, изгнать их из всех учебных заведений, где учатся христианские дети. Одновременно евреям запрещалось открывать собственные учебные заведения. Список профессий и промыслов, которыми черносотенцы предлагали запретить заниматься евреям, охватывал почти все виды человеческой деятельности. Черносотенцы домогались, чтобы все проживавшие в России евреи были немедленно признаны иностранцами, но без каких бы то ни было прав и привилегий, предоставляемых всем прочим иностранцам. Они подчеркивали, что хотели бы возбудить «энергию евреев в деле скорейшего переселения в собственное царство и обзаведения собственным хозяйством». В своих предвыборных программах черносотенцы даже обещали, что поднимут вопрос о создании еврейского государства и будут содействовать переселению туда евреев, «каких бы материальных жертв такое выселение ни потребовало от русского народа».
Черносотенный антисемитизм подпитывало социальное напряжение в «черте оседлости», где существовала острая конкуренция между ремесленниками различных национальностей. Учитывая непропорционально высокую долю евреев в торгово-промышленной среде, можно сказать, что антисемитизм здесь являлся своеобразной формой классового протеста. Характерно, что крайне правые использовали антисемитские лозунги даже в регионах, где полностью отсутствовало еврейское население.
Монархисты исходили из убеждения, что самодержавная власть отвечает интересам коренной нации и ее лояльных соседей. Что же
касается смуты в государстве, то она, по мнению черносотенцев, провоцировалась нерусскими элементами. Евреи, сохранившие свою религию и культуру, слабо поддававшиеся ассимиляции, шедшие в первых рядах национально-освободительного движения, идеально соответствовали образу враждебных инородцев. Добавим, что многочисленные еврейские общины за пределами империи давали повод говорить о том, что евреи служат главным проводником западного влияния. Черносотенцы утверждали, что древний народ Израиля, претворяя в жизнь ветхозаветную идею своей избранности и исключительности, задумал завоевать все остальное человечество и осуществить это не силою оружия, а хитрыми интригами, моральным разложением и экономическим закабалением. Широко разветвленным заговором руководит тайный центр — «международное правительство», его органами являются масонские ложи. Крайне правые внесли свою лепту в обширную литературу о еврейско-масонском заговоре, используя «протоколы сионских мудрецов» и другие фальсифицированные документы. По некоторым вопросам черносотенцы высказывали различные суждения: одни утверждали, что все республики и конституционные государства уже завоеваны евреями, и только страны с сильной монархической властью, в том числе самодержавная Россия, остаются последней преградой; другие, наоборот, указывали, что Россия выбрана первой жертвой ужасного заговора.
Характеризуя черносотенную идеологию в целом, можно констатировать: она являлась своеобразной реакцией самых различных социальных слоев на резкие и бурные перемены в экономической и политической жизни России на рубеже двух веков. Эта идеология содержала одновременно консервативные и самые экстремистские элементы. Их социальной опорой были поместное дворянство, терявшее свое привилегированное положение, и в то же время значительная часть беднейшего населения, которую пугали разрушение привычного уклада, необходимость приспосабливаться к новым условиям и т.п. Парадоксально, что выведенное из состояния векового равновесия патриархальное население с готовностью подхватывало лозунги и правого и левого экстремизма.
Крайний национализм черносотенцев, с одной стороны, был порождением великодержавного сознания, заложенного вместе с созданием российской государственности и укреплявшегося по мере расширения границ империи. С другой стороны, «истинно русские» подняли свой стяг тогда, когда империя начала задыхаться под грузом проблем и в движение пришли завоеванные, а также мирно присоединенные окраины; «господствующая и первенствующая» же нация оказалась едва ли не в худшем положении, чем остальные народы.
Уровень дискуссий, концепций, аргументов в правой среде был (за редким исключением) ниже, чем у либералов или революционных радикалов, и это обстоятельство не могли изменить блестящие специалисты по отдельным отраслям знаний, встречавшиеся в рядах черной сотни. Но даже до предела упрощенные публикации были не доступны для понимания основной массы черносотенцев. Поэтому крайне правые чаще, чем другие партии, взывали не к разуму, a к чувствам людей, многократно повторяли одни и те же формулы заклинания и никогда не придавали особого значения противоречиям в своих программах. Интуитивно нащупывая способы воздействия на массовое сознание, они являлись в России своеобразными пионерами в этой области.
