— Он летит! Джосс летит! — послышался оглушительный крик.
В следующий миг Катберт, командир второй стражи, вихрем влетел в дупло Хуула.
— Прошу прощения, ваше величество, но мы только что увидели его в рассветном небе. Это Джосс, ошибки быть не может. Он вернулся! — Хуул мгновенно проснулся и захлопал глазами. — Еще раз простите, что прервал ваш сон, ведь рассветные сумерки еще не рассеялись.
— Не нужно извиняться, командир. Для важных новостей не может быть промедления!
Через несколько секунд Хуул уже сидел на вершине дерева, пристально всматриваясь в розовеющее утреннее небо.
— Клянусь желудком, он возвращается! Слава Глауксу! — и прежде чем кто-нибудь из королевской свиты успел глазом моргнуть, Хуул сорвался с ветки, бросился в восходящий термальный поток и полетел навстречу своему верному посланнику, пятнистой совке по имени Джосс.
— Дай же ему дух перевести, малыш! — ухнул снизу Гранк.
— В этом нет необходимости, сэр! — крикнул в ответ Джосс. — Мне нужно слишком много рассказать его величеству, так что не будем терять время.
— Прости меня, — смутился Хуул. — Добро пожаловать в мое дупло, Джосс. Отдохни, а потом поговорим.
— Можно я начну? — нетерпеливо спросил Джосс, усевшись на жердочку в гнезде Хуула.
— Конечно! Какие новости?
— Вы сделали действительно доброе дело, сокрушив лорда Аррина, ваше величество. Теперь в этом нет никаких сомнений.
— Джосс, прошу тебя, не называй меня так! — взмолился Хуул. — Ну какое я тебе величество? Кроме того, мы тут втроем и можем прекрасно обойтись без церемоний, — добавил он, умоляюще посмотрев на Гранка.
— Да, конечно… как скажете, сэр. Я хотел сказать, что многие бывшие союзники отошли от лорда Аррина. Как говорится, они утратили веру. Но в то же время происходит зарождение новых союзов. Думаю, вы предвидели это.
|
|
— Да, Джосс, этого-то я и боялся. Но, честно говоря, я не думал, что это случится так быстро.
— Однако это так.
— Тебе удалось узнать, что это за союзы?
— Мне стало известно, что Ульрика отошла от лорда Аррина.
— Ульрика? Самая страшная убийца в строю лорда Аррина? Ты помнишь ее, Гранк? — вскричал Хуул, оборачиваясь к своему советнику.
— Разумеется, — мрачно кивнул Гранк.
— Ходят слухи, будто она начала формирование собственной армии хагсмаров.
— Ее армия состоит из одних хагсмаров? — уточнил Хуул.
— Так точно, — ответил Джосс.
Хуул и Гранк переглянулись и дружно моргнули. Похоже, сбывались их самые страшные опасения. Целая армия чистокровных хагсмаров! Однако это было еще не все. Одна и та же невысказанная мысль обожгла короля и его советника. Они оба обладали даром читать огонь, однако в последнее время в его пламени им никак не удавалось увидеть четкие образы хагсмаров. Может быть, это магия темнодейства мутила ясность огня? Не означало ли это, что настало время обратиться к магии угля? Что, если Хуул должен сокрушить силу магии мощью другой магии? Хуулу не нравилась эта мысль, но он не мог от нее избавиться.
— Что еще? — первым нарушил молчание Гранк.
— Повсюду говорят о каком-то молодом выскочке — на сей раз совы, а не хагсмары — откуда-то с севера, из-за залива Клыков. Разговоров о нем идет много, но никто точно не может сказать, кто он такой и что в нем особенного. Ясно одно — ему подчиняются остатки армии лорда Аррина. До сих пор неизвестно, вступил ли этот загадочный юнец в союз с хагсмарами или ведет какую-то свою игру. — Джосс помолчал, а потом тихо сказал: — И еще, боюсь, я принес плохие вести для Стрикс Струмажен.
|
|
— О Глаукс! — простонал Гранк. — Что случилось?
— Ее дочь, Эмерилла, без вести пропала в стычке над Ледяными когтями.
— Пропала? — растерянно моргнул Гранк. — Это значит, она не погибла?
— Я не слышал о ее гибели, сэр. Видите ли, в той битве сражалось множество хагсмаров, и если бы Эмерилла была убита, они бы… Вы понимаете, что я хочу сказать?
Все трое молча переглянулись. Они знали о страшных боевых обычаях хагсмаров.
— Немедленно позовите сюда Стрикс Струмажен, — приказал Хуул.
Как только Стрикс Струмажен влетела в дупло и увидела Джосса, она, казалось, мгновенно все поняла. Перья ее словно обмякли, и она сразу стала казаться вдвое меньше ростом.
— Она погибла. Моя Эмерилла погибла.
