Урок 1
В православном календаре что ни день, то праздник! Но что именно мы отмечаем ежедневно? Вспоминаем какие-то события или святых? Не только! Каждый день мы имеем возможность проживать православное торжество и многому через него учиться! И на ближайших уроках К. В. Корепанов расскажет нам о праздновании памяти Жен Мироносиц, а заодно и о сути женского служения…
– В книге иеродиакона Серафима (Чуркина) «Путь святых праздников» есть замечательные слова, которыми и хотелось бы начать сегодняшний урок: «Странный народ христиане! Сколько их ни мучили, ни гнали на протяжении двух тысяч лет существования, а у них что ни день, то праздник! И что же они отмечают в эти дни? Сказать, что только лишь вспоминают того или иного святого или то или иное событие, значит коснуться части существа дела. Ведь главное в православных торжествах не воспоминание, а проживание! Проживание и самого праздничного события, и соучастие в нем, и научение через него себя тому, что необходимо для нашего спасения. Потому православному человеку нет нужды ломать голову и придумывать подвиги для достижения святости. По завету Христа, сказавшего: «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я делал вам», Церковь позаботилась о своих чадах: она вехи своей прожитой судьбы занесла на карту православного календаря (это дни праздников, постов, чествования святых) и тем самым приготовила грядущим поколениям ясную программу действий, как дойти до Царства Небесного». До него Церковь в своем календаре указала нам прямую дорогу, а мы на ней сделаем остановку, чтобы на ближайших уроках достойно приготовиться к празднованию памяти Жен Мироносиц, а заодно задуматься о сути женского служения и о том, зачем вообще нужна женщина... И выверить ориентиры на этом пути, а также найти ответы на многие вопросы нам поможет Константин Владиленович Корепанов.
|
|
– Начнем с самого существа праздника Жен Мироносиц: чтится память людей, которые ничего не сделали. С любой, даже мейнстрим-церковной, точки зрения они ничего не сделали. За исключением Марии Магдалины, про Жен Мироносиц мы ничего не знаем, дальше они себя никак не проявили, только знаем, что они пришли помазать тело Иисуса Христа. Из краткого упоминания также знаем, что за Спасителем ходило множество женщин, которые служили Ему от имения своего. Имена некоторых из них указаны, но очевидно, что этих женщин было больше – множество. Причем, в отличие от нашего времени, за Христом, по всей видимости, ходили в основном мужчины, в силу специфики и того времени, и той среды, в которой Он находился. И вот среди учеников, которые были заявлены именно как ученики, находилась группа женщин, которые держались особняком среди этого мужского сообщества, и все понимали, что они делают важное дело.
При чтении какого-либо библейского отрывка бывает, что, дочитывая последние строчки уже по диагонали, человек начинает объяснять, что он прочитал. Я говорю такому человеку: ты неправильно говоришь: ты увидел знакомое слово, понял, о чем идет речь, и сказал так, как привык это воспринимать. Когда внимательно читаешь небольшой отрывок, например в семь стихов, то понимаешь, что нужно отбросить привычное стереотипное восприятие. В этих стихах сказано совсем другое, читай внимательнее.
|
|
Так и тут. Мы воспринимаем деятельность Жен Мироносиц, всю толпу, идущую за Христом, деятельность Его учеников как-то привычно, а вообще люди кушать хотят.
...Проходил Иисус в субботу засеянными полями; ученики же Его взалкали и начали срывать колосья и есть (Мф. 12, 1).
Надлежало же Ему проходить через Самарию... Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя... Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи (Ин. 4: 4, 6, 8).
Вообще-то, у группы людей, мужчин, которые ходят из города в город, из дома в дом, всегда есть очень много разных потребностей: надо где-то умываться, как-то расположиться на ночлег, надо поесть, как-то устроить других людей. На самом деле требуется очень много инфраструктуры, о которой в Библии, Евангелии ничего не сказано. Там сказано о том, что люди пришли, исцелились, вместе побеседовали. А что происходит за всем этим в другое время и кто этим занимается? Очевидно, не ученики, потому что они все время ходят, все время слушают. А для того чтобы прокормить, что-то сделать, нужны люди, имеющие какие-то житейские навыки и, главное, имеющие деньги, которых у этих людей, очевидно, нет. Кто-то должен о них заботиться, за ними ухаживать. И этот кто-то на самом деле на протяжении евангельской истории пребывает в тени, его не видно, но без этого кого-то деятельность Христа становится невозможной.