Союз 17 октября
«Союз 17 октября» (известный под названием «октябристы») вместе с примыкавшими к нему партиями и организациями представлял собой правый флаг российского либерального лагеря и занимал промежуточное положение между конституционными демократами и крайне правыми. Грань, отделявшая эти общественно-политические группировки друг от друга, была, однако, весьма подвижной и неустойчивой. Организации, генетически связанные с октябристами (Партия мирного обновления), на деле почти смыкались с кадетами; в то же время целый ряд политических образований октябристского толка (Партия правового порядка, Народная партия «Союза 17 октября» в Екатеринославле, Общество правового порядка и Манифеста 17 октября в Коломне, Партия за царя и порядок в Калуге и др.) в своей практической деятельности нередко отличались от крайних монархистов лишь по названию. Это обстоятельство давало повод противникам «Союза 17 октября» «слева» сравнивать октябристов с черносотенцами, а тем, в свою очередь, обвинять их в «скрытом кадетизме».
Октябризм как политическое течение возник и начал организационно оформляться на основе правого «меньшинства» земско-городских съездов. Партийное размежевание в либеральном лагере в основном завершилось после издания Манифеста 17 октября 1905 г. Посчитав, что в России созданы необходимые политические предпосылки для движения по пути к конституционной монархии, будущие октябристы приступили к созданию партии, взяв в качестве ее название дату издания царского Манифеста. Само появление этого документа октябристы расценили как «величайший переворот в судьбах нашего отечества». «Отныне,— подчеркивалось в программном воззвание «Союза 17 октября»,— народ наш становится народом политически свободным, наше государство — правовым государством, а в наш государственный строй вводится новое начало — начало конституционной монархии».
4.1 Структура, социальный состав
Организационно «Союз 17 октября» начал складываться в последних числах октября 1905 г., когда в Москве, а затем и в Петербурге состоялось несколько встреч либеральных земцев с представителями крупной буржуазии. Помимо разработки программных вопросов на этих совещаниях шло формирование руководящих органов Союза — Московского и Петербургского отделений ЦК. В ноябре на проходившем в Москве земско-городском съезде будущие октябристы выступили уже более или менее сплоченной группой. В своем «особом мнении» по поводу принятой съездом общеполитической резолюции они высказались за оказание правительству помощи и поддержки «в водворении порядка ради скорейшего созыва Государственной думы», против прямых выборов в Думу и превращения ее в Учредительное собрание. Кроме того, в резолюции «меньшинства» решительно отвергалось предоставление автономии Польше, как и повсеместная и немедленная отмена «исключительных мер и военных положений» ввиду «революционного состояния страны».
Ноябрьский земско-городской съезд не только совпал с выработкой октябристами своей программы, первый вариант которой был опубликован 9 ноября в газете «Слово», но и выдвинул в число лидеров складывавшейся партии одного из братьев Гучковых — Александра.
Видное положение в «Союзе 17 октября» заняли и братья А.И. Гучкова — старший Федор и младший Николай. Ф.И. Гучков (1860— 913) вошел в ЦК октябристов в 1907 г., заняв ключевую должность казначея, а с декабря этого же года, будучи избран директором-распорядителем Московского Товарищества для издания книг и газет, стал фактическим руководителем центрального органа «Союза 17 октября» — газеты «Голос Москвы». Московский городской голова, директор Товарищества чайной торговли «Боткин и сыновья», Н.И. Гучков, как и его старший брат Александр, входил в состав Московского отделения ЦК октябристов с момента его образования.
Патриарх земского движения, крупный землевладелец Д.Н. Шипов, и предприниматели братья Гучковы олицетворяли собой две социально-политические струи, из которых возник октябризм: дворянско-землевладельческую и торгово-промышленную. Очень скоро к ним добавилась и третья — дворянско-бюрократическая. Глашатаем ее интересов в октябристской среде стала целая группа петербургских членов Союза во главе с действительным статским советником бароном П.Л. Корфом, первым председателем Петербургского отделения ЦК Союза, и тайным советником М.В. Красовским, его заместителем.