— Нет, мадам! — мягко возразил Джосс. — Она пропала… но не погибла.
— Никто не видел ее… ее головы? — бессильно выдохнула Стрикс Струмажен.
Желудок у Хуула сжался при мысли о том, каких усилий стоило матери задать такой вопрос.
— Нет, мадам. Никто этого не видел.
Стрикс Струмажен слегка ожила и даже немного распушила перья. Потом она повернулась к Хуулу и тихо проговорила:
— Моя дочь — исключительная молодая сова, ваше величество. Поверьте мне на слово, ее дар предсказывать погоду даже превосходил… — Стрикс Струмажен осеклась и поспешно поправилась: —…превосходит мой талант. Эмерилла была бы ценнейшим приобретением для этого дерева.
|
|
Сорвавшись с места, Хуул перелетел с одной жердочки на другую, над которой висела грубая карта, принесенная кем-то из Хратианских гвардейцев из Ниртгара.
— Так-так… Но где находятся эти Ледяные когти? Что-то я их здесь не вижу.
— Они лежат за бухтой Клыков, поэтому не отображены на этой карте. Битва над ними была короткой, но очень жестокой, — ответил Джосс.
— Моя девочка так рвалась в бой! — горестно покачала головой Стрикс Струмажен. — Я знала, что она еще слишком молода для битвы! Но ведь вы сами, ваше величество, едва ли старше ее. Мы с Сив отложили яйца во время одного лунного цикла. После того как отец Эмериллы пал в битве над Ледяным кинжалом, ее было уже не удержать. Бедняжка была слишком мала, чтобы управиться с большим боевым ятаганом, поэтому раздобыла себе маленький меч из чистого иссенблау! А ведь обращение с этим оружием требует особой храбрости, им можно сражаться лишь в ближнем бою… Ах, видели бы вы, как она ловко владела этим коротким мечом! Она была такой храброй… — Янтарные глаза Стрикс Струмажен вновь наполнились слезами.
Хуул уткнулся клювом в перья на грудке. Он обдумал одну очень важную мысль и принял решение.
— Я больше не хочу терять своих сов в стычках с хагсмарами и тиранами! — объявил он. — Мы должны нанести удар первыми. Если мы будем медлить, то дождемся того, что враги явятся сюда, на это дерево!
— Битву выигрывает тот, кто выбирает время и место, — мрачно отчеканил Гранк.
— Вот именно! — кивнул Хуул. — Но на этот раз я выберу не одно поле битвы.
— Не одно? — моргнул Гранк. — Ты уверен, что это разумно?
— Сейчас поясню, — проговорил Хуул, медленно поворачивая голову. — Не все поля битвы будут таковыми в обычном понимании. Не все они потребуют одинакового количества сил и войск, однако все они будут иметь решающее значение для нашей победы.
— Простите, сэр, но я ничего не понял, — признался Джосс.
— Не торопись, — ответил Хуул. Повернувшись к карте Ниртгара, он подцепил ее когтями и перевернул, открывая столь же грубо выполненную карту Сиртгара. — Итак, у нас есть три королевства — Ниртгарское, Сиртгарское и наше, на Великом Древе. В одном королевстве мы будем сражаться, — заявил Хуул, ткнув лапой в место на карте, где посреди холодных ледяных полей возвышался великий дворец на Ниртгарском леднике. — В другом мы будем учиться и тренироваться, — Хуул постучал когтем по крошечному островку в бескрайнем море. — А здесь, — он быстро обвел когтями Южные королевства, включая самую дальнюю его оконечность, именуемую страной Далеко-Далеко, — мы должны найти себе друзей и узнать, нет ли там хагсмаров.
Подлетев к Стрикс Струмажен, Хуул легонько похлопал ее крылом по плечу и пошевелил клювом перья на ее спине.
— Стрикс Струмажен, ты разбираешься в погоде лучше всех известных мне сов, но кроме этого ты прекрасно владеешь любым оружием. Я видел, как вчера вечером ты тренировалась с боевыми когтями, и это было незабываемое зрелище! Ты будешь страшной угрозой врагу на этом поле битвы, — молодой король снова указал на изображение своего родового дворца на Ниртгарском леднике. — Я хочу попросить тебя обучить новоприбывших сов искусству обращения с коротким мечом. Научи их всему, что знаешь, Стрикс Струмажен.
— Это великая честь для меня, ваше величество.
— А ты, Джосс, займешься созданием сети лазутчиков в Ниртгаре. Долгое время ты был и лазутчиком, и посланником, а это слишком много для одной совы. Нам нужно больше информации. Переговори с совами, не принимавшими участия в войне ни на одной из сторон, переговори даже с убежденными мирными желудками, испытывающими отвращение к насилию. Уверен, многие из них охотно согласятся помогать нам.
