Не удалось! К моему вящему сожалению… Поймали на подлете и, спеленав намертво объятьями, прижали к себе…
- Шшш… Оля, тише… Зря я так сказал. Не то имел в виду, что прозвучало, не то… Прости, - при этом он, как и накануне ночью, прижался своим лбом к моему, пристально вглядываясь в глаза.
И был этот взгляд таким… не ледяным. Непривычно обеспокоенным, живым, искренне переживающим - горячим, что у меня от неожиданности перехватило дыхание. Но активированный запал эмоций, всплеск силы и злости так просто сойти на «нет» не мог. Поэтому в отчаянной попытке все же воздать по заслугам этому тирану, я взбрыкнула и попыталась пнуть его по коленке. Мгновенно донесшийся шорох за миг до собственных ощущений сообщил о последствиях. Поверх кольца сильных рук меня уже по всей поверхности тела обхватили невыразимо сильными крыльями, полностью притиснув к мужскому телу и лишив уже всякой возможности нападать и сопротивляться. Рррр…
- Извини, - очень нежно прошептал Гайяр мне на ухо, - ударишься. У нас прочный наружный покров.
Его тон деморализовал меня настолько, что совершенно не поняв смысла сказанного, я замерла в этих двойных объятиях, пытаясь вообще вспомнить, из-за чего на него накинулась. Ах, да - дети!
- Я не так выразился. Не думай, что давлю на тебя или тороплю, нет. Просто, смогу только после этого рассказать, это… личное, - снова уткнувшись в мой лоб и встретившись со мной взглядом, прошептал неймарец. - Когда бы это ни случилось.
Чувствуя, что от сердца немного отлегло, но до полного спокойствия еще ого-го как далеко, решилась на искренний ответ:
- А как мне предлагаешь жить и чувствовать себя, зная, что что-то словно нависает, грозясь вылиться не известно во что?
- Поверь, тебе волноваться не из-за чего. Опасности там нет… для тебя. Но рассказать не могу, пока, - тихо-тихо прозвучал ответ, а алые глаза необъяснимо запылали.
- Почему? – от глубины и открытости ответного взгляда, от собственной распластанности на Гайяре, ощущая себя словно окутанной им, прошептала я.
- Личное, Оля, слишком личное… Доверься мне.
Я неуверенно кивнула. А что еще оставалось? Свой выбор я сделала, когда поставила перед выбором его. В очередной раз жизнь задавала мне уравнение с неизвестной. Но была уверенность - заветный икс вычислю, надо лишь прийти в себя и все обдумать.
Медленно скользнув по спине, плавно обежав то, что ниже, руки, вслед за крыльями, вернули свободу. А я… я смутилась и, резко развернувшись и сгорая от стыда, на негнущихся, словно деревянных, ногах отправилась в душ. Но не успела дойти, когда сзади догнал уже снова безэмоциональный голос:
- Кстати, завтра к Креладу за нами прилетит «Эндорра». Мне пора возвращаться на свое место, да и тебе тоже.
- Но, - я резко обернулась, уставившись на Гайяра, вмиг забывая о своем смущении, - я думала… считала, что смогу еще встретиться с Ревуном, Громилой и Скорым.
- Нет, - Гайяр, холодно зыркнув на меня, отвернулся к кровати с явным намерением лечь спать. – Больше твоего присутствия среди них я не допущу. Но дистанционно связь можешь поддерживать. Тем более, что я планирую приобщить тебя к контролю за этим делом.