Эта картина отчасти приоткрывается нам, когда, например, Христос приходит в дом Петра, а у него теща, которая лежит в горячке. Христос ее исцеляет, и что делает теща? Она встает и начинает служить. Во-первых, это значит, что ее некем было заменить, она была очень нужна для этого дела. Ей не говорят, как бы мы сказали: «Полежите, отдохните, мы сами все сделаем». Нет, она исполняет свое служение – ухаживает за Христом и учениками. И можно вполне подумать: а не за этим ли ее и исцелили? Грубо, конечно, и Христос, естественно, не преследует тоталитарных интересов, но то, что она сразу пошла служить, тем не менее говорит о том, что по-другому эта ситуация не воспринималась.
|
|
И во второй раз эта завеса приоткрывается, когда Христос с учениками приходит в дом Лазаря. Знаменитая история, когда Марфа начинает служить, заботится об угощении, чтобы всех накормить: людей много. Опять-таки, она делает и упрекает Марию за то, что та вообще занимается не своим делом: ее дело сейчас как раз обеспечить то, чтобы этим мужчинам можно было покушать, отдохнуть, успокоиться, потому что они долго шли. А Мария занялась не этим, она решила подражать ученикам: слушать слова Иисуса Христа.
Эти скрытые механизмы, тектонические вещи, социальные явления, то, что жизнеобеспечение этой небольшой группы Христа и учеников всецело зависит от женщин, очень рельефно выступают именно в дни страданий Иисуса Христа. Перед крестом стояли все они, хотя в Евангелии сказано только о Матери и упомянуто о Марии, есть один отрывок, где говорится, что такие-то и такие-то смотрели издалека, где полагали тело Иисуса Христа. То есть они там были, не на переднем плане, не в передних рядах, но они присутствовали и видели, что происходило с Христом. Хотя из учеников там был только один, остальные оставили Его. А женщины были не в состоянии оставить Христа, это было выше их сил. Он им вообще был никто, даже не Учитель. Понятно, что там была Его Мать Мария. Можно понять Марию Магдалину, потому что Он изгнал из нее семь бесов: Благодетель, как можно Его забыть? А остальные – просто женщины, которые не могли оставить страдающего человека, потому что они так воспринимали свое служение: мало ли какая помощь может Ему понадобиться: я не могу оставить человека, потому что я женщина. Мужчина – может: он поручил, благословил и пошел. А женщина переживает: как там? что? вдруг Он пить захочет? вдруг разрешат воду дать? В конце концов, может быть, Он попросит что-нибудь принести. Да мало ли какие услуги могут понадобиться, чтобы действительно срочно Ему помочь...
И второй раз Жены Мироносицы рельефно выступают в известном эпизоде, благодаря которому и получили свое прозвище, когда пришли первыми, рано утром, ко гробу. Такое ощущение, что они – как отец блудного сына, который, как подразумевается, каждое утро, каждый день выходил и выглядывал, не идет ли сын. По всем расчетам, деньги у него закончились и он должен появиться, почему его нет? Живой он или неживой? Почему не идет? Отец выглядывает его, ждет. И поэтому, когда он увидел вдалеке сына, то открывает ворота и бежит ему навстречу. Потому что это как освобожденная пружина: дождался! живой! И он бежит навстречу сыну, обнимает, потому что на самом деле ждал его.
И тут тоже как бы состояние пружины: Жены Мироносицы не могли спать, они ждали, когда пройдет этот несчастный запретный день – великая суббота, в которую невозможно ничего делать, потому что иначе засудят. Они едва дождались, когда суббота закончилась, и побежали на гроб. Нужно ли это функционально? Нет. Плащаница Христа обмазана необходимым составом, который купил Иосиф Аримафейский, Он хорошо завернут, погружен в гроб, к которому привален камень, поставлена стража. Функционально они там не нужны, они ничем не могут Ему помочь. А зачем они идут? Они не могут без Него. Это женское сердце – сила чувства, сила сопереживания, сердце, способное вместить в себя все, сострадать всем, сопереживать всем. Потенциально это есть во всех женщинах, и на протяжении мировой истории мы постоянно видим, что женщины так себя ведут. Я читал, как реагировали русские женщины, когда мимо них проходили отряды пленных немцев: они не могли спокойно смотреть на этих обездоленных, ободранных, изорванных солдат. Хотя у большинства из них мужей поубивало, у кого-то даже и детей, но им жалко немцев: люди же!..