— Слушаюсь, ваше величество. Это было бы очень полезно. Внезапно Хуул постучал себя когтем по голове и воскликнул:
— Кстати, почему бы нам не использовать белых медведей в качестве осведомителей?
— Блестящая мысль! — вскричал Джосс. — Я знаком с несколькими из них и думаю, они с радостью придут нам на помощь.
— Если мы наладим такую систему, Джосс, то сможем вовремя узнавать обо всем, что творится в лагере наших врагов.
— Вы позволите мне высказать предложение, ваше величество? — кашлянула Стрикс Струмажен.
— Разумеется, мадам.
— Мне кажется, пестроперые могли бы стать нашими ушами и глазами в совином мире. Они странствуют по всему свету и знают все, что там происходит.
— Великолепно! Снежная Роза поможет нам связаться с ними! — с воодушевлением вскричал Хуул и добавил, продолжая размышлять вслух: — Великий Глаукс! Пестроперые, полярные медведи, монахи — кто еще может оказаться на нашей стороне? Возможно, нам удастся даже волков сделать своими союзниками! Вы понимаете, что это значит? У нас складывается наш собственный союз — да такой, какого еще не знал мир!
Когда Стрикс Струмажен покинула дупло, Хуул послал за Финеасом и Тео. Дожидаясь их прихода, он в великом волнении летал по дуплу, не в силах присесть. Когда молодые совы явились на его зов, Хуул вкратце изложил им свою мысль о создании сети осведомителей, покрывающей все совиные королевства. Под конец он рассказал друзьям печальную историю без вести пропавшей Эмериллы. Закончив, Хуул задумчиво посмотрел на уголь и добавил:
— В новой войне нам потребуется не только магия, но и стратегия, тщательное планирование и военная хитрость!
— Но послушай, Хуул, — перебил его Гранк. — Ты не можешь сам лететь в Северные королевства, это слишком опасно. Однако мне нравится твоя мысль насчет Снежной Розы. Она действительно может быть нам полезна.
Хуул внимательно посмотрел на своего советника. Гранк показался ему непривычно оживленным. Старый угленос сидел на жердочке неподалеку от угля, однако на этот раз это опасное соседство, казалось, не только не лишало его сил, но, напротив, наполняло каким-то лихорадочным возбуждением.
— Все огорчатся, если Снежная Роза покинет древо, — вздохнул Тео. — Мы уже привыкли каждое утро засыпать под ее волшебное пение.
— Ничего, придется принести эту маленькую жертву на алтарь нашего великого дела! — горячо воскликнул Гранк и быстро заговорил: — Так, Финеас, ты отправишься вместе со Снежной Розой. В Северных королевствах тебя никто не знает, поэтому это будет безопасно. А Тео пусть летит в Сиртгар, там…
— Я тоже полечу в Сиртгар, — перебил его Хуул. Про себя он отметил, что Гранк, все сильнее воодушевляясь, уже взял на себя руководство всей операцией. Неужели это уголь так действует на него? Хуул решил повнимательнее присматриваться к своим друзьям, чтобы заметить малейшие изменения в их поведении: — И мне кажется, что будет лучше, если Финеас отправится вместе со мной. Ведь он родом из Темного леса, а значит, должен хорошо знать этот район.
— Да-да, ты совершенно прав! — мгновенно согласился Гранк.
— Я не думаю, чтобы меня уж слишком хорошо знали в Ниртгаре, — заметил Тео. Вообще-то происхождение Тео было покрыто плотной завесой тайны. Он был родом с берега отдаленного залива Сильнобрызген из залива Клыков и крайне скупо рассказывал о своей семье.
Внезапно успокоившийся Гранк снова взял слово:
— Если вы все трое улетите, нужно заранее выработав способ связи, чтобы я в любой момент мог послать вам вес точку.
— Но каким образом? — не понял Тео. — Ты же не будешь знать, где мы!
— Самопады, — загадочно ответил Гранк.
Хуул и Джосс растерянно заморгали. Они впервые слыша ли это странное слово.
— Самопады? — шепотом переспросил Финеас. — Не разве они не опасные? Говорят, в них призраки живут, и все такое.
— Глупости! Старые совиные сказки, вот как я это называю! — отмахнулся Гранк и, повернувшись к Хуулу и Джоссу пояснил: — Самопадами называют внешне совершенно здоровые деревья, которые в расцвете сил вдруг без всякой видимой причины ломаются и падают наземь. Многие совы с опаской относятся к самопадам и объясняют их падения чарами темнодейства. Но, как я уже сказал, это полная чепуха. Одно время я специально изучал природу самопадов, но, чтобы не утомлять вас длинными научными объяснениями, скажу просто: деревья падают по совершенно естественным причинам. В любом случае, они послужат нам отличным местом для передачи секретных сообщений. Я изготовлю карту, на которую нанесу хорошо известные мне самопады в разных лесах Сиртгара. Время от времени вы будете наведываться к ним и проверять, нет ли сообщений. А оставлять эти сообщения мы попросим Катберта и Гемму, они у нас летают лучше всех на дереве. Надеюсь, Джосс не станет возражать против таких помощников?
— Прекрасный план, Гранк! Огромное тебе спасибо! — воскликнул Хуул, искренне обрадованный тем, что его старый друг и наставник, похоже, полностью пришел в себя. Однако стоило ему посмотреть на остальных своих друзей, как его поразило отсутствующее выражение, появившееся в их глазах. Что с ними такое? Неужели их страшит предстоящее задание? Великий Глаукс, да они смотрят так, словно никак не могут сосредоточиться! Неужели нельзя отнестись к делу с большим вниманием, ведь это жизненно важно! Хуул раздраженно вздохнул и заговорил медленно и четко:
— Но есть еще одна трудность.
— Какая? — мгновенно спросил Гранк.
— Время работает против нас. Мы должны нанести удар первыми, и не позже Короткого Света. Долгая Ночь будет нашим лучшим союзником! — Долгой Ночью совы называли самую длинную ночь в году, которой предшествовал самый короткий день, или, по-совиному, Короткий Свет. В это время солнце лишь совсем ненадолго поднималось над горизонтом.
— Но до Короткого Света осталось меньше трех лунных циклов! — заметил Джосс.
— Я знаю, — кивнул Хуул. — Нам предстоит очень многое успеть сделать. И мы успеем.
— Значит, до Короткого Света, — торжественно кивнул Гранк.
— До Короткого Света, — хором повторили остальные.
«Они действительно согласны со мной или просто поддакивают?» — подумал про себя Хуул. В ответе друзей ему послышалось странное безразличие. Может быть, так и положено вести себя подданным абсолютного монарха? Но Хуулу нужные были мыслящие совы, а не говорящие совуколки — куколки в виде сов, которых родители делают из пуха и перьев для своих птенчиков! Неужели уголь убивает в них способность самостоятельно мыслить, спорить, задавать вопросы: «Нужно спрятать этот уголь куда-нибудь подальше!» — решил Хуул. На память ему пришла первая ночь, проведенная на этом острове после битвы, и то, как весь остров и Великое Древо показались ему окутанными сияющим светом. Тогда Хуул никак не мог понять, что порождает этот свет — caм остров или уголь, и впервые задумался над пределами таинственной силы угля. Но сейчас ему было некогда размышлять об этом, ведь до Короткого Света оставалось совсем мало времени.
Так и было решено. Следующим вечером совы должны были отправиться на поиск союзников. Гранк оставался на Великом Древе, чтобы править от имени Хуула в его отсутствие. Он должен был изложить королевский план парламенту, а также, при помощи пещерной совы, соорудить секретную комнату в своем дупле. Ибо там Хуул решил спрятать и хранить уголь. Не в своем собственном дупле, а в дупле своего наставника. «Ибо кому я могу доверять больше, чем Гранку — моему учителю, приемному отцу, стражу и ближайшему советнику?»
Глава VIII
Миссия хагов
Многие совы боятся летать над морем в период буйства катабатических ветров, но для Тео эти вихри стали бурным приветствием королевства, некогда бывшего его родным домом. Считается, будто коварные северные катабаты служат невидимой стеной, отбивающей у сов из Сиртгарских королевств охоту вторгаться в Ниртгар. Но Тео находил эти ветра бодрящими и с удовольствием принимал их суровый вызов. Перед расставанием Гранк назвал ему имена белых медведей, из которых, по его мнению, могли бы получиться хорошие лазутчики. Особое место в этом списке занимала медведица Свенка, лучшая подруга погибшей королевы Сив. Было известно, что в это время года — то есть осенью — она должна перебраться с летнего места обитания на острове Черной гагары на отдаленные ледники неподалеку от бывшего дома Тео в заливе Сильнобрызген. При мысли о семье у Тео слегка сжимался желудок. Его мать была кроткой, безответной и не очень умной птицей, испуганно вздрагивавшей при каждом громком слове. Зато отца Тео никто не рискнул бы назвать тихоней! До появления на свет младшего брата Шадика Тео принимал на себя всю тяжесть отцовских вспышек гнева. Его отец был отставным Хратианским гвардейцем. Сам он так и не дослужился до офицерского чина, поэтому страстно мечтал, чтобы Тео поступил в гвардию и осуществил его мечту.
Но Тео не чувствовал никакой склонности к солдатской жизни. Тихий и задумчивый, он часто летал в обитель Глауксовых братьев, где выучился читать и писать. Когда отец прознал об этом, бешенству его не было предела.
