Эта красивая леди – девушка Казетани-куна…?
Хиюки бежала, словно убегала от Ао, и вернулась в свой старый особняк. Она сидела за своим старым столом на татами и дулась.
Не школьница, она учится в колледже…? Возможно, она работающий взрослый… Старше, чем Казетани-кун, у неё такая большая грудь, и выглядит она симпатично… У неё красивая и необычная одежда… А также у неё сладкий и приятный голос… И она обращалась к Казетани-куну ‘Ао-кун’…
Когда Ао пригласил Хиюки в океанариум, она чувствовала себя, будто во сне.
Она весь день думала, во что нарядится. Должна ли она приготовить бенто? Они будут долго ехать на поезде, о чём она будет говорить с Казетани-куном? Она сильно волновалась и была возбуждена, но не смогла смотреть ему в лицо, когда он появился с яркой улыбкой, она почувствовала, как её сердце собиралось выпрыгнуть из груди.
Казетани-кун выглядит не так, как в школе.
Он просто переоделся в повседневную одежду, но даже это заставило сердце Хиюки биться быстрее.
В поезде, Ао беспокоился о Хиюки и пытался найти темы для разговора с ней, но она ни разу не ответила и выражение её лица становилось всё жёстче и жёстче. Она ненавидела эту часть себя, и не знала, что делать, в итоге, она просто выплеснула все те эмоции на Ао.
Хиюки была уверена, что Ао думает о ней, как о неприятной и капризной девушке. Он, должно быть, жалеет о том, что пригласил её в океанариум. Он, точно, не пошёл бы с ней на свидание ещё раз.
Из-за своих отрицательных эмоций и боли в груди, она была уже на грани, когда Ао извинился первым.
Казетани-кун… действительно нежен.
Такой, как и обычно.
Всегда спокойно улыбается, громко здоровается со всеми, счастливо слушает других и отвечает так, чтобы собеседнику было удобно продолжить рассказ.
Именно поэтому одноклассники вокруг Ао всегда были такими счастливыми, и парни, и девушки всегда будут с ним разговаривать.
Ао не говорил ничего обидного или относился к кому-то по-особенному. Он был весел, нежен и справедлив со всеми.
Именно потому, что Ао был таким человеком, он смог принять Хиюки, которая была изгоем класса.
— Хиномия-сан использовала псевдоним Самейорой и подала свою работу ‘Одинокий я, прибыл в другой мир, стал героем, королём демонов и императором гаремного рая’, на конкурс — я видел эту рукопись, когда работал скринером.
Когда Хиюки услышала то, что сказал Ао, она была потрясена и чувствовала себя смущённой, поэтому ответила, что ‘ты обознался’ и убежала. После школы она ждала Ао у велосипедной стоянки и, собрав всё своё мужество, чтобы поговорить с ним, получила в ответ его доброту.
Даже одной работы хватит, пожалуйста, научи меня, как писать лайт-новеллы. Даже такую бесстыдную просьбу он принял с улыбкой. Они договорились встречаться после уроков в кафе в течение двух следующих месяцев, где Ао будет учить её написанию новелл.
Казетани-кун… он действительно добр и у него светлое и нежное сердце… Он сказал, что я могу свободно использовать изменяющийся размер шрифта, повторяющуюся пунктуацию, ономатопею и пустые страницы…
Несмотря ни на что, Ао никогда не откажет другой стороне напрямую, и сначала с ней согласится.
Не только лайт-новеллы, он относился так ко всему в своей жизни, которая казалась настолько яркой. Даже при том, что она так думала, боль в её груди не унималась.
Казетани-кун и я… полные противоположности…
В кафе, которое они тайно от других посещали, Хиюки всегда заказывала чай с Хризантемой, в то время, как Ао всегда менял свой напиток.
Они различались даже в этом, что заставляло Хиюки страдать. Ао, определённо, не знал этого.
Хиюки так сильно тосковала по Ао, а комплекс неполноценности продолжал мучить её.
— Казетани-кун… Ты… человек с широким кругозором.
Когда она сказала эти слова, она почувствовала насколько от него далека, и как она одинока.
Но, я почувствовала себя настолько близкой к Казетани-куну в океанариуме, это было так весело.
Они вместе наблюдали за акулой, кушали в подводном ресторане и кричали на шоу дельфинов.
Она чувствовала себя настолько счастливой после того, как так много сделала впервые в своей жизни.
Так приятно и так печально.
Под синим сиянием океанариума, Ао рядом с ней был окрашен в тот же цвет, что и она.
— Кажется… что мы сейчас на дне моря.
— …Да.
В этот момент она подумала, что была в том же месте, что и Ао, и видела тоже самое, что и он, с теми же эмоциями. Она думала, что если они снова вернутся на землю, то снова отдаляться друг от друга. Мысль об этом терзала её сердце.