Чувствуя, что вот-вот начну скрипеть зубами и снова разозлюсь, резко рванула в ванну и, от души хлопнув дверью, мысленно обозвала неймарца бездушным свином. Если дело и дальше так пойдет, придется идти к Тинарагу лечить нервную систему. Вот он посмеется! Эх, «Эндорра»… Что там меня еще ждет? И главное, что, увы, уже не ждет… вернее, кто. Ни Оболтуса, ни тарна там уже нет... Надо связаться с Шейн-оганом и договориться о возвращении хотя бы кактуса. С ним и жизнь как-то веселее…
Глава 37
Кира
Принять душ оказалось полезным. Сама по себе процедура очень бодрит и повышает жизненный тонус, плюс успокаивает взбудораженные нервы и дарит ощущение расслабляющего комфорта. Опять же, обдумать можно многое, спокойно взглянуть на ситуацию со стороны и сделать определенные выводы… Поэтому, подняв навстречу тугим струйкам воды лицо с закрытыми глазами, с ощущением какой-то отрешенности от всего окружающего, я сосредоточилась на собственныхмыслях, эмоциях и впечатлениях, осознанных и не очень. Вода шумела, монотонной дробью барабаня по плечам, острыми уколами приятно массажируя лицо, снимая появившееся напряжение, смывая злость… Да, именно так - вместе с булькающим потоком, исчезающим в направлении слива в замкнутую систему водоснабжения базы, маленькими, но уверенными ручейками утекали возмущение, гнев, раздражение, оставляя в душе просто ощущение неизбежности. Да! Браку быть! И это уже данность. Гайяр сделал все, что можно было в этих обстоятельствах, хотя где-то в подсознании и билась мысль о том, что только мне казалось, что предметом обсуждения была именно участь Измененных. Внутренний голос настойчиво шептал, что совсем не случайно за мной так решительно помчались прямо в лапы к врагу, а потом сразу изолировали тут, лишив малейшего шанса убежать или поучаствовать в обсуждении. Да что там поучаствовать - хотя бы послушать… И искал ведь! Искал, не бросил и в армии нашел. Значит, все же важна… Остается надеяться, что лично ему нужна, а не им всем для чего-то…
Ладно, будем исходить из того, что имеем: постараюсь постепенно убедить Гайяра довериться мне, плюс буду держать глаза и уши открытыми - что-то да услышу, замечу, остальное додумаю и пойму… И к Тинарагу надо будет сходить на консультацию, что-то слишком уж рано возник вопрос детей! Может быть, у них с рождаемостью проблемы? Или союз считается общественно состоявшимся только после появления ребенка? В любом случае, я же сама, в первую очередь, могу повлиять на собственную перспективу стать мамой. Или нет? Все же, что с этими первородными не так?
А вода, приятно лаская кожу, окружая пологом бурлящего гула, создавая ощущение уединения, струилась по телу, успокаивая. Со всем справлюсь. Замужество - не смерть, да и Гайяр, не тот мужчина, что способен оставить равнодушной… Ему бы только открытости, умения довериться, перестать таиться, скрываясь за безликой холодностью. Задача ясна. Дело за малым - определить пути ее осуществления. Возможно, стоит на собственном примере показать ему, какими я вижу отношения в семье. Вспомнились родители… Между ними всегда были доверие и поддержка.
Решено! Требовать от кого-то, а тем более от мужчины другой расы, да еще и фактически мужем тебе приходящегося, искренности и доверия, не доверяя самой, сложно. Значит, надо учиться быть с ним откровенной и открытой тоже, вообще учиться жить - вдвоем. И надеяться, что заметит, поймет и оценит. А еще подтолкнуть к тому, чтобы взял пример… Женщина я или нет, в конце концов?! И счастья тоже заслуживаю. Неужели, сумев справиться с собой и переломив собственную жизненную неудачливость, не сумею научить неймарца доверять мне, тем более, что он (и это мне уже очевидно) во мне нуждается? Сумею! Главное, идти к цели продуманно, последовательно, решительно и без страха. В теории все, конечно, всегда яснее и легче, чем на практике, но надо стараться.
Откинув голову и отклонившись назад, позволила тугим струям забарабанить по шее и груди, скатываясь на живот бойкими ручейками, собирающимися и сбегающими по ногам уже полноводным потоком. Как здорово! Здорово быть живой и, по большому счету, в безопасности. Знать, что и для спасения своего квадра сделала все, что могла. И это главное. И за это я с полным основанием могу сказать спасибо неймарцу. И это факт. А остальное… Все приложится, все утрясется, со временем во всем разберусь.