Помимо отделений Центрального комитета до конца 1905 г. в обеих столицах были созданы городские советы «Союза 17 октября», направлявшие деятельность районных партийных организаций, а также 60 отделов Союза на местах. Всего в 1905—1907 гг. конституировалось 260 отделов «Союза 17 октября», причем основная их масса (около 200) возникла в период выборов в I Думу. Общую численность членов партии в это время можно определить в 75—77 тыс. человек. Местные отделы октябристов легко распадались и столь же легко возобновляли свою деятельность в период избирательных кампаний. Учитывая пассивность большинства членов Союза, следует отметить, что реальное влияние октябристов на политическую жизнь страны было отнюдь не пропорционально столь внушительным размерам их организации. Географически подавляющее большинство местных отделов «Союза 17 октября» возникло в земских губерниях европейской России с относительно развитым дворянским землевладением. В губерниях же неземских и, особенно на национальных окраинах России число октябристских организаций было невелико. Немногим больше были количество октябристских отделов, созданных в сельской местности, всего порядка тридцати. Кроме собственных организаций «Союза I 7 октября», в ряде городов возникли немногочисленные студенческие фракции октябристов, а также их «немецкие группы». Наконец, к партии на автономных началах присоединились 23 политические организации, родственные ей в программно-тактическом отношении.
Организационно «Союз 17 октября» был задуман как «объединение всех партий центра, независимо от их второстепенных отличий и оттенков», и был весьма рыхлым образованием. С самого начала широкое распространение в октябристской среде получило допускавшееся уставом параллельное членство в других партиях и организациях. Само членство в «Союзе 17 октября» не влекло за собой выполнения каких-либо специальных партийных поручений, как и уплату фиксированных членских взносов. Несмотря на то, что приблизительно с 1906 г. лидеры октябристов пытались внедрить в практику чисто партийные методы руководства Союзом, многие его рядовые члены продолжали рассматривать его скорее как дискуссионный клуб, но не как организацию, предполагавшую наличие строгой дисциплины и иерархичности. Октябристам всегда была абсолютно чуждой столь характерная для членов революционных партий готовность пожертвовать всем ради достижения партийных целей. «Мы стойкие монархисты в отношении русского государственного строя... но в нашем внутреннем партийном режиме мы неисправимые республиканцы, даже с некоторым наклоном в сторону анархизма,— признавал А.И. Гучков.—...Нам с трудом дается установить в наших рядах навыки той железной дисциплины, без которой невозможна никакая серьезная политическая работа».
Как правило, в «Союз 17 октября» вступали люди зрелого возраста и высокого образовательного уровня, со вполне определившимся и весьма солидным общественным и имущественным положением. Большинство октябристов принадлежали поколению, давшему российскому освободительному движению целую плеяду революционеров-«восьмидесятников». Однако лишь немногие из них отдали дань юношескому радикализму, предпочитая служить России иным, законным путем. «Союз 17 октября» привлекал в свои ряды крупнейших представителей просвещенного чиновничества, непохожего «на тех уродов дореформенной России, которых описывали Гоголь и Щедрин». Октябристы не могли, конечно, похвастаться столь же блестящим, как у кадетов, «букетом» привлеченных в партию имен, что, к слову ска зать, было предметом постоянной озабоченности их руководящих органов, особенно в предвыборные периоды. Однако и среди них мы находим людей ярких и по-своему замечательных.
Помимо упомянутых, это видные земские и общественные деятели — граф П.А. Гейден, М.А. Стахович, князь Н.С. Волконский; столичные профессора, адвокаты, ели науки и культуры — Л.Н. Бенуа, В.И. Герье, Ф.Н. Плевако, II.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев; издатели и журналисты — Н.Н. Перцов, А.А. Столыпин, Б.А. Суворин; крупнейшие представители торгово-промышленного мира и банковских кругов — Н.С. Авдаков, А.Ф. Мухин, Э.Л. Нобель, братья В.П. и П.П. Рябушинские; деятели других профессий, в частности глава известнейшей ювелирной фирмы К.Г.
Фаберже.
Если попытаться нарисовать социальный портрет некоего усредненного октябриста, то он будет выглядеть примерно так: мужчина, 47—48 лет, потомственный дворянин (или, несколько реже, купец, потомственный почетный гражданин) с высшим образованием (чаще I — юридическим или вообще гуманитарным), чиновник V—VIII класса, житель города одной из земских губерний, член Совета банка или акционерного предприятия, земле- и домовладелец, нередко земский.
или городской гласный.
Вопреки расчетам создателей «Союза 17 октября» привлечь в свою(партию представителей демократических слоев населения, в первую очередь рабочих и крестьян, им это не удалось.
В целом по своей социальной природе «Союз 17 октября» был партией служилого дворянства (еще не целиком порвавшего, однако, с традиционными дворянскими занятиями) и крупной, частично «одворяненной» торгово-промышленной и финансовой буржуазии.
4.2 Программа
Разработка программы «Союза 17 октября» прошла несколько этапов. Первый из ни