— Я… не хочу идти домой…
Она сказала нечто-то ужасное.
— Я просто хочу… остаться здесь.
Это так смущает, как я могла сказать такое?
Она быстро придумала отговорку со сценой для новеллы, чтобы скрыть это. Даже при том, что Ао с улыбкой принял это, Хиюки всё ещё чувствовала, что её лицо было горячим, как будто пылало огнём.
И после этого, возвращаясь домой на поезде, она хотела стать с Ао ближе, перед тем, как они расстанутся, поэтому она спросила какие новеллы он любит.
— Ну… Думаю, истории с предзнаменованием.
Ответил Ао, и Хиюки решила про себя, что станет той, кто сможет хорошо использовать предзнаменование, чтобы Казетани был счастлив, прочитав её работу с удовольствием. И поэтому она сказала:
— Я буду упорно трудиться… и напишу историю с прекрасным предзнаменованием.
— Я надеюсь, что… Казетани-куну… она понравится.
Это было признание, на которое Хиюки потратила все свои силы.
Я не могла сказать, что надеюсь понравится ему как человек… это слишком… по крайней мере, я надеюсь, что ему понравится моя новелла, которую я пишу…
Какой жалкий и пугающий образ мышления.
Я на самом деле сказала это Казетани-куну.
У Ао было обеспокоенное выражение лица.
Кажется, ему было сложно подобрать слова. Когда он уже собирался что-то сказать, та женщина позвала его сладким голосом и обняла.
Ао назвал её Аека-сан.
Он назвал бы женщину, которая не была бы ему близка по имени?
И обняла бы женщина парня, с которым не встречается?
Казалось, Ао не возражал и смотрел на эту женщину с тревогой. Как будто он не хотел больше видеть Хиюки.
Увидев Ао, который был так близко с другой женщиной, Хиюки стало больно, и она убежала, сказав только ‘извините’.
Вернувшись домой, она немного опоздала ко времени своего комендантского часа. Её бабушка, которая ждала у входа, серьёзно спросила Хиюки: “Почему ты так поздно? Что ты делала? Это действительно были школьные дела?”
Её бабушка не оставила бы это просто так, если бы она не понимала и не знала расписание Хиюки. Она всегда носила своё кимоно правильно, была выше, чем женщины её возраста, и всегда держала спину прямо. Её бабушка впилась в Хиюки взглядом, с её обычной властной аурой, напряжённый лицом и острыми глазами. Тело Хиюки ослабло само по себе и её тихий голос стал ещё слабее.
Хиюки сказала, что некоторое время отдыхала в магазине, потому-то плохо себя чувствовала. Её бабушка упрекнула её за то, что не вернулась раньше, раз почувствовала себя плохо.
“Ты до сих пор чувствуешь себя плохо?”
“Просто небольшая головная боль… Но, это… уже все хорошо.”
Ответила Хиюки, а затем, как обычно, помогла своей бабушке приготовить ужин. Ужин они ели в тишине, Хиюки, сидящая напротив бабушке, нервничала. Её бабушка слегка заправляла еду специями, но она не могла вспомнить какой у еды был вкус сегодня.
Бабушка сидела с прямой спиной и изящно держала палочки морщинистой рукой. Хиюки поклонилась и наполнила рот безвкусной едой.
Она помыла посуду и, вернувшись в свою комнату в одиночестве, глубоко задумалась о том, что произошло, когда она расставалась с ним.
Хиюки печально смотрела на фотографию в своей руке.
Когда ей было печально и невыносимо, она всегда смотрела на эту фотографию.
На ней была трёхлетняя Хиюки, одетая в симпатичную кружевную блузку, розовое короткое платье с сумкой за спиной, на которой был вышит цветок.
Хиюки, с немного взволнованным лицом, держала руку своей матери.
На фотографии не было видно лица матери, только её длинное платье и изящная рука. У её матери была бледная и тонкая кожа, в солнечные дни она носила черные перчатки, чтобы спрятать кожу от ультрафиолета. На фотографии она тоже их носила. Хиюки очень любила эти пахнущие матерью перчатки и часто их надевала.
Фотография захватила аквариум, в котором был виден серый хвост с белой кромкой. Это была акула китефин.
Были и другие фотографии, на которых они были вместе, и на них они также счастливо улыбались. Но Хиюки продолжала смотреть на эту фотографию, потому, что это был последний раз, когда они гуляли вместе. Поэтому она не могла забыть то, что её мать сказала ей перед аквариумом с акулой китефин.
С большими глазами на выкат, покрытая серой кожей, с полным ртом острых, как бритвы, зубов для маленькой Хиюки она выглядела злой и страшной.