Не разжимая век, развела в стороны руки, ища опору на всякий случай, и неожиданно коснулась рукой… чего-то твердого и теплого - определенно, живого. Застыв от неожиданности, боясь распахнуть глаза, медленно шевельнула пальцами и, вслушавшись в ощущения, поняла то, о чем надо было догадаться сразу. Я так растворилась в этом ощущении абсолютного одиночества, так погрузилась в монотонный успокаивающий гул воды, что не заметила появления Гайяра. Как давно он тут? Что успел прочесть на моем лице? Впрочем, неважно. Раз решила учиться ему доверять, - значит, буду. И вот прямо сейчас и начну! Но почему-то силы воли на то, чтобы распахнуть глаза и встретиться с ним взглядом, не нашлось. Делаем вывод - вся ушла на только что принятое решение. Я даже усмехнулась этой мысли. Мужская грудь под моей рукой (а это стопроцентно была она!) тут же шевельнулась и рука, плавно скользнув вниз, упала, чтобы тут же быть подхваченной и приобнятой твердыми мужскими ладонями. Неймарец, вступив ко мне под упругие струи, обнял за плечи и, немного склонившись к еще открытой шее, потерся об нее подбородком и тихо прошептал:
- Злишься?
Немного разогнувшись, ощущая себя несколько неуверенно от непонимания того, как надо повести себя в данной ситуации, слегка осипшим от волнения тоном честно пробормотала:
- Больше нет… А… тебе важно, что я чувствую? – в надежде вызвать его на искренний разговор решилась спросить.
Повисла пауза. Неймарец при этом, по ощущениям, ловил губами брызги воды, разлетавшиеся с моих плеч во все стороны.
- Мне тяжело, когда тебе плохо, - наконец еле слышно пробормотал в ответ.
И так тепло стало от его ответа, так по-женски приятно, так значимо!.. Я для него точно важна, точно-точно! Когда уже смогу убедить себя в этом? Окончательно поверю?! Настолько это невероятное для меня чувство - быть кому-то нужной, по-настоящему нужной, важной, значимой! Неожиданно подумалось - возможно, в этом и причина его напускной холодности. Ведь может же он тоже быть неуверен в моей реакции, в моих впечатлениях от его действий, такого его напора, опасаться ощутить одностороннюю увлеченность или испытать разочарование от моей безответности, не добившись от меня вожделенного результата - ответных чувств? Может, наверняка. Как это трудно - учиться быть парой. А ведь он пытается… Пусть его постоянно и передергивает на «командный тон», но внимание и забота обо мне тоже проглядывают. И ему, наверное, так же сложно, когда от меня нет отдачи…
Испытав невероятное облегчение и радость от того, что хоть в чем-то разобралась, я расслабилась и, вернув голову в привычное положение, откинулась спиной на стоявшего позади неймарца. Он на мгновение застыл: или пытаясь определиться с моими намерениями, или давая мне шанс отступить обратно. Но я в ответ только настойчиво прижалась теснее. И он отреагировал сразу, стремительно обежав ладонями мои плечи, скользнув по груди вперед, чтобы, обхватив ниже, крепко-крепко прижать к себе. Теперь водные струи разбивались о нас двоих, сбегая вниз уже по нашим, максимально сблизившимся телам, не имея возможности просочиться между ними.
А я с затаенным интересом первооткрывателя «вслушивалась» в собственные тактильные ощущения, впервые ощущая его тело так близко, так естественно, так… откровенно. Такой сильный и уверенный, но одновременно я четко ощущала какую-то трепетную дрожь нетерпеливого, очевидного, предвкушающего восторга. В том, что он впечатлен, сомнений не осталось даже у меня. Ему явно нравилась - Кира. Мысль была неожиданной и резко приводящей в чувство. Я даже вздрогнула, вспомнив, что через полтора месяца стану совсем иной.
