20-е годы прошлого века были для нашей страны временем ожидания новой войны: и руководство, и огромные массы населения не только считали, что большая война с капиталистическим окружением неизбежна, но и полагали, что она может начаться в самом ближайшем будущем. На X съезде РКП(б] была принята резолюция о «Грядущей империалистической войне»[26]. Тревожные ожидания особенно усилились осенью 1923 г. в связи с революционными событиями в Германии. Весной 1926 г. в некоторых районах СССР также распространились слухи о близком столкновении[27].
В этих условиях политическому и военному руководству приходилось уделять большое внимание проблемам подготовки страны к войне, в особенности ее начальному периоду, в течение которого в максимально короткие сроки армия, народное хозяйство, органы государственной власти должны были перейти на режим военного времени, произвести мобилизацию. Процесс мобилизации в СССР, по сравнению с его потенциальными противниками (Польша, Румыния, страны Прибалтики и Финляндия), требовал большего времени, прежде всего, из-за значительных расстояний, на которые должны были осуществляться воинские перевозки. При этом необходимо было считаться и с тем, что объявление мобилизации первыми — до того, как это сделает противник, — будет объективно способствовать перерастанию международного кризиса в войну. Объявление же мобилизации вслед за противником вело бы к тому, что последний опередил бы СССР в ее завершении и смог начать войну в более благоприятных условиях, с самого начала захватив стратегическую инициативу. Таким образом, возникало противоречие между желанием избежать войны и стремлением достигнуть максимальной готовности к отражению агрессии.
В 20-е годы советское военное и политическое руководство считало, что армия и экономика нашей страны не готовы к ведению войны. Так, в 1926 г. М. Н. Тухачевский, выступая на Распорядительном заседании Совета Труда и Обороны[28] с докладом «Оборона СССР», отмечал, что «наиболее вероятные противники на западной границе имеют крупные вооруженные силы, людские ресурсы, высокую пропускную способность железных дорог. Они могут рассчитывать на материальную помощь крупных капиталистических держав». При этом Тухачевский утверждал, что «наших скудных материальных боевых мобилизационных запасов едва хватит на первый период войны. В дальнейшем положение будет ухудшаться (особенно в условиях войны)». Общий же вывод доклада состоял в том, что «ни Красная Армия, ни страна к войне не готовы»[29]. Примерно к таким же выводам пришел и И. В. Сталин в своем выступлении на пленуме ЦК ВКП(б) в феврале 1924 г.: «Если бы нам пришлось вступить в войну, нас распушили бы в пух и прах»[30]. Подобная оценка перспектив СССР в будущем столкновении не позволяла принимать меры, практически неизбежно вызывающие перерастание международного кризиса в войну. Объявление мобилизации относилось именно к таким мерам. В то же время в условиях слабости Красной Армии начальный период будущей войны приобретал особое значение. Так, М. Н. Тухачевский в упомянутом выше докладе «Оборона СССР» подчеркивал: «…B случае благоприятного для блока развития боевых действий первого периода войны его силы могут значительно вырасти, что в связи с „западноевропейским тылом“ может создать для нас непреодолимую угрозу»[31]. Советское военное планирование было вынуждено учитывать два противоречивых требования: предотвращение войны и достижение максимально возможного уровня готовности войск в начальный период войны.
Частично разрешить это противоречие можно было с помощью введения особого подготовительного к войне периода, в течение которого мобилизационные мероприятия должны были проводиться тайно, без официального объявления мобилизации.
Предмобилизационное планирование в Российской империи
В Российской империи особый скрытый период мобилизации был введен в систему мобилизационного планирования незадолго до начала Первой мировой войны: 17 февраля 1913 г. было Высочайше утверждено «Положение о подготовительном к войне периоде»[32]. Согласно этому положению, подготовительным периодом назывался этап дипломатических осложнений, предшествующий открытию военных действий. В течение этого периода должны были быть приняты необходимые меры для подготовки и обеспечения успеха мобилизации.
Начало подготовительного периода в соответствии с Положением определялось верховной властью. Координацию деятельности различных ведомств по подготовке мобилизации должно было осуществлять военное министерство.
К числу мер подготовительного периода были отнесены:
1) развитие полной производительности промышленных предприятий военного ведомства;
2) подготовка железных дорог к воинским перевозкам;
3) пополнение запасов войск и крепостей до норм военного времени;
4) снаряжение патронов для местных артиллерийских парков;
5) подготовка к мобилизации в войсковых частях;
6) принятие мер по охране пограничной полосы;
7) возвращение частей из лагерей и командировок в места постоянного расквартирования и продвижение кавалерии и передовых пехотных частей, расположенных в пограничных районах, под видом маневров в намеченные для прикрытия мобилизации и сосредоточения пункты;
8) приостановка увольнения в запас командного состава;
9) размещение частей гарнизона в пограничных крепостях в зависимости от боевых задач и снаряжение боевого комплекта огнестрельных припасов;
10) подготовка имущества, предназначенного к вывозу.
Во вторую очередь, при условии дальнейшего ухудшения дипломатических отношений, применялись меры более открытого характера:
1) выставлялась охрана железных дорог;
2) приводилось в исполнение передвижение запасов военного времени и пополнение их в районах сосредоточения армий и крепостях;
3) призывались на учебные сборы нижние чины запаса и ратники ополчения;
4) отправлялись команды для разрушения назначенных участков железных дорог;
5) устанавливались минные заграждения в приморских крепостях и производились важнейшие работы в сухопутных;
6) испытывались боевыми выстрелами установки орудий и производилась пристрелка и прочие подобного рода мероприятия местного характера[33].