— Эрм, мама, она страшная…
Хиюки ненавидела и боялась этот аквариум, но её мама, которая всегда была нежной, сказала ей твёрдым и строгим голосом, что акулы китефин были сильными существами, которые жили в одиночестве.
— Ты должна быть сильной, как акула китефин.
Должно быть, её мать сказала ей это потому, что знала, что скоро ляжет в больницу и не долго пробудет на этом свете.
Год назад, отец Хиюки полюбил кого-то ещё и развёлся с её мамой. Её мать отправила её в службу присмотра за детьми и начала работать. Но у неё было слабое здоровье и это измотало её, поэтому они пошли в дом её бабушки вместе с Хиюки.
Бабушка Хиюки жила одна в этом большом холодном особняке. По началу Хиюки жила со своей матерью и бабушкой. Но после того, как здоровье её матери ухудшилось, она слегла в больницу, и Хиюки начала жить вместе со своей бабушкой. В итоге, её мать не вернулась из больницы.
Хиюки думала, что её мать знала, что у неё мало времени, поэтому в тот день сказала ей перед аквариумом с акулой китефин, что ‘ты должна быть сильной’.
Возможно, голос её матери был строгим и холодным, но он казался очень печальным.
После того, как её мать скончалась, всякий раз, когда она смотрела на фотографию, которую они сделали тогда, Хиюки думала, что теперь она одна и должна быть сильной.
Так же, как акула китефин в глубоком море, она могла выжить без других.
Её бабушке было за семьдесят, и она была строгим человеком. После того, как мать Хиюки скончалась, она взвалила на неё много работы по дому.
Натирать пол, протирать окна, пропалывать траву на заднем дворе. В просторном особняке со множеством комнат, это была трудная задача.
Вдобавок к этому, Хиюки приходилось помогать на кухне. По началу она часто резалась кухонным ножом, и её бабушка сказала:
— Это потому, что ты используешь нож неправильно, это – твоя ошибка, что ты порезалась, так что не плачь и не проси сочувствия у других.
Её бабушка упрекнула её.
Когда маленькая Хиюки боялась спать в большой комнате.
— Я считаю тебя взрослой, а взрослый, который показывает свою слабость – противен. Я не буду слушать твои жалобы, так что готовься к этому.
Холодно ответила ей бабушка.
Бабушка всегда её ограничивала, ты не можешь сделать это, ты не можешь сделать то, она всегда говорила о вещах, которые нельзя делать. Даже то, как она держала палочки для еды и сидела на татами, всё было строго определено. (пр: вот ж стерва-то)
В детском саду, когда она шла с другими детьми к другу домой поиграть, по возвращению домой, её бабушка подробно расспрашивал то, во что они играли и что ели. После этого она посещала дом, в котором они играли, и приносила дорогую еду.
— Спасибо, что заботитесь о моей внучке. Я слышала, что она съела много закусок, но дети из моего дома не должны есть сладости и пироги, купленные в магазине, поэтому впредь, пожалуйста, не кормите мою внучку.
Это происходило снова и снова, и в итоге, другие дети перестали приглашать Хиюки в свой дом поиграть.
— Мама, ты не должна предлагать Хиюки покушать.
— Бабушка Хиюки очень строга. Детей, которые пошли поиграть к ней домой, ругали: “Ставьте обувь правильно!”. Так страшно. И единственные закуски, что там были, это булочки и черные бобы, которые совсем не сладкие и не вкусные.
Дети больше не хотели идти к Хиюки домой. В начальной школе, с Хиюки никто не говорил в классе.
Хиюки постепенно становилась интровертом, и не знала, как себя вести, когда рядом были люди.
Она не успела понять, что для неё стало естественно сидеть на уроке с напряжённым лицом и плотно сжатыми губами.
В средней школе ничего не изменилось, проводя дни ни с кем не общаясь, лицо Хиюки становилось всё более холодным и более жёстким.
Зимой третьего года средней школы, она случайно обнаружила для себя лайт-новеллы, что стали для неё лучом света в её серой жизни.
После долгих колебаний, из-за своих ограниченных знаний, она выбрала книгу, и после покупки прочитала её не один раз.
Её бабушка считала, что такие вещи, как аниме и манга, приведут только к нищете. Когда во время спортивных соревнований в младшей школе Хиюки получила тетрадь с персонажем манги на обложки, её бабушка сдвинула брови и серьёзным тоном приказала ‘выброси это’.
Если бы её бабушка узнала, что Хиюки читает лайт-новеллы с обложками в аниме стиле, то она, точно, запретила бы их. Все книги, которые были важны для Хиюки, были бы выброшены.