— Какого хагсмара ты забыл у этих трусов, беспомощных бездельников и тунеядцев? Ленивые, презренные отродья совиного мира — вот кто такие эти дармоеды! Клянусь Глауксом, они не смогут отличить ледяной ятаган от кучи погадок! — бушевал он.
— Они хорошие совы, просто испытывают отвращение к войне, — пытался защитить своих новых друзей Тео. — Они по природе сдержанны и не воинственны. Их страсть — это мир. Их героизм — милосердие. Понимаешь, они видят честь в отрицании насилия, поскольку избрали путь смирения.
— Заткни клюв, ради Глаукса Великого! — заорал отец и, замахнувшись когтем, с силой швырнул Тео через все дупло.
Мать, как всегда, лишь жалобно вздохнула, не посмев заступиться за сына.
Пиа, старшая сестра Тео, при первой же возможности поспешила выпорхнуть из отцовского дупла, причем, к ужасу своих добропорядочных родителей, примкнула к первой же стае пестроперых. Что ж, Тео нисколько не сомневался в том, что его сестра сможет позаботиться о себе. Он тревожился за своего младшего брата Шадика. Щуплый и неуклюжий Шадик унаследовал робость своей матери, что сделало его излюбленной мишенью необузданного отцовского гнева. Отец не только охотно унижал своего младшего сына перед посторонними, но и частенько бил его. Тео, как мог, пытался защитить своего братишку, но однажды ночью, после особенно ужасной ссоры с отцом, он не выдержал и улетел прочь.
Очутившись на острове посреди Горького моря, Тео встретил Гранка и нашел в нем отца, о котором всегда мечтал. Но на этом чудеса не закончились. Через несколько недель после прибытия Тео на остров из яйца, которое Гранк так бережно хранил в дупле, появился на свет Хуул. В ту ночь Тео просто не мог поверить своему счастью. Теперь у него есть не только отец, но и младший братишка, а значит, он нашел свою настоящую семью!
Но все это время его продолжало терзать чувство вины за то, что он бросил своего беззащитного младшего брата на произвол отцовской жестокости. Но потом он стал думать, что Шадик уже вырос, а значит, может и сам о себе позаботиться. Наверное, он уже давно улетел из родного дупла и забыл свое детство, как страшный сон.
Тео так глубоко ушел в эти невеселые мысли, что не заметил, как изменившийся ветер принес с собой зловещий вороний запах, предупреждающий о близости хагсмаров.
Но хагсмара из Ледяных проливов никогда ничего не упускала из виду. Завидев Тео, огибавшего пролив, она стремительно юркнула в свою ледяную пещеру и подозвала к себе Лутту.
— Иди-ка сюда, детка. Ты еще не забыла наши уроки маскировки?
— Конечно нет, тетушка! — После трезвого размышления Крит остановилась на термине «тетушка» и предписала Лутте использовать его в качестве ласкового обращения.
— Кодировка Три-С!
— Снежная, Стройная, Секретная! — отчеканила Лутта.
— Умничка! Лети и исполни. Гляди в оба и приведи хагов в состояние полной боевой готовности. Разведай все и возвращайся ко мне с докладом.
— Слушаюсь, тетушка.
— И побыстрее. Он уже близко.
Лутта не стала тратить времени на расспросы о том, кого имеет в виду Крит. Мгновенно побелев, как полярная сова, она выпорхнула из пещеры и ступила на шельфовый лед. Вытянувшись на коготках, она крепче прижала крылья к бокам и стала на глазах сужаться, пока над пещерой не появилась стройная белая сосулька, не отличимая от других таких же сосулек, ледяной бахромой свисавших над входом в жилище Крит. Через несколько секунд Лутта-сосулька заметила Тео. «Сильные крылья, хорош в полете», — мгновенно оценила она. Похоже, этот путник был неплохо знаком с катабатическими ветрами. Когда Тео скрылся за очередным поворотом залива, Лутта еле заметно приподняла крылья и приказала хагам следовать за ним. «Но никакого яда», — шепнула она вслед удаляющейся стайке.
Как вы уже знаете, хаги обладают несравненным даром чувствовать, отыскивать и запоминать малейшие изменения воздуха, взбаламученного крыльями пролетающей совы. От хагов не укроются ни крошечные волокна совиного пуха, колышущиеся на воздушных потоках, ни мускусный запах отрыгнутой в полете погадки, ни прочие, еще менее заметные для обычных существ приметы, ибо для хагов не существует ни пустяков, ни мелочей.
— Что удалось выяснить? — спросила Крит, когда Лутта вернулась в пещеру.
— Он отлично летает. Похоже, знаком с катабатами. Судя по курсу, летит в сторону Ледяного кинжала.
Крит одобрительно кивнула.
— Кажется, явился откуда-то с юга.
— Да что ты говоришь? — язвительно воскликнула Крит.