Вот эта способность сопереживать и влечет Жен Мироносиц: там лежит одинокий и очень дорогой им человек, и у них потребность собраться вокруг этого тела и поплакать. Потому что там, где они стояли, им было запрещено плакать, голосить именно таким плачем в голос, плачем со словами. Тем плачем, который Церковь вложила в уста Божией Матери – канон «На плач Пресвятой Богородицы», который читается на повечерии Великого Пятка, накануне Великой Субботы, после выноса Плащаницы. Это потребность излить свою боль и оплакать Его. Он неоплаканный, Его похоронили как вора, тайком, под покровом, чтобы никто не видел и не собрался народ. Люди контролировали, чтобы все было сделано прилично, торопились, чтобы успеть до начала субботы.
И вот женщины пришли излить свою боль и стали свидетельницами. Ведь, в конце концов, они могли прийти и уйти: гроб запечатан, отвалить камень они не могут, постояли бы и ушли. А что делать? Стража стоит, все равно бы она их разогнала и было бы как-то по-другому: Христос воскрес бы и явился Своим ученикам. Но не случайно Он ждет их, чтобы явиться им, чтобы перед ними отвалить камень. Ведь, чтобы воскрес Христос, камень отваливать не нужно: Он может войти сквозь запертые двери. А Он именно Женам Мироносицам являет первое Свое воскресение. И поэтому они являются – это есть в каноне Женам Мироносицам – апостолами для апостолов: это они передают весть апостолам, что Христос воскрес. Хотя Христос и не нуждается в них. Он мог бы просто встать, выйти сквозь запертые двери гроба (Ему это ничего не стоит), а стража бы сидела караулила, кстати, даже лучше, чтобы было бы так, тогда было бы точно доказано, что Он воскрес. И затем Он мог бы спокойно явиться апостолам: «Вот Я, Я воскрес, видите, все у Меня хорошо». А Он это дело организует именно так, что первыми свидетелями и свидетелями для апостолов становятся женщины. Ведь, с одной стороны, это и возвеличивание женской природы, и такое несильное укорение учеников: женщины были с Ним в эти трудные дни, а мужчины не смогли, они рассеялись страха ради иудейска.
Вот Жены Мироносицы сообщили апостолам – и что с ними происходит дальше? Мы не знаем. Только когда сходит благодать Святого Духа, сказано, что также были некоторые женщины, но не удосуживаются упоминать по именам, и Матерь Иисусова. Потом сходит Святой Дух, начинается апостольская проповедь, служение, и вроде бы мы опять не видим никаких упоминаний о женщинах. Кое-где говорится, что в апостольском труде апостола Филиппа, например, сопровождала семья, сестры, а кого-то – дочери, жена. Упоминается Тавифа (серна), которая загорелась и трудилась не столько в проповедовании слова Христова, сколько в служении тем людям, которые в этом нуждались. То есть, по сути дела, ничего дальше мы про Мироносиц не слышим. Но Церковь установила это празднование, чтобы показать, что суть христианского, я бы даже сказал, человеческого предназначения женщины – это служение. Вообще, предназначение любого человека – это служение. А Христос возводит это служение в принцип: «Как Я пришел послужить, так и вы должны послужить людям». И вот мужчина должен служить людям, а женщина служит этим мужчинам. Или есть случаи, когда женщина, как та же Тавифа, служит сама тем людям, которые в этом нуждаются, поскольку не замужем, ей не назначен Богом тот мужчина, которому можно служить.
И мы видим это в истории, и даже в таких интересных фрагментах церковной истории, когда практически всякий женский монастырь был тесным образом связан с мужским монастырем. Известные случаи – наше Шамордино, Дивеево, у которых были очень тесные связи с Серафимом Саровским, Амвросием Оптинским, они как приклеены к ним, это очень важная духовная связь. Но так было даже в древности: обычно у истоков той или иной великой подвижницы стоит ученичество у какого-то мужчины-подвижника, который наставлял ее в вере и потом еще окормлял ее некоторое время. А эти подвижницы организовывали женские монастыри – это так называемые аммы, наставницы женских монастырей. Мало кто из них вошел в сокровищницу святоотеческой письменности или отмечен в истории. Хотя в каждом женском монастыре была настоятельница, окормление их было связано с деятельностью какого-то мужчины-монаха, но там, где были аммы и где сохранились их имена, наши богослужебные тексты называют их мужеумными, то есть это женщины, которые стяжали мужской ум. Общение с Богом преобразило и изменило их таким образом, что по своему духовному облику они смогли стать подобными мужчинам в предстоянии Богу и поэтому могли организовывать жизнь своих монастырей.