- Боишься? – отреагировав на мою дрожь, прошептал Гайяр, снова склонившись к уху. – Я тебя… пугаю?
- Тебе нравится… это тело? – вопрос прозвучал как-то нелогично, но сейчас меня это не волновало. В душе в ожидании ответа все сжалось. Хотелось нравиться ему в своем истинном виде. Именно самой собой.
Гайяр хмыкнул. Потом склонился к плечу и шутливо прикусил плечо, заставив меня подпрыгнуть в его руках от неожиданного ощущения удовольствия, потом, так же ощутимо лизнув место укуса, еще и потерся об него подбородком.
- Я не смотрел, - снова тихий смешок и небольшое ослабление объятий, - только слушал и… представлял тебя.
Воспользовавшись предоставленной возможностью для маневра, я, распахнув глаза, немного отклонилась в сторону, переместив голову на его руку и, подняв лицо вверх, взглянула на неймарца. Он действительно стоял с закрытыми глазами и… счастливо улыбался. Я с каким-то упоительным восторгом вглядывалась в его лицо. Сейчас оно было искренним, дышащим эмоциями, чувством радости и счастья. Мой! Неожиданно проснувшийся инстинкт собственника обескуражил. Но таки да, такой восхитительный и… мой!
Мысль для моего сознания была революционной. И наверняка, на лице от потрясения все было написано крупными буквами. Поэтому я была благодарна неймарцу вдвойне за то, что не смотрел сейчас на меня, стоял с закрытыми глазами, давая мне возможность чувствовать себя увереннее. Ибо под его взглядом, в обстановке нашего совместного присутствия в ванной я бы наверняка извелась от смущения. А так… выдохнув и смирившись с пониманием, что и он каким-то непостижимым образом перестал быть мне чужим, я отважилась на большее… Чувствуя, что объятия, продолжая удерживать меня в кольце рук, стали менее тесными, развернулась к нему лицом и, чуть склонив голову набок, избавляясь от слепящих потоков воды, принялась рассматривать его, ощущая, как голова закружилась от впечатлений от увиденного. Какой все же мужчина… невероятный! Конечно, тогда (сейчас казалось, что в прошлой жизни), когда я, оказавшись в его апартаментах на «Эндорре», застала его вышедшим из душа, мне уже представилась возможность оценить это истинно идеальное тело… Но! Тогда я смотрела на него, как на некую недосягаемо-идеальную живую скульптуру, вышедшую из-под резца талантливейшего скульптора, своеобразный божественный эталон красоты, нечто неприступно-холодное и торжественно-непостижимое. Сейчас же он был совсем рядом - протяни руку и коснись где угодно, ощущая живое тепло и, что грело не меньше, собственное право на это.
Взгляд, а вслед за ним и руки, погрузившись в контактный транс, отрешившись от ситуации, скользили по широким смуглым плечам, пытались обхватить мощную мускулатуру рук, сбегали по его четким линиям груди, устремляясь к поджарому торсу… Чувствуя, что элементарно не верю собственным глазам, желая на ощупь удостовериться, что этот несопротивляющийся моим прикосновениям полубог - не иллюзия, не плод расшалившейся фантазии, не ожившая мечта моего воображения, я тягуче-медленно опустила свои руки на его запястья, прижимающие меня за талию вплотную к себе. Немного отклонившись назад в стремлении вобрать в себя представившуюся картину полностью, я с тщательностью слепца, исследующего на ощупь нечто жизненно важное, провела ладонями по всей длине его рук, задержавшись на плечах, стремясь снова и снова гладить их, то ласково, то с усилием сжимая. Утолив немного завораживающее стремление касаться, вбирать в себя, каждой клеточкой своих ладоней впитывать эту силу, я медленно-медленно, немного царапая его коготками, переместила руки на грудь, расположив свои ладошки точно посередине, и замерла на один невыразимо долгий миг, просто наслаждаясь ощущением уверенности и незыблемости, вслушиваясь в сильные и четкие удары его сердца. И это мой мужчина?! Действительно, мой? Весь? Я отказывалась верить и собственным ощущениям тоже.