— Не торопись, — успокоила ее Лутта. — Хаги обнаружили в воздухе следы очень странного дерева. Они уверяют, что до сих пор ни одна сова, прилетающая из Сиртгара, никогда не приносила с собой ничего подобного.
Темные вороньи глаза Крит превратились в крошечные точки, чернота которых по интенсивности могла соперничать с самым ярким светом. Заглянув в эти глаза, Лутта почувствовала странное возбуждение. Она знала, что Крит чем-то очень заинтересована, а значит, разведка прошла даже лучше, чем ей казалось.
— Очень, очень интересно, — свистящим шепотом проговорила Крит. — Продолжи слежку, но тайно, незаметно! Пошли своих хагов. Я хочу знать о нем все. — Крит многозначительно помолчала и добавила: — Повторяю — все.
— Хорошо, тетушка.
— И вот еще что, дорогуша…
— Да, тетя?
— Твоя так называемая мать славилась своими несравненными хагами. Но я готова поспорить, что твои хаги вдвое лучше, моя милочка.
Едва заметный шелест пробежал по перьям Лутты. Это ее маленькие мерзкие хаги радостно завозились, польщенные похвалой.
Глава IX
Встреча со Свенкой
— Она погибла? Это правда? Сив больше нет? — Белая медведица раскачивала тяжелой головой из стороны в сторону, словно никак не могла понять смысла этих страшных слов.
— Прости, что мне пришлось принести тебе эту печальную новость, — вздохнул Тео. Он разыскал белую медведицу Свенку в узком морском заливе неподалеку от бухты Клыков. Перед вылетом с Великого Древа Хуул зашел в кузницу Тео и увидел в пламени кузнечного горна, как Свенка и ее медвежата плывут на север, придерживаясь северо-западного направления.
— Мама, он сказал, что тетя Сив умерла? — пробасил Рольф. Медвежата Свенки, которых звали Рольф и Анка, заметно подросли и теперь были всего вдвое меньше своей мамы. Свенка горестно кивнула, и оба малыша расплакались.
— Неужели мы больше никогда, никогда ее не увидим? — всхлипывала Анка.
Тео понимал, что должен дать доброй медведице время выплакать свое горе, но его дело не терпело отлагательства. Желудок у него нервно подрагивал от нетерпения. Он должен был как можно скорее организовать сеть лазутчиков и осведомителей. Каждая секунда была дорога, ведь для выработки плана вторжения совам срочно нужна была информация!
— Но ты сказал, что перед смертью она все-таки увидела своего сына? — спросила медведица.
— Да, — кивнул Тео. — Сив умерла у него в крыльях. — Он уже начал терять терпение. Минуты одна за другой утекали у него сквозь когти, а он до сих пор ни на шаг не приблизился к делу! Но Свенка и ее медвежата были так убиты горем, что он не смел торопить их… Тео повернулся к Рольфу и Анке, и на память ему вдруг пришли слова, которыми Гранк когда-то утешил Хуула, потерявшего мать. И Тео повторил эти слова:
— Сив и ее сын встретятся вновь в сияющей глауморе, в совином раю, где нет слез.
Медвежата дружно посмотрели на мать.
— Но как же так? — растерянно заморгала Анка. — Если Сив сейчас в совином раю, а мы с мамой после смерти попадем в медвежий, то значит, мы больше никогда-никогда не встретимся?
— Не тревожься, дитя, — успокоил ее Тео. — Небеса едины для всех. Все души после смерти будут вместе. Просто при жизни мы называем райские небеса разными именами.
— Сдается мне, ты проделал такой долгий путь не только для того, чтобы сообщить мне о смерти моей подруги, — мрачно заметила Свенка.
Тео испытал такое облегчение, что чуть не взлетел.
— Нет. Меня послал к тебе Хуул. Скажи, ты знаешь, кто такие «лазутчики»?
— Шпионы поганые, — с отвращением ответила Свенка.
— Ты… почти права, — пробормотал Тео. — Я прилетел просить тебя стать нашей лазутчицей. Не шпионкой, а другом и помощником. Тебе не нужно будет ничего вынюхивать и подглядывать, просто держи глаза и уши открытыми. — «Тем более такие здоровенные уши!» — подумал он про себя, а вслух добавил: — У нас очень мало времени, Свенка. Лорд Аррин выбил остатки хратианских войск из дворца. Но это еще не самое страшное. Ходят слухи, будто хагсмары формируют свою армию — целую армию, Свенка!
— Армия хагсмаров? — взревела Свенка, и Тео увидел искорку тревоги, промелькнувшую в ее блестящих темных глазах.
Тео молча кивнул. Для белой медведицы, как и для любой совы из Ниртгара, известие о захвате Ледяного дворца стаями хагсмаров означало примерно то же, что новость о падении луны.
— Наступает зима, а это время всегда было благоприятно для хагсмаров. Чем больше воды замерзнет, тем для них безопаснее и тем хуже для нас. Хуул решил первым нанести удар, но сделать это нужно до наступления Долгой Ночи. Вот почему нам сейчас так нужна любая информация!
В ответ Свенка печально покачала головой и вздохнула:
— Но мы, медведи, живем в одиночку. У нас мало друзей, и мы не собираем сплетни.
— Ты что, мама? — воскликнул Рольф, подпрыгивая на льду от волнения. — Мы тоже много чего слышим, нужно только держать ухо востро! Вот я, например, слышал, как целая стайка синюшек только что выплыла из этого залива! — похвастался он.
— А я слышала, как один тюлень болтал об анчоусах, которые живут в том ледяном проливчике, что соединяет этот залив с большим заливом! — подхватила Анка.
— Дети, дети! — рявкнула Свенка. — Вряд ли нашего друга Тео заинтересуют сведения о перемещении стай анчоусов и синюшек! Ему нужна более важная информация.
— Ну почему же, это тоже весьма любопытно, — вежливо ответил Тео, а сам подумал, что такая информация может очень пригодиться для разговора с другими медведями, которые могли бы стать лазутчиками.
— Что именно вы хотели бы узнать? — спросила Свенка.
— У нашего короля Хуула есть одна верная соратница — очень храбрая и умная сова по имени Стрикс Струмажен из Ледяного полка. Ее юная дочь решила принять участие в битве над Ледяными проливами, и с тех пор о ней ни слуху ни духу. Считается, что она пропала без вести. Мы хотели бы знать, жива она или нет.
Свенка пожала плечами. Ей ли не знать кровожадные повадки хагсмаров! Перед самым рождением медвежат она своими глазами видела, как хагсмары убили Миррту, верную служанку и подругу королевы Сив. Никогда в жизни ей не забыть, как хагсмара летела в ночном небе, держа на острие ледяного копья голову убитой полярной совы, и капли крови хвостом зловещей кометы неслись в черном небе за этим страшным трофеем.
— И еще, — прервал ее мрачные воспоминания Тео, — нам нужно знать все о перемещениях хагсмаров и сторонников лорда Аррина. — Затем Тео вкратце рассказал Свенке о Великом Древе и о новом порядке, который начал вводить Хуул. — Понимаешь, Свенка, наш король Хуул — это особенный король. Он не хочет быть абсолютным владыкой. Ты только представь — владея углем, обладающим самой могущественной силой во всем нашем мире, наш король отказывается править при помощи магии — как темной, так и любой другой! Хуул говорит, что настоящим источником власти должны быть идеалы добра, равенства и благородства. Вот он какой, наш король Хуул.
Свенка задумалась. Сравнив про себя обычаи хагсмаров и идеи юного короля, она кивнула и сказала:
— Я сделаю все, что смогу.
Глубокая тишина воцарилась над заливом, и, если бы не свист ветра, Тео и медведи могли бы услышать в воздухе еле слышный шелест крыльев хагов.
— Что? — завизжала Крит. — Он хочет очистить мир от магии? Болван! Глупый мальчишка! — Запрокинув голову, она зашлась в каркающем хохоте, но, отсмеявшись, мгновенно посерьезнела. — Самое главное — это уголь. Я должна завладеть им. Просто смешно, что величайшее сокровище мира досталось в когти какому-то безумному корольку! Впрочем, этот уголь будет попусту растрачивать свои силы в любых когтях, кроме моих, разумеется. Уж я-то знаю, что с ним делать! — Глаза ее вновь превратились в черные точки, и старая хагсмара размечталась о новых, невиданных заклятиях, проклятиях и могущественных чарах. — Ну что ж, дорогуша, теперь у нас с тобой будет хлопот невпроворот! Надеюсь, ты не забыла, как превращаться в пятнистую сову?
Глава X
В Сиртгар!
— Но я не умею петь! — взмолился Хуул.
— Твоя мать тоже не умела, мой хороший. Просто напевай, большего и не нужно, — посоветовала Снежная Роза, небрежно втыкая несколько перьев и веточек в хвост Хуулу. «Ну дела! — думала она про себя. — Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду украшать перьями хвост самого короля! Насколько мне известно, ни одна пестроперая до сих пор не удостаивалась такой чести. Как говорится, вот так шутки в желудке!»
Закончив хлопотать над нарядом короля, Снежная Роза повернулась к Финеасу:
— К тебе это тоже относится. Будем надеяться, никто не попросит нас спеть! Но если что, помните — мы не в голосе, бережем горло. Особенно вы, разумеется.
Это Гранк придумал, чтобы Хуул, как однажды сделала его мать, выдал себя за пестроперого, летящего в Южные королевства. Вообще-то в совином мире Хуула почти не знали, однако во время разведки меры предосторожности никогда не бывают лишними. Маскировка удалась на славу, и, когда трое пестроперых вспорхнули с Великого Древа и полетели над морем, ни одной сове не пришло бы в голову искать среди них короля!