Именно поэтому Хиюки осторожно скрывала свои лайт-новеллы и рукописи, и никогда не читала или работала дома.
Хиюки решила, что она будет читать и писать лайт новеллы вне дома, и всегда придерживалась этого принципа.
Скорей всего, она подала свою рукопись на конкурс ночничков, потому, что она хотела, чтобы другие знали. Она надеялась, что кто-нибудь узнает, что она, та кто выглядит мрачной, холодной и скучно, тоже может написать яркую и весёлую историю.
Она желала, чтобы другие узнали это, даже при том, что она никогда не обменивалась письмами с друзьями, она все же знала, как использовать изменяющийся размер шрифта, смайлики и многократную пунктуацию.
Но комментарии, что она получила, говорили, что главный герой неприятен, история и сеттинг были дешёвыми и неинтересными. Только неприятный человек мог написать такую неприятную историю. Чтобы её бабушка не услышала её, она сдерживала свой голос и тихо плакала в одиночестве.
Для Хиюки, у которой не было свободы и признания, был только один человек, который смог принять её, и это был Ао.
Казетани-кун нежен не только со мной…
Ао был добр ко всем.
Он всем нравился. Потому, что он никогда не причинял никому боль и всегда находил их достоинства. Рядом с ним чувствуешь себя действительно счастливым.
Если Хиюки была акулой китефин в глубоком океане, то Ао, должно быть, бесконечное широкое голубое небо.
Казетани и правда широк.
Но я ограничена.
Ао не понравится кто-то, как она. Он предпочитает милых весёлых девушек, которые были похожи на него. Как человек, который сегодня разговаривал с ним сладким голосом и обнимал его.
Я просто… надеюсь на что-то для себя…
Она чувствовала, что не была достаточно хороша для Ао, который был любим всеми. Так она думала, но, возможно…
“Хватит и того, что Казетани-кун поможет мне в написании рукописи, мне этого достаточно…”
Пробормотала она, глядя на фотографию своей матери, которая держала её за руку. Её глаза медленно закрылись и больше не открывались.
†
На следующее утро, Хиюки, как обычно, пришла воспользоваться компьютером, чтобы поработать над своей рукописью. Но после того, как она набрала одну фразу, её руки застыли, прошло время, а прогресса не было.
Я должна идти в класс…
Она выключила монитор, открыла дверь компьютерного класса и увидела Ао, робко стоящего там.
“Доброе утро, Хиномия-сан.” (пп: все же яйца у него из титана, как минимум)
Ао всё это время простоял здесь, чтобы поздороваться с выходящей Хиюки. Но она, сразу же вспомнив о вчерашней женщине, не смогла ответить правильно.
“…Утро.”
Пробормотала Хиюки мрачным голосом, который повесил неуклюжую и неудобную атмосферу. Они замолчали и наступила тишина, но Ао снова взял на себя инициативу заговорить.
“Извини за вчерашнее, наверное, ты была удивлена незнакомкой, которая вчера появилась. Это знакомый по работе моего дяди. Из компании делающей игры, для которой он писал сценарий, как раз, когда я стал скринером.”
Для Хиюки слова Ао были больше непонятными, чем обычно.
Знакомый по работе внезапно обнимает твоего племянника…?
Когда она вспомнила женщину с чувственной грудью, Хиюки почувствовала удар в районе её скромной груди. (пр: не печалься! Небольшие, но изящные, они все хороши!)
“…Понятно.”
Она тихо пробормотала:
“…Самообучение вот-вот начнётся.”
И пошла вперёд.
Ао чувствовал себя противоречиво, поскольку он не смог объяснить Хиюки о той женщине.
Сегодня Хиюки, кажется, дистанцировалась от меня, я чувствую себя странно…
†
Той ночью, Ао читал рукописи в доме Саку Таро.
На этот раз, издатель прислал коробки с рукописями в дом Саку Таро, поэтому Ао читал их там.
Обычно, он полностью погрузился бы в работу, но сегодня Ао продолжал думать о Хиюки.
Когда он утром пошёл поздороваться с ней в компьютерном классе, её лицо было холодным, и она не смотрела ему в глаза.
То же было и в кафе после школы. Хиюки, которая обычно заказывает чай с Хризантемой, выбрала чай с Розой.
“Ара, ты сегодня пьёшь не с Хризантемой?”
Когда Ао сказал это, Хиюки заволновалась.
“…И-иногда я хочу попробовать что-то другое.”
Ответила она жёстким голосом.
Ао посмотрел на рукопись Хиюки.
“Сцена, где Субару и Циан узнают о чувствах друг друга, очаровательна, замечательная концовка. Я думаю, что было бы лучше, если добавить больше сути. Например, объяснить читателю, что их привлекает друг в друге.”