А в целом основное направление реализации женщиной своей христианской жизни, христианской веры всегда было связано со служением. В древней истории не так много фрагментов, чтобы проследить разные подобные вещи. Хотя по житиям святой великомученицы Татианы, великомученицы Екатерины, Февронии и других известных подвижниц и мучениц той эпохи мы видим, что главным направлением их деятельности было именно служение. Кто-то прямо называется диакониссой, как Татьяна, а кто-то творил милостыню, заботился о людях, ухаживал или, как в случае со святой великомученицей Екатериной, становился наставницей, учительницей. Про ту эпоху мы знаем меньше, но можем подробно рассмотреть – и таких случаев очень много – события, связанные с XX веком в нашей истории. У епископа Варнавы (Беляева) даже есть книга «Жены Мироносицы Гулага», где также рассказано о судьбах попавших туда монахинь, о том, как они несли свою веру. И мы видим, что и там было именно это служение.
И, обнимая все это единым мысленным взором, перебирая в уме многочисленные судьбы монахинь ли, матушек, простых ли девушек, недавних гимназисток, неожиданно уверовавших во Христа в эти сложные дни, судьбы каждой из них как «красным колесом» раздавило в эту эпоху... Интересная история рассказана, например, в книге «Отец Арсений», в ее третьей части, которая называется «Дети» и посвящена уже не самому отцу Арсению, а рассказам о его духовных детях. Там есть глава «Мать Мария», где описана судьба как раз такой очень юной девушки, в годы лихолетья решившейся стать монахиней, и то, как она прошла все эти мытарства. Не имея священника, который бы ее руководил (потому что не всякому и доверишься), не имея монастыря, где можно создать определенный ритм жизни, не имея ничего, она уловила саму соль этого завета Христа, завета монашеского и того, который соответствовал ее природе, – завета служения. Везде, где бы она ни была, она служила, совершенно забывая о себе. Хотя она и не могла молиться: не было сил, правил, книг, по которым можно молиться, но умирала – мы встречаемся с ней при кончине – как светлый, святой, Божий человек. Внутри себя она сознает, что не исполнила никакого монашеского обета, но при этом вся ее жизнь была служением, именно осуществлением главного христианского завета, ответом на христианский призыв к женщине. В подобных книгах можно увидеть такие образцы, прочитать такие истории и посмотреть, что из них можно применить к себе.
Записала Нина Кирсанова
Урок 2
В подвиге Жен Мироносиц раскрывается вся высота женского служения Богу и миру, и это служение во все века и для всех христианок являлось примером для подражания. Но тем, кто стоит у подножия горы и еще ни разу не пытался совершать восхождение, трудно подражать тем, кто уже взошел на вершину…
– Кого мы называем мироносицами? Тех самых женщин, которые в ночь воскресения Христова пришли к пещере, где был погребен их Божественный Учитель. Пришли с миром, особым благовонным маслом, чтобы возлить его на бездыханное Тело Спасителя. Таков был древний обычай, но исполнить его решились лишь эти несколько женщин, и они же первыми узнали о воскресении Христа. Церковь прославила их в лике святых и празднует их память в 3-ю Неделю по Пасхе, отмечая этот день и как праздник всех женщин-христианок. Ведь в подвиге Жен Мироносиц раскрывается вся высота женского служения Богу, миру, и это служение во все века и для всех христианок являлось примером для подражания. Но тому, кто еще стоит у подножия горы и кто ни разу даже не пытался совершать восхождение, трудно, а то и невозможно подражать тем, кто уже поднялся на вершину.