Поэтому, не вдумываясь в собственные действия, не задаваясь вопросом о том, верно ли поступаю, я, поддавшись естественному порыву, наклонилась вперед и самым простым и бесхитростным поцелуем коснулась его груди… Неподвижный, полностью открыты каждому моему изучающему прикосновению неймарец вздрогнул и, неожиданно резко откинув назад голову, гортанно застонал, одновременно еще больше вжимаясь в меня бедрами. На меня этот стон произвел то же впечатление, что резкий выстрел на затаившегося зайца. Я конвульсивно дернулась, осознав собственное бесстыдное поведение, и неосознанно сжалась от ужаса, не представляя, что последует дальше.
- Нет, пожалуйста, - казалось, он говорит с огромным трудом, с невыразимой мукой, а хриплые, как-то придушенно звучащие слова продираются сквозь его горло, - не останавливайся!
Ему нравится! Мысль потрясла. Нравится! И я, вся испуганно застывшая в ожидании пристального взгляда алых глаз, понимая, что банально растекусь лужицей растопленного воска, сжигаемая пламенем собственного смущения, если сейчас встречусь с ним взглядом, испытала невыразимое облегчение. Глаз неймарец так и не открыл, позволяя мне и дальше изучать себя.
Чувствуя, как от ощущения вседозволенности голову вновь кружит в феерии чувств и эмоций, поспешила воспользоваться предоставленной возможностью и мягко, едва касаясь, скользнула подушечками пальцев по высокой, беззащитно открытой шее, отодвигая влажные прядки волос, стремясь к твердым, сжатым в напряженном стремлении оставаться неподвижным, губам. Обежав их контур подушечкой большого пальца, пробуя ощутить их твердость и одновременно расслабить, освобождая дыхание, я прижала к его губам ладонь, мысленно представляя, что ощущаю сейчас ожог его поцелуя своими губами.
Чувствуя, что ноги начинают слабеть, а я все ближе к тому, чтобы все же безвольно стечь вниз, я, намеренно качнув головой в сторону, оказалась под водопадом льющейся воды, дарящей освежающий вдох, приводящей меня в сознательное состояние. Но не тут-то было! Гайар, притиснув меня снова к себе,шагнув вперед, переместил нас, оставляя бьющий из потолка поток за своей спиной, отрезая меня от последней освежающей надежды на благоразумие. И все: лишившись последнего шанса на попадание в освежающий водопад, я окончательно пропала, потонув в водовороте собственных страстей и желаний, полностью растворившись в своем стремлении познать готового отдать мне себя мужчину… Кто бы знал, что во мне скрыто столько смелости и безрассудной исследовательской отваги. Руки жили какой-то отдельной жизнью, то сжимая и царапая его плечи, то скользя по высоким скулам в стремлении добраться и разгладить напряженную морщинку между его бровями. Губы снова и снова принимали активное участие в этой бесконечно томной и страстной анатомической экскурсии, касаясь его влажной кожи поцелуями, слизывая сверкающие капли с его груди. Уже не осознавая ничего, я застонала сама, отдаваясь в полной мере восторгу собственных ощущений, принимая наконец понимание того факта, что он действительно реален и он - мой. Мой неймарец!
Гайяр отреагировал на мой стон ответным гортанным хрипом и, в очередной раз притиснув к себе, шагнул назад, подставляя наши разгоряченные вспыхнувшей страстью тела под охлаждающие потоки воды. Не успела я немного прийти в себя, как почувствовала, что меня освободили от обьятий, продолжая всего лишь легонько поддерживать руками.
- Оля, уходи немедленно! - все так же с закрытыми глазами и невероятно напряженным лицом прохрипел Гайяр, подталкивая меня в направлении выхода.