Сказал Ао, но Хиюки показала холодное и мрачное лицо.
“Эм, слишком сложно?”
Спросил Ао.
“…Ты можешь быть более определённым? Что ты имеешь в виду?”
Сказала Хиюки с опущенными глазами.
Ао удивился, впервые услышав ответ таким ледяным тоном.
“Как насчёт перечислить причины, почему они нравятся друг другу. Если ты сможешь точно это описать, то развитие их взаимной любви было бы более убедительным. Первое, почему Субару нравится Циан?”
“Потому что, когда он был совершенно один, Циан нашла его.”
“Да, после того, как Субару внезапно попал в другой мир, первым кого он встретил была Циан. Это серьёзная причина. Что-то ещё?”
“Циан добрая и помогает ему.”
“Да, это легко понять.”
“…Когда все отвернулись от Субару, считая, что он ‘отличается’… Только Циан приняла его и общалась с ним.”
“Понятно, естественно, она тебе понравится.”
“…Потому, что Циан многому его научила.” (пп: а потом пришла сисястая акула и обняла его! пр: верно, верно!)
“Да, это правильно.”
Ао кивал с улыбкой.
“Циан популярная, весёлая, добрая…”
Хиюки подняла взгляд. Глаза, которыми она смотрела на Ао, казались очень подавленными и печальными. Когда он увидел это, у Ао немного заболело в груди. В этот момент Хиюки задвигала губами, под которыми была маленькая родинка, и тихо сказала:
“Её улыбка… похожа на синее небо.”
Она медленно опустила свой взгляд.
Когда он увидел подавленное выражение лица Хиюки, в тот момент, Ао почувствовал, как что-то сильно сдавливает его грудь. Его эмоции дрогнули, и он сказал:
“Причин, по которым Субару любит Циан достаточно, по ним любой, точно, влюбиться в неё.”
Хиюки плотно сжала свою акулу китефин и опустила голову.
“Теперь, давай подумаем о причинах, почему Циан нравится Субару. Почему она так сблизилась с ним?”
Тишина.
“Хиномия-сан?”
Хиюки всё ещё держала рот плотно закрытым, и казалось, терпела, пытаясь сохранять спокойствие. Ао с беспокойством позвал её.
“…Ничего.”
Пробормотала она.
“…Циан, никогда бы не понравился… Субару.”
Продолжила Хиюки мрачным голосом, не поднимая головы.
“Ха, почему?”
Ао был сконфужен. Если бы героине не нравился главный герой, то вся бы работа развалилась.
“…Потому, что сколько бы я не думала о причине любить Субару… я не могу найти неодного достоинства… мрачный… холодный… скучный в разговоре… легко испортит настроение… он никому не нравится, он – просто человек со странностями, который пришёл бог знает откуда…”
Голос и лицо Хиюки становились всё более жёсткими и твёрдыми. В её опущенных глазах можно было увидеть холодный свет.
“Для Субару естественно любить Циан, но Циан, которую все любят, некогда не полюбила бы Субару.”
Ао понял, что у Хиюки был глубокий эмоциональный комплекс, и почему-то она спроецировала себя на одинокого главного героя.
Однако, Ао не понимал, почему она внезапно рассердилась и полностью отвергла главного героя.
Ао забеспокоился, а щеки Хиюки покраснели.
“Я-я… пойду домой.”
Она собрала свои бумаги и покинула кафе.
Встав, она сказала Ао:
“Казетани-кун, всё хорошо, если ты не будешь здороваться со мной по утрам… Казетани-кун, и я не совместимы.”
Сказала Хиюки холодным тоном, заставив Ао мгновенно потерять дар речи.
Несовместимы… Ну, я действительно совсем не соответствую Хиномии-сан…
Казалось, что сегодня Хиюки была сама не своя, но, когда она сказала ‘несовместимы’, Ао почувствовал настоящую боль.
Она больше не нуждается в моих советах насчёт рукописи…? Я неосознанно оскорбил Хиномию-сан?
В другом случае, интроверт, как Хиюки, не сказал бы всё это. Ао много думал об этих вещах, поэтому у него ушло больше времени на одну рукопись, чем обычно.
Он открыл ноутбук, который принёс из дома, открыл программу для комментариев и подготовился печатать. Однако, он начал колебаться: эти слова причинять автору боль? Останется ли у автора желание участвовать в конкурсе снова, когда он прочтёт его? В таком состоянии он мог здраво судить? Возможно, эта работа достойна попасть во второй этап. Его руки на клавиатуре всё ещё не двигались.
Когда он только начал работать скринером, он часто сталкивался с такой дилеммой. По началу он был слишком счастлив и судил рукописи, не думая. Во второй раз, он уже знал, что его оценка будет решать судьбу рукописи, отчего ему было сложно дышать.