Вот и мы, говоря о женском служении и всматриваясь в подвиг Жен Мироносиц, часто лишь вздыхаем: куда нам до них или до других подвижниц, мучениц древних и современных! Разве можем мы, сегодняшние христианки, живущие в абсолютно иных условиях, подражать им? Не только можем, но и обязаны, убежден гость наших ближайших уроков Константин Владиленович Корепанов. Как убежден он и в том, что современным женщинам исполнять христианские заветы в семье даже проще, чем в монастырях. Надо только понять, а затем и овладеть этим самым мастерством спасения! Об этом мы и будем говорить сегодня – и начнем разговор с самого-самого начала…
– Вот сотворен Адам, вот он обошел весь мир (условно), то есть посмотрел на всех тварей, которые созданы Богом, и не нашлось подобного ему – он одинок. И Бог говорит: создадим помощницу, соответственную ему. То есть изначально она должна помогать. Поэтому я всегда подчеркиваю, что служение женщины – это не просто христианский взгляд на женщину, а это универсальный характер женщины как таковой. И в какую бы эпоху мы ни заглянули, в какой бы народ, в какую бы традицию ни вошли, мы всегда видим, что женщина занимает это место: не яркое, не броское, но очень трудное и очень важное, потому что без этого служения женщин вся жизнь мира просто рассыплется – ничего не будет. Адам может наречь имена животным, он может постичь всю мудрость этого мира, но обеспечить собственное существование в этом мире, который он знает, он не может. Ему нужна помощница – человек, с которым он будет говорить или даже стоять напротив него молча, и этот человек будет организовывать мирское, как бы сейчас сказали, социальное бытие этого мужчины. Он может быть каким угодно мудрецом, но для того чтобы организовать те вещи, о которых мужчина обычно не задумывается, ему нужен некий помощник. Хотя на самом деле в том, что касается женщин, особенно в христианском приложении ее жизни, речь идет не только о чисто социальных вещах. Потому что нужна поддержка, нужно утешение, нужно вдохновение. И женщины умеют это делать очень тонко, деликатно и очень успешно.
Так сложилось, что лично для меня образ женского служения связан с совершенно конкретной картинкой. Где-то в начале 90-х годов я прочитал книгу, связанную с житием шамординских монахинь. Многое про них написано, но память сохранила единственный эпизод, который касается жизни Никона (Беляева), последнего старца Оптиной пустыни, достаточно молодого по старческим меркам. Его отправили в ссылку, и вот он лежит при смерти на койке, может быть, даже на топчане или какой-то лавке где-то в Архангельской области. В доме не топлено, а он не может встать. Его ищет и в конце концов находят двое (или одна) из шамординских сестер. Старец готов к смерти: он же монах, исповедник. И вот скоро он отойдет к Богу. Помню свое впечатление от того, что эти сестры были для него как ангелы. Потому что, при всем его мужестве, удивительной стойкости, умирать в одиночестве, брошенным ему было очень тяжело. Он в этом не признавался даже себе, но это одиночество перед смертью ему, монаху, тому, кто по определению одинок, было невыносимо. Он молится, он с Богом, но его душевная организация на изломе: ему тяжело. И вот Бог посылает сестер, которые нашли его. Они снимают с него какие-то валенки, онучи, все вшивые, начинают за ним ухаживать, обихаживать его. И сердце Никона оттаяло: он не один, рядом с ним близкие, любящие, единомысленные люди...
И эта картина стоит у меня перед глазами. Когда я говорю о женщине, в моем сознании всегда этот образ великого подвижника, лежащего на голой скамье, который нуждается в утешении, теплой руке, в глазах, которые смотрят на тебя. Не женское естество требуется ему, но то, что может дать только женщина: свет своих глаз, тепло своих рук, заботу...
В последнее время в связи с тем, что творится в нашем мире, идет искажение всех и вся, в том числе и женского образа. Раньше приходишь в дом, а он весь наполнен обаянием женщины, которая в нем хозяйка: шторочки, занавесочки, запахи, скатерочки, половички; дети, которые смотрят и улыбаются так, как дышит хозяйка этого дома. И у каждого дома было свое лицо, своя внутренняя атмосфера, потому что в домах живут разные женщины. Именно дыхание, которое издает женская душа, особенно если она наполнена молитвой, переживаниями за тех, кого любит, за кого молится, – это то, чего очень часто и очень многим не хватает. Не хватает и сейчас, когда обычный мужчина страдает от одиночества. Строго говоря, он совсем не одинок: у него есть друзья, приятели, он может сидеть в барах, клубах, кататься на лыжах, устраивать гонки, развлекаться машиной, покупать запчасти и радоваться, что никто ничего не регламентирует, – а душа тоскует. Почему? Потому что на самом деле вокруг него пусто. Ему очень не хватает наполненности, концентрированности пространства, какой-то сгущенности: понимания, любви, душевности, которые дает только присутствие женщины. И тем удивительнее, что лежащий на скамье монах, даже не просто монах, а монах очень высокой во всех отношениях жизни (несомненно, он и девственник, и святой Божий человек), не может один, ему необходимо присутствие, наполненность этих сестер, которые пришли и согревают его.