И я, дезориентированная собственными чувствами, запоздалым осознанием содеянного, до крайности смущенная собственным поведением, на ватных ногах потопала наружу, даже не задумываясь о влажных ручейках, стекающих на пол с тела и волос. Страшнее всего сейчас было встретиться с ним взглядом!
Привалившись спиной к двери ванной, принялась глубоко дышать, надеясь хоть так обрести какое-то душевное равновесие. Это было невероятно! Такого со мной не было никогда! И я никогда не испытывала подобных эмоций! А самое кошмарное - я совершенно не представляла, как вести себя теперь с неймарцем… Осознав данный факт, резко отпрянула от двери и кинулась вперед, стремясь непонятно куда. По пути, выхватив чистую простыню из шкафа, закуталась в нее, надеясь хотя бы обсушиться и скрыть наготу. Потом, в панике заметавшись по блоку, в итоге побежала в спальню и, натянув первую попавшуюся чистую футболку, погасила освещение и юркнула в постель, решив сделать вид, что сплю.
Не знаю, насколько поверил появившийся через четверть часа Гайяр в старательно поддерживаемый мной образ спящей красавицы. Но он просто лег с другой стороны и молча притянув меня к себе, невозмутимо обнял и… в отличие от меня, реально заснул! А вот ко мне сон не шел еще долго. Вслушиваясь в равномерное дыхание мужчины, я неожиданно задумалась о том, каким станет мое появление на «Эндорре» в новом качестве и новом облике? О том, какой будет наша совместная жизнь, после инцидента в ванной думать было страшно, страшно нетерпеливо…
Глава 38
Гайяр
За годы службы у меня выработалось внутреннее «чувство времени», поэтому дав себе установку встать через определенное количество часов, всегда просыпался четко в нужное время. Так и сегодня, планируя до появления «Эндорры» осуществить намеченные планы, решил встать за пять часов до прилета своего корабля. Однако, проснувшись, почувствовал такое непривычно-желанное присутствие рядом дейраны и впервые за свою жизнь, мысленно пробежавшись по перечню дел, кое-что отложил на потом, решив еще задержаться в постели, оторвав от обязанностей кусочек времени для возможности побыть рядом с Олей. А учитывая, что она еще сладко спала на моем плече, то и возразить или переубедить меня было некому. Вслушиваясь в ее спокойное сопение, ощущая ее собственным прижатым вплотную телом, обнимая второй рукой и укрывая поверх крылом, кажется, был счастлив, как никогда. Вспомнив утро прошлого дня, осторожно подняв руку к консоли, убрал внешний звук на случай, если маму посетит непреодолимое желание пообщаться. Хотя, учитывая время - почти два часа дня по времени базы, - на связь мог выйти кто угодно. А хотелось дать Оле выспаться… В последнее время дейране выпало немало испытаний, да и будущее не обещает спокойствия. Причем, в основном, по моей вине. Первородность - это не столько уважение соплеменников, сколько огромная ответственность перед собственной расой и необходимость подчинять собственную жизнь, а теперь и жизнь Оли, дополнительным законам.
Не привык я признавать собственное бессилие и неспособность что-то изменить. Но в отношении перспектив нашего будущего было именно так. Увы, никогда еще первородство не ощущалось мною так невыносимо тяжело. И будь дейрана одной со мной расы, и обменяйся я с ней эниаром на основании истинного выбора, она бы поняла, смогла бы смириться с неизбежным. В отношении Оли я подобной уверенности испытывать не мог. Вряд ли она поймет столь чуждую ее природе особенность. И никогда не смирится. Возможно, и вовсе испытает настолько глубокое отвращение, что не сумеет остаться рядом. А значит, я обречен хранить свою тайну от дейраны, как бы невыносимо тяжело это ни было. И еще бояться, что она поймет, догадается сама. Ведь она может…
Как возликовал Совет, когда в ходе выяснения мотивов моих неожиданных действий всплыла информация о том, что Оля не просто носительница моего эниара, а предопределенная пара. Как они дружно наседали на меня, требуя не тянуть с наследником, гарантировав расе преемственность и залог будущего развития. Вот только реакция Оли их в данном случае заботила мало, а меня, наоборот, - страх вызвать ее отвращение пугал неимоверно.