Вскоре у дальнего края моря, которое совы с Великого Древа называли морем Хуулмере, показался мыс Глаукса.
Перед нашими разведчиками стояла двойная задача: разузнать о судьбе Эмириллы и завербовать лазутчиков. Опустившись на мыс, чтобы передохнуть, они провели первое совещание.
— Куда лететь? — устало вздохнул Финеас. — С чего начать?
— С пьяного дерева! — мгновенно ответила Снежная Роза. — Туда собираются все слухи и сплетни совиного мира! Думаю, там мы и пестроперых повстречаем, и ветеранов свиста, если повезет.
— Ветеранов свиста? — хором переспросили Хуул и Финеас.
— Никогда не слышали такого выражения? — удивленно моргнула Снежная Роза. Финеас и Хуул молча помотали головами. — Как бы вам получше объяснить… Среди них встречаются и настоящие ветераны, но большая часть этих вояк никогда не принимала участия ни в одной войне. Разумеется, они ни за что в этом не признаются! Чаще всего ветеранов свиста можно найти на ветках пьяных деревьев, где они отдают должное перебродившему ягодному соку и чешут клювы, свистя всем подряд о войнах, кровавых сечах и собственных подвигах. Для настоящей войны они либо слишком стары, либо чересчур ленивы, однако считают себя крупными специалистами по всем военным вопросам. Свистуны те еще! Не знаю, что должно случиться, чтобы они вдруг покинули свои насесты и отправились в бой, однако они всегда готовы послать на войну молодых.
— Ух-ху! — негодующе ухнул Хуул.
— Что делать, — вздохнула Снежная Роза. — Тем не менее ветераны свиста служат отличным источником информации. Некоторые из них могут оказаться очень полезны. Они рады любому собеседнику! Так что если есть хоть какие-то сведения о без вести пропавшей в бою пятнистой сове из Ниртгара, эти болтуны наверняка об этом знают. Кстати, если там поблизости пролетал кто-то из глауксовых братьев, они об этом также должны знать, — добавила Снежная Роза, выразительно посмотрев на Хуула, которому очень хотелось склонить на свою сторону брата Бервика. — Ветераны свиста презирают глауксовых братьев.
— За то, что те отрицают войны? — спросил Хуул и украдкой вздохнул, вспомнив доброго старого Бервика, который когда-то давно учил его ловить рыбу.
— Именно.
— Ну и где тут ближайшее пьяное дерево? — поинтересовался Финеас.
— Насколько я помню, на границе между Серебристой мглой и Темным лесом. Но час уже поздний, скоро наступит утро. Если мы не хотим подвергнуться нападению ворон, лучше дождаться сумерек. — Хуул и Финеас уныло вздохнули. «Ох уж мне эта молодежь!» — подумала про себя Снежная Роза, а вслух сказала: — Выше клювы! Дни становятся все короче и короче, так что вы и охнуть не успеете, как наступит вечер. Времени у нас в обрез, так что давайте поскорее поохотимся и подкрепимся перед дальней дорогой.
Всем известно, что на мысе Глаукса охотиться одно удовольствие. Деревьев здесь мало, дичь видна издалека, а скалистые склоны и растрескавшаяся земля так и кишат полевками, мышами и даже скальными крысами, мясо которых славится особой сочностью.
Финеасу повезло поймать такую крысу, и разведчики честно поделили ее на три части, предоставив Финеасу право первым выбрать свою долю.
— Вот что я тебе скажу, Финеас, — заявила Снежная Роза, одобрительно глядя на крошечного воробьиного сычика. — Росточком ты, конечно, не вышел, зато охотишься — дай Глаукс каждому!
— В таком деле размер не имеет значения, — ответил ей Хуул. — Тут важна точность расчета. Видишь, куда он клюнул эту крысу? Прямо между глаз. Финеас всегда был непревзойденным охотником, а смертоносная спираль у него получается точнее и лучше, чем у всех нас!
Смущенный Финеас опустил глаза и взъерошил перья. Он был очень скромной совой и терпеть не мог находиться в центре внимания.
— Это все пустяки, — пробормотал он, отрывая крысе голову.
В чахлых деревьях, росших на открытом всем ветрам мысе Глаукса, не было ни одного дупла, зато среди разбросанных по берегу огромных камней наши путешественники без труда нашли себе надежное укрытие от ветра и случайных ворон.
Когда ночь, побледнев, перетекла в день, трое разведчиков забились под камень и приготовились отойти ко сну. Для Хуула и Финеаса это была первая в жизни ночевка на голой земле, зато Снежная Роза не испытывала никаких неудобств, ведь полярным совам частенько приходится ночевать таким образом. Прежде чем уснуть, все трое глубоко погрузились в свои мысли.