И в этом отношении то место, которое может и должна занять любая женщина-христианка в жизни Церкви и в жизни того мужчины, которому она дана Богом, – это и есть ее мироносицкий чин, который она несет, служа этому человеку. Кстати, не всегда это муж, жизнь – сложная вещь. Например, я знаю женщину, уже много лет служащую своему отцу, которому Бог даровал очень долгую жизнь. Мамы уже нет, семьи своей у нее тоже нет, и вот она живет одна с отцом и ухаживает за ним. Так судил Бог, дал ей не мужа, а отца. Это очень непростое служение, тем более что отец неверующий. Но вот Бог судил так. Кто-то вынужден заботиться о брате, кто-то – о каких-то случайных людях, соседях.
У нас на приходе есть женщина удивительной сердечной глубины и сердечной щедрости. Она упокоила мужа, за которым очень долго ходила, причем ходила так, что, когда он уже был лежачим, она просто растопила все в нем, так что буквально за три дня до смерти он попросил позвать священника, исповедался, причастился и умер в мире с Церковью. Не потому что она его заставила, а потому, что он просто оттаял от ее служения... Проходит некоторое время, и она находит в своем подъезде несчастного больного человека (в конце 90-х таких людей было много). Сначала она просто стала его подкармливать, а раз ему жить было негде, то привела к себе в дом. Она сумела уговорить детей, что ничего в этом плохого нет. Дети, конечно, спросили, зачем она какого-то мужика привела, но она им ответила: «Это не мужик. Это человек, которому нужна забота, который один». Она это поняла.
Я наблюдал эту историю. Мне бы никогда в голову такое не пришло. Я понимаю, что человека надо накормить, и могу приготовить еду, накормить. Понимаю, что человеку надо поспать, и тоже могу помочь в этом. Но как я могу сидеть и разговаривать о чем-то с незнакомым человеком? Да неинтересен я ему, и он мне, по сути дела, неинтересен. Я просто понимаю, что, раз уж он оказался здесь, надо что-то сделать. А эта женщина почувствовала, что он очень одинок и что его гнетет не голод и не отсутствие дома, а то, что у него, офицера, была семья, было все, а теперь он никому не нужен.
И вот она окружила его заботой, показав, что он нужен. Он оттаял и через полтора года умер в ее квартире, на том же самом месте, где два года назад умер ее муж. Но умирал он человеком, понимаете? Я приходил с батюшкой его причащать. Он исповедовался. Это был человек! Он не смотрел затравленным зверем, не был потерянным, опустошенным, несчастным, сломанным. Он понял, что у него есть надежда, если люди на земле его так любят, значит, он нужен на земле и, значит, и Бог его не отринет. Появилась надежда на милосердие Бога, вера в Его человеколюбие, потому что он познал, что здесь, на земле, есть любовь.
И наполнить жизнь окружающих людей таким служением, я лично убежден, могут только женщины. Я слышал и читал о том, что были святые отцы, которые могли так любить, но среди окружающих меня людей подобных не встречал. Мне кажется, что на такую щедрость, такую совершенно обескураживающую и ненавязчивую теплоту способны только женщины.
– То, о чем сейчас говорил Константин Владиленович, – это даже не картина маслом, это икона, на клеймах которой можно увидеть сюжеты из жития святой. Той, которая в силу своей духовной зрелости понимает, что «всему свое время, и время всякой вещи под небом», и которая действует в соответствии с этим пониманием. Рожает ли она, насаждает, врачует, плачет, обнимает, сшивает, любит, молчит – все это, как и многое другое, она делает своевременно: тогда, когда делать это надо, а не тогда, когда хочется.
Но мы, современные женщины, не такие! И с большинства из нас можно писать не картины или тем паче иконы, а рисовать карикатуры. Мы, нынешние христианки, не умеем служить ни Богу, ни ближним. И потому на одном приходе батюшка в шутку, но очень метко называл своих прихожанок не миро-, а «миноносицами»... Да, что-что, а мины подкладывать мы умеем! У нашей сестры нрав еще тот – взрывной! У каждой – свой характер, свое видение мира, свой план действий и, конечно же, множество своих ошибок и грехов…
Зная об этом и желая помочь нам разобраться и в себе, и в правилах жизни, Константин Владиленович написал для «Православного вестника» статью, которая своим названием многих заставит остановиться и задуматься: «Если ты сама за все отвечаешь, зачем тебе муж?» Да, задуматься надо – и в целом о роли женщины в семье, и о ее послушании мужу, о смирении, любви, страхе Божьем. А еще о том, что надо делать, когда таких добродетелей недостает. Чтобы тот условный портрет женщины-христианки и мироносицы перестал быть для нас идеалом, до которого, как до горизонта, никогда не дойти. Нет, задача нашего собеседника – показать, что в нас самих мешает приближаться к этому идеалу.
– Наверное, почти каждый может сказать, что рассказывается про какие-то идеальные случаи, каждый бы рад послужить замечательному человеку, мужчине. Просто замечательность у каждого своя, и для кого-то это будет местный священник, для кого-то Серафим Саровский, для кого-то просто обеспеченный человек, а для кого-то – умный, талантливый человек. Но женщины, живущие в браке, считают, что это все не про их собственных мужей. Что святые, праведные, благочестивые, талантливые, умные – это все где-то там, на стороне, а им – что досталось по разнарядке, то и досталось, да еще и неверующий.
Мне часто задают вопрос, который, очевидно, очень часто рождается в женском сердце. Женщины читают Евангелие, святых отцов, слышат проповеди священника, понимают: да, должны они своего мужа любить, должны ему служить. Но у них возникает вопрос, как служить? «Вот если бы он был верующий, если бы он был праведный человек, который служит Богу, то, несомненно, я должна ему служить, а если не буду ему служить, то, конечно, мне грех. А так я исполняю его прихоти. А раз исполняю прихоти, получается, я человекоугодник». Женщины очень часто спрашивают меня: если они пытаются служить мужу, а он неверующий и его прихоти иногда не имеют никакого отношения к воле Божией, то, может быть, вместо того, чтобы служить Богу, они человекоугодничают и служить мужу во всем не надо? Причем это говорят женщины, которые не хотят отговориться, а искренне пытаются понять, в чем, собственно говоря, их предназначение.
Все дело вот в чем... Вот Христос устраивает Страшный Суд, зовет на него людей и говорит: «Те, которые слева, идите, проклятые, в огонь вечный, потому что, когда Я хотел, вы Меня не накормили, не напоили, не ухаживали за Мной, не лечили, не заботились обо Мне». – «Господи, да когда же такое было? Да если бы мы видели Тебя, или Твоего служителя, или угодника Твоего, да неужели бы мы не подали ему чашку холодной воды? Подали бы, даже, может быть, еще сверх налили, нам ничего не жалко. Но мы же Тебя не видели...» А Он говорит: «Как? Вы же видели больных, видели сидящих в тюрьме, видели нагих, голодных. Если вы им этого не сделали, значит, не сделали Мне».
Наше восприятие «замылилось». Кто читает Евангелие каждый день, читает об этом не по разу в год (но хотя бы раз в год это Евангелие слышат все), и нам привычно. Мы прочитали, прослушали, и, как говорила моя мама, в одно ухо влетело, а в другое вылетело – ничего не понимаем. А Христос говорит ясно. Разве человек, находящийся в темнице, – праведник? Человек, лежащий на койке в любой больнице, – потенциальный праведник? Нищий человек, бомж (он нищий, значит, дошел до такого состояния), он что, хороший, что ли? Или человек, который голым ходит по улицам, хороший? Ведь это люди, которые находятся на социальном дне. Он перечисляет людей социального дна, людей, которые оказались действительно никудышными. И Он говорит: если вы этим никудышным людям не сделали, значит, не сделали Мне. То есть Христос призывает нас заботиться именно о тех людях, которые, с нашей точки зрения, не заслуживают никакого внимания.
Но ведь в контексте всего евангельского повествования смысл этих слов совсем в другом – в том, чтобы мы делали эти усилия по отношению к тем людям, для которых ни в каком ином, кроме христианского, состоянии делать бы этого не стали. Прозрение именно в том, что и в этом человеке живет Христос и что, оказывая служение ему, мы оказываем служение Христу. Только при таком взгляде мы можем заставить себя переступить через какое-то свое брезгливое отношение к этим никудышным людям, недотепам и начать им служить, заботиться о них, как о Христе.
Записала Нина Кирсанова
Урок 3
Говоря на "Уроках православия" о подражании святым Женам Мироносицам, мы не могли обойти и такой вопрос: что мешает современным женщинам-христианкам служить Богу и ближним? Оказывается, неправильное понимание, а потому и неисполнение заповедей Христовых…
– «Рад бы в рай, да грехи не пускают» – современные толкователи этой пословицы объясняют ее так: довольствуйся тем, что имеешь, а на большее не замахивайся. Хотя подлинный смысл этих слов очевиден: большего и лучшего ты не достигнешь по той простой причине, что делаешь худые дела, а значит, имеешь и некоторые перекосы в понятиях. О том же, но несколько в ином ключе, можно сказать о нас, женщинах-христианках. Мы считаем праздник Жен Мироносиц своим и вроде бы готовы подражать этим святым женам в их подвиге – служении Христу. Но рады бы служить, да вот почему-то не получается. И мешают нам в этом не только личные грехи, но прежде всего кривые представления и о самом служении, и о назначении женщины в мире.