В большинстве случаев скринеры были единственными, кто читает рукописи в первом этапе. Если бы Ао отсеял рукопись на данном этапе, никто больше из скринеров не увидел бы её, если автор не подаст её снова на другой конкурс.
Он не был автором или редактором, простой ученик, которому нравятся лайт-новеллы. Действительно ли нормально для Казетани Ао
решать такое?
Особенно когда несколько работ были на грани того, чтобы быть ‘рекомендованными во второй этап’, Ао терял сон и колебался до самой отправки работы.
Это должна быть работа с лучшим стилем и структурой?
Или креативная рукопись с незрелыми техниками?
Если бы работа, которую не выбрал Ао, была шедевром, который должен был выиграть приз–
Однако, работы, которые он пропускал после долгих колебаний, никогда не проходили второй этап. Рукописи, которые в итоге выигрывали призы, были теми, кто вызывал у него чувство: ‘Я должен сделать так, чтобы это прочитали как можно больше людей’, и отправлены во второй этап без колебаний.
Некоторые из таких рукописей тоже не проходили. Ао был раздосадован таким результатом, но, когда такая работа выигрывали приз на другом конкурсе, он всегда радовался от всего сердца. Он считал, что работа, которую должны прочитать все, должна быть издана, и не важно каким путём это будет сделано.
Даже истории, в которых Ао был очень уверен, тоже терпели неудачу.
Однако, рукописи, которые он пропускал во второй этап в нерешительности, никогда не проходили дальше. За прошедшие три года, после прочтения более тысячи рукописей, этого никогда не происходило.
После больше десятка конкурсов, где Ао был скринером, его уверенность выросла. Он отправлял работы, которые точно пройдут второй этап без колебаний, а работы, которые заставляли его колебаться, только тогда, когда не было другого выбора. Если у него было несколько работ, которые заставляли его колебаться, то он отсортировывал их основываясь на своих оценках.
Каждая работа имела достоинства, и каждая работа была интересна.
В мире не существовало скучных работ.
Это никогда не изменится.
Итак, Ао продолжил работать скринером.
Но… Время от времени он был смущён. Когда конкурсант узнавал о результате, те кто смог пройти во второй этап, и кто потерпел неудачу на первом, будут чувствовать себя по-разному.
Хиномия-сан беспокоилась, потому что она никогда не проходила дальше первого этапа, что сделало её более закомплексованной. Исходя из этого, должно быть, много участников были подавлены.
Ао хотел по крайней мере, написать в комментарии: Твоя работа определённо чего-то стоит. Я наслаждался ей. Даже при том, что на этот раз результат прискорбный, это абсолютно не лишает тебя будущего потенциала.
На самом деле, был конкурсант, который потерпел неудачу первые десять раз, и выиграл приз на одиннадцатой попытке.
Как я должен написать, чтобы передать эту мысль конкурсантам…. Как я могу помочь им… и не причинять боль?
Чем больше он думал, тем больше запутывался.
Саку Таро считал, что если кто-то прекратит писать после провала, то их страсть была недостаточно сильной, и не нужно волноваться по этому поводу.
Кроме создания историй, в мире было много различных интересов и хобби, которые они могли попробовать.
Ао думал, что мнение Саку Таро было очень практичным.
Однако, когда он вспоминал Хиюки, с опущенной головой и родинкой под её губой, рука Ао подсознательно останавливалась.
– Циан, которую все любят, никогда бы не понравился Субару.
Я хочу помочь Хиномии-сан, потому, что хочу, чтобы она прошла первый этап и завоевала доверие. Однако…
В момент, когда Ао бормотал это, в комнате прозвучал сладкий голос.
“Хммм, Саку, я голодна, давай пойдём поедим~”
“Ах, чуть позже.”
“Давай поедим китайскую еду, я хочу съесть креветки с перцем чили, Саку, ты ведь купишь мне их, хорошо?”
“Хорошо, с удовольствием, только если ты будешь вести себя хорошо.”
“Аека будет хорошо себя вести, гав, хозяин~”
Саку Таро сидел за столом, окружённый компьютерами, и работал, в то время, как взрослая женщина с милой аурой и закрученными ресницами, сидела у его ног. С рукой на его коленях тёрлась щекой о его талию, она гавкнула как щенок, тоном, который мог растрогать любого. Увидев эту сцену у Ао закружилась голова.
(пр: она, и правда, милая, но…)
“Дядя Саку, я лучше прочитаю это дома.”
Ао взял столько рукописей, сколько мог унести, и приготовился уходить.
“Погоди Ао, давай поедим вместе.”
“Точно~ Ао-чан.”
С грустью сказали Саку Таро и другой человек. Это не была вежливость, они действительно были не против, того, что Ао был с ними в одной комнате, это очевидно.
Но против я—
Это была возлюбленная Саку Таро, Аека.
Аека, сценический псевдоним Канно Аека, она работала сейю. Ао обращался к ней как Аека-сан, но Саку Таро звал её ‘Вава-чан’ или ‘Ванко’, основываясь на её настоящем имени ‘Вако’.
(пр: Majikoi? Кадзуко я люблю тебя!)
Аека могла выглядеть молодо, но она работала сейю уже много лет. Так же она уже долго встречалась с Саку Таро и часто приходила к нему домой, даже когда Ао учился в начальной школе, задолго до того, как начал работать скринером.
Так как они не заводили семью так долго, для них стать постоянными любовниками было хорошей идеей. Они становились всё старше, для них пожениться было бы неплохой идеей. Но время от времени они ссорились, расходились и снова сходились.
Главной причиной этому была увлечённость Саку Таро работой, из-за которой он игнорировал всё вокруг. Аека, которой нравилось внимание, не могла этого выдержать и эмоционально взрывалась.
— Я хочу расстаться с Саку-саном!
Бывало так. Даже если Ао знал, что Аека хочет, чтобы Саку Таро умолял её остаться, Саку даст неожиданный ответ:
— Да, отлично.
Он смотрел в монитор не отводя взгляд. Это приводило к тому, что Аека закипала, кричала “Невероятно! Саку-сан идиот!” и начинала кидаться вещами.
— Я действительно порву с тобой~ я не хочу тебя больше видеть~~
Аека убегала в слезах. Вот так эти двое жили.
Даже при том, что она говорила, что не хочет его больше видеть, они всё же встретились бы на работе.
Аека была довольна активна в нормальных жанрах, но в играх 18+ она была более известна, она работала в них под разными псевдонимами, в разных частях, каждый месяц. Аека играла главную героиню в игре, которую делал Саку Таро, и так же они познакомились.
До того, как она сделала себе имя в обычных играх, она решила отыгрывать эротические сцены во взрослых играх под псевдонимом. Даже при том, что она сама этого захотела, её гордость и жалость к себе мешали. Она не могла сыграть, как хотела, и режиссёр требовал новые дубли.
— Эй, Аека, отбрось свою ненужную гордость и кричи вслух.
Чтобы помочь Аеке расслабиться, режиссёр озвучивания специально сказал это прямо. Но для напряжённый Аеке это было тяжело.
В этот момент Саку Таро, который был на записи, небрежно сказал:
— Нет, гордость необходима.
Аека, которую приободряли, услышала мужской беспечный голос:
— Без гордости не выйдет создать хорошую работу. Так же, как и везде, я надеюсь, что она будет играть с гордостью.
Тогда он тепло улыбнулся Аеке.
“Я влюбилась в него! Я определённо влюбилась в него! По уши! Я прокручиваю его слова и улыбку в голове тысячи раз!”
Аека досадно сказала Ао после всего.
— Это слишком, Саку-сан делает из меня плохого человека. Его волнует лишь холодная актёрская игра.
Режиссёр звукозаписи был подавлен, а другой персонал немного дурачился, но холодная атмосфера и запись закончились гладко.
Героиня Аеки была хорошо принята игроками, а сцены 18+ были удалены в ремейке для всех возрастов. Когда вышло аниме, Аека открыта взяла на себя роль, и значилась в титрах, как Канно Аека.
Аниме получило много хороших отзывов, и Аека стала популярной сейю в игра нормальных жанров так и со взрослыми сценами. Она смогла сохранить свою гордость и играть в любых жанрах.
Воспользовавшись шансом, Аека взяла на себя инициативу и призналась Саку Таро, он принял её, и они стали любовниками.
“Но, тогда Саку Таро сказал мне прямо, что говорил это всем новичкам. Он не хотел добиться меня, и просто сказал это. Именно в этой сфере его называют убийцей новичков! Разве это не ужасно? Почему никто не предупредил меня до того, как я в него влюбилась!?”
Ао, который в то время был в средней школе, растерялся под её нажимом.
С точки зрения племянника у Саку Таро всегда были женщины. Саку Таро думал, что это были разовые свидания и не гонялся за ними, все эти женщины сблизились с ним по своей инициативе.
Итак, после расставания с Аекой, появлялась другая женщина, на такое короткое время, что это удивляло Ао. Тогда Аека ревновала.
“Мне не нравится, что у Саку-сана есть другие женщины.”
И они снова были вместе…
Вчера Аека обняла Ао посреди дороги, потому что у Саку Таро был дедлайн, и он, как обычно, отменил свидание с ней в последний момент, что её очень сильно расстроило.
Ао не повезло столкнуться с Аекой, которая покинула дом Саку Таро.
Возможно, потому, что сейю играла девушек с характерами, не существующими в реальности, и это повлияло на её, или может Аека и была такой, она игнорировала глаза других и действовала как актёр.
Ао уже понял её. Даже при том, что вчера она плакала и обнимала Ао, сегодня она флиртовала с Саку Таро прямо перед ним.
Ао не мог этого больше терпеть.
“Сегодня мне не хочется, а вы двое идите.”
Несчастно сказал Ао.
“О, Ао-куна редко можно увидеть недовольным. Ты поссорился с той супер милой подругой, с которой ты вчера встречался?”
Аека сказала что-то действительно лишнее.
Вчера она не обращала внимание на Хиюки и продолжала плакать, обнимая Ао, но на самом деле она знала о ней.
“Э-это было не свидание!”
У Ао было смущённое лицо, и Саку Таро сердечно засмеялся.
“О, та тихая и холодная девушка? Хм, красивая юная леди.”
“Она красива как кукла. Белая кожа, длинные тонкие руки, великолепная фигура. Трудно найти знаменитостей такого калибра.”
“О, значит эту девушку добивается Ао. Итак? Расстроился, потому что дела с ней идут не так гладко?”
Саку Таро, кажется, знал, что Ао был обеспокоен, когда тот читал рукописи. Ао не мог недооценивать его дядю в такой ситуации.
“Я уже сказал, что это не так. Хиномия-сан пишет лайт-новеллу, и я даю ей советы. Вчера мы пошли в океанариум, чтобы найти справочные материалы. Так или иначе… Хиномия-сан уже сказала мне, что не хочет, чтобы я разговаривал с ней в школе…”
Пробормотал он неумышленно.
Саку Таро и Аека широко раскрыли глаза.
“Ао-кун, она сказала тебе что-то гадкое?”
“Просто, что ты сделал, Ао?”
Так как он уже сказал так много, Ао подумал, что он мог бы обсудить и с ними это, и продолжил:
“Она не хочет, чтобы я говорил с ней… Сделал ли я что-то, что заставило её сказать это… я не знаю. Мы весело провели время в океанариуме, когда мы болтали на обратном пути, атмосфера была спокойной. После того, как мы вышли со станции, ничего такого не произошло…”
Под слабым жаром заходящего солнца, Хиюки казалась исключительно яркой, её щеки были красные, потому, что она застенчиво сказала, что надеется, что Казетани-куну понравится то, как она напишет фантастическую историю с предзнаменованием. Кроме того—
“Однако, когда я поздоровался с ней в школе этим утром, её реакция была холодной… После школы мы пошли в кафе, которое часто посещаем, чтобы обсудить её рукопись. Внезапно, её лицо стало печальным, и она сказала, что героине никогда не понравился бы главный герой.”
Когда он вспомнил, как Хиюки сказала, что ‘мы не совместимы’, Ао почувствовал боль в груди и тихо повернулся.
“Эй, Ао, может это…”
“Это должно быть этим.”
После рассказа Ао у этих двоих взрослых было сложное выражение на лице.
Саку Таро бы немного удивлён, в то время как Аека выглядела виновато.
Казалось, они поняла, почему Хиюки была несчастна—
“Итак, почему Хиномия-сан внезапно стала относится ко мне холодно?” (пр: чувак, ты даже сам всё высказал, и до тебя всё ещё не дошло, КАК?)
Серьёзно спросил Ао, и Аека ответила с нежными глазами, которые тепло защищали мальчика:
“Потому что она ревнует, Ао-кун.”
†
“В чём дело, Хиюки, ты не притронулась к еде.”
Хиюки, которая сидела на татами во время ужина напротив её бабушки, услышав её упрекания, испуганно подняла плечи.
Держа свою чашку в морщинистой руке, её бабушка смотрена на Хиюки острыми глазами.
“Всё ещё не выздоровела?”
Казалось, она обвиняла Хиюки, заставляя её поникнуть. Всегда было так, когда Хиюки простужалась, её бабушка говорила: “Это – твоя ошибка, что ты не уследила за своим здоровьем и простудилась. Заботься о себе сама.” Она не вела себя, как другие матери, которые готовили для своего ребёнка горячую воду или пакеты со льдом.
Хиюки могла лишь следовать инструкциям бабушки и принять лекарства из домашней аптечки, отрезать яблоко, и кушать одной в широкой тихой комнате.
Если бы она показала признаки дискомфорта и вялости перед её бабушкой, то выслушала бы лекцию о том, что она слишком хилая и не заботится о себе.
В день, когда они ходили в океанариум, Хиюки вернулась домой немного позже её комендантского часа. Поэтому использовала в качестве опр