Вчера дейрана подарила мне первый отклик, первый раз в наших взаимоотношениях по собственной инициативе сделав шаг мне навстречу. И я намерен был трепетно хранить этот дар зарождавшегося доверия, постараться и самому не оттолкнуть ее поспешным напором. С Олей спешить нельзя, иначе замкнется в себе и уйдет в глухую оборону. Именно поэтому вчера остановился, почувствовав, что достиг границ собственной выдержки, и осознав, что если прямо сейчас не остановлюсь, то все - наша семейная жизнь начнется прямо там! А этого хотелось меньше всего. Во-первых, опыт подсказывал, что несмотря на проявленную смелость, дейрана еще не окончательно утвердилась в своих намерениях и став полноценно моей, испытает смятение и вероятнее всего опять отдалиться, стремясь внутренне оправдаться и принять произошедшее. Во-вторых, хотелось, чтобы это была «Эндорра» - мой корабль, привычная и более соответствующая обстановка и возможность сделать так, чтобы корабль начал ассоциироваться у Оли не только с плохим.
Поэтому стремительно выставив дейрану из душа, переключил воду в ледяной режим и полчаса ответственно терпел обжигающе холодные струи, приходя в себя. Справиться было непросто: моя и так колоссальная тяга к землянке удесятерилась под невероятными прикосновениями ее рук и губ. Мое, и так измученное долгими попытками сдержаться, сознание в этот раз даже не пыталось сопротивляться. Определенно, Оля невероятным образом все больше и больше становилась для меня жизненно необходимой. Наверное, остановился я еще и потому, что сам должен был приготовиться к осознанному началу нашей с дейраной семейной жизни, принять для себя незыблемую данность – отныне мы существуем только друг для друга. Она - моя, а я - ее.
Сейчас, еще на миг прикрыв глаза, сосредоточившись на ощущении ее тепла рядом, глубоко вдохнул ее запах, стремясь запомнить это первое пробуждение, когда мы действительно уснули рядом. Во всех смыслах. Оба настроенные на будущее. Совместное. Иначе бы она так себя не вела. Но как бы хорошо тут ни было и как бы еще не хотелось отдохнуть - а препирательства с Верховным Советом вымотали неимоверно – но пора было вставать и дейрану будить тоже. Освободив ее от объятий, склонился к плечу и, нежно поцеловав, прошептал:
- Оля.
В ответ, что-то недовольно пробурчав, она попыталась еще глубже зарыться лицом мне «под крылышко». Выглядело это невероятно умилительно, и я тут же решил, что не смогу лишиться такого удовольствия и постараюсь будить ее всегда лично. Но сейчас лишнего времени, увы, не было, поэтому я снова, предварительно легонько подув ей на шею, поцеловал ее в видимый из-под загнувшегося рукава футболки кусочек плеча и позвал:
- Оля, просыпайся. Скоро прилетит «Эндорра».
На этот раз она отреагировала. Медленно открыла глаза и, сонно осмотревшись, повернулась ко мне. Было крайне интересно наблюдать, как по мере окончательного пробуждения и осознания ситуации лицо дейраны приобретало все более смущенное выражение, а в глазах появиласьрастерянность.
- Добрый уже день! - шутливым тоном, стараясь немного понизить градус ее волнения, поздоровался я и, не удержавшись, чмокнул в нос. – Ты такая засоня! Я уже думал, что маму вызывать придется, чтобы она командным рыком тебя подняла.
- А сам… ну, командным рыком?.., - грудным со сна и от смущения голосом переспросила Оля, стеснительно отводя взгляд.