Об этом мы продолжим говорить на ближайших уроках с Константином Владиленовичем Корепановым. Ему нередко доводится слышать от женщин или наблюдать воочию именно такие искаженные представления, за которыми, как правило, следуют и ошибки, и грехи.
Например, прихожанка предлагает батюшке свою помощь в храме, свои силы, время, а мужа при этом она слушаться не хочет и служить ему не желает, он ведь не батюшка, да и вообще неверующий, а еще грешник и самодур. Вот и выбирает женщина сама, по своемусамопроизволению, будет ли она вообще служить в Церкви, большой или малой, и если будет, то кому именно и когда именно. Хотя Христос, давая нам заповеди, не добавлял при этом: исполняй, если захочешь. Он говорил: исполняй, а если не исполнишь то, что заповедано, то и в рай не войдешь.
– И вот Христос, зная, что мы всего этого не выдержим, дает нам одного-единственного человека, который немножко не в себе, немножко истерит, немножко капризничает, немножко хулиганит. И служа этому человеку как Христу, мы и выполним эту заповедь. Нам дан всего лишь один человек – муж, который, с нашей, высокообразованной, высокодуховной, высоконравственной точки зрения, неправедник и, может быть, даже недочеловек. Но именно служа ему ради Христа, мы и будем в его лице служить Христу – это будет наш чин мироносиц.
– «Что это за такой чин такой – мироносицы, да и зачем он мне? – подумает кто-то из сестер. – Мне ни чинов, ни званий не надо, мне бы просто понять, где место моего служения. Каково мое предназначение в жизни, когда она становится частью жизни Церкви?»
– Вот приходит женщина в Церковь, и после того как она осмотрелась, вникла, выбрала икону, около которой заняла свое место, научилась ставить свечи, ходить на исповедь: пришла исповедоваться в первый раз, во второй, в пятнадцатый... И когда она огляделась, у нее должен родиться вопрос: «Что я могу сделать?» И этот вопрос рождается у очень многих: все-таки женщина остается женщиной.
Помощь обычно, конечно, нужна, и мы видим, как эти женщины реализуют свое стремление помочь: в кассах – женщины, у подсвечников – женщины, на клиросе – женщины, полы моют женщины, в воскресных школах – женщины, в паломнических поездках – женщины. То есть они пришли, спросили, как можно помочь, и помогают как могут. Это нормальная практика, против которой, естественно, ничего не скажешь. Но иногда среди этих женщин находятся такие, которые говорят: «Господи, это все, конечно, хорошо, но я чувствую, что что-то не так. Ведь христианство, наверное, не в том, чтобы продавать на кассе свечи, чтобы рассказывать детям “Закон Божий” или мыть подсвечники. Это все понятно, все нужно, но я чувствую, что ведь должно быть какое-то христианское действие, христианский подвиг». Если женщина читает книги об этом, то она задается таким вопросом. Или от правильной молитвы изнутри нее прорастает понимание того, что, собственно, она просто делает то, что могла бы делать на любой работе, в клубе, школе, а в чем, собственно, «христианскость» того дела, которое она сейчас совершает? И когда женщина задает такой вопрос, она обращается к Богу: «Господи, что Ты хочешь, чтобы я сделала?»
Ответ на самом деле есть. Есть он в Священном Писании, у апостола Павла, особенно в Послании к Тимофею, где об этом говорится несколько раз. Там сказано обо всех категориях женщин, и Павел не говорит о том, что женщина может заниматься каким-то церковным послушанием, как бы предполагая, что у женщины, займись она таким церковным послушанием (как это сейчас называется), может возникнуть иллюзия, будто бы она служит Богу. На самом деле это необходимо: храм без этого жить не может, но это отнюдь не то служение, которого Бог ждет от женщины и вообще от христианина. А чтобы никто не подумал, что в этом служение и назначение женщины, апостол Павел расписывает несколько социальных женских статусов.
...Каждая имей своего мужа и оказывай ему должное благорасположение... безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я. Но если не могут воздержаться, пусть вступают в брак... если жена разведется с мужем, то должна оставаться безбрачною или примириться с мужем своим... жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласится жить с нею, не должна оставлять его (1 Кор. 2: 8, 10, 11).