- Увы, на тебя не могу, - снова улыбнувшись, покачал я головой, но тут же переходя на серьезный тон, поторопил ее. – Вставай, приходи в себя, обязательно позавтракай и будь готова. Как только мой корабль прибудет на базу, сразу пересаживаемся на него и отбываем.
Уже ухватившись за край одеяла с намерением откинуть его, чтобы отправиться в ванну, а потом - к другу, чтобы попрощаться, поймал неожиданную мысль:
- Кстати, о маме: ты как предпочтешь - чтобы мы ее взяли «подвезти» или не взяли?
Глаза дейраны в изумлении распахнулись и, выдержав паузу, она тихонько уточнила:
- А…эээ…в смысле?
- Тебе не будет сложно, если она тоже на «Эндорре» отправится или маму отложим на потом? Я планировал сейчас быстро с текущим разобраться и взять отпуск, чтобы тебя официально семье представить.
По растерянности, снова появившейся в глазах Оли, понял, что переборщил с мерами по борьбе с ее смущением. Определенно, теперь она от обилия информации и ожидаемых от нее решений уже не смущалась, а элементарно собиралась сделать вид, что не просыпалась вовсе. Поэтому решил за двоих:
- Думаю, без мамы пока будет лучше.
- Нет, - Оля неожиданно мотнула головой, - если можно, то с мамой.
- Уверена? – я вопросительно уставился на нахмурившуюся Олю, которая явно что-то мысленно прикидывала. Вот уже! А я переживал, что ей с утра будет сложно. Наверняка уже мысленно рассчитала многоходовую комбинацию по вытрясанию из мамы всей наличествующей информации и моего последующего психологического расчленения. Я предвкушающе улыбнулся. Как же здорово, когда рядом близкая по духу женщина!
Оля решительно кивнула.
- Хорошо, я ее предупрежу. Заодно спрошу, сможет ли она снабдить тебя одеждой, а то не в военной же форме тебе отправляться?
Дейрана опять смутилась, явно желая что-то прояснить.
- Что? - спросил, уже поднявшись и вынимая себе комплект свежей одежды и полотенце. Специально повернулся к Оле спиной, надеясь, что так ей легче будет высказать терзавшие ее мысли.
- А мы… эээ… уже как считается… Как у вас официально становятся супругами? – в голосе проскользнуло облегчение.
- С момента обмена эниаром. У меня уже нет подвески с капсулой - для окружающих это знак того, что я связан со своей парой. А женщина, наоборот, только после обмена надевает подвеску с уже пустой капсулой избранника, в знак своего статуса. Мою уже не вернуть, но я тебе сделаю дубликат. Так что, Оля, - я намеренно обернулся, встретившись с ней взглядом, - по-вашему, мы уже официальные супруги.
Она опять сосредоточенно нахмурилась:
- Я так поняла, что есть и другие варианты…
О чем это она? Подняв недоуменно бровь, спросил ее взглядом. Она снова смутилась, слегка покраснев.
- Не тяни, времени мало, - сурово поторопил ее.
- Да это неважно, потом спрошу, - сразу согласилась она.
Если бы время не поджимало, добился бы пояснений, а так сделал себе заметку позже вернуться к вопросу и, подмигнув Оле, отправился в душ, крикнув назад:
- Я в душ, если будет настроение - присоединяйся. Всегда.
Сзади была тишина. Абсолютная. Вот верно я вчера поступил. Страшно представить, как бы она сегодня терзалась. Определенно - спешка мне в данном вопросе только навредит. А так, пока буду купаться, она встанет и немного освоится.
Быстро вымывшись и одевшись, вернулся в спальню. Оли там уже не оказалось. Обнаружилась хмурая дейрана в рабочем помещении, задумчиво созерцающей систему, рядом лежал невскрытый бокс с завтраком. Подкравшись сзади, воспользовался ее задумчивостью и чмокнул в макушку: